Те, кто убивает

ГЛАВА 20

23 Mарта

Он знал, что ему следует делать. Именно так поступил бы любой здравомыслящий человек. Он слегка притормозил, когда справа показалась боковая дорога, и со смесью тоски и трепета посмотрел на потенциальный путь к свободе. Старый "Терсел" был примерно в двадцати ярдах впереди него и уже выехал на боковую дорогу. Он еще немного сбросил газ и немного отстал, размышляя об этом. У него еще было время. Несколько драгоценных секунд. Он мог бы направить "Гэлакси" в этом направлении, нажать на педаль газа и выбраться из этого безумия. Это была соблазнительная мысль. Он представил, как Линдси, Шарлин и его дядя Билл видят эту ситуацию его глазами, наблюдают за ней, как за сценой из фильма в жанре саспенс, сидя на краешках своих кресел и громко призывая его занять очередь.

"Гэлакси" свернул на боковую дорогу. Он бросил на нее последний тоскующий взгляд и снова сосредоточился на дороге впереди. "Терсел" тоже немного сбавил скорость. Рокси, вероятно, наблюдала за ним в зеркало заднего вида, ожидая, что он будет делать. Что бы она сделала, если бы он попытался убежать? Вероятно, она развернулась, разбрасывая гравий и пыль, и на большой скорости погналась за ним. Она не могла просто так его отпустить. Не так ли? Он был свидетелем нескольких жестоких убийств. Он мог бы свидетельствовать против нее. Отправить ее в камеру смертников. Какого черта она стала бы так рисковать? В этом не было никакого смысла. Он еще немного поразмыслил над этим, нажимая на педаль газа и сокращая расстояние между двумя машинами.

Он решил, что был неправ. То, что делала Рокси, не имело смысла с точки зрения нормального, рационального человека. Но она не была нормальной. Или рациональной. Она была самым безрассудным человеком, которого он когда-либо встречал. Так что, в некотором смысле, то, что она делала, имело смысл. Это было частью более масштабной картины дикой непредсказуемости. Кроме того, она казалась совершенно бесстрашной и уверенной в себе. Она не беспокоилась о том, что Роб может привлечь к ней внимание закона, потому что была абсолютно уверена, что он этого не сделает. Ни секунды в этом не сомневалась.

И самое ужасное заключалось в том, что… она была права.

Он все еще мог сбежать. Он все еще был один за рулем "Гэлакси". У него еще былa возможность сбежать. Но даже если он сбежит, он не сделает ничего, кроме как вернется к своей прежней жизни, прикрыв свое отсутствие историей о дикой пьянке, чтобы успокоить своих друзей и близких. Он никогда не расскажет копам о Рокси или о том, что она натворила. Конечно, она заслуживала того, чтобы предстать перед судом за все это. И, возможно, однажды это произойдет. Черт возьми, это, вероятно, было неизбежно. Она не могла вечно убегать от этого длинного следа из мертвых тел. Но это не имело значения. Не здесь и не сейчас. Все, что Роб знал наверняка, это то, что это случилось не из-за него.

Только не после прошлой ночи.

Воспоминания о долгом вечере плотских утех заставили его задрожать от вновь вспыхнувшего желания. Черт возьми. Серьезно, долбанное… блядь… дерьмо. До Рокси у него было еще семь женщин, и ко всем, кроме одной, у него не было претензий в постели (исключение составляла странная мисс Кармайкл, его учительница английского на втором курсе). Но ничто в его прошлом не могло сравниться по эротичности с сексом с Рокси. Временами она была совершенно дикой, как бешеное животное, и все же не выходила из-под контроля. Она знала, что делает, и умела манипулировать им, доводя его до грани и возвращая обратно, снова и снова. Она оставляла синяки и ссадины на его теле, оставляя царапины и следы укусов по всему торсу. У него снова встал, когда он подумал о том, каково было проникать в нее, когда она извивалась и рычала под ним, а ее глаза горели яростным и пугающим голодом.

