Тайны кремлевской любви

ПРЕДИСЛОВИЕ

Кремлёвская любовь… Есть ли в ней какое-то отличие от иной любви? Ведь любовь — всеобщее человеческое чувство, воспетое тысячами поэтов всех времен и народов. Для нее нет ни религиозных, ни социальных, ни расовых преград. Любви все возрасты покорны!

Невозможно найти человека, который бы в своей жизни не испытал всплеска этой бурной страсти — любви. Это происходит не только в юности, с которой мы привычно связываем первую любовь, но и в более зрелом возрасте. Многочисленные примеры этому мы можем найти не только в художественных произведениях, но и в реальной жизни.

Действительно, трудно говорить о любви прозой. Разговор о любви — самом высоком из всех человеческих чувств — подразумевает высокую поэзию, пение. Кажется, что только стихи и песни способны передавать истинное состояние души, которая находится в плену страсти.

Всегда ли так было? Уходящее столетие с двумя страшными мировыми многочисленными гражданскими войнами, постоянными региональными военными конфликтами, жестокими тоталитарными режимами по всему миру войдет в историю не только веком грандиозных открытий и свершений, но и веком Сталина и Гитлера, Сомосы и Пол Пота, Мао Цзэдуна и Хусейна: XX в. стал временем особой бесчеловечности, массового кровавого террора и уничтожения миллионов людей.

После трех революций, гражданской войны, сталинского геноцида, Великой Отечественной войны, хрущевской оттепели и брежневского застоя у нас пышным цветом расцвели равнодушие, зависть, озлобленность, произошло обесценивание человеческой жизни. Это, к сожалению, до сих пор ощущается в нынешней России и будет ощущаться до тех пор, пока человек не почувствует себя Человеком, пока не пробудится в каждом из нас способность любить — бесценный дар, данный человеку Богом.

Если исходить из подобной посылки, вполне можно предположить, что настоящей любви нет и никогда не было, что она всего лишь выдумка художников прошлого и настоящего, недосягаемая мечта, о которой можно лишь грезить.

Пусть не подумает тот, кто знаком с моими предыдущими книгами, что я предлагаю давно известные факты, изложенные в таких изданиях, как «Кремлевские жены», «Кремлевские свадьбы и банкеты», «Кремлевские любовницы», «Кремлевские тещи» или «Кремлевская дочь Галина Брежнева». «Тайны кремлевской любви» не просто очередное добавление в этот внушительный букет. Это не просто попытка посмотреть на наше недавнее прошлое и настоящее в контексте «вереницы дней, годов, столетий», но и заглянуть в глубь собственной души, пребывающей в повседневном поиске личного счастья и благополучия.

Чтобы доказать эту истину, я и предлагаю отправиться вместе со мной в путешествие по этой книге, попытаться понять и постичь «вечную тайну любви». Тот, кто последует за мной, не только приятно проведет время, но и найдет массу интересных подробностей как из истории «кремлевской любви», так и из истории любви вообще.

Когда впервые человек ощутил себя влюбленным? Кто первый — женщина или мужчина — произнес трепетно-робкие слова признания? Кто из мужчин первым сорвал букет полевых Цветов и преподнес своей возлюбленной?

Прежде чем искать ответы на эти вопросы, следует заметить, что термин «любовь» употребляется не только тогда, когда речь заходит о физическом влечении и сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной, но и тогда, когда разговор идет об особой привязанности к природе, животным, музыке, живописи. Многовековые попытки дать исчерпывающее определение любви до сих пор не увенчались успехом. Тем более, что даже общее понимание любви в каждой культуре имело и имеет свои особенности. Так, например, уже древние греки выделяли различные виды этого чувства: филияэретике (дружба между влюбленными); эунойа (отдавание); агапэ (бескорыстное чувство); потос (любовное желание); харис (любовь, основанная на благодарности и уважении); мания (необузданная страсть); эрос (желание).

Современная типология различает шесть стилей любви: эрос — страстная, исключительная любовь-увлечение, которая стремится к полному физическому обладанию; людус — гедоническая любовь-игра; она не отличается глубиной чувства и сравнительно легко допускает возможность измены; стоpre — спокойная, теплая и надежная любовь-дружба; прагма — возникающая из смеси людуса и сторге, рассудочная любовь по расчету, которая поддается сознательному контролю; мания — вырастающая из эроса и людуса, иррациональная любовь-одержимость, для которой типичны неуверенность и зависимость от объекта влечения; агапэ — бескорыстная любовь-самоотдача, синтез эроса и сторге.

