Тайна точной красоты

23

Привычно щелкнул выключатель настольной лампы. Валентина Ипполитовна устало присела за письменный стол в своей родной уютной комнатке. Здесь долгие годы она проверяла школьные тетради, исправляла ошибки, сжимая от неудовольствия губы, или со сдержанной улыбкой выводила размашистые пятерки. Вот несколько авторучек с красными стержнями до сих пор торчат из керамического стакана. Сейчас стол почти пуст. Многочисленные ученики, которым требуется хороший репетитор, появятся весной, ближе к выпускным и вступительным экзаменам.

Вишневская вытащила из сумочки листки с записями Данина и положила их к тем, которые сохранились у нее со времени защиты его диссертации. Этой своеобразной наживкой она пыталась спровоцировать неведомого преступника на отчаянный поступок. Не даром же Константин обронил: там было не всё. Но ничего не вышло. Знакомые Данина вели себя сдержано. Ефим Здановский спокойно подал ей специально забытую в комнате сумочку, из которой торчала нетронутая рукопись. Левон Амбарцумов был больше увлечен пропавшими статуэтками, чем теоремой Ферма, а Михаила Фищука ей не удалось вывести из равновесия. Метод провокации не сработал. Пришлось даже извиниться перед ним за резкие слова. Вот и весь результат ее неумелых следственных действий.

Тонкая ладонь вновь просунулась в сумочку. Поверх рукописей легла потертая книжка в мягкой обложке о теореме Ферма. Когда-то она подарила ее победителю олимпиады семикласснику Косте Данину, а сегодня невольно прихватила памятный экземпляр из его квартиры. Слишком много надежд было связано у нее с этим незаурядным учеником. Многие оправдались, особенно в школьные и студенческие годы, но, как каждому педагогу с амбициями, ей хотелось большего.

Учительница раскрыла книгу и быстро пролистала ее. По всему было видно, что история Великой теоремы произвела на школьника неизгладимое впечатление. На полях попадались его записи, потускневшие от времени. На лице пожилой женщины появилась добрая улыбка. Оставляя беглые пометки, юный Константин подражал гениальному Ферма.

На одной из страниц мелькнула более яркая запись. Учительница водрузила на переносицу очки для чтения. Смоченный слюной указательный палец перевернул обратно несколько листов.

Вот она!

Два коротких слова с тремя восклицательными знаками явно были написаны совсем недавно. Они были крупнее остальных, и синие чернила, особенно если глядеть под углом к настольной лампе, сохраняли свежий блеск. Валентина Ипполитовна взглянула на текст книги, напротив которой была сделана запись, и обомлела. Кончики пальцев похолодели от нервного возбуждения. Она облизнула пересохшие губы и прочла вслух:

– Я нашел поистине удивительное доказательство этого предложения… – Это была знаменитая фраза Пьера де Ферма. А рядом красовались слова, написанные рукой Данина: – Я тоже!!!

"Три восклицательных знака. Значит, ему удалось. На этот раз он не мог ошибиться. Слишком долгий путь он прошел к этому, – взволнованно подумала Вишневская. – Но где же текст доказательства?"

Она внимательно перелистала книжку, просмотрела все имевшиеся у нее записи Данина. Ничего похожего. "Константин нашел краткое оригинально доказательство знаменитого утверждения, но так же, как и великий Ферма не счел нужным его опубликовывать? – терялась в догадках учительница. – Это очень похоже на него нынешнего. Он стремится к цели ради собственного внутреннего состояния. Внешний успех ему безразличен. Но Данин мог упомянуть о доказательстве при встрече с бывшими коллегами. И тогда за гениальными математическими выкладками пришел убийца! Он охотился за бессмертными формулами, а не за старыми статуэтками. Они могли пропасть и раньше. Ведь Константин произнес имя Ферма. На что он намекал? Почему нервно смеялся?"

От запутанных мыслей отвлек голодный кот Декарт. Он урчал и терся о ноги. Валентина Ипполитовна погладила своего любимца, прошла с ним на кухню и дала еду. Пока кот ел, она вернулась за стол, нашла визитку Виктора Стрельникова и набрала номер его мобильного телефона.

– Виктор, добрый вечер. Вишневская беспокоит.

– Да, – кисло ответил оперативник. Учительнице показалось, что кто-то хихикнул за его спиной. Послышались босые шаги, брякнула дверь, и милиционер сказал громче: – Слушаю.

– Извините, что беспокою. Я быстро, – затараторила Валентина Ипполитовна. – Вы беседовали сегодня с Константином Даниным?

– Допросил.

– Вы спрашивали о теореме Ферма?

– Спрашивал.

– И что он ответил? Он доказал теорему?

Из трубки послышалось вжиканье зажигалки. Оперуполномоченный закурил и после глубокой затяжки ответил:

– Поймешь его разве? Данин математик, а не человек.

– Как же так! Это очень важный вопрос. Я обнаружила свидетельство, что Данин доказал теорему Ферма. Он упоминает об этом в книжке. А самого доказательства нигде нет. Вы понимаете, что это означает?

– Нет.

– Его украли!

– Вы опять за свое, – тяжело вздохнул оперуполномоченный.

– Я говорю серьезно! Пропали бумаги Данина.

– Как с вами, математиками, тяжело. Такое впечатление, что кроме заумных формул и завернутых доказательств ничего ценного в нашем грешном мире не существует.

– К чему вы клоните, Виктор?

– Доказал Данин или не доказал – теперь это по барабану. Не имеет значения.

– Почему? – оторопела женщина.

– Потому что вор и убийца нам известен, – уверенно заявил оперативник.

Валентина Ипполитовна затаила дыхание. Стрельников пренебрежительно говорил о математике и Данине, но слова "вор и убийца" прозвучали весомо и жестко. Напрашивалась неприятная параллель.

– Кто он? – робко спросила учительница, сжавшись в кресле.