Театр для Волкодлака

Акт 10

Мужчина с длинными седыми волосами, заплетенными в косу, прошел от секретера к небольшому столику и сел в кресло перед овальным зеркалом. Матовая поверхность пошла рябью.

— Я уважаю твоего отца, — устало проговорил мужчина. — Я любил твою тетю, сестру твоего отца. Она подарила мне прекрасных сыновей, и я до сих пор оплакиваю ее. Я ценил тебя все эти годы, но я предупреждаю, Бальдр, если ты не докажешь свою невиновность и не вернешь наследницу клана к полной луне, клянусь Вездесущей Каликой, я убью тебя и вырежу всех твоих щенков! Уничтожу твою ветвь полностью, как ты уничтожил мою!

— Владыка, вы знаете, что я верный друг вам и клану. Я никогда бы не стал лишать Вэрг будущего, я не причастен к тому, что случилось! — донеслось из зеркала.

— Возможно, именно ты и не причем, но я чую, что в произошедшем виновен кто-то из твоих. Молись всем богам Балы, чтобы наследница была еще жива. Знай, что если она уже в чертогах Богини, я забуду все соглашения! Я лично утоплю клан Керлин в крови и мне плевать на многовековой мир!

— Она еще жива. Все ведуны утверждают это совершенно точно. — без эмоционально и спокойно ответило зеркало.

— Тогда отправляйся сам на ее поиски! — мужчина взмахнул рукой — и рябь пропала до того, как собеседник смог ответить.

Пальцы предательски подрагивали, а на покрасневшие глаза наворачивались слезы. Мужчина тряхнул головой и сжал челюсти до зубовного скрежета. Хотелось выть, разбить кулаки в кровь и разорвать собственную грудь, чтобы достать сердце и больше не испытывать этой боли. Энвер уже знал, что это за всепожирающее чувство, знал, так как уже не раз терял любимых. В мире веров это было в порядке вещей, но уже много лет он, будучи Владыкой клана, не ведал ничего подобного.

Ева. Образ юной и сильной девушки, его принцессы снова всплыл в памяти и заставил сжаться что-то внутри. Он никогда не простит себе, если она погибла из-за него!

— Кай, хватит там топтаться! — гаркнул старый вер так, что окна задрожали.

Дверь с легким скрипом приоткрылась — и внутрь просторного кабинета вошел высокий статный, молодой вер. Юноша, лет двадцати пяти с густыми рыжими волосами, короткой бородой и усами.

— Владыка, — склонился в поклоне молодой волк.

Энвер бросил ему взятые из секретера кожаные ножны. Рыжий вер ловко поймал их и снова склонил голову. Аромат любимой наставницы забил ноздри молодого волка. Кай, еще со времен своих первых оборотов, будучи толстолапым щенком, помнил Еву. Она была младше его, но развивалась стремительнее. Уже к пятнадцати годам она стала наставницей и готовила молодых к первым битвам и сражениям с людьми. Кай был в ее отряде, когда на одно из новых поселений переселенцев напали люди. Властям человеческих земель не понравилось, что люди из деревень стали покидать дома и уходить к верам. Законы волков требовали защиты тех, кто выбрал новый дом. Тогда Ева спасла всех молодых, еще слабых и совершенно неопытных ребят.

Трагедия потери Евы захватила многих в клане. До пересуд чистокровных молодым не было дела. И какое именно место занимала эта волчица в наследовании крови, веров не волновало. Просто, было больно и тяжело от потери наставницы. Едва ли не единственного волка, который действительно заботился об отроках. В клане было принято заботиться о щенках и о матерях, но не о тех, кто уже перестал считаться щенком, а стал юным волком. Такие, у других наставников, гибли в больших количествах, но только не у Евы. Она никогда не доводила тренировки до смертельных ран. Всегда легко и просто принимала вызов за своих подопечных и всегда шла с ними в бой.

Самому Каю было не ясно только одно: почему Ева не позвала на задание Главы кого-то из своих отроков, почему не вызвала и не попросила прикрыть спину? Почему пошла неизвестно куда совершенно одна?

Слухов ходило много, даже слишком много, но все они сводились к одному — кому-то очень мешала ее чистая кровь, кому-то в клане нужно было избавиться от сильной, магически одаренной волчицы. Вот от нее и избавились!

— Ты же второй после Евы, так? — глухо спросил Владыка.

