Тайна точной красоты

32

1992 год. Снакт-Петербург. Россия.

Учеба в университете давалась Константину Данину легко. Изучению основных предметов он уделял минимум времени, часто пропускал лекции, однако всегда блестяще отвечал на экзаменах. Константин слыл замкнутым и нелюдимым, студенческие компании он игнорировал, но стремился побывать на каждой математической конференции, проходящей в городе. Только жена Татьяна да близкий друг Феликс Базилевич знали, что все свои силы он тратит на поиск доказательства теоремы Ферма.

Константин проштудировал горы книг и научных статей, имеющих хоть какое-то отношение к великой проблеме. Но этим он не ограничился. В поисках свежей идеи, он изучил все новейшие достижения из самых разных разделов математики. Он знал, что гениальные открытия чаще всего рождаются на стыке знаний из смежных областей науки. Если крупнейшие специалисты по теории чисел за долгие годы не смогли отыскать доказательство теоремы, то надо двигаться не вглубь, а вширь, решил Данин.

Стремясь к горизонтам научных свершений, Константин обнаружил, что математика состоит из островков знания в океане неизведанного. Разрозненные острова под названиями: геометрия, алгебра, теория вероятностей, комбинаторика, теория управления, функциональный анализ, дифференциальные уравнения, теория графов и многие другие, отделены друг от друга. На них трудятся узкие специалисты, которые разрабатывают свои методы, почти неизвестные на соседних островах. И только самым решительным математикам с широким кругозором удается перебросить мостик с одного острова знаний на другой и объединить лучшие достижения соседей, чтобы получить новый выдающийся результат.

Так поступил и он. И этот подход принес долгожданный прорыв.

К окончанию матмеха Данин нащупал оригинальный многоступенчатый путь к решению самой неуступчивой проблемы математики и два летних месяца между учебой и работой посвятил кропотливой записи сложнейшего доказательства. Татьяна негодовала. Муж, который и так почти не замечал ее, категорически отказался от запланированной поездки к Черному морю и даже на уютную дачу, на берег Финского залива, ни разу не выехал. Забыв обо всех простых радостях, он как одержимый исписывал малопонятными уравнениями страницу за страницей, порой перечеркивал их, рвал, выбрасывал, а затем кропотливо выводил новые громоздкие формулы.

К сентябрю сто восемьдесят страниц убористого текста, испещренного всеми возможными математическими знаками, были сложены в толстую папку, на которой, по укоренившейся привычке давать всему условные обозначения, появились две крупные буквы: ТФ.

Великая теорема Ферма обрела, наконец, достойное ее грандиозное доказательство.

Константин Данину удалось построить громоздкое здание из многоуровневых конструкций, позаимствованных из теории чисел, функционального анализа, геометрии, теории множеств и эллиптических кривых. Совершенно разные разделы математики неожиданным образом переплетались в его работе, поддерживали и дополняли друг друга. Извилистый путь логических выводов вел ученого с одного этажа рассуждений на другой через сложные лабиринты отдельных подзадач. Требовались широкие познания в математике и недюжинный труд, чтобы продраться сквозь хитросплетение формул на самый верхний этаж монументального строения и воскликнуть: теорема Ферма полностью доказана!

Простое утверждение, записанное в одну строчку гениальным французом, потребовало шесть тысяч строк сложнейшего доказательства.

Как лучшие выпускники факультета, Данин и Базилевич получили распределение в Институт математики академии наук. Туда же попала и Татьяна Архангельская, но для ее трудоустройства в знаменитое научное учреждение отцу пришлось задействовать свои связи и приложить немалые усилия.

В первый день выхода на работу с молодыми специалистами по традиции беседовал директор института академик Александр Александрович Марков.

Пожилой добродушный ученый с крупными чертами лица, которого все именовали Сан Санычем, игриво подмигнул принарядившейся Татьяне:

– О! В кои веки нам дали красивую девушку. Вас часом не Софья Ковалевская зовут?

– К сожалению, нет, – подыграла директору молодая женщина. – Я Архангельская Татьяна Игоревна.

– Знаю, – махнул ладошкой академик. – Бывает, пересекаюсь с вашим батюшкой в скучных президиумах. – Он пошелестел анкетными данными и поднял седые брови на молодых людей. – А вы, значит, господа Базилевич и Данин. Молодая кровь на алтарь науки. Рекомендации отличные, в глазах вижу блеск. Ну что ж, добро пожаловать в наш коллектив. Однако предупреждаю, задачки с известными решениями остались за стенами нашего института. Здесь вас ждет неизведанное. А времени у вас мало.

