Тайна Пристройки 3

ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ ГЛАВА

– Как я сказал, Льюис, кроме ваших восхитительных умозаключений, есть и другие вещи, которые вы могли бы заметить. Самое первое – (Морс поискал в письме подходящий пассаж) – он говорит «Ты же помнишь, как я был осторожен, и никто из твоих коллег ничего не узнал». Это выражение много чего открывает. Оно подсказывает нам, что этот человек мог бы быть достаточно небрежен при встречах с Маргарет Бауман; то есть мог бы, если бы хотел, показать ее коллегам, что между ними что-то было – вероятнее всего, когда их видели вместе. Это, я думаю, означает, что оба часто бывали вблизи друг друга, и он разумно согласился избегать с ней контактов там, где они были рядом. И едва ли необходимо говорить вам, где это могло быть – где это должно было быть – не так ли? Это происходило в районе Экзаменационной Палаты, где двадцать внештатных рабочих занимались разными делами – но больше всего на крыше – с мая по сентябрь прошлого года.

– Пфу-у! – Льюис снова просмотрел письмо. Если то, что утверждал Морс, было верно…

– Но есть и еще кое-что, – продолжал Морс, – нечто особенное. В конце письма есть одна изящная фраза – «я влюбился в тебя, как только увидел сверху отблески солнца на твоих золотистых волосах». Вы были правы, когда сказали, что в общих чертах это нам подсказывает, где они познакомились. Но это подсказывает нам и нечто более важное. Не поняли? Это раскрывает нам, с какого угла он увидел ее впервые, согласны, Льюис? Он увидел ее сверху!

Льюис внимательно оценил то, что Морс только что сказал:

– Хотите сказать, что этот человек мог быть на крыше, сэр?

– Мог и был! – Морс выглядел чрезвычайно довольным собой. – Или мог быть еще выше. Плоская крыша здания доставляет им много неприятностей и прошлым летом они ее целиком отремонтировали.

– То есть?

– То есть, там была куча рабочих, и, вероятно, им требовалось нечто, чтобы поднимать материалы…

– Кран! – слово моментально соскользнуло с губ Льюиса.

– Все складывается, не так ли?

– А был ли там кран?

– Откуда же я знаю!

– А помните, – сказал медленно Льюис, – это я вам подсказал, что он мог быть крановщиком?

– Глупости! – сказал Морс счастливо.

– Но я…

– Вы смогли найти верный ответ, Льюис, но не через верные рассуждения, а поэтому не можете хвалиться.

Льюис улыбался также счастливо, как и Морс.

– Я позвоню секретарю, сэр?

– Думаете, что она еще там? Уже больше половины шестого.

– Некоторые люди задерживаются после окончания рабочего дня. Как я!

Секретарь все еще была у себя в кабинете. Да, на объекте был подъемный кран – большой и желтый – с мая по октябрь! И она, Секретарь, не имеет ничего против того, чтобы полицейские просмотрели пропуска рабочих, хранившиеся в картотечном шкафу охраны на проходной.

Морс встал из-за стола и надел свое толстое пальто.

– А есть и еще кое-что, Льюис. И это воистину увенчает наши сегодняшние усилия. Они тщательно хранят всю документацию – ну, во всяком случае, те, на проходной, так делают. Все должны показывать им пропуски, и я готов поклясться, что тем рабочим тоже раздали временные пропуски на прищепках, чтобы они могли пользоваться помещениями Палаты, и чтобы им не приходилось вытаскивать карточки каждый раз, когда они ходили в туалет, или в столовую, или тому подобное. Вы только подумайте! Мы сидим тут и напрягаем мозги, а все это время тот, кого мы ищем, находится на одной маленькой карточке, в одном маленьком ящичке в Экзаменационной Палате – и при этом со своей собственной фоткой! Черт побери, это самое простое дело, которым нам приходилось когда-либо заниматься, старый мой приятель. Ладно. Поднимаемся!

Но Льюис остался сидеть на месте с задумчивым выражением на квадратном, честном лице.

– А знаете, до некоторой степени жаль, не так ли? Как вы сказали, мы продумали все – даже имя дали этому человеку! Единственное, что не успели решить, это где он живет. Если бы мы и это сделали – не было бы необходимости в его фотографии, так? Тогда все было бы полностью придумано нами.

Морс сидел на краю стола, покачивая своей плешивой головой.

– Да-а. Жалко, признаю. Удивительно, на какой анализ способен человеческий мозг. Но иногда жизнь бежит впереди логики – и иногда, как раз когда ты создал великую чудесную теорию, обнаруживаешь в ее основании трещину, и все у тебя распадается при малейшей тряске.

Голос Морса был странно серьезен, и Льюис заметил, насколько усталым выглядит его шеф.

– Неужели думаете, что нас ожидает землетрясение?

– Нет, надеюсь! Прежде всего, надеюсь, что мы успеем спасти Маргарет Бауман – спасти от нее самой. Приятная женщина, правда? Одни только волосы чего стоят!

– Особенно, когда человек смотрит на нее с высоты подъемного крана, – сказал Льюис, наконец, вставая и надевая свое пальто.

Когда они выходили из кабинета, Морс на секунду задержался перед большой картой Оксфорда, висевшей слева от двери.

– Что вы об этом думаете, Льюис? Вот как это выглядит: Саут-Парейд – там они встретились. Теперь поищем место, до которого должно быть не более пяти минут, как вы утверждаете. Ну, в одном хотя бы мы уверены – с Вудсток-Роуд он повернул или налево, или направо, так?

Палец Морса медленно двинулся по маршруту, который вел налево и на юг: маловероятным выглядело, чтобы мужчина жил в этом районе вилл, который тянулся почти до Сент-Джилс, и взгляд Морса упал на спортплощадку колледжа Сент Джон, а точнее на лабиринт переулков, который пересекал район вдоль и поперек. Со своей стороны Льюис осматривал предполагаемый путь, по которому мужчина проехал бы, если бы повернул направо и на север; вскоре он заметил небольшую группу переулков между Вудсток-Роуд, каналом и вокзалом на западе. Надписи на карте были очень мелкие, но Льюис успел прочесть названия: Сент-Питерс-Роуд, Ульфгар-Роуд, Пикси-Плейс, Даймонд-Клоуз… Все это было муниципальной собственностью, если он правильно помнил – по крайней мере до восьмидесятых годов, пока тори не вспомнили про обещанную Энтони Иденом приватизацию собственности на землю.