Кай никогда не осмеливался смотреть на Владыку прямо. Сам он, был чистокровным лишь третьего колена. Его дед влюбился в человеческую девушку и обратил ее. Конечно, их щенки не были чистокровными, но родившийся волк выбрал себе в спутницы чистокровную. Несмотря на то, что его звериная ипостась ничем не отличалась от прочих чистокровных, его не признавали за чистокровного. Поэтому-то он никогда и не осмеливался смотреть на Владыку прямо, как делают это все настоящие чистокровные, но даже ему сейчас было понятно, как за последние дни постарел Владыка.

Три дня назад от ведуна-прорицателя пришла страшная весть о том, что он больше не ощущает Еву. А это может означать то, что волчица на смертном одре или же что она уже мертва. Эта весть подбила лапы Владыке настолько, что он отказался от всех своих обязанностей. Говорят, даже разругался со своими сыновьями и прибыл сюда, в южные земли, где и провела последние годы Ева, готовя щенков и отроков.

— Я задал тебе вопрос, волк! — прорычал Энвер.

Кай вздрогнул и невольно сделал шаг назад.

— Нет, Владыка, наставница никогда меня не признавала своим заместителем. Я даже не был лучшим из ее учеников.

Энвер усмехнулся.

— Наставница, — медленно повторил мужчина.

В одном этом слове, произнесенном юным волком, было столько благоговения и трепета, что становилось понятно — он не ошибся с выбором преемницы. Ева смогла завоевать сердца нового поколения волков. Этот волк буквально боготворил ее. Наверняка, парнишка даже самому себе боялся признаться, что выполнил бы любой приказ его племянницы, не задумываясь. Если бы Ева захотела, то легко бы свергла своего дядю и стала бы Главой. Но, его девочка просто служила, хранила верность долгу до конца!

— Да, а ее записи говорят об ином.

У волка так искренне округлись глаза от удивления, что Владыка с трудом сдержал улыбку, сохранив суровость на лице.

— Собери несколько волков, только тех, за кого готов ручаться головой!

Юноша кивнул.

— И отправляйтесь на ее поиски.

Юнца, как ветром сдуло. Даже забыл поклониться напоследок. Владыка прошел за стол и обессиленно рухнул на деревянный стул. Уперся локтями в столешницу и спрятал лицо в ладонях.

— Ева, девочка моя…

Девушка-в-белом всматривалась в сверкающие грани кристалла величиной в собственный рост. Снова и снова она делала одни и те же пассы руками, чтобы сменить отражающиеся в глубине кристалла возможные картины будущего. Но, как она не старалась, как не пыталась изменить возможное — все без толку.

Брови девушки гневно сошлись на переносице, а тонкие пальчики вонзились в кристалл. Мгновение — и по зале разнесся хрустальный звон осколков.

Девушка тряхнула взъерошенными кудрями и принялась расхаживать по зале, нервно покусывая губы. Через пару минут под потолком раскрылось пространственное окно перехода, а еще через один удар сердца на исчезающие осколки рухнула девушка-в-черном. На этот раз на ней не было уже знакомого ожерелья. Девушка была одета в странные синие штаны из грубой ткани и тонкую рубашку с высоким воротом. В руках подруга держала бумажные пакеты с какими-то странными предметами.

— Калика, что б тебя Бездна поглотила! Какого черта… ты меня сюда вытащила!? — сквозь зубы полюбопытствовала Аурэлия, потирая ушибленную пятую точку.

— Какого, кого? — заинтересовалась Калика незнакомым словечком.

— Черта! Етить твою душу…! — Аурэлия поднялась на ноги и с самым скорбным видом осмотрела покупки, разбросанные на полу.

Не зачарованные предметы, еще не пропитавшиеся магией Смерти, не пережили перехода. Новые шампуни, гели, маски, тени и прочее, что с таким рвением покупались на маленькую зарплату, теперь оставалось только выбросить. Крема буквально вскипели вместе с пластиком упаковки. Пара гелей, наоборот, затвердели до твердости гранита. А уж флакон дорогущего лака для волос буквально завязало узлом.

— Что, все эти зелья дороги в твоем мире? — почти сочувственно спросила девушка-в-белом, глядя на расстроенное лицо подруги.

— Да ты хоть знаешь, сколько я откладывала, чтобы сегодня устроить себе шопинг?! — громоподобным голосом вопросила Смерть так, что своды залы дрогнули.

Калика только чуть прищурилась от выброса магии.