Чувства, какими бы они ни были, это прежде всего человек — осознающая саму себя жизнь. Предваряя свои размышления о любви, Э. Фромм в своей книге «Искусство любить» пишет:

«…осознание себя как отдельной сущности, осознание краткости своего жизненного пути, осознание того, что он (человек. — В. К.) независимо от своей воли родился и против своей воли умрет; того, что либо он умрет раньше тех, кого он любит, либо они умрут раньше его; осознание своего одиночества и отчужденности, своей беспомощности перед силами природы и общества — все это превращает его одинокое, обособленное существование в настоящую каторгу. И если он не сможет освободиться от этой каторги, выйти на волю, не сможет объединиться каким-то образом с людьми и внешним миром, он сойдет с ума.

Переживание отчужденности порождает тревогу, и в конечном счете тревога всегда происходит от этого. Быть отчужденным — значит, быть отрезанным от мира, не имея возможности воспользоваться своими человеческими силами. Поэтому быть отчужденным — значит, быть беспомощным, неспособным активно воздействовать на окружающий мир, на вещи и людей; это значит, что мир может посягнуть на мои права, а я не смогу защититься. Таким образом, отчужденность является источником внутреннего беспокойства. Кроме того, это порождает стыд и чувство вины. Такое переживание вины и стыда в отчуждении описано в библейском рассказе об Адаме и Еве. Когда Адам и Ева вкусили от «древа познания добра и зла», когда они ослушались, когда они стали людьми, освободившись от первоначального единства с природой… им стало стыдно».

«И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоя-сания», — повествуется в книге Бытия.

Однако смущение Адама и Евы заключалось не столько в том, что они увидели гениталии друг друга. Скорее всего, метафорическим языком Библия подчеркивает тот момент в жизни наших предков, когда произошло очеловечивание человека, обособление его от царства Природы.

«…осознав себя и друг друга, мужчина и женщина осознали свою обособленность и различие, они остались чужими, потому что еще не научились любить друг друга (что особенно явно видно из того, что Адам оправдывается, обвиняя Еву, вместо того, чтобы попытаться ее защитить), — делает вывод Э. Фромм. — Осознание человеческой разобщенности без воссоединения любовью — вот источник стыда. И здесь же источник вины и тревоги.

Таким образом, самая глубокая потребность человека — это потребность преодолеть свою отчужденность, освободиться из плена одиночества. Абсолютная невозможность достичь этой цели ведет к сумасшествию, потому что смятение полного одиночества можно преодолеть, лишь совсем уйдя от внешнего мира, так что чувство одиночества исчезнет постольку, поскольку исчезнет сам этот внешний мир, от которого был отчужден индивид».

Выходит, что со времен Адама и Евы люди сталкивались с одними и теми же психологическими проблемами: как преодолеть одиночество; как достичь единения; как вырваться за пределы своей обособленной жизни и обрести воссоединение?

Эти вопросы были и остаются одними и теми же как для древних кочевников и земледельцев, финикийских купцов, римских солдат, средневековых монахов, японских самураев, так и для современного человека. Древний человек находил ответ на них в культе животных и растений, жертвоприношениях богам; способом преодоления одиночества становились завоевательные походы, роскошь и вседозволенность, аскетизм и самозабвенный труд, художественное творчество, любовь к Богу, любовь к Человеку.

Этот перечень и есть история человечества. Если отвлечься от несущественных различий в ответах, то можно заметить, что на протяжении всей своей сознательной истории человек испытывал потребность избежать одиночества. Однако, как показывает все та же история, избираемые способы либо не приводили к удовлетворению, либо давали временное удовлетворение. Почему?

«Единство, достигнутое в плодотворном труде, не является межличностным; единство, достигнутое в оргиастическом слиянии, преходяще; единство за счет подчинения — псевдоединство, — делает вывод Э. Фромм. — Таким образом, все это лишь частичные решения проблемы человеческого существования. Полное решение проблемы — в достижении межличностного единства, в слиянии с другим человеком, в любви.

Это страстное стремление к единству с другим человеком сильнее всех других человеческих стремлений. Это самая главная страсть, это сила, которая скрепляет в единое целое семью, клан, общество, весь человеческий род. Неудача в достижении такого единства влечет к сумасшествию или уничтожению, будь то самоуничтожение или уничтожение окружающих. Без любви человечество не могло бы просуществовать и дня. Однако, назвав достижение межличностного единства «любовью», мы сталкиваемся с серьезным затруднением. Слияние может достигаться разными путями, и различия между разными формами любви не менее важны, чем сходство.

Можно ли все эти формы назвать «любовью»? Или лучше ставить это слово лишь для какого-то особого вида соединения, которое считается идеалом добродетели во всех великих гуманистических религиях и философских системах в течение последних четырех тысячелетий истории Запада и Востока?»