Театр для Волкодлака

Акт 4 Действие 1

Империя Инедия на протяжении уже не одной тысячи лет была главным оплотом вампирской расы Балы. Во главе империи всегда стояли только высшие вампиры и приближенные к ним дампиры. Дело в том, что высшим вампиром можно было стать, лишь прожив полторы тысячи лет, и все это время развивать свои способности в магии. В обществе, где сила решала решительно все вопросы прожить так долго могли единицы и они становились у власти, вместе со своими потомками от человеческих женщин. Но ни один дампир не считался полноценным членом сообщества, лишь немногим выше слуги.

Все изменилось, когда в мир стала приходить Безымянная Богиня всех вампиров. Она являлась лишь тогда, когда сама того желала, не называла своего имени. Приходила в сопровождении своего слуги — Высшего вампира, чья мощь во много раз превосходила мощь любого из высших этого мира. Она была страшна в гневе и непоколебима в приказах. Богиня не желала лишних почестей и требовала, чтобы ей никогда не ставили храмов. Любой вампир империи знал о ней, как о самом большом чуде.

Она приходила не просто так, приходила, чтобы наделить силой. Выбирая пару высших вампиров, она даровала им возможность рождения наследника, рождения Рожденного вампира. И с появлением первого же подобного существа только такие и становились у власти Инедия.

Последний Рожденный погиб в войне с волками и после его смерти к одному из старейший высших явился Рактам — бог войны, который и был покровителем расы. Он дал пророчество, что скоро явится Богиня и снова выберет пару высших. Явление Богини случилось сто тридцать лет тому назад, спустя почти пятьсот лет после пророчества. Она действительно выбрала влюбленную пару высших вампиров и наделила их возможностью продолжения рода. Спустя пару лет родился Николас.

Наследник родился, как и полагается рождаться, родился как человек, но человеческого в нем не было ни капли. Уже в возрасте десяти лет он мог обращать в низших. А к пятнадцати сотворить высшего вампира по своей воле. Для людей он стал поводом для самого большого страха, а для волков самым опасным врагом. Николас был прекрасным магом, владел магией крови и славился невероятной дисциплиной, он мог контролировать жажду там, где это не удавалось никому. Он был наследником. Обычаи империи требовали, чтобы он стал императором только после тысячи лет, но уже к пятидесяти годам его сила не вызывала сомнений, ему никто не пытался бросить вызов или проверить его возможности. К сотне лет он уже принимал активное участие в управлении империей.

Поэтому никто не удивился, и не пытался спорить, когда наследник решил лично прибыть на границу и показать людям, где их место. Людское графство, ближайшее от границы опять решило напомнить о себе. Отряд охотников на вампиров напал на сторожевую башню, а фанатики вырезали пару ближайших деревень. Людей, живших в вампирской империи во всем остальном мире, ненавидели, и они поплатились вместе с вампирами кровью и жизнью за свой выбор. Такие нападения случались достаточно часто, примерно раз в десять лет. Но люди нападали на селения вампиров и вырезали всех, даже маленьких человеческих детей.

Николас собрал небольшой отряд сильнейших и отправился ставить на место охотников. Это оказалось просто, даже слишком просто. Наследник уже приобрел немалую силу. Поэтому убийство, пусть и закованных в серебро, людей оказалось скорее игрой, чем проблемой. День клонился к закату, когда наследник ощутил изменение силы в потоках Балы, сама земля под ногами будто бы задышала. А это могло означать только одно — приход Бога. Магия мира реагировала так только на появление Богов среди обычных разумных. Только какого именно Бога наследник не знал. Любопытство оказалось намного сильнее здравого смысла. К тому же даже его внутренний охотник в этот раз молчал. Вампир направил отряд туда, куда вело его чутье.

Город Права — место сражения магов и вампиров. Место великого проклятья. В один миг разрушительная сила предсмертного слова мага обратила небольшой городок в руины. Уничтожила все живое, оставив лишь пустыню из песка и пыли. В этом месте никогда уже не станет расти трава или жить хоть один зверь. Одна большая могила без могильных плит — вот что это за место. И сюда намеривался прийти Бог? Немыслимо! Но, чутье говорило о другом, чутье настаивало, что именно в этом месте и появится божественная сущность. Отряд оказался слишком медлительным, поэтому Николас оставил большую часть вампиров в лагере, взяв с собой только шестерку на самых быстрых скакунах.

К моменту, когда они все-таки добрались к Городу, ночь окончательно вступила в свои права.

