Театр для Волкодлака

Акт 11

— Занятно, — медленно, глухо и почти без эмоций протянули, где-то сбоку.

Я дернулась и резко обернулась. На разорванном ковре, дальше по коридору, стояла массивная фигура в просторной мантии и капюшоне. Темно-коричневая ткань с бордовой вышивкой каких-то знаков, сильно смахивающих на помесь славянских рун и японских иероглифов, произвели не слишком успокаивающие впечатление на мои истрепанные нервы.

Мне не нужно было проверять и что-то выяснять. На ноги вскочила и заслонила пришибленного вампира собой. Вышло это быстро, просто, почти инстинктивно. В голове даже ничего не екнуло, ведь Николас пытался меня убить, но подсознание решило все само и за меня. Почему-то, даже после случившегося, я ему доверяла больше, чем незнакомцам, тем более таким — загодочно-готичным.

— Только дернись! — угрожающе прорычала я. — Только шевельнись — и я убью тебя!

Фигура в капюшоне все так же стояла. Лица незнакомца я не видела, но по запаху мгновенно определила — вампир.

— Ева, — скрипучим шепотом позвал Николас.

Я не пошевелилась, внимательно следя за таинственной фигурой.

— Не нужно, — все так же сипло продолжил вампир, силясь встать.

Подняться Николасу удалось далеко не сразу, но через несколько секунд пошатывающийся вампир все-таки принял вертикальное положение. Я это определила по тому, как переместилось его хриплое дыхание от пола на уровень выше моей макушки.

— Ева, не нужно, — повторил уже увереннее мой знакомый.

Я ему не поверила, поэтому продолжала стоять на месте, напряженная, как струна. От этого вампира веяло силой и угрозой, такой мощью, с которой даже я не справлюсь, а уж раненного вампира можно брать голыми руками, прихлопнуть одним щелбанчиком.

— Николас, ты, может быть, объяснишь, что здесь происходит? — спокойно, с нотками издевки в приятном мужском баритоне, донеслось из-под капюшона.

Николас сделал неуверенный шаг ко мне, потом еще один и положил подрагивающую руку мне на плечо.

— Ева, это мой Наставник Барей, — проговорил Николас, встав между нами, то ли закрыв меня от вампира, то ли, чтобы иметь возможность перехватить меня, если я брошусь.

Я сузила глаза.

— Наставник?

Николас кивнул, прислонился к стене и с тихим выдохом начал опять по ней сползать на пол. Я с рыком поднырнула ему под руку и подняла. С другой стороны тут же подскочил вампир в мантии. Наставник легко перекинул безвольную руку моего знакомого и, поддерживая за пояс, заставил вампира выпрямиться. Я была намного ниже Николаса, поэтому быстро выяснилось, что помогать в транспортировке мужчины мне не стоит. Мантия был немного выше Николаса и легко удерживал его вес на себе единолично.

— Не смей терять сознание, Рожденный! — приказал Барей, перехватывая вампира покрепче.

Николас попытался приподнять голову и посмотреть на мантию, даже попытался что-то сказать, но не смог и едва слышно застонал. Я, рассмотрев его лицо, поняла почему: из вампира просто хлестала кровь. Она вытекала из ушей тонкими алыми струйками, из носа, из уголка рта и даже глаз. На стремительно синеющей коже худосочного мужчины это смотрелось жутко.

Я потянулась к болтающийся голове вампира, и убежденно прошептала:

— Отрубишься — укушу за зад!

Николас скосил на меня стремительно мутнеющие глаза и улыбнулся одним уголком рта.

— Ева, тебе говорили, что ты обворожительна?

Я удивленно моргнула.

— Даже предположить не могла, что все вампиры такие кобели!

— Что? — искренне удивился Николас. И даже его подпорка в мантии, кажется, споткнулась.

— Ты тут чуть ли на куски не разваливаешься, а еще умудряешься девушке комплименты отвешивать! Ну, и кто ты после этого? Правильно — породистый кобель!

Николас тихо рассмеялся, но не закашлялся кровью, что лично мне, показалось хорошим знаком.

— Ты уникальная, Ева! — прошептал вампир, снова безвольно опуская голову.

