Тайна тевтонского замка

Глава 3 Тайна Мариенбурга

Вопреки Машиным опасениям, Готтлиб никуда не сбежал. Мужчина спокойно прогуливался по участку, когда увидел въезжающий автомобиль.

— Доброе утро, фрау Мари! — приветствовал рыцарь Машу вежливым поклоном. — Я рад, что вы быстро вернулись. Признаться, мне было не по себе, зная, что вы находитесь одна, без охраны.

— Здравствуйте, Готтлиб. Не могу сказать, что рада своему возвращению, но некоторые новые обстоятельства заставили меня спешить сюда. Вот, держите! — Маша протянула ему пакет с продуктами. — Проголодались, наверное?

— Несмотря на великодушно оставленное вами скромное праздничное угощение, от еды не откажусь.

Мужчина направился к дому, пропустив Машу перед собой.

Они расположились на диване перед столиком, куда Маша выложила привезённую «снедь».

— Вы уверены, что это можно есть? — Готтлиб с плохо скрываемым отвращением смотрел на кусочки пиццы. — Пахнет подозрительно. А приборы к этому блюду полагаются?

— Вообще-то пиццу едят ежедневно миллионы людей и находят её очень вкусной и питательной! К тому же удобно — никаких условностей и столовых приборов! — парировала женщина, подхватывая руками тонкий треугольник теста с начинкой.

Сыр потянулся следом длинной тонкой нитью и оборвался, испачкав футболку. Маша дёрнулась от неожиданности, кружок салями в томатном соусе плюхнулся ей на колени и соскользнул на подушку, оставив на джинсах пятно.

— Вот, чёрт, как назло, — пробормотала Маша, вытираясь припасённой салфеткой. — Да не смотрите вы на меня так, Готтлиб! — крикнула она, заметив сочувствующий взгляд мужчины. — Можно подумать, у вас в девятнадцатом веке не роняют еду на одежду!

— Роняют, — согласился Готтлиб. — И не только еду. Всё-таки позвольте, я сварю несколько яиц в том приборе, — он указал на электрочайник, стоящий на подставке возле бассейна. — В нём чудно кипит вода. Я уже проверил.

— Варите, — махнула рукой Маша, — только быстрее. У меня есть море вопросов, на которые я хочу получить ответы.

— Итак, — начала она, когда Готтлиб разделался с двумя яйцами и заставил себя съесть кусок пиццы, — вы утверждаете, что прибыли из Германии…

— Простите, не утверждал, — перебил её Готтлиб. — Я прибыл из резиденции Тевтонского ордена, находящегося в столице Австрии.

— Немецкий орден в Австрии? — удивилась Маша.

— Увы, да, — вздохнул Готтлиб, — но это лучше, чем полное его исчезновение. Не буду сейчас посвящать вас во все тонкости истории ордена. Скажу кратко. Когда-то рыцари построили мощное государство, вызывавшее уважение, основанное на страхе, у большинства европейских стран, но имели несчастье потерпеть крупное военное поражение в 1410 году в Грюнвальдском сражении. Слыхали о таком?

— Нет, — Маша помотала головой. — Я знаю только о разгроме крестоносцев Александром Невским на Чудском озере.

— Да, конечно, русская история делает акцент на той битве, безусловно, заслуживающей особого внимания. Но эпизод на Чудском озере не имел решающего значения для потери могущества орденом. Лишь остановил его экспансию на восток. А вот сражение под Грюнвальдом чуть было не поставило точку в истории существования ордена. С того момента начался его закат. Орден терял влияние, уважение, территории и самостоятельность, пока в 1809 году во время Наполеоновских войн вообще не был упразднён. Лишь в 1834 году австрийский император Франц I убедил Папу Римского восстановить орден в качестве благотворительной монашеской организации.

— Так вы монах? — воскликнула Маша, с удивлением глядя на Готтлиба.

Во время завтрака она успела хорошо рассмотреть его. Это был высокий мужчина крепкого телосложения, на вид лет тридцати пяти-сорока. Мелкие ореховые вкрапления в серых глазах придавали взгляду теплоту. Тёмно-русые волосы, аккуратно зачёсанные назад, выгодно подчёркивали правильные черты лица. В Готтлибе чувствовались мужественная сила и уверенность, и уж никак его образ не вязался с образом смиренного святоши.