— Не бушуй. Мне нужно было с тобой срочно поговорить.

— И что такого срочного нужно обсудить, что ты меня прямо у туалета перехватила?! — с сарказмом поинтересовалась Аурэлия, одним движением убирая дыру в полу под своими ногами, появившуюся от вспышки гнева.

— У вас там, на Земле, все такие больные?

— Все, — кивнула Смерть, но задним числом уточнила: — а в каком смысле?

— Я столько сил потратила, чтобы вложить ей в голову свою магию — и ничего! Она ничего не запомнила, как малахитом о клыки, ничегошеньки не отложилось!

— Ничего удивительного, — пожала плечами Аурэлия. — Зоя — душа из технического мира и ни где не рождалась кроме Земли, поэтому местные подходы на нее не действуют.

— Это еще не все. Она не чувствует связи с Рожденным! Весь мой план строился на том, что они оба будут ощущать связь и умрут, если потребуется, друг за друга! А она ее просто не ощущает!

— Связи нет? — удивилась Аурэлия. — Странно, ты еще не промахивалась с выбором пары.

— Связь есть, но эта дуреха ее не чувствует! Любой мой волк с первых мгновений понимает, что зародилась связь, а эта даже носом не повела! Более того, даже вампир не понимает, что произошло в Пустоши. Не чувствует к ней влечения, хотя должен был бы…

— Значит, привязка на секс не прокатила… может быть дело в той пакости, которой Еву траванули? — предположила Аурэлия.

— Точно, нет! Я уже не раз привязывала умирающего волка — и все срабатывало отлично!

— А я чем могу помочь? Зоя — старая душа, прошла уже больше тридцати жизней, может с опытом и иммунитет появляется, а может балийцы землянам не подходят.

— Не смешно! — насупилась Калика. — Я же заключила пари…

— Похоже, твое пари накрылось пушистым волчьим хвостиком!

Жизнь все-таки прекрасна! Особенно она хороша, когда ты принимаешь ванну в бассейне. Хотя нет, это, конечно, не бассейн, скорее джакузи очень приличных размеров. Ванна на четверых и она полностью моя, благоухающая всякими приятными маслами, цветами и какими-то незнакомыми мне травками. Такого качественного spa на Земле еще не придумали, а вот на Бале уже есть.

Я понимала, что эта ванна была рассчитана на меня и Милиссу, но никакие силы во вселенной не заставили бы меня сейчас вылезти из горячей воды. Через несколько минут блаженства мне стало интересно: а сколько я смогу просидеть под водой, ведь я теперь, вроде, как и не человек. Нырнула и благополучно сбилась со счета на ста восьмидесяти. Под водой я себя чувствовала вполне комфортно. Легкие не жгло, порыва глотнуть воздуха тоже не было. Методом русского тыка стало понятно, что утопить меня в этом мире будет очень сложно. Мелочь, а приятно!

На широком облицованном мрамором бортике нашлось три кусочка мыла ручной варки с лепестками цветов внутри. Отмылась от пыли и собственной крови. Плохо, что ничего похожего на шампунь не нашлось. Пришлось оттирать капну волос куском мыла и, к моему удивлению, отмылось все прекрасно, все равно, что шампунь и бальзам литрами на голову вылила. Запоздало отметила: несмотря на то, что я волк, то есть существо с длинной шерстью, на моем человеческом теле лишних волос не было. То ли они у местной человеческой разновидности не подразумевались, то ли моя предшественница избавилась от всей лишней растительности задолго до своей смерти и моего прихода. Тоже, чисто женская приятная мелочь.

Как я не старалась сообразить, что делать дальше — ничего путного в голове так и не появилось. Пока ясно только то, что нужно вернуть Лису к родным, если эти родные у нее еще есть, если же их нет, то нужно вернуть ее соплеменникам. Там ей будет в любом случаи безопаснее, чем в любом другом месте. Почему я чувствую такую ответственность за эту девочку? Ответа так и не было.

Особенно сильно меня тревожила мысль, что от вампиров нужно держаться подальше. Глупые подвиги — вещь, конечно, хорошая, но все хорошо в меру. Я этому Николасу ничем не обязана, он мне так же. Так что распрощаемся по-хорошему. Кажется, именно с этой мыслью я и уснула.

— А я говорю тебе — нет! Меня достали твои игры!

— Жан, перестань вести себя, как моя матушка. Тебе это не идет. — отмахнулся вампир, застегивая пуговицы камзола.

