Тайные фрегаты

Глава 47

Широкий морской залив медленно сужался, и «Серый гусь» неторопливо резал мутно-желтую воду. В туманной дымке обозначились очертания плоских берегов. Многочисленные вехи и буйки указывали опасные для мореходов места, и капитан Хинсток осторожно вел судно, постоянно сверяясь с картой. Наконец приказал встать на якорь и вызвал лоцмана.

— Дальше не пойду, — сказал он Ивану. — Фарватер Темзы меняется постоянно. Дно илистое, а морские приливы сшибаются здесь с речным течением и мели каждый месяц переносятся на новое место. Не хочу у самого Лондона сесть на одну из них… Лейтенант, проверь, чтобы на судне все было в порядке. Эх, нет у нас теперь туземцев!

К сожалению, Сиди со своими земляками остался в Капштаде. На прощание Индийский океан свирепо обошелся с «Серым гусем», и пришлось делать ремонт. Мистер Ричардсон поспешил забрать дисциплинированных и непьющих темнокожих матросов для проведения какой-то новой операции, а вместо них прислал англичан. Полудохлых бедолаг, которых еще не успели похоронить на мысу Доброй Надежды. Еще он сообщил, что достоверные источники подтвердили гибель сотен пиратов и полный разгром их поселений на Мадагаскаре. Стало известно, что судно капитана Миссона затонуло со всеми людьми во время урагана. Видевший это Тью клялся, что ничем не мог помочь товарищу. Сам же он поспешил убраться на острова Карибского моря.

Для «Серого гуся» нашлось место в доках Ост-Индийской компании, где на него и его груз сразу же набросились покупатели. Сияющий капитан Хинсток разместил Ивана в приличной гостинице на набережной, просил отдохнуть и никуда не отлучаться,

— Ты, лейтенант, сейчас считаешься в отпуске после плавания у берегов Африки. Можешь всем рассказывать о летучих рыбах, страшной жаре и чернокожих людоедах, а об остальном забудь, — посоветовал он. — Еще сходи в ближайшую церковь, немного пожертвуй на нужды храма, покайся в мелких грехах.

— Зачем это? — удивился Иван. — От веры в Бога не отказываюсь, псалмы пел вместе со всей командой.

— Эх, лейтенант! Мы теперь находимся на берегу среди обычных людей. Британия страна верующая — по воскресениям таверны и другие увеселительные заведения закрыты, танцев и гуляний нет. По утрам вся нации поет в церквах псалмы, а потом находится в молитвенном созерцании.

— Что-то не замечал у англичан особого рвения к религии. Вы больше говорите о делах, да о прибылях.

— Одно связано с другим. Кто умен и расторопен, понимает, что надо не милости с неба ожидать, а самому работать и беречь заработанное. Наша вера такое поведение одобряет. Для настоящих англичан святы только хартии и законы, позволяющие каждому самому выбирать свой путь. Британская свобода гарантируется парламентом и древним обычаем — то, что касается всех, должно быть одобрено всеми. Еще и ста лет не прошло, как судили и казнили нашего короля Карла, а простые парни под командованием потомка кузнеца Оливера Кромвеля рубили полки знатных кавалеров.

— Какое отношение это имеет к религии?

— Запомни, вера сплачивает людей. Католики и еретики — враги нашего порядка. Поэтому парламент принял Проверочный акт и Акт о единоверии. Теперь каждый честный человек, а тем более служащий, в том числе и морской офицер, обязан принадлежать к нашей англиканской церкви. За исполнением этих актов следят тысячи штатных и добровольных шпионов и доносчиков. Если человек не ходит в церковь или недоволен действиями правительства, его ждет суровая кара. Но будет совсем плохо, если сочтут якобитом.