— Я не давал обета безбрачия, — пояснил мужчина. — В нынешнем виде Тевтонский орден состоит из братьев-священников и братьев-рыцарей, которые могут быть светскими особами. Старые традиции, когда рыцари, вступающие в орден, должны были отказываться от мирских утех и полностью посвящать себя служению, безвозвратно канули в прошлое. Итак, орден восстановлен в правах, ему даже вернули кое-какие земли, но резиденция отныне находится в Вене. Там меня посвятили в рыцари в 1839 году.

— Постойте! — воскликнула Маша. — Вопрос, который не даёт мне покоя. Вы прекрасно говорите со мной на современном русском языке! В вашем произношении есть лёгкий акцент, но и только.

— Всё верно, — согласился Готтлиб. — У меня способности к языкам. Пять лет наблюдений — этого оказалось достаточно, чтобы научиться хорошо говорить. Думаю, свободное владение языком сыграло решающую роль в моей отправке сюда.

— Что значит пять лет наблюдений? — Маша взглянула на него с недоверием.

— Пять лет я смотрел в будущее, наблюдал, изучал нравы и язык. Наравне с ещё несколькими братьями готовился к выполнению миссии.

— Так вы ясновидящий?

— Нет, я обычный человек. Даром провидения обладает брат Иоганн, он же отправил меня сюда.

— Второй раз слышу про какого-то брата Иоганна! — воскликнула Маша. — Кто он такой? Какое отношение имеет к происходящему?

— Сейчас поясню. — Готтлиб встал, поправил чёрный пояс на белом мундире и принялся расхаживать перед Машей, иногда останавливаясь, чтобы жестом придать выразительности своим словам. — Дело в том, что, несмотря на восстановление ордена в 1834 году, лишь к 1839 году император Франц утвердил его новый устав и разработал свод правил. К тому моменту я уже морально созрел, чтобы стать рыцарем и тем самым почтить память двух своих славных предков, сложивших головы под Грюнвальдом. Желающих вступить в столь почётное братство в качестве братьев-рыцарей и братьев-священников оказалось достаточно. Но принимали не всех, а лишь выходцев из дворянских семей и католиков. Исключение было сделано только брату Иоганну из-за его дара прозорливости. Он ниже нас по происхождению, но гораздо выше по духовности. Это необыкновенный человек! Беседы с ним раскрыли нам глаза на причины потери орденом славы и могущества. Бесславный конец был неизбежен. Господь покарал крестоносцев, погрязших в гордости и тщеславии, забывших девиз «Помогать — защищать — исцелять», принятый за основу в те дни, когда орден только начинал свою деятельность в Святой Земле. Когда-то, отправляясь на борьбу с язычниками-иноверцами, рыцари придавали большое значение трём монашеским обетам: целомудрие, послушание и нестяжание, но с возвращением в Европу и захватом земель под власть ордена богатство и власть вскружили им головы. Деятельность ордена перестала быть угодна Деве Марии, и она отвернула свой лик от воинствующего братства, погрязшего в политических интригах и жажде ещё большей наживы. Это всё объяснил нам брат Иоганн, и подавляющее большинство согласилось с его доводами. Поэтому нынешняя деятельность ордена в большей степени направлена на благотворительность.

— Тогда почему вы носите меч? — спросила Маша.

— Это неизменный атрибут принадлежности к рыцарскому сословию, — ответил Готтлиб. — Многие носят его для антуража, но я люблю упражняться с мечом и неплохо им владею.

— Я имела возможность убедиться в этом, — пробормотала Маша. — Но давайте вернёмся к вашему рассказу.

— Хорошо, — кивнул Готтлиб. — Возвратимся к брату Иоганну, сумевшему открыть перед нами картины будущего. Правда, не все, а лишь те, что высшие силы раскрывают перед ним во время молитвы, демонстрируя видения прямо посреди келии. Так мы узнали о страшной, ужасающей по масштабу войне, которая начнётся через столетие.

— Вы имеете в виду Вторую мировую? — уточнила Маша.

— Да. Как просто вы произносите это словосочетание. Между тем мы ничего не знали о Первой, когда перед нами развернулись картины Второй. Кровавое, жестокое действие с германскими воинами в главной роли, безжалостно шагающими по выжженным деревням и уничтоженным городам под девизом: «Натиск на Восток». Мы были потрясены, увидев немецких потомков. Брат Иоганн неделю не выходил из своей келии после первой порции «откровений» о Третьем рейхе.