— Николас, ты едва не погиб и снова замышляешь влезть куда-то самостоятельно! На кой нам тогда целая каста рыцарей, если ты везде сам лезешь?!

— И я о том же, если вы все равно опоздали, и меня спасла лиса с волком, то на кой мне толпа громыхающих латами лбов? — невозмутимо поинтересовался Николас, но тут же об этом пожалел.

Лицо друга застыло, а глаза остекленели.

— Прошу простить, мой хатал, мне следовало знать свое место, — сухо произнес Жан.

— Я не это имел в виду… — попытался исправится наследник и сделал глоток крови.

— Это не имеет значения, мой господин! Будут ли у вас еще поручения к своему верному слуге?

Глаза Николаса сузились в две узкие щелочки. Вампир сжал бокал, стекло треснуло, но совершенно бесшумно. Кровь заструилась между пальцев.

— Раз уж, мы так заговорили, то да, твой господин имеет, что сказать!

Жанруа молча склонился в поклоне, как до этого камердинер.

— Найди мне вера-перебежчика, в Акаре же такие есть? Пусть расскажет, что за брожения в кланах сейчас творятся, только не официальные, а реальные. Нужен знающий волк, понял?

— Да, хатал.

— Еще начинай поднимать рыцарей, только не спеша и тихо. Клыки ноют от предвкушения, что просто так встреча с верами не пройдет. У нас их чистокровная, а никто и не чешется ее поисками, что-то мне подсказывает, что назревает очередные «дипломатические переговоры» и мы должны быть готовы. Отцу уже сообщил о Еве?

Жан вскинулся и ожог друга гневным взглядом. Он никогда не был шпионом или просто доносчиком. Для него всегда существовал только один вампир, имеющий право на приказы, и сейчас этот вампир обвинил его в предательстве!

— Доложил? — с металлом в голосе нажал Николас.

— Нет, но что-то, наверняка, писала императрица Аида, — постукивая о зубы, выступившими клыками ответил Жан.

— Верный слуга — большая редкость! — ядовито отметил наследник и встал.

Вампир обошел взбешенного приближенного и вышел в коридор. Ему всегда удавалось лучше прочих себя контролировать. Вот и сейчас он не дал ярости выплеснуться. Николас понимал, что в Империи слишком много завязано на нем одном, понимал то, что любящие его страдали, когда он умирал, но поведение друга лишало спокойствия. Он стал слишком много позволять себе.

Самым пугающим было не то, что его решения оспаривались или критиковались, и даже не то, что валнир его личной, отобранной и обученной гвардии вел себя, как только что обращенная девица, а то, что сам наследник испытывал жгучее желание свернуть другу шею. И за что? Жан всего лишь презирал волчицу. Его тихая, зарождающаяся ненависть к этой девушке, пока еще почти не ощущается в ауре. Она совершенно логична и понятна, но монстр в глубинах сознания Николаса требовал порвать, уничтожить угрозу, любую угрозу для этого волка!

Это было неправильно.

Так быть не должно, но так есть. Его второе я всем сердцем или что там, у него вместо сердца, желало защитить Еву. Эта девушка для второй части натуры оказалась намного дороже, ценнее, чем собственный приближенный. Николас боялся думать об этом, но все походило на то, что если потребуется, вторая часть не раздумывая убьет любого ради и для этой волчицы.

Это, безусловно, проблема! Огромная проблема! Которую срочно нужно решать, но, как ее решать, если ее толком и озвучить некому. Если в Империи прознают, что Рожденный вампир готов убить весь свой вид ради одной девушки и Николаса, и Еву уничтожат за час, невзирая на все пророчества и клятвы верности. Достаточно лишь вероятности, что наследник пойдет против своих, чтобы раса обернулась против трона.

Николас остановился и, прикрыв глаза, медленно выдохнул. Так, спокойно! Не сгущаем краски! Ведь он еще никого не убил из-за нее. Да, желание было, но не из-за девушки, а из-за непослушания вампов… Все это последствия от ее крови. Скоро пройдет! Все эти порывы второй натуры ему только кажутся, они не могут быт реальными. Ни один вампир не может полюбить волка, а уж внутренний монстр не способен любить в принципе. Все это последствия неизвестного зелья, не более! Все происходящее лишь иллюзия, морок…

Он дошел до покоев, отведенный девушкам и потянулся к ручке. Рука, почему-то, схватила воздух справа от нее. Николас моргнул, удивленно посмотрел на собственную руку и открыл одну из дверей. Рыжая лиса как раз пыталась затянуть завязки на рукаве. Вампир улыбнулся. Девушка была настолько неопытна, что не услышала звука открываемой двери. И как лисы все еще живут в этом мире, с таким-то молодняком? Вампир прошел в комнату и встал за спиной девушки. Лиса несколько секунд еще мучилась с узлами, а потом обернулась.

