Тайное царство секты Бай Хе

Глава 8

Просто так меня к деду, естественно, не отпустили. Чуань-Чуань была категорически против того, чтобы я куда-то выходила, аргументируя это моей слабостью, болезненностью и переутомлением после посещения Ченьшунь. У меня появилось нехорошее предчувствие, что это мне будут припоминать еще очень долго. Мне кажется, выдать ее замуж не самая плохая идея. Новые горничные будут меня бояться и не смогут сказать даже слова поперек. Определенно, это очень хорошая идея! Под вздох Чуань-Чуань я неожиданно смутилась - выдать ее замуж я грожусь уже лет пять.

Сборы заняли гораздо меньше времени, чем можно было подумать. Делать сложную прическу с большим количеством украшений я не хотела, так что и ханьфу выбрала максимально простое.

Секта Бай Хе известна своими живописными пейзажами. Озера и болота теряются среди горных пиков и бамбуковых лесов. Узкие, мощеные серым камнем дорожки паутиной соединяют между собой дворцы и храмы. Самая широкая ведет к храму “Цимэн сы”, где только что поступившие ученики познают основы Дао, изучают великие искусства. Практик, превозмогая немощь тела, должен превозмочь немощь духа. Каждый ученик секты Бай Хе должен быть хотя бы поверхностно знаком с шестью искусствами, и в совершенстве знать минимум три из них. Ритуалы, музыка, стрельба из лука, верховая езда, каллиграфия и стихосложение, а также математика - вот база и основа для совершенствования духа. Ты можешь быть сильным практиком, умелым чародеем или алхимиком, но если ты хочешь продвинуться в иерархии секты, твои достижения в культивации должны подкрепляться достижениями в искусствах, иначе твой потолок - наставник для внешних учеников. Поэтому нет ничего удивительного в том, что гуляя по дорожкам, можно встретить практиков, которые решили отточить навык игры на гуцинь на берегах живописных озер. Я не спеша прогуливалась, убрав руки в рукава. Приятное солнце чуть пригревало. Шелест бамбука сливался с едва слышными звуками музыки. Вот только мое расслабленное состояние длилось недолго.

— Сестрица!

Я обернулась и остановившись, подождала, пока ко мне подбежит Юлань. Чуть в отдалении шел ее гарем в количестве шести голов. Так, стоп. Было же пятеро?! Откуда лишний?!

— Сестрица, ты уж…

— Бай Юлань, — очень тихо начала я, а самая красивая девушка всей секты внезапно затормозила и посмотрела на меня своими чудными, уже полными слез глазами. Да я же еще ничего сказать не успела! Медленно и глубоко вдохнув, я также медленно выдохнула. — Бай Юлань, ты опять притащила в секту кого ни попадя?

На новом члене ее гарема, в котором я, совершенно не удивившись, узнала практика, которого лечила в чайхане, было обычное ханьфу без опознавательных знаков другой секты. По каким таким причинам я его лечить отказывалась? Ах да. Практик, у которого неприятности, и который может принадлежать как к пути праведному, так и неправедному, а то и быть представителем демонического культа. Будды и все демоны, почему нормальные младшие сестры тащат домой котят и щенков, а моя таскает мужиков?! Ей в секте парней не хватает?!

— Но Кан Ло был ранен, ему нужна была помощь, — А ведь мы с ней близнецы… Я к тому, что природа поступила с нами несправедливо. Здоровое тело одной, здравый смысл и интеллект мне.

— Так помогла бы и оставила его, где лежал.— не выдержала я. — И с каких пор ты называешь неформально буквально первого встречного? Бай Юлань, где твои манеры?

Я перевела недовольный взгляд с сестры, которая, путаясь в словах, что-то там лепетала, на молодых людей, ее сопровождающих. Вот они где были, спрашивается? Куда смотрели? Добить не могли? Моего взгляда братцы-кролики не выдерживали и отворачивались. Правильно, от них всего то и надо было, чтобы держать эту ходячую катастрофу подальше от мужчин, но и с этим мы не справились. Привет, новый конкурент за руку и сердце красавицы Бай.