— Сочувствую.

— Сочувствовать надо тем, кто попал в ту страшную мясорубку, мы же являлись просто зрителями. А потом на брата Иоганна потоком хлынули видения будущего. Одно из них касалось отправки в ваши дни трёх офицеров рейха из крепости Мариенбург…

— Откуда? — подскочила Маша. — Насколько я знаю, это резиденция Великого Магистра Тевтонского ордена!

— Правильно! Я рад, фрау Мари, что вам известен этот факт. — Готтлиб галантно поклонился. — Это особенное место, я ещё вернусь к нему в своём рассказе. Третий рейх пытался воссоздать Тевтонский орден в своём, извращённом понимании его принципов и стремлений. На территории Мариенбурга выполнялись обряды, имеющие весьма отдалённое отношение к рыцарским традициям, в большей степени — к оккультизму с привлечением магии и тёмных сил. Как только с помощью брата Иоганна нам стали известны истинные цели заброски Дитмара Лемана, Райнера Штольца и Мартина Вебера в будущее, Великий Магистр немедленно созвал капитул — совет руководства. На нём было принято решение о подготовке нескольких братьев-рыцарей для отправки сюда, чтобы предотвратить наступление апокалипсиса.

— Почему именно сюда? Почему нельзя было остановить эту троицу тогда, в 1945-м году?

— Потому что проход всегда открывался только в момент, когда Дитмар Леман пытался убить беззащитную женщину! — воскликнул Готтлиб. — Ни одно из других видений не имело входа, а в Мариенбург 1945 года и подавно — с той стороны противостояли опытные оккультисты!

— Что значит «всегда открывался»? — Маша посмотрела в глаза Готтлибу. — Сколько раз вы видели, как Кирилл тащит меня за волосы вдоль бассейна?

— Простите, фрау Мари, — Готтлиб опустил взгляд. — Много. Очень много. Все пять лет я вынужден был слышать ваш крик о помощи и сжимать в ярости кулаки, пока капитул не посчитал, что я готов для выполнения задания.

Маша совсем по-новому взглянула на Готтлиба. Оказывается, целых пять лет этот мужчина наблюдал за ней, видел её почти обнажённую, униженную, трясущуюся и рыдающую от страха приближающейся смерти. Какой кошмар! Ей захотелось провалиться сквозь землю от стыда, спрятаться под диван, куда угодно, лишь бы подальше от сочувствующего взгляда Готтлиба. Да ведь он как-то сказал, что оказался лучшим из всех претендентов! Сколько же их было?

— И много братьев-рыцарей наблюдали вместе с вами? — Маша чувствовала, как краска заливает её лицо.

— Нет, что вы! — слишком поспешно воскликнул Готтлиб. — Немного. Всего лишь четверо. — Потом добавил: — Не считая Великого Магистра, комтура, казначея и самого брата Иоганна.

— Прекрасное вы себе нашли развлечение! Остросюжетный сериал! Представляю, как десять серьёзных мужчин с озабоченным видом качают головами, глядя, как… как…

Маша не выдержала и расплакалась, закрыв лицо руками.

— Поверьте, никто и не думал развлекаться! Особенно после сообщения брата Иоганна, что с этого момента начинается наступление апокалипсиса!

Готтлиб подошёл к Маше, присел рядом с ней и отвёл её руки от лица. Ладони у него оказались большими и тёплыми, от них приятно пахло чем-то горьковатым.

— Вы не представляете, какой болью в моём сердце отзывалось каждое такое видение, — тихо произнёс Готтлиб, заглядывая в заплаканные глаза Маши. — Столько лет наблюдать, как хладнокровный убийца пытается разделаться с беспомощной красивой женщиной. Я готов был сразу броситься вам на помощь, но тем самым мог всё испортить. Простите меня, фрау Мари, и не плачьте. Каждая ваша слезинка — это нож в сердце рыцаря.

Мужчина прикоснулся губами к её рукам и, как показалось Маше, задержался с поцелуем несколько дольше, чем того требовал обычный жест вежливости.

— Ладно, Готтлиб, — вздохнула она, — я всё понимаю. Давайте не будем больше возвращаться к этому. Лучше объясните, почему вы всё время говорите про начало апокалипсиса?

