Тайна Пристройки 3

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА

Возвратившись в гостиницу, Морс лично обратился к гостям, которых собрали в бальном зале (по мнению Льюиса не особенно внушительном), и сообщил всем о случившемся (что они и без того уже знали), попросил их не пропустить ничего и сообщить полицейским все, что могло бы помочь (как будто они сами не сделали бы этого!).

Никто из тех, кто все еще оставался в отеле, не горел желанием преждевременно возвращаться домой. В действительности, как вскоре понял Льюис, «убийство в пристройке» стало в радиусе нескольких километров самым волнующим событием для достаточного количества людей. Более того, часть из них вроде бы не особо желала удаляться от сцены преступления, а большинство остальных даже были счастливы там находиться. Им льстила возможность поделиться собственными воспоминаниями о прошлом вечере, которые помогли бы в разгадке совершенного убийства. Никто из этих гостей не выглядел обеспокоенным наличием не пойманного убийцы в окрестностях Оксфорда – а, в сущности, у них и не было оснований для подобного беспокойства.

Пока Льюис проверял документы гостей, Морс сидел рядом с Сарой Джонстон и просматривал корреспонденцию тех гостей, которых сержант Филлипс отпустил подобру-поздорову домой.

Бледная Сара, вся на нервах, закурила сигарету, глубоко затянулась и выпустила дым. Морс, который накануне (в тысячный раз) отрекся от этой вредной привычки, повернулся к ней с отвращением.

– Вероятно, от вас пахнет старой пепельницей, – сказал он.

– Да?

– Да!

– Кому?

– Хотите сказать «для кого»?

– Хотите, чтобы я вам помогала или нет? – сказала Сара и ее худощавое лицо вспыхнуло.

– Пристройка 1? – спросил Морс.

Сара подала два листа бумаги, прихваченных скрепкой; на нижнем из них было написано следующее:

Сверху этого рукописного письма, был напечатан на машинке ответ (с инициалами Дж.Б./С.Дж.), который Морс по-быстрому просмотрел.

Других писем не было, но прямо на верхнем листе синей ручкой было написано: «Принято 23 декабря».

– Помните их? – спросил Морс.

– Боюсь, не очень хорошо. – Она припомнила темноволосую привлекательную женщину примерно тридцати лет и добротно одетого мужчину, по виду преуспевающего бизнесмена, вероятно лет на десять постарше. Но это было почти все. И вскоре поняла, что люди, о которых подумала, действительно были Палмерами.

– Пристройка 2?

Тут документы, которые вынула Сара, были совсем скудны: гостиничный бланк отметил тот факт, что некий мистер Смит – некий «Мистер Дж. Смит» – позвонил 23 декабря. Ему было сказано, что в последний момент некто отказался от брони, и сейчас в пристройке есть свободный номер, для резервирования которого он должен немедленно отправить письменное подтверждение.

– Здесь нет никакого подтверждения, – пропыхтел Морс.

– Нет. Вероятно, задержалось из-за рождественской почты.

– Но они прибыли?

– Да, – Саре вновь показалось, что она их вспомнила – и главное его, очень примечательный мужчина, преждевременно поседевший, невероятно добродушный, излучавший какое-то сияние вокруг себя.

– И много у вас бывает «Джонов Смитов»?

– Да, достаточно.

– Управляющего это не беспокоит?

– Нет! Меня тоже. Или предпочитаете, чтобы я сказала: «Я тоже не беспокоюсь»?

– Это было бы чересчур педантично, ведь так, мисс?

Сара почувствовала его проницательный взгляд на своем лице и вновь (внутренне взбесившись) ощутила, что ее щеки пламенеют.

– Пристройка 3?

Сара полностью сознавала, что Морс знает намного больше, чем она о ситуации в Пристройке 3, но подала корреспонденцию без комментариев – машинописный текст, к которому был приложен также напечатанный на машинке ответ.

Соответственно ответ (помеченный датой 2 декабря) был следующим:

Ручкой прямо на письме было написано «Принято», вместе с датой «3го декабря».

Морс снова перевел взгляд на письмо миссис Баллард и уделил (по крайней мере Саре Джонстон так показалось) необъяснимо долгое время перечитыванию его скудного содержания. В конце концов, он медленно покачал головой, отложил оба листка и посмотрел на нее.

– Что можете вспомнить об этой паре?