— А ты первоклассный бабник! И с чужими невестами, и с новенькими оборотнями заигрываешь, — пожала плечами я. — Но, я же тебя в твои минусы рылом не тыкаю…

— У меня больше нет невесты, — почему-то сказал вампир, не поднимая головы.

— Какие твои годы, еще найдешь десяток, — пренебрежительно отмахнулась я. — Сколько тебе: триста-четыреста лет?

Николас приподнял голову и глянул на меня своими глубокими, невероятно выразительными глазами.

— А это важно?

Я даже споткнулась на ровном месте и удивленно на него уставилась.

— Только не говори, что ты, как все девушки, стесняешься своего возраста? Поверь мне на слово, выглядишь ты, очень даже ничего…

Николас секунду всматривался в мои глаза и снова тихо засмеялся. Мы втроем, наконец, добрались до каких-то дверей. Мантия пинком ноги распахнул их и помог Николасу устоится на кушетке между двух массивных кресел. Я быстро прикрыла двери и подошла к кушетке. Мой знакомый выглядел, мягко говоря, неважно.

Мантия продолжал стоять рядом и ничего не делал, просто смотрел на Николаса в тишине нарушаемой его прерывистым дыханием. Через минуту мне это надоело.

— Нужно что-то делать! — сказала я, обращаясь к мантии.

— Нужно, — кивнул капюшон.

— Так делайте! Позовите лекарей, дайте ему крови или что нужно, чтобы это прекратилось!

Мантия молчал, продолжая смотреть на Николаса.

— Ева, иди к себе, — очень тихо, еле шевеля губами и не открывая истончившихся век, проговорил мой знакомый.

Я уже открыла рот, что высказать ему все, что уже давно кипело внутри, но голос Наставника опередил.

— Ему не помогут лекари или простая кровь, — уверенный голос, без намека на какие-либо эмоции.

Меня спокойствие этого вампира почему-то до дрожи раздражало. Не может Наставник, учитель, близкий и родной человек, так себя вести, когда на его руках, на его глазах умирает его ученик. Не может и не должно так быть, даже если они оба не люди, а вампиры. Даже при условии, что это иная реальность и другой мир. Ему не может быть настолько плевать на своего воспитанника. Я чувствовала, что Николас относится к этому вампиру с большим почтением. Да он едва на меня не кинулся, когда заподозрил, что я явлюсь пред светлые очи этого Наставника не по этикету одетая. И этот вампир отвечает на почтение и уважение Николаса таким пренебрежением, что аж скулы сводит…

— Прошу вас, Наставник, — прошептал Николас, но в этом хриплом шепоте отчетливо прозвучали стальные нотки властности. — Не стоит моей гостье знать слишком много.

Я оторвала пристальный взгляд от мантии и внимательно посмотрела на кровавую маску вместо лица своего знакомого. Секунду рассматривала неестественно блестящие глаза вампира, светящиеся из-под полуопущенных век, потом наклонилась и томно прошептала, почти ласково:

— Помолчи, сокровище сероглазое, мы своих не бросаем…

От моих слов вампир почему-то слабо вздрогнул и стиснул челюсти. Я выпрямилась и снова уставилась на мантию.

— Что вы хотели сказать?

Мантия повернул голову ко мне, но ничего кроме ткани и темного провала я рассмотреть не смогла.

— А вы уверенны, что я желал вам что-то рассказать?

Я почувствовала, как от ярости у меня засветились глаза. Медленно сложила руки под грудью и приготовилась к мгновенной трансформации в любую секунду.

— Если бы вы не имели что мне сказать, то уже вызвали бы слуг или охрану, но отослали бы меня отсюда. Не думаю, что многим оборотням разрешают присутствовать при страдающем вампире. Тем более если в комнате еще имеется и такой сильный маг, как вы.

Мантия молчала, а я продолжила:

— Вам нужно было, чтобы я осталась. Из-за чего?

Мантия вскинул руки — и на мгновение в пышно обставленной комнате с тяжелой старинной мебелью стало темно. Всего на секунду в ней воцарился полумрак, а потом все стало, как прежде.

Я вопросительно на него посмотрела, но не надеялась на пояснения. Ясно, что вампир применил какую-то магию, но что конкретно — мне было непонятно. Однако, к моему удивлению мантия решил дать пояснения все тем же спокойным, уверенным голосом.