— Потому что как только Дитмар Леман завладел заграждающей печатью трёх ключей, у человечества остались считанные дни. Так было сказано брату Иоганну.

— Но ведь Кирилла, то есть, Дитмара, больше нет! — воскликнула Маша. — И подвеска лежит у меня в сумочке. Значит, всё, апокалипсис отменён. Ваша миссия выполнена, можете возвращаться домой.

— Увы, но это не так. Иначе передо мной открылся бы выход, — Готтлиб покачал головой. — Механизм запущен, есть ещё двое, и они не остановятся.

Маша вспомнила незнакомый мужской голос в телефоне Кирилла и поёжилась.

— А что будет, если они доберутся до подвески?

— Сама по себе она не сработает. Им нужны ещё три ключа.

— Три ключа? О Боже! Час от часу не легче! Что ещё за ключи и где они находятся?

— Мне неизвестно их местонахождение. Потому я и прошу вашей помощи.

— Думаете, я смогу их отыскать? — Маша усмехнулась. — Каким образом?

— Я видел, у вас есть такие штуки, дающие ответы на многие вопросы. Можно будет спросить там.

— Вы, наверное, имеете в виду поиск в интернете? Да, найти информацию можно, если о ней есть хоть какие-то упоминания. Но и те двое немцев наверняка прекрасно пользуются поисковиками. Кирилл, во всяком случае, чувствовал себя в интернете как рыба в воде. И вообще, может, они уже давным-давно раздобыли эти ключи, а подвеска — это последняя составляющая.

— Нет, — Готтлиб покачал головой. — Брат Иоганн утверждает, что ключами они пока не завладели. Заграждающая печать — это первый вестник приближения апокалипсиса.

— Вот не могу я понять, Готтлиб, для чего всё это? Зачем немцам понадобилось отправлять сюда офицеров рейха? Какая им выгода от апокалипсиса? Отомстить за проигрыш в войне? Так современная Германия — одна из самых процветающих и влиятельных стран в мире.

— Тот, кто отправлял их, преследовал лишь одну цель — отыскать некое мощное оружие, давно утерянное Тевтонским орденом, и установить мировое господство Третьего рейха.

— Мощное оружие, утерянное тевтонцами? — Маша рассмеялась. — Только не смешите меня! Какой-нибудь средневековый меч-кладенец?

— Нет, — Готтлиб не разделял её веселья. — Что-то вывезенное из Святой Земли, спрятанное на территории замка Мариенбург и имеющее отношение к апокалипсису. Активные поиски немцами за годы войны не дали желаемого результата. Выяснилось, что оружие невозможно найти без ключей и печати, а времени больше не оставалось — Мариенбург активно бомбили. Поэтому были отправлены трое офицеров в мирное будущее. В их руках находится судьба Третьего рейха и всего человечества.

— Так что же спрятано в Мариенбурге?

— Я не знаю, — пожал плечами Готтлиб.

— То есть как не знаете? — удивилась Маша. — За чем же охотится рейх?

— Нам это неизвестно. И рейху, кстати, тоже. Исполнители должны найти заграждающую печать и ключи, доставить их на территорию Мариенбурга и привести механизм в действие.

— Ерунда какая-то! Прямо как в сказке — пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Должны же быть какие-то записи или упоминания в старых летописях.

— Их нет, фрау Мари. Это тайна, которая передавалась из уст в уста, без фиксации на бумаге.

— И что? Кто-то заболел склерозом и всё позабыл? — насмешливо спросила Маша.

— К сожалению, фрау Мари, все носители тайны погибли в Грюнвальдском сражении, а ключи и печать попали в чужие руки и были навсегда утеряны для ордена. Возможно, апокалипсис наступил бы ещё тогда, в 1410 году, но нашёлся человек, сумевший предотвратить его.

— Очень интересно! — воскликнула Маша. — Готтлиб, вы должны мне всё рассказать!