Это был тот вопрос, которого Сара боялась, так как ее воспоминания были не то чтобы смутными, скорее спутанными. Она считала, что именно миссис Баллард взяла ключ после регистрации. Она ушла к пристройке около четырех часов после обеда накануне Нового года. Она появилась в своем иранском облачении только перед началом праздника и сказала про отвратительные надписи на стене в дамском туалете. В это же время мистер Баллард, одетый в странный карибский костюм, состоявший из голубой рубашки, белых брюк, большого тюрбана и высоких до колен сапог из искусственной кожи, вышел из мужского туалета – почти перед началом ужина. Мистер Баллард в сущности ел очень мало в тот вечер (это правда, Сара сама убрала первые два блюда нетронутыми). Мистер Баллард почти весь вечер был рядом со своей женой, как будто оба были в состоянии какого-то любовного опьянения. Мистер Баллард ее пригласил – ее, Сару! – потанцевать в конце вечера, когда события у нее в голове начали уже путаться, и чем больше она мучилась вспоминая, тем больше все смешивалось…

Все это Сара рассказала Морсу, который проявил подчеркнутый интерес (как ей показалось) к самым неясным моментам, которые она смогла вытащить из своих хаотичных воспоминаний.

– Он был пьян?

– Нет. Мне кажется, что почти не пил.

– Не пытался ли вас поцеловать?

– Нет! – Сара почувствовала, как лицо ее снова покраснело, осознавая, что Морс забавляется ее стеснительностью.

– Нет необходимости краснеть! Никто никого не обвинил бы, если б некто захотел поцеловать вас после одной из ваших пьяных ночных забав, любовь моя!

– Я не ваша «любовь»! – Губы ее затрепетали, и она почувствовала, как слезы наполнили ее глаза.

Но Морс уже не смотрел на нее. Он поднял трубку телефона, набрал номер справочной.

– На Вест-Стрит 84 нет Баллардов, – прервала его Сара. – Сержант Филлипс…

– Нет, я это знаю, – тихо сказал Морс, – но ведь вы не возражаете, если я просто проверю.

Сара молчала, пока Морс в течение нескольких минут говорил с кем-то и расспрашивал об именах и номерах домов на улице. И независимо от того, что узнал, он не показался ни удивленным, ни разочарованным, он просто положил трубку и по-мальчишески ухмыльнулся.

– Сержант Филлипс был прав, мисс Джонстон. Нет мистера Балларда на Вест-Стрит 84, в Чиппинг-Нортоне. Даже и номера 84 нет! Это должно заставить вас задуматься? – спросил он, постукивая пальцем по письму, которое Сара сама написала именно на этот несуществующий адрес.

– Я не могу думать! – сказало Сара тихо.

– А Пристройка 4?

В этом случае письмо, отправленное из Ворстер-Роуд 114, Кидерминстер и имевшее дату 4го декабря, было образцом редкостной лаконичности, написанное мелким почерком:

Соответствующее подтверждение было прикреплено сверху письма, подписано самим Биньоном и имело дату 6 декабря. Но прямо на письме карандашом было написано: «Отказано 31 декабря – снег».

– Сама позвонила? – спросил Морс.

– Да, вероятно говорила с мистером Биньоном, я так думаю.

– Вы не потребовали вернуть деньги за бронь?

Она покачала головой.

– Мистер Биньон считает, что это не хорошо для нашего бизнеса.

– Вероятно у вас не много отказов?

– Совсем мало.

– Правда? Но у вас были люди только в трех из четырех номеров в пристройке!

Да, он был прав. Он, похоже, был из тех противных людей, которые знают, что всегда правы.

– Эта старая дева раньше останавливалась у вас? – продолжил Морс.

– Что вас заставляет думать, что она старая дева, инспектор?

– Так имя-то какое – Дорис Аркрайт! Предполагаю, что это цветущая девяностолетняя бабка и водит старый «Остин».

Сара открыла рот, но сразу же закрыла. Морс (наблюдавший за ней) нацепил очки на свой еврейский нос и снова оглядел краткое письмо Дорис Аркрайт.

– Думаете, что она имеет какое-то отношение к случившемуся? – спросила Сара.

– Думаю ли? – Он выждал несколько полных напряжения секунд, потом снял очки и посмотрел на нее со смехом. – Нет, не думаю, что она вообще имеет какое-то отношение к убийству. А вы, мисс Джонстон, имеете?