Увидев вампира в паре шагов от себя, рыжая заорала в голос! Николас поморщился, но не шевельнулся, чтобы еще больше ее не напугать. Лиса быстро умолкла, сообразив, что ей ничего не угрожает. Потом она попыталась присесть в реверансе, затем решила поклониться и окончательно запутавшись, покраснела до ушей.

— Я это… а вы… а… я… — забормотала она.

— Где волк? — уточнил Николас, стараясь не смотреть на лису, чтобы не пугать.

Вместо ответа где-то за стеной бухнула дверь. И мгновенья не прошло, как в комнате появилась обнаженная, с остатками мыльно пены на теле и волосах волчица. У Евы уже перекинулись глаза. Какие у нее глаза! Озерная гладь в полночь, яркие, сверкающие!

— А ну, отошел от ребенка, скотина! Пока я тебе язык на кулак не намотала!

И голос у нее… От этих рычащих ноток все внутри резонирует, почти как при трансформации. Николас потряс головой и покорно отошел еще на два шага назад.

— Ваил, вы не так все поняли! — вмешалась девушка.

— А ты помолчи, когда взрослые собираются бить посуду! — нежно улыбнулась Ева уже меняющимися заостренными зубками.

— Я ничего не думал, — решил вставить с свое слово вампир.

— А зачем приперся?

— Что?

Девушка закатила глаза. Потом моргнула. Чуть качнулась назад, словно сдерживание трансформации причиняло ей боль. Выпрямилась и, ничуть не стесняясь собственного вида, сложила руки под грудью. Честно говоря, в ней не было ничего, что Николас мог бы счесть красивым или хотя бы милым. Такие женщины никогда его не притягивали. Она была слишком… мощной, тяжелой, если так можно выразиться. Даже грудь смотрелось на этом теле неестественно, лишне. Но, все же, что-то в ней влекло, только не с желанием, как-то иначе, но к ней влекло…

— Пришел, говорю, зачем, клыкастик?

— Что значит, зачем? — даже опешил вампир. Манера речи этой чистокровной напрочь перекрывала любое желание говорить учтиво. Она будто напрашивалась на то, чтобы ей указали на ее место! — У нас договор!

— А поесть? — как-то совсем по-детски спросила она.

— Я больше часа тебя ждал!

— Тоже логично, — кивнула Ева, — сама виновата.

Она резко развернулась, чуть качнулась влево и скрылась в одной из комнат. Через минуту вернулась, одетая в темные брюки, мягкие сапоги и рубашку. Вся ткань намокла и так подчеркивала…

— Ты хочешь предстать перед наставником так!? — клацая клыками, прошипел вампир.

Ева уже набрала воздуха в грудь, чтобы ответить, но заметила насколько промокла рубашка.

— Ладно, не исходи на ароматы! — выдала волчица и снова скрылась в той же комнате.

Вернулась уже в черном тонком камзоле с зеленой вышивкой.

— Так пойдет? — спросила она, крутанулась, показывая, себя со всех сторон.

На этот раз ее качнуло вправо. У волков так не бывает. Николас решил, что возможно, молодая лиса что-то не так сделала или упустила в лечении, раз девушку все еще пошатывает.

— Да как ты со мной разговариваешь?! — окончательно разозлился вампир.

— Ой, только не ори! — поморщилась Ева. — Мы все поняли — ты злой и страшный серый вампир, и мы тебя уже боимся. Ты тут уже всех застращал…

— Что сделал? — перебил ее вампир.

Она снова закатила глаза, будто говорит совершенно понятные вещи, а он, несмышленыш, не понимает. Николас знал все языки Балы, его учили культурам и обычаям разных народов, но тех слов, что выдавала эта волчица он не слышал никогда.

— Милисса, ты же тут побудешь одна? — совершенно другим голосом уточнила девушка у рыжей.

