Те, кто убивает

ГЛАВА 16

22 Mарта

— В чем, блядь, твоя проблема?

Рокси разделась до футболки и черных трусиков-стрингов. Роб разглядел какую-то татуировку на внутренней стороне бедра. На правой ноге у нее была еще одна татуировка. Слова на латыни. Он не просил переводить. Раз или два он видел, как она наклонялась, и знал, что на пояснице у нее есть еще одна татуировка. Футболка скрывала другие рисунки, которые он заметил в туалете на заправке. Теперь она сидела на полу, скрестив ноги, с туго набитой сумкой на коленях, и смотрела на него снизу вверх с выражением, выдававшим раздражение и нетерпение.

Роб присел на край кровати. С тех пор он не менял позы уже больше часа…

O, Боже…

Перед глазами у него возникло кровавое видение, и его снова затошнило. По крайней мере, она оттащила тело в ванную. Он надеялся, что ему не придется увидеть это снова. При виде того, что она сделала с бедным ублюдком, ему захотелось выцарапать себе глаза.

— Черт возьми, — Рокси отставила сумку в сторону и встала перед ним на колени. — Я задала тебе вопрос. Ответь мне прямо сейчас или…

Роб нахмурился. Он немного подождал. Затем он сказал:

— Или… что?

Выражение ее лица стало отсутствующим.

— Или я и тебе лицо порежу.

Роб кивнул.

— Ага. Вот все, что я думаю. Моя гребаная проблема, как ты выразилaсь, во многом связана с тем, что ты порезалa лицо этому парню. Что ты за больная сучка?

Рокси продолжала тупо смотреть на него несколько мгновений, и это мертвое выражение лица встревожило его почти так же сильно, как и все зверства, свидетелем которых он стал сегодня. Затем ее глаза раскрылись чуть шире, и в них отразился отблеск света от лампочки под потолком, намекающий на игривость.

— Знаешь, что действительно интересно, Робин?

— Действительно, я не хочу знать.

Она рассмеялась.

— Что действительно интересно, так это то, что ты сидел именно там, где сидишь сейчас, все время, пока я былa в ванной. Это было… где-то… пятнадцать минут? Да. По меньшей мере, пятнадцать, между тем как затащилa туда мертвого мальчика и принялa душ. А ты просто сидел здесь. Не сдвинулся ни на дюйм, насколько я могу судить. На тебе нет наручников или привязи. Ты мог бы выскользнуть и уйти, без проблем. Так почему же так, Робин? Почему ты остался?

О, черт. Она права…

Роб застонал.

— Я был… не знаю… в оцепенении. Без сознания. В шоке. Напуган до смерти. Я не понимал, что происходит. Я просто… я…

Рокси наклонилась ближе к нему и положила руки ему на колени. Игривый, лукавый блеск в ее глазах стал ярче, когда она посмотрела на него снизу вверх.

— Чушь собачья. Ты остался, потому что сам этого хотел. Потому что это самое волнующее событие, которое случилось с тобой за всю твою жизнь. Потому что я — самое волнующее событие, которое случилось с тобой, — легкая улыбка, изогнувшая уголки ее губ, вызвала безумное желание поцеловать ее. — Признайся, ты наслаждаешься поездкой. Ты не хочешь, чтобы это заканчивалось.

Роб покачал головой.

— Чушь собачья. Ты — чокнутая. Это…

Он беспомощно оглядел комнату, его взгляд метался по сторонам, останавливаясь на большом липком пятне позади Рокси, окровавленном скальпеле, лежащем на стеклянной пепельнице на столе, и отвратительной штуке, туго натянутой на обложку Библии на комоде. Маска из лица. Он снова посмотрел Рокси в глаза. Игривость не исчезла ни на йоту, а только усилилась, когда она увидела, как он мысленно перечисляет ужасы.