Святой, вечно любящий, черт возьми…

"Терсел" начал замедлять ход.

Роб тряхнул головой, чтобы избавиться от эротических воспоминаний, и попытался сосредоточиться на предстоящей задаче. Они ехали по узкой и извилистой сельской дороге, которую Рокси выбрала после тщательного изучения атласа. Дорога была совсем непроезжей. За последние три мили они встретили только одно транспортное средство — старый неуклюжий пикап, за рулем которого сидел сгорбленный пожилой мужчина. Дорога была не просто в стороне от проторенной дороги, это было шоссе, ведущее черт знает куда. По крайней мере, так казалось. Учитывая то, что она имела в виду, Рокси сделала мудрый выбор. Конечно, то, что она имела в виду, было более жестоким безумием, и он был не в восторге от этого, но не мог сказать, что к этому моменту не понимал, во что ввязался. Нет, он шел на это с широко открытыми глазами, полностью осознавая, что очень скоро произойдет что-то ужасное.

"Терсел" продолжал снижать скорость. Роб вытянул шею и увидел слева еще одну узкую проселочную дорогу. Рокси включила поворотник "Терсела" и сбросила скорость почти до полной остановки. Роб рассмеялся, поскольку поворотник был вроде как не нужен. Она свернула налево, на небольшую дорогу, и Роб последовал ее примеру, свернув с гравийной сельской дороги на изрытый колеями грунтовый проезд, который больше походил на лесную тропинку, чем на настоящую дорогу. Дорога была слишком неровной для старой ходовой "Гэлакси", и Роб вздрагивал от каждого ухаба.

Плотная линия деревьев по обе стороны дороги, казалось, становилась все выше по мере того, как они углублялись в лес, почти закрывая небо. В одном месте тропинка немного расширилась, и Роб не удивился, когда Рокси решила там остановиться. Она припарковала "Терсел", и Роб пристроился за ней. Он повернул ключ в замке зажигания в обратную сторону, заглушая урчащий двигатель. Он вышел из машины и потянулся, уставший от долгих часов езды.

Дверца "Терсела" со стороны водителя распахнулась, и Рокси вышла наружу. На ней были те же облегающие футболка и джинсы, что и накануне. У него перехватило дыхание, когда он обвел взглядом соблазнительные линии ее тела. Воспоминания нахлынули снова. Его руки напряглись. Инстинкт. Он почти ощущал ее мягкую плоть под своими пальцами. Она заметила его взгляд и улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ.

Затем он увидел пистолет, заткнутый за пояс ее джинсов, и улыбка исчезла с его лица. Он вспомнил, зачем они здесь, и вновь возникшее чувство безрадостности окрасило его восприятие, на время притупив его желание к ней.

Она подошла к нему и обняла его, прижала к себе очень крепко, давая ему почувствовать тяжесть пистолета, упирающегося ему в живот. Она улыбнулась.

— Ты почти бежал, не так ли?

Он пожал плечами.

— Нет. Не совсем. Думал об этом. На самом деле этого никогда не должно было случиться.

Ее улыбка стала еще ярче.

— Xорошо.

Он снова становился твердым. Сумасшествие. Даже сейчас, зная, что должно произойти, он хотел ее. Хотел сильно. Он прочистил горло.

— Рокси…

Она рассмеялась и прикоснулась пальцем к его губам.

— Время для веселья будет позже. Сначала дело.

Она отпустила его и подошла к багажнику "Терсела", вертя на указательном пальце связку ключей. Ключи принадлежали человеку, запертому в багажнике. Человеку, который был при смерти. Рокси, насвистывая веселую мелодию, стояла, наклонив бедро, и перебирала ключи. Она нашла нужный и открыла багажник. Мужчина, лежавший в темноте, протянул к ней дрожащую, одутловатую руку, которую она оттолкнула. Она вытащила пистолет из-за пояса, отступила назад и направила его на него.

