Тайна точной красоты

34

1992 год. Снакт-Петербург. Россия.

Слух о том, что выпускник университета замахнулся на доказательство Великой теоремы Ферма, мгновенно разнесся в математических кругах города. В день открытия конференции главный зал Института математики был переполнен. Все ждали заключительного доклада на заявленную тему: "Геометро-функциональный подход к доказательству теоремы Ферма". Слово "подход" оставляло открытым вопрос о полноте доказательства, но порожденные общим нетерпением, искры сенсационности тут и там будоражили зал.

Ученым, выступавшим первыми, вопросов почти не задавали. Все торопились перейти к главному событию намеченной программы. Многие, кто знал способности Данина, верили, что сегодня неприступная крепость обязательно падет. Но были и скептики. Некоторые математики уже раздобыли тезисы доклада и в кулуарах обсуждали предложенный метод. В ожидании сенсации пришло несколько ушлых журналистов.

И вот, наконец, слово предоставили Константину Данину. Докладчика объявил сам академик Марков. Зал стих. Константин излагал метод с помощью слайдов. Ему помогал Базилевич, всячески демонстрируя свою сопричастность к важному докладу. Слайдов было много. Слушатели подались вперед, прижав к переносицам очки.

Татьяна Архангельская, одетая в лучшее платье, нервно елозила у дальней стенки конференц-зала. Она не следила за формулами, мелькавшими на экране, а мучительно решала: будет ли уместно после доклада ей поцеловать мужа и скромно прижаться к нему сбоку. В этом случае фотограф наверняка запечатлеет ее рядом с новоявленным гением. Ее тоже заметят. Потом будут вопросы, интервью и участие в многочисленных ток-шоу, расплодившихся на современном телевидении. Ради такой жизни она и вышла замуж за Данина и стойко терпела его странности.

Константин, например, предпочитал закрыться вечером в комнате и сидеть там часами в полной темноте. Когда вся семья смотрела телевизор, он просил его не трогать и говорил, что работает. Тёща негодовала:

– Какая работа может быть в темноте, объясните мне!

– Он думает, мама, – неловко оправдывалась Татьяна.

– Думать – это не работа! Вот твой папа. Если он садится за стол, то пишет книги и статьи в журнал. За это ему платят деньги. Чем толще книга, тем больше гонорар. Ведь так, Женя?

– Надя, у меня общественные науки, у него точные… – выглянул из-за газеты глава семейства.

– Вот-вот, точные! Он свихнулся на точности. Я вчера прочитала замечательный гороскоп, а там написано, что знак Зодиака Константина совсем не подходит для нашей Танечки. Я ему об этом так прямо и сказала.

– Ну, мама, хватит… – взмолилась дочь.

– А он мне вот что сует. Нет, Женя, ты посмотри! – Надежда Сергеевна достала из халата листок бумаги. – Написал и отдал молча. Вот, длиннющее число: 3,141592653589793. Я спрашиваю, что это такое?

– Это число Пи, мама.

– И он мне так ответил. Я продолжаю настаивать: разве ты не веришь в астрологию? Это тоже наука! Верю, говорит он. Согласен, расположение звезд влияет на человека. Я чуть было не улыбнулась ему. А он мне холодно: вот, глядите – и начинает подчеркивать цифры на бумажке.

– Данин сказал, что верит в астрологию? – удивилась Татьяна. Она и после замужества называла его только по фамилии.

– Да. Но потом уточнил. Каждого человека, говорит, можно представить в виде подобного бесконечного числа. На первый знак после запятой влияют гены. На второй – воспитание, на третий – окружающее общество, на четвертый – образование, на пятый – питание, на шестой – экология, на седьмой – друзья и так далее, так далее. А вот на этот, пятнадцатый знак – и тычет так ручкой – влияет расположение звезд в момент рождения. И ехидно спрашивает: вам, Надежда Сергеевна, не всё ли равно, что там будет: тройка или двойка? Каково, а?