— Хорошо, тогда приготовьтесь к маленькой экскурсии в прошлое. — Мужчина встал с дивана и снова принялся прохаживаться по холлу. — История возникновения ордена восходит к временам первых крестовых походов в Святую Землю. Он был создан в конце двенадцатого века и представлял собой в первоначальном виде госпиталь для больных и раненых. Орден не сразу стал самостоятельной структурой, а вынужден был сосуществовать с госпитальерами-иоаннитами и тамплиерами, но постепенно обособлялся, пока не получил буллу от Папы Римского на автономию. Тогда же из госпитального братства орден был переименован в духовно-рыцарский «немецкий орден дома Святой Марии в Иерусалиме». Влияние ордена росло, многие юноши из знатных семей и не очень знатных считали за честь стать под его знамёна. В Палестине строились крепости, задачей которых было отражать атаки иноверцев. Жёсткая дисциплина и великолепная военная подготовка привлекла внимание к ордену европейских правителей, и они стали приглашать рыцарей для наведения порядка в своих землях. К сожалению, крестовые походы в Святую Землю закончились поражением. Построенные крепости одна за другой падали под натиском иноверцев мамлюков, и в конце тринадцатого века Тевтонский орден вынужден был перебраться в Европу. Из Святой Земли были вывезены накопленные богатства и некоторые христианские святыни. Поначалу резиденция ордена располагалась в Венеции, но после насильного обращения в христианство языческой Пруссии решено было создать государство тевтонцев на этой территории со столицей в Мариенбурге. Величественный замок, названный в честь Девы Марии, быстро разросся, превратившись в огромную крепость с прилегающими к ней предместьями. Отныне резиденция Великого Магистра ордена располагалась в Мариенбурге, здесь же хранилась казна и ценности, вывезенные из Палестины, — Готтлиб перевёл дыхание. — Но не все святыни можно было хранить под обычными замками. Было кое-что, требующее особой защиты и сохранения тайны. Территория Мариенбурга всегда находилась под надёжной охраной, и у руководства ордена была твёрдая уверенность, что так будет вечно. В тайну был посвящён не только Великий Магистр. У тевтонцев изначально не было единовластия, все важные вопросы решал капитул. Но в капитул входило слишком много людей, информация могла просочиться за пределы ордена, ведь всех людей подстерегают искушения, даже таких стойких и закалённых монашескими обетами, как рыцари. Поэтому тайна была доверена троим — Великому Магистру, Великому комтуру и казначею ордена. Когда кто-то из них умирал, оставшиеся посвящали в тайну вновь избранного. Каждый из них хранил один из ключей, якобы от казны, а на самом деле — от заграждающей печати, открывающей доступ к святыне, являющейся мощным оружием. Заграждающая печать представляла собой большую круглую подвеску и всегда висела на груди Великого Магистра.

— Неужели эта вещь действительно принадлежала Великому Магистру? — Маша достала старинное украшение из сумочки и принялась крутить его в руках. — Никогда бы не подумала. А бабушка говорила, что это от князя Мстиславского, и злилась, когда мы над ней смеялись, считая выдумщицей. Но получается, что она ошибалась?

— Она была совершенно права! — воскликнул Готтлиб. — Кстати, должен сказать, что видел вашу бабушку неоднократно в годы её молодости. Она была очень красивой и умной женщиной. Вы сильно похожи на неё.

— Да, бабушка говорила мне, что я — вылитая она. — Маша слегка покраснела, довольная сравнением. — Но как же подвеска оказалась у князя?

— Всё произошло во время Грюнвальдского сражения. Тогда случилось невероятное — на поле боя погибло всё руководство Тевтонского ордена, включая Великого магистра, Великого комтура и казначея. Орден одномоментно оказался обезглавленным, и не осталось в живых ни одного человека, знающего тайну святыни, спрятанной в Мариенбурге. Более того, победители разделили между собой найденные ключи. Они достались польскому королю Ягайло, литовскому Великому князю Витовту и сыну бывшего хана Золотой Орды Джелал-ад-Дину, а подвеской наградили молодого князя Лугвения Ольгердовича, ставшего родоначальником князей Мстиславских. Не знаю, было ли им что-то известно о грозной святыне, спрятанной на территории Мариенбурга, но войско победителей направилось к резиденции Великого Магистра с целью её захвата.

— Имея на руках все необходимые составляющие, они легко могли найти тайник, — заметила Маша.