— Заклятие Абсолютной Тишины, чтобы нас не смогли подслушать или подсмотреть. И еще пара заклятий, чтобы нам никто не помешал.

Я посмотрела на Николаса, чье дыхание стало куда слабее за последнюю минуту.

— Вас не заботит, что он ранен? — едва сдерживаюсь, чтобы не броситься на мантию, спросила я.

— Нет, — мантия качнул капюшоном. — Он не ранен, а умирает. Думаю, у него осталось несколько минут, может быть час.

— Вы шутите? — опешила я.

— Ничуть. Такими вещами в Империи не шутят.

— И… — я почувствовала, как от избытка негодования стало трудно дышать. — Вы ничего не собираетесь делать?

— Я — ничего не могу сделать, — отозвался Наставник Барей. — Но, вот вы, волчица, думаю, способны кое-что предпринять.

Я вздрогнула.

— Что я могу сделать?

— По-моему, вы уже знаете… — многозначительно ответили мне.

— Моя кровь, — предположила я.

— Отданная добровольно и со всем возможным рвением, — добавил Барей.

Я быстро обошла диванчик, с которого уже начала капать густая кровь Николаса и опустилась на колени перед вампиром.

— Помните, — прошептал Наставник, склоняясь к моему плечу, — если вы передумаете и решите не отдавать свою кровь — она станет для него ядом.

Я кивнула. Из ведений Калики, я узнала, что у обоих народов было такое убеждение. Кровь оборотня — слабый яд для вампиров. Как впрочем, кровь вампиров — яд для волков. Именно из-за этой особенности давние враги никогда не стремились поглотить. Вампиры не превращали волков в себе подобных, а оборотни не пытались обратить вампиров. Если один из двух таких разных рас не желал обмена крови, обмена магии и вообще не желал любого контакта — то сама плоть становилась защитой. Я видела в видениях, как вампиры сгибались от боли в горле, когда впивались именно клыками в шкуру волков. Видела, как волкодлаки скуля, катались по земле, когда в их горло попадала кровь вампира.

Из этого знания, которое почему-то всплыло в памяти только сейчас, вытекало множество вопросов, а главным среди них: почему моя кровь помогла этому конкретному вампиру? Почему уже не раз моя кровь придавала ему сил, когда как исходя из особенностей этого мира, она должна была стать пусть не сильным, пусть не смертельным, но ядом?

Наставник снова взмахнул руками в темных перчатках. С его пальцев сорвалось несколько зеленоватых светлячков, которые мгновенно впитались в тело Николаса. Я даже удивиться не успела, когда мой знакомый распахнул загоревшиеся алым глаза и медленно сел. Вампир несколько долгих секунд молчал, видимо, пытаясь осознать: где он и что случилось. Потом, вздрогнул, вспомнив, и попытался вскочить.

— Наставник, простите мне мою непозволительную дерзость, — начал он.

Но, вампир в мантии перебил его, жестом заставив замолчать.

— Я знаю, чем тебя отравили, Николас. Узнал сегодня и поспешил сюда. Я знаю, почему никакая кровь тебя не спасает, а нанесенные раны снова и снова открываются, будто свежие и только что нанесенные. Я замедлил процесс распространения яда в твоей крови и поделился силой, но это лишь для того, чтобы дать тебе несколько минут для беседы. Моих сил, боюсь, не хватит на то, чтобы сдерживать столь древнюю магию долго. Поэтому слушай внимательно и не перебивай меня. Время дорого.

Николас только кивнул, а потом, будто только что заметив лишнего свидетеля, посмотрел на меня.

— Наставник, почему она все еще здесь?

— Она никуда не пойдет, — тихо ответил Барей резко похолодевшим голосом, с явной примесью магии, потому что даже у меня, существа из иного мира, по позвоночнику прошел холодок.

Николас тоже что-то уловил в интонации своего Наставника и мгновенно закаменел. А в следующий миг размазался в пространстве, двигаясь с такой скоростью, что даже мне его стало трудно рассмотреть. Вампир вскочил на ноги, рывком поднял меня с колен, и недвусмысленно задвинув себе за спину, переместился на середину комнаты.