— Сторонником бывшего короля?[55]

— Да. Отцу отрубили голову, но сын не поумнел. Пытался править самовластно. Сейчас со своей семьей и сворой недобитых дворянчиков находится на содержании французского короля, поднимает мятежи в Шотландии, готовит иноземное вторжение на английскую землю. Но наши люди упрямы, как быки, за свое добро стоят насмерть! К старым порядкам возврата не будет!

— Спасибо за объяснения, сэр. Но картина получается мрачная.

— В каждой стране свои обычаи. Но вообще-то мы народ деятельный и работящий, любим повеселиться и пошутить, ценим вещи удобные и полезные. Не только покупаем чужое, но производим и свое. Купец, пробившийся на чужой рынок с английским товаром, получает от казны особую премию. Ставим паровые машины для откачки воды в шахтах, плавим сталь на каменном угле, строим мануфактуры, где работают сотни людей. А морская торговля! Например, доставка чернокожих рабов из Африки в Америку дает триста процентов прибыли с каждого рейса. Наши доки и верфи сам видел.

— А вот лебедей на Темзе не видно.

— Они ушли выше по течению, там места тихие, сельские… Ты, лейтенант, получил свою долю и теперь при деньгах. Сходи к портному, приоденься. Он живет рядом, через два дома.

Иван последовал совету и полностью обновил гардероб, изрядно попорченный сыростью и жарой во время долгого плавания. Теперь совсем не отличался от горожанина среднего достатка и решил совершить прогулку по британской столице. Хозяин гостиницы заметил, что февральский вечер не самое лучшее время для такого знакомства, предложил растопить камин, сварить пунш. Но, видя, что молодой постоялец настроен весьма решительно, сделал знак слуге. Тот зажег свечу в ручном фонаре и с полупоклоном распахнул дверь.

Сырой ветер с реки ударил в лицо. Моросил холодный дождь, и на скользких плитах тротуара отражались огни трактиров и кофеен. Узкие улицы, стиснутые трех и четырехэтажными домами, уводили куда-то во тьму. Из высоких печных труб вылетали снопы искр, и стлался едкий дым. На некоторых перекрестках горели костры, у которых жались плохо одетые люди.

В большинстве окон, забранных рамами с мелкими квадратными стеклами, не горел свет. Слуга объяснил, что на этих улицах делового центра Сити много контор и мастерских, где работают только днем, а в жилых домах люди ложатся спать рано, чтобы не тратиться на свечи. Яркий свет горел только в прикрытом частой решеткой окне заведения цирюльника. Над ним огромная вывеска обещала не только стрижку и бритье, но и оказание первой помощи. На подоконнике выставлены мисочки с кровью признательных клиентов, их имена и звания указаны полностью, спасенных мастером от апоплексического удара, грозившего им после обильных возлияний. Рядом лежали зубы, камни из мочевого пузыря и пистолетные пули, извлеченные из тел заказчиков. Об их именах цирюльник деликатно умалчивал.

Стало совсем темно. Где-то на верхнем этаже стукнуло окно, и что-то шлепнулось на мостовую. Оконные рамы начали подниматься и в соседних домах, загремели посудины. На улице сразу запахло тухлятиной и содержимым ночных горшков. Люди, гревшиеся у костра на ближайшем перекрестке, о чем-то яростно заспорили, замахали руками. Блеснули ножи, и один из них упал на землю.

— Сэр, нам лучше вернуться в гостиницу, — предложил слуга. — Муниципальная стража уже отправилась спать, а ночные бродяги прирежут и за медную пуговицу.

Иван благоразумно согласился.

Утро выдалось свежим. Соленый морской ветер быстро гнал облака, и кое-где проглядывало голубое небо. Лондонцы просыпались рано. Первыми за дело принялись мусорщики и дворники.

Иные мыли тротуары у своих магазинов и контор горячей водой с мылом. Затем двинулись разносчики товаров и грузчики, застучали каменщики и плотники, с Темзы подали голос перевозчики и матросы с судов.

Рано поднялся и Иван. Встреча с капитаном Хинстоком назначена на полдень, есть время, чтобы получше познакомиться с британской столицей.