– Мама, он всё на свете объясняет с помощью цифр, – улыбнулась Татьяна, представив, как Данин совершенно серьезно растолковывает теще свою очередную теорию.

– Оригинально, – промычал Евгений Кондратьевич, привыкший к нападкам жены на зятя.

Но теща завелась не на шутку.

– Очень мало, говорит, существует задач, где требуется такая точность. Как правило, достаточно нескольких знаков. В нашем случае это – наследственность, воспитание, общество и образование. Квалификация акушера в момент рождения гораздо важнее, чем расположение звезд на небе.

– Он и про акушера упомянул? – Евгений Кондратьевич так заинтересовался, что даже отложил газету.

– Да. Поставил его на десятое или одиннадцатое место.

– Глубоко копает. В этом что-то есть. Как ты думаешь, Таня, если я черкану об этой теории в популярном журнале, он не обидится.

– Данин, будет только рад, папа.

– Ну, вот опять, – всплеснула руками Надежда Сергеевна. – Я ему про судьбу дочери, а он про статейки.

Татьяна Архангельская стряхнула недавние воспоминания, когда в конференц-зале раздались разрозненные аплодисменты. Константин закончил доклад и начал отвечать на вопросы. Нападок почти не было, мало кто из присутствующих сумел разобраться в хитросплетениях сложнейшего доказательства.

В заключении слово вновь взял академик Марков:

– Если коротко сформулировать мое впечатление – я потрясен! Сегодня я увидел совершенно оригинальный и необычный подход к решению самой великой математической загадки тысячелетия. Ввиду его абсолютной новизны и непохожести на другие, он имеет все шансы на успех. То, что вы услышали, это краткое изложение доказательства. Полный текст представляет собой цепочку из сотен взаимосвязанных и весьма хитроумных математических вычислений, соединенных друг с другом логическими связями. Чтобы его досконально проверить понадобится много часов упорного труда даже таким корифеям математики, которые собрались здесь. Поэтому принято решение изготовить копии полного доказательства и раздать его компетентным специалистам для проверки.

– Позвольте вопрос, – подняла руку самая нетерпеливая журналистка. – Теорема Ферма доказана или нет?

– Конечно доказана.

– Так почему же вы упоминаете шансы, говорите о проверке?

– Я просто завидую, – академик широко улыбнулся, подошел к Данину и двумя руками, с поклоном головы пожал ему руку.

Константин равнодушно подал вялую ладонь. Душевный подъем, окрылявший его в первые минуты выступления, сменился унынием. Под конец доклада он заметил одну из формул, которая показалась ему "больной". Он еще не поставил ей точный диагноз, но был уверен, что формула слаба и может подвести весь организм доказательства. Его мысли путались. Он представил публике сырую работу и уже не был уверен в ее безукоризненности. Сейчас он увидел свое доказательство новыми глазами и понял, что в нем нет самого главного – Красоты! Нагромождение математических выкладок представилось вдруг не замечательным дворцом, а уродливой постройкой, от которой хотелось бежать. Его ставосьмидесятистраничный чертополох формул Пьер де Ферма никогда не назвал бы "поистине удивительным доказательством".

Данин поднял ладонь и прекратил зародившиеся аплодисменты. Превозмогая стыд, он произнес:

– Прошу меня извинить, но я снимаю свой доклад.

– Как? Почему? – послышались удивленные вопросы.

– Мне надо его проверить.

– Но академик Марков подтвердил…

– Ты что, – шикал на ухо Базилевич. – Всё идет замечательно.

– Я не хочу, не хочу, – тряс понурой головой Данин.

– Постойте! – прерывая нарождающийся шум, на сцену поднялся мужчина с окладистой рыжей бородкой. – Разрешите представиться, доктор физико-математических наук Артемьев из Новосибирского Академгородка. Мне Александр Александрович любезно передал текст доказательства несколько дней назад. Прошу, отмотайте назад несколько слайдов. Так, так. Вот этот!