— Мне кажется, госпожа Лилу крайне сурова к своей младшей сестре.

Господин Кан Ло выступил вперед и закрыл собой всхлипывающую Юлань. Я сжала пальцы в кулак под широким рукавом ханьфу. Он ко мне по имени обращается. К той, которую видит в первый раз. Второй, но это не важно.

— Мне кажется, практик Кан несколько превышает пределы допустимого для гостя в секте. — отрезала я. Протокол встречи нарушен, но это уже дело десятое.

— Бай Лилу!— Фу Тао не мог позволить, чтобы вся слава защитника несчастной Юлань от злобной старшей сестры досталась новенькому, и поспешил вмешаться. Зря он. Я ему еще за прошлую попытку отравления не отомстила. Забыла, если честно, не до этого было. А сейчас увидела его смазливое лицо с претенциозным выражением “я весь такой отстраненный, холодный и загадочный, но мое сердце так бьется от любви к ней” и сразу захотелось сделать что-нибудь, что это выражение сотрет если не навсегда, то надолго. Тоже, что ли, отравить?

— Юлань поступила благородно и милосердно, оказывая помощь господину Кану и вылечив его раны. Разве это не деяние, достойное культиватора праведного пути и младшей дочери благородной секты Бай?

— Молодой мастер Фу, — терпеть его не могу. Он умеет разговаривать и переводить все в плоскость: “Юлань ни в чем не виновата, она хотела как лучше”.— Разумеется, помощь раненым деяние, достойное практика праведного пути. Мое недовольство сестрой вызывает не это, а то, что Юлань опять пригласила в секту человека, благонадежность которого вызывает некоторые сомнения.

Попробуй оспорь.

— Мастер Кан хороший человек! — Это кто тут у нас влез? Самый младший, Линь Сюань, закрытый ученик мастера пика Нунли. С тех пор как мастер ушел в уединение, доверив его воспитание старшим братьям и сестрам, совсем от рук отбился. Он миленький, очень миленький. Похож на щенка. И все ему сходит с рук потому, что милашка. В споры вступает редко, а меня закономерно опасается после того, как я пожаловалась его старшему и “ребенка” наказали.

— Я тоже, но в это почему-то мало кто верит.

А здесь было сложно что-то сказать, поэтому гарем несколько подрастерялся. Кстати, пока помню!

— К тому же, если я не ошибаюсь, дедушка запретил тебе, Юлань, покидать двор. Так где и когда ты успела спасти практика Кана?

Юлань заозиралась. Как достойная дочь и внучка, пример для подражания, послушная и дочерняя, она не могла нарушить распоряжение дедушки. Неповиновение - это, так сказать, моя прерогатива. А она не только самовольно нарушила запрет, причем сделала это дважды, срок наказания еще не вышел. Но ещё и притащила в секту непонятно кого.

— Сестра, — голос младшенькой задрожал, — ты же не…

—Обязательно расскажу, — заверила я ее с доброй улыбкой, и развернувшись, собралась было уйти, но меня схватили за руку и сильно дернули. Боль, вспыхнув в еще не до конца зажившей ране, огненной волной прокатилась по нервам. Я обернулась, с трудом сдерживая гримасу боли и стон, посмотреть на того, кто осмелился меня столь грубо задержать. Кан Ло! Белоглазый волк! Впрочем, — я улыбнулась, вполне довольная происходящим, — мужчина вздрогнул, застонав, упал на колени, отпустив мою руку и тяжело дыша. Как неловко.

— Кажется, — я наклонилась над мужчиной, чуть придержав рукава ханьфу, чтобы они не сильно испачкались, когда Кан Ло, резко закашлявшись, выплюнул сгусток крови. — Практик Кан, вы нехорошо чувствуете себя. Похоже, вам еще нужна помощь целителя. Нарушения циркуляции внутренней энергии - это так неприятно, так болезненно.

— Сестрица Лилу, что ты сдала с Кан Ло?

—Бай Лилу!

— Госпожа Бай!Столько возмущения в голосах, и что приятно, некоторая растерянность. Кан Ло, возможно, один из самых сильных среди них, и то, с какой легкостью он упал к моим ногам, заставило, я надеюсь, гарем немного призадуматься. Юлань, подбежав и присев рядом с мужчиной, поддержала его, когда он покачнулся и снова закашлялся.