На руинах старого поселения проводили обряд Яломиште. Племя оборотней-лис. Они никогда в серьез не воевали с вампирами, но об их талантах в магии знали все народы. Лис было не больше тридцати, в основном женщины разных возрастов и около десятка воинов. Когда вампиры оказались в достаточной близости от места провидения ритуала сам обряд уже подошел к завершению. Энергия планеты медленно успокаивалась после вторжения Бога, как водная гладь после брошенного камня. Чего именно желали лисы, Николас не успел понять.

На оборотней напали волки. Их было много, и напали они все сразу. У лис не было шансов выжить, хотя и дрались они отчаянно.

Николас не пожелал вмешиваться в схватку оборотней. Ему не было выгоды заступаться за одних, и убивать других. Он просто наблюдал, как сражаются женщины и кучка слабых воинов, но отличный магов. Если бы не их слабость после призыва Бога, скорее всего лисы сумели бы отбиться, но сейчас они были обречены. На маленький отряд напали, когда Николас уже приказал возвращаться в лагерь, потеряв всяких интерес к схватке. Сначала напали оборотни, но в обличии людей. Они обстреляли вампиров из арбалетов. Сам Николас оказался слишком самонадеян и поздно понял, какими именно болтами их обстреливают. Противники оказались умны, и сначала убили коней. Потом обстреляли охрану Николаса. Сам наследник смеялся, глядя на поток летящих в них стрел. Ему, как сильнейшему из вампиров были не страшны подобные раны. Сама попытка волков провальна.

Понял свою ошибку вампир лишь тогда, когда его стражи стали, хрипя валиться на землю. Вампиры быстрее оборотней, быстрее стрел, но стрелки находились на самых высоких крышах сохранившихся домов. До них было не больше двухсот метров открытого пространства, а стрел слишком много. Николас сумел добраться до стены одного из домов единственным. Шестеро воинов его личного отряда хрипели далеко позади, испуская последний вздох. То, что оборотни стреляют серебром, вампир понял сразу, но лишь сейчас окончательно осознал, что это не просто проклятый металл, а еще и мощная магия тления. Оборотни намеривались не захватить его в плен. А именно убить.

Ярость, уязвленная гордость, поруганная честь — решительно все гнало Николаса к победе над жалкими псами. И он убил всех стрелков. На это ушло около получаса, но он убил всех. Только и его кровь уже была отравлена магией тления. Простой яд от серебра Рожденный вампир легко бы подавил, но магия разрушала любую попытку к восстановлению. Мужчина слишком хорошо знал, как умирают от этого заклятья — часто видел подданных гниющими изнутри. Он будет умирать медленнее, потому что Рожденный, и его боль будет больше, чем у его товарищей, но сам наследник считал, что это оправданная кара за ошибку.

Его растили с убеждением, что он необходим своему народу, что он щит целой расы, ее надежда и обора на века. А в итоге он умрет в проклятом месте, рядом с гнилыми лисами и подлыми волками. Боль от этого осознания была едва ли меньше той, что испытывала его плоть.

Вампир стремился воззвать к Рактаму, который всегда внимал его молитвам, но из-за недавнего призыва другого бога на это место покровитель его не услышал. Безымянная не отозвалась бы на его мольбу — слишком уж гордая и прекрасная Богиня, потому вампир даже не стал пытаться. Звать отряд на помощь себе умирающему Николас постыдился. Он не мог быть полностью уверен, что здесь нет других засад с таким же отравленным оружием, а значит, не мог допустить, чтобы из-за его ошибки гибли сильные вампиры. Ответственность правителя, пусть и будущего, но влияла на него куда сильнее всех прочих чувств. Из-за яда в ранах не отзывалась на зов и его магия. Естество вампира, вторая часть его натуры так же не отозвалась. Николас предположил, что яд усыпил в нем кровожадность, то, что питает вторую часть натуры.

Он продолжал звать покровителя. Призывать магию, вызывать собственную вторую ипостась, пока сознание не начало путаться, а мысли сбиваться в бессвязный поток. Ноги куда-то несли его по пыльной улице, но он уже ничего не видел вокруг. Ему было все равно.

Было все равно, пока где-то совсем слизко слух не уловил шуршание песка или треск ветки. Кто-то живой был рядом. Рожденный приложил всю силу воли, чтобы сфокусировать взгляд и рассмотреть своего будущего убийцу, а в том, что этот некто убьет его, наследник не сомневался.