— Ваил, если вас из-за меня попросят сделать что-то… — тихо, но твердо начала девушка, — то, не нужно ничего делать… Я никогда не прощу себе, если вы… если из-за меня вы…

— Что, отправят за бугор бандеролью? Лиса, ну что они могут с нами сделать плохого? Хотели бы — давно убили! Печенью чую, что разговор у нас будет долгим, так что беги купаться, ешь за нас двоих и спать, хорошо?

— Но…

— А вот возражения, я сегодня не принимаю!

Только после того, как девушка кивнула, волчица шагнула к выходу.

Николас вел себя странно. Я, конечно, не могу судить о разнице в его поведении, но если сравнивать его сейчас и час назад, когда мы наконец-то познакомились — было много различий. Чувствовалась в нем какая-то слабость. Знаете, бывает так, когда долго знаешь человека, а встретив, видишь, что он болен. Не знаешь чем но уверен, что он болен. Может лицо побледнело, может под глазами круги, а может зрачки неестественно ярко блестят на свету. Так и здесь, я просто знала, что за последний час в нем что-то изменилось. Вроде бы и голос остался прежним и повадки все такие же резкие, как у хищника в клетке, а что-то все равно не так. Он успел переодеться и выглядел сейчас не в пример лучше моего. Камзол коричневый с черным орнаментом, брюки в тон и светлая, почти белая рубашка на завязках с вышивкой вдоль выреза на груди. Волосы замысловато уложены в хвост и завязаны лентой на манер французских франтов времен Людовика XIV. В общем, красавец мужчина. Сейчас даже его пугающая худобой и сутулостью фигура выглядела величественно. Вот что значит талантливый модельер и правильные мерки. Даже такой дистрофик стал королем в правильной одежде.

Я на его фоне смотрелась… хм… как плохая карикатура на мальчика-подростка. Волосы во все стороны, брюки мятые. Рубашка, моими стараниями, превратилась в весьма неплохой вариант картинки для взрослых. Камзол красивый, но что-то мне подсказывает, что на мне он не сидит. Как не верти, а хорошего впечатления на этого Наставника я не произведу. Похоже, собрала все местные стереотипы о волках. Не девушка-спасительница, а чуть отдрессированный звереныш. На людей не бросаюсь — и на том спасибо.

Стало так стыдно, что я уже готова была развернуться и подобрать что-то более приличное. Повернулась к своему спутнику, чтобы попросить еще пять минуток — и застыла. Николас шел со мной шаг в шаг, но буквально волочил ноги. Глаза ввалились, веки почернели. И дышал он с таким надрывом, словно каждый вздох стоил ему тонны поднятого веса.

— Эй, что с тобой? — осторожно позвала я, уже понимая, что дело пахнет сгоревшей селедкой.

— Все но-ма-л-но, — еле шевеля, побелевшими губами, выдал вампир.

На очередном шаге споткнулся и для того, чтобы не упасть оперся рукой о стену, но это не помогло. Николас рухнул набок и глухо, почти бесшумно захрипел. Он не потерял сознание. Казалось, что у него просто закружилась голова. Он даже попытался приподняться, опираясь на локоть.

— Николас!

Я нагнулась и попыталась ему помочь.

Удара я не почувствовала. Уже отлитая, дальше по коридору, спиной вперед ощутила легкое жжение на животе, чуть ниже ребер. Инстинктивно потянулась руками к животу и почувствовала влагу на ладонях. Коридор был достаточно длинным, а сила его удара достаточно слабой, чтобы я пролетела с десяток метров и приземлилась на спину. Боль в позвоночнике, затылке и животе слегка ослепили, и на некоторое время я просто выпала из реальности.

Когда, наконец, в глазах наладилась резкость увидела, что на животе от ребер до пупка три глубоких вертикальных разреза, будь я хоть на пару сантиметров стройнее этот гад наверника разрезал бы мне кишечник!

Кровь лилась сквозь пальцы, как из душа, моментально залив одежду, брюки и ковер вокруг.

С потерянным видом, все еще не веря своим глазам, посмотрела на Николаса. Тот стоял там же, где минуту назад упал. Только это был уже не совсем он. Почерневшее лицо, вздувшиеся вены. Удлинились кости рук и ног, от чего вампир стал похож на жутко уродливый манекен. Он стоял, смотрел на меня своими светящимися провалами глаз и медленно, с явным удовольствием слизывал кровь с длинных широких когтей на правой руке.

Почему-то именно от этого стало по-настоящему больно. От его удовольствия. Он, тот, кто казался мне, неплохим парнем, тот, кого я спасла сейчас ловил кайф от того, что едва не убил меня!