— Убирайся, ублюдок.

Из багажника донеслось рыдание.

Поза Рокси стала более напряженной, и она направила пистолет в сторону багажника.

— УБИРАЙСЯ НА ХРЕН ПРЯМО СЕЙЧАС, УБЛЮДОК!

Роб съежился, в ушах у него зазвенело.

Из багажника донеслись новые всхлипывания, но теперь мужчина ухватился за прорезиненный край багажника и начал вытаскивать себя наружу. Сердце Роба учащенно забилось, суровая реальность происходящего снова поразила его. Человека собирались убить, а он не собирался ничего предпринимать, чтобы предотвратить это. Его мучила совесть. Все еще думаешь, что ты не монстр, придурок?

Робу хотелось заплакать, но глаза оставались сухими. Настоящие слезы только усугубили бы его стыд. Голос его совести был прав. Не было никакого способа оправдать свое соучастие в этом отвратительном поступке. Это было неправильно. Чертовски неправильно. И это делало его плохим парнем. Ладно, да, не он нажимал на курок, но это важно. Он позволил этому случиться, что сделало его таким же плохим, как Рокси.

Мужчина уже выбрался из багажника. Он выпрямился и заморгал от яркого солнечного света. Это был полный парень лет тридцати с небольшим. На нем были грязные джинсы и старая мятая футболка со "Звездными войнами". Парень посмотрел на пистолет и заскулил. Он был жалок. Стареющему ботанику, вероятно, надирали задницу еще в начальной школе. Почему последний день его жалкой жизни должен быть каким-то особенным?

Он был до смешного легкой добычей. Час блужданий по безвкусным районам Старквезера, Северная Каролина, привел их к жилому комплексу под названием "Графство", название, которое, как и следовало ожидать, вызвало у Рокси смешки. В столь ранний рабочий день в комплексе не было оживления. Большинство парковочных мест были пусты. У здания "G" была припаркована только одна машина — старый потрепанный "Терсел", принадлежащий мистеру Счастливчику. Он вышел из своей квартиры и подошел к машине в самый неподходящий момент (для него). Это было потрясающе, как быстро все произошло. Толстый придурок просто тупо уставился на Рокси, когда она выскочила из "Гэлакси" и замахнулась на него пистолетом. Она хлестнула его пистолетом по лицу, щелкая зубами и пуская кровь. Затем она выхватила у него из рук ключи, открыла багажник "Терсела" и затолкала его внутрь. Все это произошло чуть больше минуты, и никто ничего не видел. В любом случае, никто не собирался ничего предпринимать. Рокси взяла "Терсел", и Роб последовал за ней на ближайшую заправку, где Рокси купила атлас и рассказала о своих планах. Итак, теперь у них была новая машина.

И оставалось еще одно незавершенное дело.

Рокси махнула пистолетом в сторону деревьев справа от нее.

— Туда, ублюдок.

Мужчина посмотрел на лес, облизнул губы и снова посмотрел на Рокси.

— Ты собираешься убить меня. Да?

Рокси хихикнула.

— Фатти выигрывает приз!

— Тогда я никуда не пойду. И зовут меня Грэг, а не Фатти.

Рокси сердито посмотрела на него.

— Мне не все равно?

Грэг собрался с духом и насмешливо посмотрел на нее.

— Тебе не кажется, что тебе следует знать имя человека, которого ты убиваешь? Может быть, это делает процесс менее обезличенным, верно? Как будто ты убиваешь реального человека, а не предмет, — oн покачал головой. — Я — не вещь. Ты не можешь убить меня, думая обо мне не больше, чем о том, как раздавить букашку, — eго нижняя губа снова задрожала. — Это неправильно. Так что можешь просто пристрелить меня здесь, сука. Я не собираюсь устраивать марш смерти ради тебя.