Я и моргнуть не успела, как оказалась за широкой окровавленной спиной своего знакомого, причем вампир прикрывал меня еще и рукой, отведенной назад.

— Наставник, этот волк — моя гостья, — глухим, низким голосом проговорил Николас.

— Знаю, — все с тем же спокойствием отозвался тот, что в мантии.

Причем голос Наставника был настолько спокойным и ровным, что это сильно смахивало на скрытую насмешку, потому что не понять, что Николас зол было просто невозможно. Я буквально каждой порой ощущала его еле сдерживаемый гнев. Мне даже на секунду показалось, что в его голосе, кроме угрозы и предупреждения промелькнуло и что-то еще…

— Я не желаю ей смерти или иного наказания, — тихо продолжил Николас, все так же закрывая меня собой и не давая высунуть нос из-за спины. — Я хочу, чтобы она ушла отсюда.

— Думаю, ученик, тебе стоит спросить у нее: желает ли она оставить тебя здесь?

Николас в ответ так сжал зубы, что даже я услышала, как клацнули клыки. Спина вампира напряглась, как и ноги, а я, наконец, сообразила, что сейчас будет, если не вмешаюсь. Я ухватила вампира за влажный камзол и потянула на себя.

— Я хочу остаться, Николас, — медленно сказала я, боясь спровоцировать его на удар.

Запоздало я вспомнила, что еще несколько минут назад этот вампир пытался меня сожрать. Воспоминания заставили шевельнуться странные эмоции, слабые, вялые, но все же отдаленно напоминающие страх. Это был не тот страх, который сковывал меня из-за вампира, не тот страх, что пугал сердце из-за молоденькой лисы, а что-то совсем уж слабое, толком неоформленное. Этот страх был смешон мне, как волку. На него даже внимания обращать не стоило. Он был почти… человеческим.

Я застыла от внезапной догадки. Резко, вот прямо сейчас, я уловила эту существенную разницу между Зоей и Евой. Все человеческие эмоции, в сравнении со звериными порывами моего нового тела просто не смотрелись. Они были слабыми, почти смешными. Звериная натура волка на такие эмоции даже не реагировала, когда как, те страсти, которые затрагивали именно Еву, ее волчью часть и тело, воспринимались мною ярким калейдоскопом. Они смывали остатки разума, захлестывали с головой. Убирали из этой самой головы все вопросы, сомнения, лишние переживания и оставляли только цель.

Разница между волком, вампиром и человеком была именно в яркости эмоций и мироощущения. Вампиры, как мне показалось, в этом мире были лишены сильных эмоций и чувств. Холодная свобода — вот как можно назвать их нутро, их спокойные, ледяные души. Оборотни — наоборот, отличались буйством красок, вспышками восприятия. Там, где человек испугается, а вампир отмахнется от несущественного, волкодлак — вспыхнет петардой и ринется в бой, причем неважно с кем или чем, за что и ради кого. Волкодлаки имели буйные, неуправляемые, пылкие души.

Осознание этого тройного разделения мира на таких разных существ именно в самом сознании, мышлении, сердце, если хотите, окотило меня ледяным душем понимания, осознания разницы всего: от физиологии тел, то строения и излучения самих душ. Откуда я все это знала? Почему так просто и легко осознала, поняла и приняла как данность Балы?

Следующим пониманием пришло и то, что Калика своим напитком не только знания мне в голову вложила, но и еще что-то во мне переделала, потому что Зоя никогда не умела обрабатывать такой массив информации, не умела смиряться с чем-то новым с такой скоростью, почти мгновенно. А вот Ева, или ее усовершенствованный вариант, смогла. Я приняла разницу трех рас легко, играючи.

— Видишь, твоя гостья желает остаться здесь, со мной, — спокойно прозвучал голос Барея.

Я, грешным делом, заподозрила, что даже если на глазах этого старого, очень старого вампира начнет рушиться мир он и тогда не изменит своему спокойствию и холодному умиротворению. Просто потому что он слишком долго вампир. Так долго, что это окончательно стерло из его души все человеческое, все, что могло испытывать страх, гнев или любые другие яркие эмоции. Он наслаждался своим внутренним холодом и с ним же наблюдал за остальными живущими, как за маленькими неразумными детьми.