— Вероятность этого была велика, — кивнул Готтлиб. — Большая часть рыцарей погибла, многих взяли в плен и казнили. Оставшиеся в живых находились в шоковом состоянии. Мариенбург оказался беззащитен и должен был открыть ворота захватчикам. Всё бы так и произошло, если бы провидению не было угодно неожиданно выдвинуть на передний план событий Генриха фон Плауэна. На тот момент он являлся комендантом замка Шветц, находящегося на западных границах Пруссии. В его распоряжении оставался гарнизон, состоящий из трёх тысяч воинов. Как только слухи об ужасном поражении достигли ушей фон Плауэна, он взял командование остатками тевтонцев на себя. Безусловно, фон Плауэн не был посвящён в тайну, но точно знал о существовании святыни, спрятанной на территории Мариенбурга. Смерть всего руководства означала, что ключи и печать попали во вражеские руки, и комендант понял, что ни в коем случае нельзя допустить сдачи резиденции Великого Магистра. В то время, когда польско-литовско-татарское войско двигалось к столице, без труда захватывая небольшие крепости, не оказывающие сопротивления, фон Плауэн со всем гарнизоном быстро добрался к Мариенбургу и занял оборону. Он приказал доставить в замок запасы еды, после этого безжалостно выжег пригород, оставив врагам пепелище, и разослал в незахваченные крепости и города призывы немедленно всем явиться на защиту Мариенбурга. Растерявшиеся после поражения рыцари встрепенулись и безоговорочно принялись выполнять приказы Генриха. Таким образом, когда победители Грюнвальдского сражения прибыли под стены столицы, их ожидал неприятный сюрприз — подготовленный, хорошо вооружённый гарнизон, не помышляющий о сдаче. Началась долгая осада, продлившаяся около восьми недель. За это время в рядах осаждающих росло недовольство, а в Мариенбург прибывали всё новые и новые отряды, исполненные решимости мстить за разгром под Грюнвальдом. Они не только прорывались сквозь окружение, но и совершали дерзкие набеги на противника и держали его в постоянном страхе. В конце концов, осада была снята, резиденция Великого Магистра выстояла, а воины, собравшиеся в крепости, преследовали польско-литовское войско, возвращая захваченные города под власть ордена. Так, благодаря мужеству и решительности Генриха фон Плауэна, орден избежал уничтожения, и спрятанное оружие не было извлечено на свет Божий из своего тайника. Оно не попало в руки врагов ордена, но и крестоносцы отныне не могли добраться к нему. Генрих фон Плауэн был избран на должность Великого Магистра и безуспешно пытался отыскать святыню, пока его не арестовали в результате внутреннего заговора и не заточили в тюрьму. А следующему Великому Магистру уже было не до поисков — орден раздирали внутренние интриги и дрязги. Сформировались различные группировки. Одни требовали начать войну с Польшей и Литвой, другие — наоборот, заключить унизительные мирные соглашения. Потеряв много рыцарей, орден начал привлекать наёмников, ведущих разгульный образ жизни. Дисциплина падала вслед за влиянием, к крестоносцам стали относиться с презрением. В 1457 году резиденция Великого Магистра перебралась в Кёнигсберг, а Мариенбург перешёл в собственность польского короля. Почти за тридцать лет до этого события умер Генрих фон Плауэн, а вместе с ним — и упоминания о грозной святыне, спрятанной на территории крепости.

— Бедняга, — вздохнула Маша. — Жаль, что человек, спасший столицу в критический момент, закончил свою жизнь в тюрьме.

— Да, решительные и мужественные люди часто подвергаются гонениям со стороны более хитрых коллег-интриганов. Генрих провёл семь лет в тюрьме, прежде чем его выпустил новый Великий Магистр. Он не увидел вины за Генрихом и доверил ему управление крепостью Лохштедт. На этой должности фон Плауэн и умер.

— Печальная история, Готтлиб. Откуда же тогда немцам стало известно о тайне Мариенбурга?

— Дело в том, что со временем история средневековых христианских орденов обросла различными небылицами и сказками. То кони у них были огнедышащими, то рыцари непобедимыми, то сокровища несметными. Например, некоторые до сих пор охотятся за кладами тамплиеров, разбросанными по всему миру. Не миновала сия чаша и Тевтонский орден. Слухи о некоем священном предмете, обладающем могуществом, донеслись до нашего времени, только никто не придавал им особого значения, считая очередной фантастической историей. Но не таковыми оказались немцы времён гитлеровской Германии. Во-первых, они слишком трепетно относились к различным оккультным наукам, во-вторых, возомнили себя истинными продолжателями дела Тевтонских рыцарей, а в-третьих, посчитали, что слухи не рождаются на пустом месте. К тому же, думаю, они нашли кое-какие упоминания или намёки на тайну. Этого оказалось достаточно, чтобы приступить к поискам.