Напротив с трудом стоящего вампира стоял волк, чистокровный оборотень. Ему доводилось встречать их на поле боя, доводилось и убивать, но все же вампир восхищался статью этих поистине огромных и ужасающих тварей. Чистокровные сильно отличались от обращенный размерами и силой. Этот волк был весь в грязи и крови. Густая шерсть свалялась клоками, а из пасти капала густая кровь, но все же он был чудовищно прекрасен.

Николас едва не расхохотался в голос при виде своего противника. Это был лучший подарок, которого только мог пожелать воин. Его убьет тот, кем рожденный в тайне восхищался с рождения. Оборотни не вызывали в нем жалости, не вызывали никаких положительных чувств, но вид чистокровных в их звериной форме заставлял его взгляд загораться, а сердце биться чаще. Это были именно те враги, которых стоит уважать, хотя бы за то, что они достойные.

Он смотрел в глубокие, круглые глаза зверя. Они были прекрасны. Зелено-голубые, как воды некоторых северных озер его земель. Невероятно красивые глаза смерти. Николас ждал, опустив меч, но зверь не нападал, стоял и смотрел на него.

Вой отвлек волка и тот, забыв про вампира, словно доверял ему, задрал голову вверх и начал прислушиваться. Потом втянул носом воздух и оскалился, но не на Николаса, хотя от него кровью оборотней, наверное, несло не хуже чем от настоящей волчий шерсти.

Их окружили обращенные волки и Николас понял, что в планах волков, что-то пошло не так, потому что мелкие звери оскалились на чистокровного. Шок от увиденного потряс вампира не хуже глотка девственной крови! Оборотни, слабые ни на что негодные обращенные, живущие лишь по милости и с разрешения обративших их чистокровных, собирались убить одного из своих прародителей, такого же чистокровного! Это было немыслимо. Невозможно! Это было против всех законов логики, заповедей Богов, правил магии и прежде всего законов самих оборотней! Но, так было — кучка обращенных собиралась загрызть раненного, почти что мертвого чистокровного.

От гаммы чувств, вспыхнувшей внутри, на некоторое время к вампиру вернулись всего его умения. Нюх подсказал, что волк вот-вот погибнет. Смерть уже коснулась его, и сердце уже перестало биться, но затем забилось снова. Еще совсем немного и этот волк умрет сам от ран, но его все равно собирались разорвать свои же…

Волк же словно не чувствуя ран, а судя по густому запаху крови на его шерсти их было очень много. Сделал пару шагов вперед, но не к вампиру, о Николасе этот чистокровный словно бы забыл вовсе. А через мгновение вампир все понял. Этот оборотень собирался биться со своими собратьями за него, за вампира! Собирался в последние минуты защитить его жизнь. Это ощущалось в воздухе. Вампир чувствовал решимость зверя на битву.

И в этот момент все изменилось. Голос второй ипостаси, его воля перевернул мир вампира. Ипостась приняла оборотня, как своего. Требовала, чтобы Николас защитил волка. Тело послушалось само.

Вампир бросился вперед и схлестнулся в схватке. Краем глаза заметил, что и волк бросился в бой. В нос удавил дурман. Сладкий запах спелых фруктов и меда. Такой дурманяще приторный, какой бывает только на осенних людских ярмарках. Там детей часто балуют фруктами в меду. Никогда прежде вампир не ощущал чужой запах так остро. Этот аромат легко перекрывал запах псины, крови и этого проклятого места. Все запахи. Этот дурман лишал воли и оставлял лишь себя в голове вампира. Сладкий запах блаженства, немыслимого наслаждения, аромат мечты. Он будоражил в Рожденном все лучшее, что было. Заставлял вспомнить далекие мечты и надежды, вспомнить давно забытые чувства. Это запах был сродни трепету первой любовной победы, он походил на буйство плоти в объятьях прекрасной женщины, но лишь отчасти. Все это было лишь гранью из многообразий наслаждения.

Теряя сознание, Николас поймал себя на том, что еще никогда прежде не был так спокоен. Весьма неплохая кончина для принца. В его сердце не было страданий или страхов, не было разочарования и гнетущего давления поражения. Он прекрасно понимал, что за все это должен сказать спасибо именно аромату того оборотня. Ему бы хотелось, чтобы когда-нибудь они снова встретились, в ином мире, в иной жизни и не были бы врагами…

Второе потрясение ждало вампира по пробуждении. Сам воин не мог понять, почему пришел в себя, почему его не растерзали? Объяснение оказалось пугающим. Вторая ипостась воина при виде оборотня отреагировала более чем спокойно. Шок понимания того, что оборотень спас ему жизнь, пожертвовал свою кровь добровольно, оказался мелким в сравнении с ощущением внутри. Сам вампир был рад, что оборотень жив. Девушка-волк оказалась сильно покалеченная. Все инстинкты вампира сообщали о том, что она мертва, но самого зверя это не сильно волновало.