Откуда именно ко мне пришло и это понимание, натуры древнего вампира. Как я, вообще, сообразила, что с нами в комнате находится настолько древнее существо? Я просто это знала. Поняла, когда в очередной раз вдохнула воздух и вместе с ароматами двух вампиров пришло и понимание естества Наставника.

Мама моя, что же я такое, если несмотря на всю защиту этого вампира, смогла понять про него столько всего?! С новым вздохом я хорошо ощутила, что и на Николасе и на Барее существует множество ментальных, магических и бог весть каких еще, щитов. Они оба были упакованы в магию, как матрешки. На сотую долю мгновения увидела их ауры. Увидела, как бы со стороны две фигуры в десятке тончайших пузырей — и каждый новый слой скрывал за собой следующий от чужих глаз.

Я зажмурилась от острого понимания, что сейчас, на секунду, за сотую долю секунды, как вор, как маг, как вампир, причем не самый слабый, залезла, куда не стоило. Это вышло само собой, без каких либо усилий с моей стороны.

В книгах и фильмах магия — вещь, которая требует работы. Знания заклятий, умных слов, пассов рукой, а главное внимания и сосредоточенности. Везде, где упоминалась магия, говорилось, что для того, чтобы колдовать нужно уметь концентрироваться, напрягаться. Но, не со мной и не в этом мире. Я просто узнала то, что никак не должна была узнать. А еще чувствовала, что стоит только расслабиться — и я узнаю про этого Барея все что пожелаю, вплоть до того, где он хранит свои носки. Любая информация просто ко мне придет, как озарение, как голод или жажда, как нечто самой собой разумеющиеся.

Калика, что же ты со мной сотворила?!

Я притянула камзол Николаса еще ближе к себе и едва не ткнулась лбом ему в спину. Я понимала, что для них прошла секунда, может две, а для меня — вечность. Мне показалось, что я постарела лет на сто, от простого резкого осознания, что такая сила, такие знания не даются просто так. И мне уже сейчас страшно представить, что нужно будет сделать, чтобы отработать такой подарок от Богини. А еще я поняла, что я не только больше не человек, но даже не оборотень. Я что-то куда более сложное, чем просто существо с магией, в незнакомом, чужом мире.

— Ева, тебе пора, — сухо намекнул мне Николас, проигнорировав слова Наставника.

— Она останется.

— Я не хочу доводить до этого, Барей, — еще тише сказал Николас.

От фигуры вампира волной стал распространяться холод, вместе с тонкими дорожками инея.

— Но, если ты попытаешься нарушить мой приказ… — уже совсем низким, каким-то потусторонним голосом продолжил мой знакомый.

— Ты смеешь обращаться ко мне так же, как к своим рыцарям или слугам? — спросил Барей.

В его голосе послышались нотки гнева и даже удивления. Но, на самом деле этого вампира ничего не тронуло. Легкий, мимолетный интерес от вспышки гнева ученика — это все, что в реальности вспыхнуло и тут же потухло внутри этого вампира. Ему было чуть-чуть любопытно, не более…

Однако, этот вампир еще полторы тысячи лет назад уяснил, что для простоты стоит иногда изображать эмоции, специально увеличивать их интонацией или тембром голоса. Надевать на себя маски чувств, которые никогда не станут частью этого существа. Он уже очень давно перестал испытывать что-то сильнее, чем просто мимолетное касание чувств. Но, его Империя, его собратья, его враги. Все испытывали эмоции, и ему, как неотъемлемой части этого мира, пришлось подстраиваться, лицедейничать, играть. Когда-то, очень давно эта игра вызывала эмоции, будоражила, но сейчас и она стала лишь фоном его существования.

— Я не хочу драться с тобой, Барей! — прорычал Николас.

Черная магия заклубилась вокруг его тела тонкими струйками. Сила Николаса легко оттесняла излучения спокойного, как сотня танков, Барея.

— Ты посмеешь, напасть на меня из-за волчицы? — уточнил Наставник.