— Ничего, абсолютно ничего, — довольно пропела я и направилась в сторону пика Лао Дэ, резиденции дедушки. Останавливать меня, разумеется, никто не стал.

Кан Ло, значит. Надо будет присмотреться к этому практику повнимательнее. Из всех ухажеров сестрицы он кажется мне наиболее интересным.

И все же, как забавно и удачно все сложилось. Клятвы и договоры штука очень тонкая, всегда имеющая двойное дно. И клятву в том виде, в котором я ее запросила, практик мог дать ее только очень, очень не подумав. Ведь у нее нет ограничения по времени, и значит: “Я никогда не причиню вреда этой госпоже”, - значит никогда. Вообще никогда. Даже самый мелкий вред, причиненный мне его рукой, будет приводить в действие громовую клятву. Взгляд, полный ненависти и ярости, прожигающий спину, я привычно проигнорировала - при встрече с сестрицей я такие взгляды получаю часто.

Я, не удержавшись, рассмеялась в голос, прикрыв рот рукавом платья. Все же сцена была очаровательна. Проходящая мимо стайка учеников вздрогнула и поспешила уйти. Ох, как же я их не заметила-то?

Дедушка играл в го против своего ученика, сейчас возглавлявшего пик Сюэ цзянь. Именно подопечные мастера Ляня охраняли мой будуар, когда отец запретил мне его покидать, и были наказаны дедом за неподобающее поведение. Впрочем, чего ждать от учеников, если мастер сам не прочь пару раз встряхнуть кости? На мой взгляд, не так уж сильно их и наказали. Пещера тысячи змей хоть и была местом не самым приятным, но тем не менее не подавляла циркуляцию ци и позволяла практиковать. Ну а змеи,.. а что змеи. Между прочим, их яд — ценный ингредиент многих пилюль и эликсиров. И разумеется, от каждого из ядов есть противоядие.

— Дедушка, Мастер Лян, — Я глубоко поклонилась, выражая почтение.

— А, Лу-эр, — расплылся в улыбке дед, поглаживая бороду, — Вижу, тебе лучше.

— Сяо Бай, кажется, с каждым годом становится все здоровее и здоровее. А ведь в детстве так болела, так болела. — Мастер Лян покачал головой. Как жаль, он еще такой молодой, а уже признаки старческой деменции налицо. Для практиков это особенно страшно, иначе мастер Лян бы вспомнил, что обращение Сяо Бай из всех возможных уменьшительно-ласкательных вариаций я любила меньше всего. А-Лу, Лу-эр, Лу-Лу, это - допускалось, но Сяо Бай вызывало раздражение и провоцировало истерику. Когда я была маленькая, это проявлялось гораздо сильнее — однажды меня так назвала бабушка, и я устроила полномасштабную истерику. Плакала, каталась по земле, швырялась вещами, которые могла поднять, потом снова плакала до тех пор, пока не заснула в изнеможении. И очень долго я не могла понять, почему же на меня так влияет именно это обращение, пока однажды старая нянька не рассказала, что так меня называла матушка в то время, пока я еще не жила с дедушкой и бабушкой. Жизнь во дворце родителей оказалась для меня настолько невыносимой, что я предпочла все забыть. Да не просто забыть, а заблокировать все воспоминания. Хотя в процессе практики и культивации одним из то ли плюсов, то ли минусов являлось то, что практикующий развивал феноменальную память и мог вспомнить чуть ли не внутриутробное развитие. И для многих то, что я никак не могла вспомнить раннее детство, было показателем того, что дедушка и бабушка тратят свои силы и время зря. Один доктор из Долины медицины отметил, что при самых оптимистичных раскладах, без вмешательства старейшин, я бы дожила лет до пяти, не больше. От родителей меня забрали в четыре. Был момент, когда я думала, что моя настоящая мать первая нелюбимая жена, умершая в родах, а нынешняя госпожа Бай лишь злобная мачеха, первая, незабываемая любовь отца, который принял ее, как только это стало возможным. Но нет. Я биологическая дочь своих родителей, а рассказы, которые я регулярно конфискую у Юлань, действительно плохо влияют на мозг.