Рокси ударила его пистолетом по лицу, заставив пошатнуться, а затем снова развернула для нового удара. Он упал спиной на ствол, и Рокси засунула ствол 38-го калибра глубоко в его открытый рот. Она наклонилась к нему поближе, забрызгав его блестящее от пота лицо слюной, и выдавила из себя несколько четко выговариваемых слов:

— Ты, блядь, уебан. Ты, жирный гребаный ублюдок. Ты меньше, чем букашка. Ты — ничто. Думаешь, я не смогу усложнить тебе задачу, ты, гребаный придурок? Думаешь, я не смогу заставить тебя умолять? Начинай идти, или ты узнаешь, как низко я могу тебя опустить, сука.

Она отступила от него и, схватив за шею, толкнула его в сторону леса. Он, пошатываясь, направился в ту сторону, вскрикнул, оглянулся через плечо и продолжил идти. Он был сломлен. Это было до боли очевидно. С этого момента он будет делать все, что скажет Рокси, несмотря на то, что знал, что нет никакого способа изменить окончательный исход его отчаянного положения.

Роб последовал за ними в лес. Этот участок дикой природы был густо покрыт буйно разросшейся растительностью. Повсюду были лианы, растения и кустарники. Он был благодарен своим джинсам и длинным рукавам. Он не мог определить ядовитый дуб или плющ визуально, но вокруг было достаточно колючих листьев странной формы, чтобы встревожиться. Как всегда, Рокси просто шла напролом, совершенно не обращая внимания на потенциальные опасности природы. Роб отступил на несколько футов, настороженно наблюдая за Рокси и приговоренным к смерти человеком. Он все ждал, что Грэг сбежит, может быть, застанет их врасплох, и надеялся убежать достаточно далеко, чтобы спрятаться в лесу. Именно так поступил бы Роб на его месте. А что еще оставалось делать? Конечно, это было бы бесполезно. Парень был толстым и медлительным. Рокси была молода и крепка. Она бы преследовала его и в конце концов уложила. Возможно, она надеялась, что Грэг попытается сбежать. Черт возьми, ей, вероятно, понравилось бы гоняться за своей добычей по лесу, зная, что у него не было возможности долго от нее ускользать.

Рокси оглянулась через плечо на Роба.

— Посмотри на это дерьмо, Роб. Весь этот гребаный жир. Это отвратительно, да?

— Я… наверное.

Рокси фыркнула и снова переключила свое внимание на Грэга, который и так с каждой минутой замедлял шаг.

— Черт возьми, так оно и есть. Мы должны позвонить в "Морской мир", сообщить им, что один из их китов сбежал. Эй, Грэг! Как ты забрался так далеко в глубь материка? Ты что, какой-то мутант-амфибия, горбатый кусок дерьма?

Грэг ничего не сказал, просто продолжал двигаться вперед.

Рокси рассмеялась.

Издевательская жестокость встревожила Роба, но не удивила его. Это была абсолютно нераскаявшаяся, хладнокровная убийца. Жестокость была глубоко укоренившейся в ее натуре. Грэг должен был умереть. В этом не было сомнений. Тем не менее, ему следует позволить проявить хоть немного достоинства. Роб на мгновение задумался, не высказать ли это вслух, но тут же передумал. Это не помогло бы Грэгу. И вдобавок могло бы принести ему массу огорчений. Поэтому он держал рот на замке и продолжал идти, изо всех сил стараясь не обращать внимания на ее безжалостный шквал унизительных оскорблений.

Ткань его рубашки под мышками намокла от пота. Роб не был уверен, как долго они здесь пробыли и как далеко зашли. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы вспотеть. Оглянувшись через плечо, он убедился, что они ушли достаточно далеко, чтобы полностью потерять из виду дорогу и машины. Их окружала дикая местность. Это вызвало у него приступ клаустрофобии, который было странно испытывать на "свежем воздухе". Они продолжали тащиться вперед. Еще одно пятно пота расползлось по спине его рубашки, отчего ткань прилипла к телу. Затем, как раз когда он подумал, что больше не выдержит, они добрались до места, где между плотно стоящими деревьями было немного больше пространства, что-то вроде мини-просеки.