Я ощутила движение магии в теле Николаса и, не раздумывая, поднырнула под руку, которой он прикрывал меня с боку. Встала лицом к Николасу и легко повернулась спиной к его Наставнику. Дождалась, когда ввалившиеся, почерневшие глаза встретятся с моими. Существо, которое пыталось меня выпить, медленно оторвало тяжелый взор от своего противника и посмотрело на меня. Удар магии пронзил через глаза. Ударил ледяной спицей в позвоночник и буквально пришпилил к полу, обездвиживая.

— Не надо, — тихо попросила я. — Успокойся, прошу. Никто здесь не бросает тебе вызов.

Я почувствовала как от холодной, мертвой энергии вампира у меня на коже вместе с мурашками выступает и ледяной пот. Жуткое лицо чуть приблизилось к моему, внимательно что-то высматривая в моих глазах. Оно не хотело мне вреда, я это чувствовала. Просто сама энергия, сама магия этого существа убивала вокруг себя все живое, повелевала, заставляла пригибать колени и склонять головы. Я знала, что так выглядят вторые ипостаси вампиров, их магические сущности, их главное оружие и причина их полной внутренней свободы. Знала из тех же, дарованных, снов, но и подумать не могла, что они могут быть настолько сильными. В сравнении с этой мощью, которая в спокойном состоянии, могла перемолоть мои кости в труху, волчья шерсть моей расы как-то не смотрелась.

— Я не уйду, — уверенно сказала я, когда поняла, что лицо Николаса больше не станет приближаться. — И не потому, что меня об этом попросили или запугали. А потому что я тебя не брошу.

Я протянула руку и положила ее на порванную и мокрую от крови рубашку. Ощутила, как часть кожи на груди вампира снова, будто сама прильнула к моей ладони, так же как и в первый раз. Это было пугающе, но вместе с тем приятно. Это существо не было полностью свободным от эмоций, как Барей. Оно еще чувствовало и почему-то тянулось ко мне. Для меня, почти наверняка, это означает, смерть рано или поздно. Я знала это. Но, сейчас, чувствуя, как под моими пальцами нагревается его холодная кожа, я вдруг поняла и то, что мне чихать на будущее. Сейчас я могу быть рядом с этим кошмарным, непонятным существом, которому я зачем-то нужна.

— Я не брошу тебя! — твердо пообещала я, глядя в мерцающую тьму его глаз. — Не оставлю, даже если станешь прогонять.

Существо секунду просто смотрело, а потом быстрым движением обняло за талию и притянуло к себе. Длинные, узкие когти, отросшие на руке легко разрезали камзол на спине, рубашку и кожу под лопаткой. Так быстро, что я только по струйкам собственной крови определила, что у меня на спине здоровенный парез от его лезвий. Боли не было. Я знала, что существо не хотело этого, просто так получилось, потому что оно не подумало о хрупкости моего тела.

Клыки выступили из-под верхней губы. Я смотрела в глаза второй ипостаси Николаса и понимала, что этому существу, у которого только внешний вид был отдаленно гуманоидным достаточно взмахнуть рукой — и моя голова отделиться от тела. Ему не нужно желать мне смерти, не нужно нападать. Он может меня убить просто не рассчитав силу, просто забыв о том, что я не вампир.

— Тебе нужна моя кровь, — сказала я, мысленно удивляясь тому, что несмотря на все знания страха в душе нет, — бери сколько нужно.

Существо наклонилось и стало принюхиваться ко мне. Оно потерлось о мои волосы, потом о лицо. Его губы чуть подрагивали, как у хищного зверя, а черноты вокруг стало еще больше. Из горла вампира вырывались странные клокочущие звуки, но он не рычал. Скорее это было ближе к мурлыканью. К жуткому, пугающему до седых волос, но мурлыканью. Существу было приятно. Я ощущала это, несмотря, на болезненный холод его магии, несмотря на энергию страха, которую это существо испускало.

Но, несмотря на явную жажду вторая натура Николаса не стремилась меня пить. Он просто нюхал, смотрел в глаза, терся подбородком и клыками о мой нос, просто ощущал меня. По-своему, но ощущал, познавал, впитывал.

Я медленно потянулась руками к его лицу. Существо дернулось, еще раз порезав мне спину, но я только ободряюще улыбнулась и продолжила. Онемевшие от смертельной магии пальцы коснулись заострившихся скул, прошлись по ввалившимся щекам. Дотронулась до его дрожащий в оскале губ.