— Это безумие. Чистое безумие. Я не хочу здесь находиться. Не думаю, что я… осознавал, что остался один, иначе меня бы здесь сейчас не было. Ты — зло. Чистое, блядь, зло.

Судорожный вздох сорвался с дрожащих губ.

Его глаза наполнились слезами.

Рокси откинула голову назад и звонко рассмеялась.

— О, Робин… и ты удивляешься, почему я тебя так называю? Ты такая испуганная маленькая девочка, — cнова смех. — Но нет, это неправильно. Девочка была бы умнее. Девочка бы убежала. Я думаю, для тебя лучше было бы сказать… давай посмотрим… — oна слегка закатила глаза, поджала губы и постучала указательным пальцем по подбородку. — Поняла! — oна щелкнула пальцами. — Самое подходящее для тебя слово — "анютины глазки".

Она хихикнула.

— Робин, неженка-слабак, анютины глазки.

Эти слова задели его. В основном потому, что ее обвинение, похоже, было отчасти правдой. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько запуганным другим человеком. Ни школьный хулиган, ни крутой байкер, ни уличный бандит не смогли бы так с ним поступить. Беспомощность, которую он испытывал в присутствии этой девушки, заставляла его чувствовать себя куском дерьма. Слабым. Бесполезным. Жалким.

Другими словами… не похож на настоящего мужчину.

Он понял, что его снова трясет, и это только усилило отвращение к самому себе.

Робин, — подумал он. — Она права. Все сходится.

Рокси разжала руки и провела ладонью по его бедру.

— Тебе нужно успокоиться. Думаю, я знаю, как помочь тебе расслабиться.

Роб убрал ее руку со своей промежности.

— Нет.

Ее улыбка немного померкла.

— Что?

— Ты слышалa меня.

Выражение лица Рокси стало злым, почти убийственным.

— Сучка, ты не можешь отказывать мне ни в чем, чего бы я ни захотела, — eе рука снова скользнула вверх по его бедру и грубо обхватила его промежность. — Ты действительно думаешь, что он так и останется вялым, когда я начну над ним работать?

Ответ на этот вопрос был очевиден. Роб попытался вывернуться из рук Рокси, но она уперлась рукой ему в грудь и толкнула его назад. Она забралась на кровать и оседлала его, извиваясь рядом, потираясь лобком о твердую выпуклость, натягивающую ткань его джинсов с грубым, необузданным энтузиазмом. Она уперлась руками в матрас и наклонилась к нему поближе, ухмыляясь и продолжая двигать тазом.

— Что скажешь, Роб? Ты хочешь, чтобы я прекратила это?

Беспомощный стон Роба был единственным необходимым ответом. Она продолжала в том же духе еще некоторое время, доводя его до безумия потребностью в физической разрядке. В его голове пронесся целый каскад эмоций. Ненависть, похоть, стыд и гнев. Затем она слезла с него и оставила Роба тяжело дышать, а сама взяла свою сумку и села за маленький столик у окна. Он уставился в потолок сквозь пелену новых слез. Прошло какое-то время, и неудовлетворенная потребность начала понемногу рассеиваться, а на смену ей пришел новый приступ стыда.

Что, черт возьми, со мной не так? Как это случилось?

На самом деле, вряд ли имело значение, как это произошло. Она доказала свою правоту, и не было способа это опровергнуть. Он хотел ее. Даже сейчас, после того, как он стал свидетелем тех ужасных вещей, которые она совершала, самая примитивная часть его существа смотрела на Рокси и испытывала всепоглощающее вожделение. Но чувства, которые вызывало ее почти совершенное тело, не отменяли ужаса от ее отвратительных поступков. Это вожделение полностью отличалось от всего остального, что он испытывал к ней. И, так или иначе, он поклялся, что не позволит себе стать пленником этих низменных чувств.

Я все еще остаюсь собой, — подумал он. — Я не монстр.

Может быть, и слабак, но не монстр.