— Теперь ты можешь остановиться, китяра.

К этому моменту Грэг едва двигался. Чтобы остановиться, потребовалось минимум усилий. Он остановился как вкопанный и уставился на дерево прямо перед собой. Из его рта вырвались невнятные слова.

Рокси хихикнула.

— Он молится.

Роб подумал: А кто бы на его месте не молился?

Рокси держала пистолет опущенным. Теперь она подняла его и направила прямо в спину мужчины. Роб надеялся, что она просто нажмет на курок и покончит с этим, а не будет тянуть время.

Ему следовало бы быть осторожнее.

— Повернись, ублюдок, — Рокси больше не хихикала. Ее голос снова был жестким и холодным. — Сейчас, сука! Я не имею в виду, что это произойдет позже сегодня или завтра. ПOВЕРНИСЬ, БЛЯДЬ, ПРЯМО СЕЙЧАС!

Грэг повернулся и уставился в землю. Его губы все еще быстро шевелились, когда он спешил поделиться с Богом своими последними осознанными мыслями.

— Прекрати нести эту чушь и посмотри на меня, Грэг.

Использование его настоящего имени вместо эпитета, по-видимому, привлекло его внимание. Грэг открыл глаза и уставился прямо на нее. Его глаза были влажными. Из одной ноздри выдулся и лопнул пузырек сопли.

Рокси улыбнулась.

— Хороший мальчик. А теперь встань на колени.

В этом мужчине совсем не осталось сил сопротивляться. Он медленно опустился на колени со стоном боли и уставился на нее.

Рокси шагнула к нему и приставила дуло пистолета к его лбу.

— Не закрывай глаза, Грэг. Сделаешь это — и я сделаю только хуже, обещаю. Ты ведь веришь мне, не так ли?

Грэг не отвел глаз и ответил легким кивком.

Рокси снова улыбнулась.

— Xорошо. У меня к тебе вопрос, Грэг. Ты же на самом деле не хочешь умереть сегодня, правда?

Грэг нахмурился в замешательстве, но все же сумел слегка покачать головой.

Рокси усмехнулась.

— Я так и думала. Я имею в виду, киты — тупые животные, но даже киты хотят жить, верно? — eще один смешок. — Не волнуйся, я просто прикалываюсь над тобой. Не жди реального ответа на этот вопрос.

Она отошла от Грэга и направила пистолет 38-го калибра в живот Робу.

— Я также хочу, чтобы ты встал на колени, Роб. Прямо рядом с китом.

У Роба отвисла челюсть. Мгновение он просто смотрел на нее. Не в силах вымолвить ни слова. Не в силах даже сформулировать ни одной связной мысли. Он искал на ее лице хоть какой-то намек на веселье, но ничего не увидел. Он никогда не видел, чтобы такое красивое лицо выглядело таким суровым. Ее красота была маской. В этот момент он ясно увидел, что за ней скрывается уродство. Его глаза наполнились слезами. Не так много часов назад он занимался любовью с этой женщиной, разделив с ней ощущения, более яркие, чем он мог когда-либо надеяться разделить с другим человеком. Он не мог понять, как женщина, с которой он поделился этим, теперь, очевидно, намеревалась убить его. Что делало его еще большим идиотом, чем он начинал подозревать. Он знал, кем она была. Знал с самого начала.

Так что это не должно было стать сюрпризом.

Не должно было восприниматься как предательство.

Но это было так. Это было так.

О, Боже…

Она взвела курок 38-го калибра.

— Я больше не прошу, Робин. Встань на колени рядом с китом. Прямо сейчас.

Он фыркнул и прошел мимо нее. Она не отступила, чтобы дать ему больше места, и ее ухмылка говорила о том, что она знала: ему не хватает смелости выхватить пистолет. Он опустился на колени рядом с Грэгом и уставился на нее.