Волчья регенерация и в этот раз не подвела. Боль от разрезов не стала такой уж чудовищной, как должна была. Почти сразу жжение сменилось на холод, а холод стал нарастать. Только если раньше кровь почти сразу останавливалась, то сейчас пришлось вставать на ноги с подозрением, что если уберу руку от живота, то, как в плохом ужастике, оставлю на ковровой дорожке свои внутренности. Этого, конечно, не случилось, но опасения были.

Разговаривать с этим существом смысла не было. Хотя меня подмывало! Хотелось бросить ему что-то резкое и обидное, обозвать как-нибудь позаковыристей, но я только стиснула челюсти. Нет смысла говорить с психом и маньяком. Для превращения в волка требовалась хотя бы пара секунд, но он мне их не дал.

Николас будто понял, что разговоров не будет. Он оказался рядом так быстро, что даже мое новое зрение не заметило движения. Левой рукой этот монстр ухватил за ворот камзола и поднял меня, как котенка. Едва успела выставить блок от удара второй рукой, а вот от удара с ноги в подвешенном виде было не спастись. От удара правой ногой в бок меня впечатало в стену слева и размазало по ней. А через миг у меня появилось чувство, будто я машина на свалке под прессом. Вампир вжал меня в стену, уперев руки мне в лопатки, а колени в бедра. Я слышала, как трещат собственные кости под давлением его силы, как крошиться камень, и как медленно, но вместе с тем стремительно, меня оставляет жизнь. Боль была такая, что невозможно издать ни единого звука.

Думай! Думай!

В голове кроме звона, шума морских волн и боли метались мысли о спасении. Должен быть способ сбежать. Проблема всех жертв во всех фильмах и книгах в том, что они в самый отвественный момент ни хрена не делают, а только смотрят бешенными глазами в глаза смерти. Но, я-то уже того, в смысле умерла!

Не знаю, как мне это удалось. В памяти остался только этот жуткий, громкий треск, словно ветку ломают в нескольких местах. Получилось-таки вывернуться и закинуть руку себе за голову. Когти сами нашли голову паразита. Вампир уже нацелился мне на шею, но не успел. Трансформировавшиеся когти не слишком аккуратно разрезали ему скальп от основания позвоночника до макушки на три не ровные части.

Николас зарычал и отпрянул. Давление сзади пропало. Я не стала мультяшно отлипать от стены и падать ему же в объятья. Резко вниз и влево. Кузнечиком со всеми сломанными лапами отпрыгала на несколько метров назад и обернулась. Вампир мотал головой, как лошадь, которую заели мухи.

Ничего не болело так уж сильно, но от этого нелегче. Внутренняя чуйка кричала, что сейчас у меня больше переломов, чем волос на голове. А чихать…! Сплюнула на ковер смесь из собственной крови надкушенного языка, каменной кладки стены, зубного крошева и призвала оборот.

Счастье, экстаз, блаженство, миг наслаждения. Знаете, что такое оргазм? А теперь представьте, что перед ним вам сломали руки и ноги, а в момент пика упоительного ощущения ваши переломы зарастают, боль отступает, а конечностям возвращается прежняя легкость. Вообразив подобное, вы поймете какого было мне, когда на ковер опустились четыре лапы.

Звериная форма придавала сил и уверенности, так что я просто ждала, когда вампир закончит «отгонять мух». Монстр был так занят, что забыл обо мне.

Первый укус я нанесла, когда он все-таки разглядел меня. Лишь чуть задела за бедро и тут же ушла в сторону от его когтей. На клыках осталась его кровь — и меня едва не вырвало!

Я надеялась, была просто уверена, что мне понравится его кровь, что я буду наслаждаться местью, пока он не получит столько же боли, сколько и я. Но, оказалось, все куда хуже.

Пробовали грызть металлическую ложку? Не раз чуть задеть зубами, а реально грызть? А если ложка еще и ржавая?

Мозг сковало такое мерзкое ощущение, которое просто не опишешь словами. Если вы кусали металл хоть раз случайно, то знаете, что все начинается с зубов. Резкая вспышка, которая переносится в мозг и будто парализует его. Из головы тут же пропадают все мысли и чувства. Забываешь, кто ты есть и что делаешь, чего хочешь. Через несколько секунд это чувство проходит, но это у людей. У меня же все это было во много раз сильнее и воспринималось острее.