Друзья озабоченно переглянулись. Сан Саныч помолчал, хитро прищурившись, и пояснил:

– Век математика короток. Большинство великих математических открытий совершаются до тридцати лет, посему надо спешить. Нобелевку нам не дают, а высшая награда в математике, Филдсовская премия, как вы знаете, вручается ученым до сорока лет. И это не спроста. После этого срока мозг человека уже не такой прыткий. По себе знаю. – Академик крякнул и величественно развел руки, – приходится становиться руководителем или преподавателем. Как говорится, не умеешь работать сам, учи других. Это про нас, про математиков.

На толстом лице Сан Саныча застыла добродушная улыбка.

– Почему молчите? – неожиданно спросил он.

– Интересно вас слушать, – первой нашлась Архангельская.

– Что? – недослышал академик и даже подставил за ухом ладонь. Его внимание было сосредоточено на двух молодых людях, сидевших по правую руку от него, а Татьяна расположилась слева. – Впрочем, говорить не обязательно. Математик может быть немым, глухим, и даже слепым, как Эйлер в старости. За математика говорят его руки. Это про нас сказано: то, что написано пером – не вырубишь топором!

Татьяна выпученными глазами делала настойчивые знаки Константину. Утром она убедила его взять с собой рукопись доказательства. Толстая картонная папка с веревочными завязками нехотя прошуршала по поверхности стола. Данин деликатно подвинул академику свой труд.

– Что это? – поинтересовался Марков.

– Это его руки доказали теорему Ферма, – выпалил Базилевич.

Сан Саныч недоверчиво выпятил губы

– Во как! В первый же день – Великая теорема Ферма. – Он пощелкал пальцами по папке, оценивая ее толщину. – Кто ясно мыслит, тот ясно излагает.

По интонации трудно было понять, одобрительно или иронично говорит академик. Вместо папки он еще раз раскрыл личные дела молодых специалистов.

– Я смотрю, молодые люди, у вас уже есть публикации, доклады на студенческих конференциях. Хорошо. Пользуясь исконным помещичьим правом на первую ночь, назначаю вашим научным руководителем себя. – И Сан Саныч простосердечно засмеялся. – А девушке мы, пожалуй, подберем кого-нибудь помоложе. Есть возражения?

Круглая голова академика как перископ медленно повернулась на толстой шее, изучая реакцию присутствующих.

– Спасибо! – за всех ответил обрадованный Базилевич.

Опытный директор института поймал угрюмый взгляд Данина, упертый в папку, и заверил его:

– А это оставьте. Я посмотрю. Признаться, давно не ворошил память великого француза. А в молодости, бывало, увлекался. Но чтобы выдать такое… – Он покачал тяжелую папку на ладони и решительно кивнул: – Пока все свободны.

На третий рабочий день под вечер Данина вызвал к себе академик Марков. На директорском столе лежала раскрытая папка Константина.

– Я прочел ваше доказательство, – пожав руку молодому ученому, сообщил академик. – Сразу скажу: не ожидал. Уж столько вы тут навертели. Ваше обращение к эллиптическим кривым меня просто потрясло. Гениальная мысль. Но во времена Ферма этого раздела математики даже не существовало. Вас не смущает это обстоятельство?

– У Ферма было свое доказательство. У меня свое.

– Согласен. Возможно. Хотелось бы конечно чуть больше изящества в таком великом деле. Но…

– Вы нашли ошибку?

– Нет. Явных ошибок я не выявил. Есть два-три момента, которые меня смущают. Вот здесь, в самом начале, – академик ткнул пальцем в лежавший перед ним лист, – и ближе к концу доказательства.

– Я могу пояснить.

– Сейчас не надо. Кто-нибудь еще читал рукопись?

– Нет. Я закончил работу непосредственно накануне нашей встречи.

– Тогда вот как мы поступим. На следующей неделе у нас конференция по численным методам. Это конечно несколько не та тематика, да и график выступлений уже утвержден, но я внесу в него изменения. Вам предоставят время в день открытия. Подготовьте емкий удобоваримый доклад. Он будет последним. Это удобно, если возникнет дискуссия. К нам съедутся сильные математики, я специально кое-кого приглашу. Вот тогда и посмотрим. Вы согласны?

– Конечно, – нетерпеливо выдохнул Константин.

– Только попрошу изложить всё четко и коротко.

– Я запомнил ваши слова: кто ясно мыслит, тот ясно излагает.

– Вот этого и придерживайтесь. А пока… Пока я хочу вас поздравить. Давно не читал столь глубокий и объемный труд.