— Почему?

Она прижала дуло пистолета к его лбу. Ее самодовольное выражение лица задело его.

— Как ты думаешь, почему, Робин? Чтобы было интереснее. Мне легко надоесть. Кроме того, возможно, у тебя еще есть шанс.

Сердце Роба бешено колотилось о грудную клетку. Она играла в какую-то игру, выполняя очередное садистское упражнение, но он не мог понять, в чем был смысл. Вероятно, в этом не было никакого смысла. В любом случае, это не выходило за рамки того, чтобы продлить агонию ожидания. Он решил, что она с самого начала собиралась это сделать. Вероятно, она делала это постоянно. Схватила какого-то парня и немного повеселилась с ним. Возможно, это заставило его почувствовать, что между ними существует какая-то более глубокая связь, даже несмотря на все это безумие. И каждый раз она убивала этого бедолагу. Он был таким, каким был всегда, — последним в длинной череде неудачников.

Она сильнее прижала пистолет к его лбу.

— Ты слышал меня, Робин? Я сказала, что у тебя еще есть шанс. Что ты об этом думаешь?

— Я в это не верю. Ты просто издеваешься надо мной, как всегда.

Она улыбнулась.

— Вот тут ты ошибаешься, детка. Я собираюсь сыграть в небольшую игру. Проигравший получит пулю. Победитель сможет уйти отсюда вместе со мной. Закройте глаза, сучки.

Роб закрыл глаза. Он знал, что другой парень сделал то же самое. Возразить Рокси было невозможно, и они оба это знали. У него не было выбора, кроме как смириться с этим. Роб начал читать молитвы сам. Но он держал рот на замке, держал это в себе. Он не хотел, чтобы Рокси услышала. Он молился за своего дядю и других близких родственников. Он молился за Линдси и Шарлин. Молился за других близких друзей. Но он не стал просить прощения у Бога. Он знал, что не заслуживает этого.

Пистолет отскочил от его головы.

Что она делает?

Потребность узнать была почти непреодолимой, но страх перед ней был еще сильнее. Он закрыл глаза, закончил молиться и постарался очистить свой разум от всего лишнего. Он хотел погрузиться в медитативное состояние. Серое, бесформенное место. Мысленно отступите и просто позвольте этому случиться.

— Эники…

Он снова почувствовал дуло пистолета у своего лба.

И Рокси захихикала.

— …беники…

Пистолет отодвинулся от него.

— …ели…

Он вернулся.

— …вареники.

Снова отодвинулся.

— Эники…

Назад.

— …беники…

Прочь.

— …ели…

И так продолжалось до тех пор, пока дуло снова не задело его лоб на последнем слоге.

— …вареники.

Еще один смешок.

— Мне так жаль, Робин.

Грэг рядом с ним тяжело вздохнул.

— О, слава Богу! Благодарю тебя, Боже!

Роб зажмурил глаза так крепко, как только мог, и понял, что в конце концов готов вознести одну-две последние молитвы. Он напрягся, ожидая взрыва, от которого его голова разлетится на части, а кровь и мозговое вещество разлетятся по лесной подстилке. Он так сильно дрожал, что едва заметил, как дуло пистолета отодвинулось от его лба.

Но он услышал грохот выстрела.

Он закричал и открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как тело Грэга падает на него. Он снова закричал и отполз в сторону. Грэг упал на землю и больше не двигался. Он был мертв, с рваным отверстием в центре лба и гораздо большим на затылке. Роб заскулил и отполз от тела, повернувшись и уставившись на Рокси расширенными от ужаса глазами. Его сердце, казалось, вот-вот разорвется, так сильно и быстро оно билось. Он попытался заговорить, но не мог отдышаться.

Рокси ухмылялась и качала головой.

— Да ладно тебе, Роб. Это была просто игра. На самом деле я никогда не собиралась в тебя стрелять. Ты проиграл, помнишь?