— Послушайте, Готтлиб! — воскликнула Маша. — Неужели этот ваш ясновидящий брат Иоганн не может заглянуть в прошлое и увидеть, что за вещь спрятана в Мариенбурге и где?

— Увы, фрау Мари, перед братом Иоганном закрыто прошлое. Оно свершилось и не подлежит изменению. Он не может заглянуть туда и приоткрыть завесу тайны.

— Очень жаль. Всё было бы намного проще. Вы бы её нашли и поместили в какой-нибудь музей. Или взяли под охрану.

— Возможно, — согласился Готтлиб. — Но человечество прошло через две мировые войны. О первой мне ничего неизвестно, а вторая поражает своей жестокостью и количеством жертв. Что, если бы какая-то из сторон не удержалась от соблазна и использовала это оружие против другой стороны? Нет, фрау Мари, всё должно идти своим чередом.

— А что говорит брат Иоганн по поводу успеха вашей миссии? — спросила Маша. — Вам удастся предотвратить апокалипсис?

— Увы, но и это неизвестно. Картины будущего заканчиваются на моменте моего перехода в ваше время. Дальнейшее не предопределено и полностью зависит от моих действий.

— Большая ответственность, — усмехнулась Маша.

— Я расцениваю это как огромную честь!

Маша с любопытством посмотрела на рыцаря. Он стоял, расправив плечи, с решительным взглядом, устремлённым вдаль, и женщина поймала себя на мысли, что Готтлиб — очень привлекательный мужчина. Высокие чёрные сапоги и белый мундир с чёрным крестом посредине, окаймлённым серебряной лентой, подчёркивали его крепкую фигуру и придавали ореол романтизма. «Что же мне делать с этим спасителем человечества? — подумала Маша. — Нельзя же вечно держать его в этом доме. Но и вывести в люди в таком виде нельзя». Потом она вспомнила о Кирилле и помрачнела — Лена не будет её тревожить расспросами ещё несколько дней, а что дальше? Наверняка она уже рассказала всем на работе о Машином замужестве. Что сказать шефу и коллегам? Как выкручиваться из создавшегося положения?

Неожиданно в голове мелькнула авантюрная мысль. Маша даже поразилась собственной изобретательности. Она извлекла из сумочки паспорт Кирилла, раскрыла его на странице с фотографией и задумалась. А почему бы не выдать Готтлиба за Кирилла? Черты лица у них чем-то похожи. Нос как нос, глаза у обоих серые. Готтлибу нужно лишь сменить причёску и пару дней не бриться, чтобы отросла щетина. Вон она уже пробивается, такая же густая, как у Кирилла. Подобрать современную одежду не проблема — для начала можно обойтись вещами из сумки мужа.

— Хорошо, Готтлиб, — произнесла Маша. — Может быть, я окончательно сошла с ума, но не нахожу причин вам не верить.

— Спасибо, фрау Мари! — Мужчина поклонился. — Так вы согласны помочь мне в поиске ключей?

— Встречный вопрос — вы согласитесь изображать моего мужа?

— Что? — Готтлиб с удивлением уставился на Машу. На его щеках выступил румянец, глаза заблестели от волнения. — Я и не мечтал…

— Не в прямом смысле! — воскликнула Маша, обрывая рыцаря. — Вы просто станете жить под именем Кирилла Воронцова, пользоваться его документами, а на людях оказывать мне знаки внимания, словно я ваша жена. И всё.

— И всё, — тихо повторил Готтлиб, и Маша уловила нотку разочарования в его голосе. — Конечно, я согласен, фрау Мари!

— В таком случае, прекратите называть меня фрау Мари, — велела Маша. — С этого момента я для вас Маша, а вы для меня Кирилл. И мы переходим на «ты». Давайте порепетируем. Кирилл, тебе обязательно нужно сменить эту одежду. Она выглядит слишком эксцентрично для современного мира.

— Да, дорогая Маша, — медленно проговорил Готтлиб, словно примериваясь к новому обращению. — Полностью полагаюсь на твой вкус.

— Хорошо, дорогой Кирилл. Тогда пойдём, поможешь мне принести из машины сумку с вещами.