Первым делом прошелся по старинному мосту через Темзу и вышел к Тауэру — светло-желтому каменному квадрату с башнями по углам, который возвышался над городскими кварталами. У массивных ворот суровые гвардейцы «бифитеры» в старинных красных кафтанах, с такими же красными рожами, за которые их и прозвали «мясоедами», охраняли королевские сокровища и узников королевской тюрьмы. Но мимо них народ шел без трепета. После того, как парламент принял Хаберс корпус акт[56], каждый обвиняемый мог немедленно требовать разбора своего дела в суде. А там властям еще предстояло доказать законность ареста. Если же проступок не являлся серьезным, то человека тут же отпускали под залог.

Затем Иван прошел к собору святого Петра. Его постройка еще не закончилась, но уже вырисовывался громадный купол величественного храма, о котором шли бесконечные разговоры не только в домах добропорядочных граждан, но и в матросских кубриках и портовых тавернах. Тут же вспомнил о совете капитана и в ближайшей англиканской церкви покаялся в грехах. Ее пастор, которой, как оказалось, сам долго служил на кораблях, быстро записал в церковную книгу имя нового прихожанина и не донимал расспросами и наставлениями. Он же толково объяснил, как пройти в кофейню старика Ллойда.

В этом заведении запах кофе и горячего шоколада смешивался с табачным дымом, а на столах посетителей чаще можно было увидеть бухгалтерские книги, стопки бумаг и чернильницы с гусиными перьями, чем кофейные чашечки и подносы с бисквитами. Солидные мужчины, в большинстве, судя по одежде, капитаны судов и купцы, довольно громко обсуждали время прихода и ухода судов, их скорость и надежность, договаривались о страховке грузов. На стенах висели географические карты и различные списки. В одном из них Иван нашел названия судов, которые этой весной отправляются в Архангельск. Без труда узнал, на каких условиях можно получить койку на одном из них.

Из кофейни шел, как на крыльях летел! Неужели, всего через несколько недель, можно будет отправиться на родину!

Выглянуло солнце, и хотя светило оно совсем недолго, на душе стало радостно и легко. На глаза попалась витрина, где на блюде красовался огромный ростбиф. Зашел в заведение, подивился чистоте и приятному запаху. С удовольствием съел сочный кусок говядины, обжаренный так, что получилась хрустящая корочка, выпил черное пиво — портер. Еще раскошелился на дюжину устриц с лимоном… Вот матушка Алена ахнет, когда узнает, сколько он заплатил за этих улиток!

В отличном настроении прогулялся по Сити, побывал в магазинах. В них полки ломились от товаров, все разложено так, что радует глаз, приказчики встречают вежливо, без нахального приставания. Не удержался и купил серебряные часы с боем, а потом и табакерку. На крышечке у нее искусно нарисован кораблик с раздутыми парусами и скала, окутанная облаками. Совсем, как Столовая гора у Капштада!

Очень довольный собой направился в гостиницу. Недолго постоял на набережной, вместе с толпой прохожих посмотрел, как матросы отводили угольную баржу, сорвавшуюся с якоря и навалившуюся на барку с лесом… Только у дверей гостиницы обнаружил, что у него нет ни часов, ни табакерки, ни кошелька.

Встал, как пораженный громом. Мимо спешили люди, громадные лошади тянули телеги с бочками и мешками, на соседней стройке разгружали кирпич. Все при своих делах, спешат, по сторонам не зевают. Спросил одного-другого прохожего, где найти городового стражника или полисмена. В ответ все пожимали плечами или разводили руками. Только один старичок пожалел — все выслушал и предложил обратиться к мировому судье. Но добавил, что чиновник этот уехал в городскую тюрьму и вернется лишь после обеда.

Оставалось стиснуть зубы и самого себя отругать за глупость. Ишь, обрадовался раньше времени. Да еще в чужом городе! Улитками решил полакомиться!