— Не брошу, — почти беззвучно прошептала я. — Не оставлю.

Никогда не понимала значение словосочетания: «чудовищно прекрасен». А вот сейчас уловила и осознала, что имели в виду поэты, когда придумали такой коктейль эпитетов. Это существо, эта часть моего знакомого вампира была именно чудовищно прекрасна. Застывший кошмар, созданный чьей-то талантливой рукой, живой подлинный ужас. Машина для убийства, творение явно не этого мира, но способное что-то ощущать, что-то испытывать и желать.

Ему было интересно, сейчас, рядом со мной ему было почти хорошо. А мне, в непонятном оцепенении, от понимания этого факта, вдруг, стало радостно.

Чернота вокруг нас сгустилась так плотно, что я почти не различала предметов в комнате. Только эти его глаза, в глубине, которых таилась, дремала сама смерть. Не боль умирания, не страх кончины, именно кромешная тьма и покой. В зрачках этого существа дремало то, что после смерти тела успокаивает, умиротворяет. Смертный покой — вот так, стоило бы назвать эту силу, дремлющую внутри почерневшей кожи.

Но, и это понимание не вызвало во мне никаких эмоций. Наверное, стоило бы испугаться, но страха не было, не было любопытства или симпатии. Было только понимание, что сейчас я нужна этому чудовищу. Зачем? Почему? Не важно. Важно, что оно хочет этого, а я не вижу причин противиться его желанию.

— Тебе нужна моя кровь? — спросила я шепотом.

Существо медленно кивнуло, выискивая в моих глазах хорошо знакомый ему страх, гнев, обреченность. Он ждал, что испугаюсь. Все и всегда его боялись и ненавидели.

Я тоже, даже с интересом, прислушалась к себе, но страха, паники или обреченности не было. На губах сама собой расцвела улыбка.

— Облом, клыкастик, я не боюсь тебя! — задорно прошептала я, заглядывая ему в глаза.

Существо ответило мне чередой урчащих и рыкающих звуков.

— Я не бросила тебя раньше — не брошу и сейчас! — в очередной раз повторила я. — Ты видишь мою душу, мой разум?

Оно кивнуло с непередаваемой грацией опасного, непобедимого зверя.

— Не знаю, что со мной сделали, но я просто не могу тебя бояться. Зато, я могу бояться за тебя. Если тебе нужна моя кровь, то бери.

Существо коснулось скулой моей макушки и чуть потерлось, как маленький, ласковый котенок. Я, честно говоря, заподозрила в себе признаки сумасшествия, потому что сравнивать этого монстра с ласковым, слабым, любящим котёнком мог бы только сумасшедший. Но, сравнение все равно никуда не пропало. Несмотря, на всю магию, на всю мощь, на все знание, что этот кошмар опасней любой твари из современных ужастиков, я где-то внутри, в душе видела его слабым, одиноким, но очень ласковым котенком, которого еще слепого оторвали от теплого маминого бока, а потом взяли в теплые руки и погладили по нежной шерстке.

Все, я — полный псих!

— Я не хочу, чтобы ты страдал, — сказала чистую правду, гладя его по ввалившийся щеке. — Если поможет — пей меня.

В качестве ответа клыки существа стали еще длиннее. Теперь они легко могли прошить мою шею насквозь. А голова резко приблизилась к моему лицу, будто он хотел напугать или еще раз проверить мою реакцию.

— Я не хочу умирать, — честно сказала я, даже не дернувшись. — Но, если ты решишь, что я тебе больше не нужна, то я умру. Это можешь решить только ты, а я могу только принять твое решение.

Я не лгала. Я говорила чистую правду. Вопрос моей жизни или смерти может решить только это существо. Стоит ему только дернуться, как мне придет конец. Слишком острые и длинные у него клыки, слишком опасные когти и слишком мощная магия, чтобы я могла ему хоть что-то противопоставить. Наверное, так же как и я думали все, кто встречался с этим существом, но, видимо, только мне и в голову не пришло по этому поводу переживать. Я, повинуясь порыву, всплеску доверия и ласки, просто вручила себя этому кошмару.