— Я позаимствую добрые слова мастера Ляна, — Я снова поклонилась и, повинуясь жесту дедушки, села рядом. Мастер Лян проигрывал. Безнадежно. Неотвратимо. И это при том, что дедушка всегда играет белыми, то есть изначально находится в невыгодном положении. С мастером Ляном дедушка всегда играет только в го, хотя сянци ему импонирует больше. Просто этот его ученик не силен в тактике и стратегии. Комментировать партию не стала, но под моим сочувствующим взглядом мастер Лян сначала нахмурился, потом скривился, допустив серьезную ошибку, которая сделала его поражение еще неотвратимее, а потом, все же смирившись с проигрышем, поклонился, поднеся кулак к раскрытой ладони.

— Этот недостойный ученик разочаровал учителя.

Дед, улыбнувшись, несколько раз погладил бороду и кивнул.

— Тебе стоит больше уделять внимания го, Сяо Лян. Го — это не игра, это политика и тактика. Тактика и политика. Сила — это не единственный абсолют нашего мира.Достойный мастер пика, старейшина, скривился так, словно только что залпом выпил полную тарелку имбирного супа, а я скрыла за легким кашлем довольную улыбку. Маленький Лян, как мило. Жаль, нигде особо не используешь. Дедушка любил смущать своих учеников, называя детскими прозвищами. Кое-кто обещал его убить, кое-кто называл мерзким старикашкой, а кое-кто выдавливал из себя лицемерную улыбку и прятал истинные чувства за маской сыновней почтительности. Учитель - все равно, что отец.

Обсуждать при мне освобождение своих учеников от наказания мастер Лян не стал, посидел еще немного и откланялся, бросив на меня крайне недовольный взгляд. Ну вот, как обычно. В го плохо играет он, а виноватой буду я. В конце концов, это всего лишь вопрос подачи.

— Тебе не нравится Сяо Лян?— Дед погладил бороду и хитро посмотрел на меня. Чай, что показательно, не предложил. Жаль. У него вкусный чай.

— Мастер Лян примерный практик, следующий праведному пути. Он достойный старейшина, терпимый и сострадательный. Он внимателен к ученикам пика.

Дед слушал мой монолог, кивал и смотрел на меня, как на дурочку.

— Он мне не нравится. — вздохнула я. — Но если я назову его лицемерным, дедушка, ты первый выскажешь мне за то, что я не уважаю достойного старейшину.

— Тебе стоит поработать над интонациями, Лу-эр, когда ты хвалишь человека, глядя на которого тебе хочется закатить глаза, высказывая сомнения в его достоинствах. Искренности не хватает. Душевности. Нельзя льстить человеку с выражением лица “Насколько забавно будет подлить тебе сильно концентрированный слабительный эликсир”.

— Я никогда не смотрю на людей с подобным выражением, — искренне возмутилась я.

— Только потому, что ты уже проверила, насколько это будет забавно. — хмыкнул дед, наливая себе чая. Подобный эпизод в моем прошлом был. В очень-очень далеком прошлом, и мне за него стыдно только потому, что я попалась. Дедушке попалась. За что и была наказана.

—Лу-эр, Ты же проделала весь этот путь не для того, чтобы составить компанию старику за игрой в сянци или го?

Разумеется, нет, но, судя по всему, придется. Если у деда есть настроение пофилософствовать и показать свое величие как стратега и тактика, то кто я такая, чтобы ему перечить? Мне достались белые. Я возмущена, я тоже хочу преимущество первого хода. Несмотря на то, что дедушка действительно выдающийся игрок, был один человек, который мог составить ему конкуренцию, и частенько обыгрывал его на поле, на котором его считали непобедимым, и этот человек бабушка. Именно она учила меня играть в Го, у деда на это не хватало терпения. Для него я слишком долго думала, а потом, в какой-то момент, начала слишком быстро побеждать, и вот уже не один год я играю только белыми. Несправедливо!