Я упала на пол и с диким скулежом принялась кататься. В тот момент я была готова отдать все, даже свою жизнь, лишь бы это мерзкое ощущение прошло и забылось, но оно не проходило. Оно будто выжигало меня изнутри.

В какой-то момент до меня донесся не человеческий крик Николаса. И тут меня ждало второй откровение: вместо того, чтобы обрадоваться страданиям чудовища, который пытался меня прикончить, сердце предательски сжалось от страха. Страх быстро перерос в настоящий ужас.

Мне не хотелось его смерти, не хотелось, чтобы он страдал. Первая мысль была о том, что лучше бы страдала я, а не он! Все что угодно вытерплю, даже умру, лишь бы не он…!

Дальше, все стало удивительно просто. Усилием воли я просто засунула боль куда-то в глубины себя. Так бывает, когда мигрень, а нужно работать или в мире вокруг тебя происходит, что-то очень важное. Тогда ты просто приказываешь себе, почти не осознанно: «потом!» — и боль послушно отступает. Она вернется, как только момент важности пройдет, но сейчас ты можешь мыслить и действовать.

В мир вернулись краски. Точнее, не так, сам мир вернулся. До этого момента его как бы и не было вокруг. Мир, конечно, был, но мне было не до него.

Николас стоял на четвереньках в метрах семи от меня. Он уже не был монстром. Руки и ноги стали прежними, разве что одежда порвалась. Лицо стало серым, а не черным. Пропали когти. Он уже не кричал, так словно ему отрывают ноги. Его рвало кровью. Кровь лилась изо рта, из носа, и катилась из глаз двумя широкими дорожками. Вампир пытался вздохнуть, но не мог и буквально захлебывался.

— Помогите! — заверещала я и уже не соображая что делаю и зачем, бросилась к нему.

Пусть убьет, пусть делает все что хочет, лишь бы ему это помогло!

Аромат воска, который и стал первопричиной всего этого, вытеснил воздух вокруг.

Чем помочь? Как?

Вампир медленно поднял голову, рукой закрыв, себе рот и посмотрел на меня совершенно измученным взглядом.

— Калика! — заорала я и только потом сообразила, что в этом мире Богиня Смерти не поможет вампиру.

Долгую, бесконечную секунду я наблюдала, как серые глаза вампира мутнеют. А затем, он просто стал заваливаться набок, как сломанная игрушка. Пять секунд назад он еще боролся — и вот, сила ушла, жизнь ушла, будто кто-то решил, что пора заканчивать борьбу. Страшное зрелище! И не существует слов, чтобы описать ощущения, когда видишь настолько мучительную и стремительную смерть.

— Нет, нет, нет! Ты не можешь вот так просто помереть! — запричитала я.

Крови было так много, что я уже ничего не видела кроме нее. Она была вокруг. Я прижимала к себе голову вампира, как самую большую драгоценность. Ревела, что-то кричала и не знала, чем помочь. Каким-то шестым, десятым чувством понимала, что время уходит, что еще чуть-чуть — и конец.

Решение пришло, как бредовая идея сумасшедшего. От эмоций, от ужаса потеряла контроль и зубы стали меняться сами. Не заметила как порезала себе губы и ощутила вкус собственной крови во рту. А дальше просто укусила себе за правую руку, чуть ниже кисти с внешней стороны ладони и рванула голову в сторону.

Боли от того, что вырвала себе же приличный кусок мяса, не почувствовала. Просто приложила рану к губам вампира.

— Пей! Ну, пей же, зараза! — взмолилась я.

Через пару минут криков сил не осталось. Я уткнулась в мокрые волосы Николаса и продолжала шептать, заливая труп вампира слезами. Я умоляла, угрожала, убеждала…

В какой-то момент стало понятно, что моя кровь уже не поможет, тогда я просто обняла его и заревела в голос.

Почему так никто и не пришел? Почему время остановилось? Почему…? Почему…?

Смутное ощущение чего-то инородного, того, что никак не вписывалось в момент, посетило меня, когда я ощутила непонятную тяжесть в затылке.

Чуть приподняла голову и поняла, что вампир гладит меня по голове. Мысль была настолько бредовой и нереальной, что глаза открывать не хотелось. Я просто чокнулась от душевной боли!

Но, пальцы вампира, его холодная ладонь продолжили гладить пряди волос.

Разлепила веки — и меня поглотили его глаза.

Какие же у него глаза! Небо в летнюю грозу… а в глубине их бездна и тишина!