На экране вновь появились длинные строки математических символов. Артемьев вытянул указку. Тонкая тень обвела выражение внизу кадра.

– Обратите внимание на эту логическую связку. Автор делает вывод, что из первого следует второе, и идет дальше. Это справедливо почти всегда. Почти! – Выступающий сделал многозначительную паузу. – Существует особая комбинация переменных, при которых утверждение допускает еще одно решение. На этот факт обращается внимание в одной из моих ранних статей, которые я покажу автору доклада. И вот это побочное решение вступает в противоречие с дальнейшим ходом доказательства. Стройная логическая цепочка рушится. Что вы на это скажете?

Артемьев опустил руку и посмотрел на Данина. Константин мгновенно понял свою ошибку. У громоздкого здания, выстроенного им, выбили одну из подпорок. Доказательство Великой теоремы зашаталось. Но это не расстроило его, а даже успокоило. Уродливый дворец рушился, а душа Константина наполнялась гармонией. "Математика должна быть красивой, – думал он. – Великие решения должны быть безупречны".

Собравшиеся наблюдали за странными метаморфозами на лице докладчика и ждали ответа.

– Математика должна быть красивой, – вслух повторил Данин, улыбнулся и сошел со сцены.

Татьяна, пробившаяся во время аплодисментов в первый ряд, печально опустила глаза. Она хорошо поняла смысл фразы, которую не раз слышала из уст мужа. Ее хрупкая мечта приобщиться к славе рассыпалась быстрее, чем тяжеловесное доказательство. Утром она объяснила маме всю значимость сегодняшнего выступления Константина. И Надежда Сергеевна мгновенно подобрела. Она обещала испечь праздничный пирог со свежими ягодами и назойливо просила мужа узнать, какая премия полагается за доказательство теоремы Ферма: миллион долларов или миллион фунтов стерлингов?

– Ошибку можно исправить! – выкрикнул кто-то из зала.

Татьяна узнала в поднявшемся взъерошенном очкарике студента их факультета Михаила Фищука. Он учился на три курса младше, уже несколько лет искренне восхищался работами Константина и стремился к дружбе с ним. Фищук не раз пытался советоваться с Даниным, показывал ему свои труды, но тот, как правило, безжалостно разбивал их в пух и прах. Татьяна вынуждена была сглаживать негативное впечатление от мужа и зачастую дружески подбадривала юного поклонника математики.

Данин лишь мельком взглянул на вскочившего Фищука и, не прерывая поступь, покинул конференц-зал.

– Как? – вынужден был спросить Артемьев, оставшись в одиночестве на сцене.

Фищук говорил сбивчиво:

– Общий ход доказательства блистателен. Он… он ведет к цели. А ошибка… она не значительна. Ее надо исправить.

– Как?- жестко повторил вопрос доктор из Новосибирска.

– Или обойти, – умерил бойкий пыл Фищук.

– Ваше предложение?

– Я не знаю. Пока не знаю, – промямлил студент. – Но если подумать… Можно что-нибудь придумать.

Некоторые из математиков прыснули от смеха. Один-два человека картинно захлопали.

– Замечательная фраза. Думать никогда не помещает, – согласился Артемьев. – Особенно перед тем, как брать слово.

Покрасневший студент опустился на стул под нескрываемый смех присутствующих и съежился, пытаясь стать незаметным.

– Коллеги! Попрошу минуточку внимания! – перекрикивая гул, выступил академик Марков. Зал постепенно стих. – Сегодня мы стали свидетелями нескольких очень интересных докладов. Последнее сообщение меня обрадовало более всех. Оно содержит удивительные идеи и направлено на покорение великой цели. И если сегодня у Константина Данина не получилось, то унывать, право слово, не стоит. Побольше нам всем такой же смелости и таких же глобальных амбиций.