— Я рада, что встретила тебя, — так же честно сказала я и закрыла глаза.

Вспышка боли, когда отточенные скальпели клыков вошли в шею, по обеим сторонам от бугристого шрама, заставила дернуться, выгнуться и застонать. Но, существо не дало отстраниться, обняло обеими руками и притянуло к себе, заставило прижаться всем телом. Почти сразу боль заменилась холодом моей регенерации, которая в сравнении с морозом вампирской магии показалась теплой, почти горячей. Я слышала, как вампир сглатывал мою кровь. Мне хотелось обнять его, получить хоть какую-то опору, но руки повисли двумя ненужными отростками. Кажется, я даже дышать перестала или просто не могла.

А скоро перед глазами растворилось все. Остались только звуки жадных глотков и гул собственного сердца в пустоте. Потом пропало и это.

В пустоте и безмятежном покое я пробыла очень недолго. Мое уединение нарушили голоса. Они прорывались отовсюду, со всех сторон и мешали, резали по ушам и не давали уснуть, забыться.

— Николас, успокойся, наконец! Возьми себя в руки!

— Наставник, это не я! Я этого не хотел…

— Знаю, что не ты. И слава Рактаму, что твоя вторая ипостась решила этот вопрос без тебя. Иначе, ты бы уже был мертв! И успокойся, Бездны ради, она не умрет!

— Но…?

Тяжкий вздох, который показался громче, чем сами голоса.

— Не умрет. Мое слово. А сейчас сядь и не мешай работать. Я не знаю, как быстро моя магия восстановит ее силы.

Какое-то время вокруг снова тишина и покой, а потом снова голоса:

— Что со мной происходит, Наставник?

— Что с тобой — не знаю. А вот твоя вторая натура выбрала ее. Полагаю, потому что знала, что для этого яда нужно особое средство, иная магия. И пока она нужна второй твоей натуре ты будешь испытывать то, что так тебя сейчас тревожит. Это магия, ученик, древняя магия.

— Что? — совсем растерянно отозвалась пустота, сметно знакомым тембром.

Глубокий вздох и тяжкий выдох. Пауза, как будто голос перед тем, как заговорить мысленно досчитывал до десяти, дабы не ляпнуть грубость или колкость.

— Николас, тебя отравили не просто серебром или алхимией. Тебя попытались убить единственным, что способно полностью уничтожить твою вторую натуру. Полагаю, побольшей части, в том яде имелась кровь Рожденного вампира.

— Как, но как такое возможно?

— А вот это, мой мальчик, очень интересный вопрос. Кто-то умудрился заполучить кровь прошлого Рожденного вампира Империи, особое серебро и заклятье, чтобы соединить все ингредиенты алхимии таким образом, чтобы кровь Рожденного стала оружием против тебя. Всех прочих вампиров она убила почти мгновенно, а тебе повезло встретиться с этой волчицей. Она весьма сальная магиана, Николас. Возможно, поэтому не погибла сама, а только памяти лишилась, но именно из-за ее магии ее кровь так важна. Мне, пока, сложно сказать, с чем именно это связанно, но ясно только одно — ее кровь поглощает яд и его магическую составляющую. Пока ты полностью не восстановишься — раны будут возвращаться, и жизнь будет оставлять тебя, но если рядом будет она, то есть шанс.

— Я убью ее раньше…

— Так сделай все, чтобы этого не случилось преждевременно. Твоя вторая натура распознала в ней особую магию, потому и приняла как близкого, потому и допускает к себе. Уверен, поэтому ты и испытываешь сейчас эти странные позывы, похожие на чувство вины. Думаю, твоя вторая натура, так стремиться обезопасить единственное лекарство от яда, чтобы ты не порвал эту шкуру раньше времени. Главное, помни: каждая капля ее крови должна быть отдана добровольно, с полного ее согласия и желания, иначе магия волков обратиться против магии твоей ипостаси. Ты уже должен был это ощутить, когда попытался отнять кровь силой.

— Да, я давно не испытывал такой боли.

— Не убей ее раньше времени, ученик. Это в твоих же интересах.

Наконец, с тысячной попытки, удалось открыть глаза.