Роб еще несколько мгновений стоял на коленях, тяжело дыша и изо всех сил стараясь не задохнуться. К тому времени, когда он наконец обрел дар речи, его снова охватил ужас.

— Лучше бы ты меня убилa. О, черт. Блядь! Бля-я-ядь! Я больше не могу этого выносить. Hе могу. Kлянусь.

Рокси наклонилась к нему, протягивая свободную руку.

— О, перестань быть таким слабаком, — oна посмотрела на него стальным, непреклонным взглядом. — Я не собираюсь убивать тебя, Роб. Нет, если только ты не поставишь меня в такое положение, когда я буду вынужденa это сделать, а я не думаю, что ты это сделаешь. A?

Роб взял ее за руку и позволил поднять себя на ноги. Он посмотрел ей в глаза и сказал:

— Ты — сумасшедшая. Ты — просто гребаная психичка.

Она разжала его ладонь и вложила в нее пистолет, заставив его пальцы обхватить приклад. Она улыбнулась и передвинула его руку так, чтобы ствол пистолета оказался прижат к ее животу.

— Вот так. Теперь у тебя есть сила. Ты можешь убить меня. Покончи со мной. Давай. Чего ты ждешь?

Рука Роба задрожала.

Из его глаз потекли слезы.

Рокси вытерла несколько слезинок подушечкой большого пальца.

— Он заряжен, Роб. Я тебя не подставляю, и это не очередная игра. Ты можешь убить меня, если хочешь. Ты действительно можешь.

Его дрожь стала более заметной.

Он выпустил пистолет, и тот с глухим стуком упал на землю.

Рокси вздохнула.

— Забавно. Я должна чувствовать облегчение, но какая-то часть меня разочарована. Разве это не забавно?

Роб с трудом сглотнул.

— Нет. Это совсем не смешно.

— Иногда мне хочется умереть.

Глаза Роба снова наполнились слезами.

— Рокси…

Тихий смешок.

— О, расслабься. В ближайшее время ты от меня не избавишься.

Роба продолжало трясти. Это было уже слишком. Ему нужна была большая бутылка ликера и горсть таблеток. Ему нужно было избавиться от всего этого на какое-то время. Но он знал, что ему еще далеко до такого пустого утешения.

Рокси подобрала пистолет и сунула его в задний карман.

— Давай, малыш, — oна взяла его за руку и повела обратно в направлении дороги. — Время уходит впустую.

Когда они, наконец, добрались до дороги, Рокси нужно было еще кое-что уладить. Она забрала из "Гэлакси" свою переполненную сумку и положила ее в "Терсель". Она заменила номера "Терселя" номерами, украденными из другой машины. Покончив с этим, они сели в "Терсел" и уехали.

Рокси была за рулем, и Роба это устраивало.

На какое-то время с него было достаточно.

Он бросил взгляд в зеркало заднего вида и в последний раз увидел ярко-красную отделку "Гэлакси", прежде чем дорога повернула и старый автомобиль исчез в густом лесу. Он почувствовал острую боль от потери драгоценного антикварного предмета своего деда, но это была боль, не вызывающая никаких эмоций. Слишком многое произошло. Может быть, позже еще будет время для сентиментальности. Пришло время оплакать утраченную связь с прошлым его семьи.

Он посмотрел на Рокси.

Увидел, что она наблюдает за ним, и на ее лице не было даже намека на улыбку.

Нет.

Скорее всего, нет.

Он закрыл глаза и попытался — без особого успеха — очистить свой разум. Но он не мог перестать думать. Обо всем этом. Об ужасе. Об отрыве от собственной жизни. Обо всех этих мертвых телах. Поэтому он снова открыл глаза и стал смотреть на дорогу впереди. Потому что он знал правду.

От окружающего его ужаса никуда не деться.

Было слишком поздно отворачиваться.

Слишком поздно бежать или делать другой выбор.

Слишком, блядь, поздно для всего.