Эта мысль вызвала у него беспомощный смешок.

— Что смешного?

Роб подавил очередной смешок.

— Ничего.

— Мне не нравится, что я не в курсе шутки. Может, мне стоит подойти к тебе и быть с тобой грубой. И я имею в виду по-настоящему грубой, Робин. Не так, как несколько минут назад.

Роб знал, что она говорит серьезно. Так он ей и сказал:

— Это не смешно, — Роб сел и пожал плечами. — Mне жаль. Это просто рассмешило меня.

Рокси хмыкнула, и ее внимание вернулось к журналу, раскрытому на столе. Она закинула ногу на ногу, покачивая ступней, пока медленно переворачивала страницы. Ногти на ногах были выкрашены в черный цвет, как и ее ногти на руках. Лак начал осыпаться. Подошва ее ступни казалась мягкой и без мозолей. У нее были стройные лодыжки, которые всегда хорошо смотрелись на высоких каблуках.

Рокси усмехнулась.

Роб вздрогнул и поднял глаза.

— Хм? Что?

Еще один смешок.

— Фут-фетиш, Роб?

Он почувствовал, как вспыхнули его щеки.

— Наверное, я слишком засмотрелся.

— Ага. Я не против. У меня действительно красивые ноги, — oна рассмеялась. — В остальном я тоже неплохa.

Роб сглотнул комок в горле.

— Да уж…

Рокси перевернула еще одну страницу, сделала вид, что прочитала несколько абзацев, а затем устремила на него холодный, невозмутимый взгляд.

— Итак… эта история с сексом. Это произойдет.

Роб опустил глаза.

— Да. Думаю, да.

— Посмотри на меня.

Он посмотрел на нее.

Она перевернула еще одну страницу журнала, но на этот раз даже не взглянула на нее.

— Роб, тут не о чем гадать, — улыбнулась она. — Вопрос в том, решимся ли мы на это прямо сейчас или немного оттянем ожидание?

— Я не знаю, Рокси. Это, конечно, будет так, как ты скажешь.

— Ого. Ни хрена себе.

— Но прежде, чем это произойдет… у меня есть к тебе пара вопросов… если ты не против.

Рокси пожала плечами. Она захлопнула журнал, яркая и броская обложка на мгновение привлекла внимание Роба. Это был старый номер "Rue Morgue"^[9], на обложке которого был изображен Люкс Интериор^[10]. Она сцепила пальцы на коленях и откинулась на спинку стула.

— Спрашивай.

— Сегодня ты убилa шестерых человек.

Она улыбнулась.

— Впечатляет. Маленький Робби умеет считать.

— Это… обычный день для тебя? Потому что я не понимаю, как ты все еще можешь ходить…

Она покачала головой.

— Нет, Роб. Я былa… — oна сделала особое ударение на последнем слове и закатила глаза. — Я былa бы, блядь, самым плодовитым серийным убийцей в истории, если бы занималaсь этим.

— Итак… в чем дело?

Она снова пожала плечами.

— Я не убиваю людей постоянно. Черт, иногда я месяцами этого не делаю. А потом что-то происходит, какой-то толчок, как сегодня утром, и я впадаю в гребаное веселье. Это просто то, что мне нужно выбросить из головы, и тогда я на какое-то время вернусь к нормальной жизни. Ну… для меня это нормально.

— Сколько раз ты это делалa? Скольких людей ты убилa?

Она повернула голову на своей тонкой шее, и на ее лице появилось выражение раздражения.

— Господи, Роб, я не знаю, — oна переплела пальцы, пошевелила пальцами вверх и вниз и беззвучно произнесла цифры одними губами, делая вид, что считает. — Давай посмотрим… Впервые я убилa парня, когда мне было шестнадцать. Это был мой отец.

— Господи.

Рокси проигнорировала комментарий и продолжила:

— Мне сейчас двадцать. У меня было чуть больше полудюжины таких… взрывов. А в промежутках я несколько раз случайно трахалась, когда мне было удобно. Нужны были деньги, машина или что-то в этом роде. Черт, я не знаю. Я бы сказалa, что не меньше тридцати, а может, и сорока…

— Срань господня.

У Роба закружилась голова. Он ухватился за край матраса, чтобы не упасть. Чудовищность цифры потрясла его, напомнив, что это не просто симпатичная девушка, с которой он флиртует в баре. Судя по всему, что он увидел сегодня, у него не было причин сомневаться в ней или подозревать преувеличение. Во всяком случае, цифра, которую она назвала, была, вероятно, скромной оценкой.

— Ты выглядишь больным.

— Я чувствую себя больным.

— Нам, наверное, стоит сейчас потрахаться. Это отвлекло бы тебя от мыслей об этом.

Роб потер глаза тыльной стороной ладони, часто заморгал и уставился на нее.

— Тебе нравится убивать, не так ли? Господи, тебе это действительно нравится.

— Ни хрена себе, Роб. Еще какие-нибудь замечания, капитан Очевидность?

— Еще один вопрос.

Она вздохнула.

— Еще один. И все.

Роб колебался. Это был самый важный вопрос. Тот, который он больше всего боялся задать. Ему приходилось выдавливать из себя слова.

— Почему я все еще жив? Зачем заманилa этого парня сюда, вместо того, чтобы просто убить меня?

— Ты чертовски тупой.

— Что ты имеешь в виду?

Еще один вздох.

— Дело в том, что… Я думаю, ты мне нравишься.

— Что?

— Ты мне нравишься.

Он уставился на нее, и какое-то время его губы шевелились, не произнося ни слова. Затем он закрыл рот и задумался на минуту, прежде чем, наконец, смог выдавить из себя два простых слова:

— Это… как?

— В смысле, "это как", тупица?

— Hо… ты даже не знаешь меня.

— Я знаю тебя достаточно хорошо. Я не могу это объяснить. Находясь рядом с тобой весь день, я чувствовалa себя как-то… правильно? Понимаешь?

Роб покачал головой.

— Нет. Не понимаю.

— Я думаю, ты понимаешь. Ты понимаешь, но просто пытаешься спрятаться от этого.

— Hет.

— Да. Это простая химия между людьми. То особое тепло, которое ты ощущаешь только время от времени, с кем-то по-настоящему особенным. Я почувствовалa это почти с самого начала, — oна соскользнула со стула и на четвереньках подползла к нему, двигаясь прямо по большому мокрому пятну на полу, где парень истекал кровью. Она снова скрестила руки на его коленях и улыбнулась ему. — Да, я вела себя с тобой как чертова шлюха. Но я такая, какая есть.

Ее руки снова двинулись вверх по его бедрам, крепко сжимая его промежность.

Роб сглотнул.

— О, Боже…

Она скользнула вверх по его телу и толкнула его назад на кровать. Она снова оседлала его и наклонилась ближе, ее мягкие губы были менее чем в дюйме от его губ. Его руки опустились на ее колени, смахнули засыхающую кровь и почти отдернулись снова. Почти.

— Ты хочешь остаться в живых, Роб? Вот тебе мой совет, — oна провела языком по его нижней губе, заставив вздрогнуть. — Оставайся интересным. Дай мне знать, что ты тоже это чувствуешь.

Руки Роба переместились с ее коленей вверх по шелковистым бедрам, по восхитительно округлой попке и остановились на пояснице. Она навалилась на него всем весом своего тела, и они медленно прижались друг к другу, поддерживая зрительный контакт, но все еще не целуясь.

Затем его руки легли ей на плечи, и он перевернул ее.

Она рассмеялась.

Звук, который он заглушил своим ртом.

Он был голодным, яростным, отчаянным.

Наэлектризованным.

И в конце Роб закричал.