Вампир принял решение не убивать зверя, проявить, так несвойственное ему, благородство к врагу. Но, нападение обращенных решило дело — девушка, хотя и не могла говорить из-за перерезанного горла; хотя и была ранена, но без особых размышлений встала на защиту вампира.

После того, как волчица бросилась из их убежища, Николас раздумывал недолго — если уж оборотень решил защитить его, то он защит лису. Вампир до последнего не верил в искренность волчицы. Слишком уж невероятным был ее поступок, слишком необъяснимым и от того нереальным. Он ждал, когда чистокровная придаст его, когда скомандует увести раненного или начнет его пытать, но она осталась верна своему решению — защитить его и лису.

Запах ее крови, звук разрываемой плоти, глухой сдавленный хрип раненной девушки в последней схватке лишил вампира воли. Он никогда прежде не терял контроля над собой. Его вторая натура слушалась приказов сознания беспрекословно и всегда, но не в этот раз. Сила, превращающая его в самого опасного воина своего народа, вырвалась на волю. Она разорвала нападавших на чистокровного оборотня легко и быстро.

Николас не мог понять, почему, когда его отравили, вторая часть не отозвалась на призыв, а сейчас, несмотря на яд, легко взяла контроль над телом.

Смерть странной девушки вторая ипостась вампира почувствовала первой, и боль от этого была ужасающая. Если бы не вышколенные инстинкты убийцы и лидера Николас, наверное, сошел бы с ума. Эта боль не имела отношения к физическим ранам. Она была куда глубже и от того, более чудовищна!

Лиса вернула метущееся сознание вампира к действительности. На трансформацию отреагировали остальные члены отряда и поспешили к наследнику. Вампир обнимал огромную морду своего врага и не понимал, почему не может издать ни звука. Ощущение невосполнимой потери выжигала и без того остывшую и мертвую душу. Ему казалось, что он прикоснулся на мгновение к лучшему, что только может дать жизнь, а потом, по его вине этот дар пропал. Вина — вот, что было самым странным в гамме его чувств. Вампиры не склонны к чувству вины, оно им практически незнакомо, но сейчас наследник ощущал именно ее. И она убивала… Только если яд противников убил бы его медленно, то яд этих эмоций будет пытать его веками и никогда не станет меньше.

Он уже хотел подняться на ноги и отдать приказы своим, спешащим рыцарям, когда шкура пол его ладонями дрогнула, завибрировала. В первое мгновение вампир решил, что из-за ран все напутал, и оборотень осталась жива, но нет. Просто тело после смерти переходило в человеческую форму. Вампир вспомнил, что чистокровные этим отличаются от обращенного. Переделанный человек, встретивший смерть в звериной шкуре в ней же и сгнивает, но чистокровные превращаются в людей.

Вспыхнувшая надежда опалила сознание еще одним приступом боли. Вампир позволил своим эмоциям проступить сквозь ментальные блоки, и весь отряд его воинов испытал отголоски его страдания. Он наблюдал за медленной трансформацией огромного зверя в девушку, стараясь запомнить каждый миг происходящего. Через несколько минут на земле оказалось тело совсем молодой девушки с настолько изуродованным, искромсанным клыками телом, что наследнику впервые за долгое время захотелось убить обращенный волков второй раз. Уже очень давно он не испытывал подобной бессмысленной ярости.

Николас старался понять, как выглядела девушка до появления в этом месте, и не смог. Слишком мало в… этом осталось от прежней девушки. Что вообще могла чистокровная делать в городе Праха? Зачем она отдала жизнь за спасение лисы и главное — своего злейшего врага? В этом не было никакого смысла!

Руки сами потянулись к окровавленному телу и притянули к себе. Жажда крови в каждом вампире сильная от первого мгновения жизни и до последнего. Ее всегда приходится сдерживать, как и ярость, как и зов второй части натуры. Но, прижав девушку к себе, наследник не ощутил жажды. Ему не хотелось выпить остатки ее крови. Ему хотелось просто закрыть глаза и перестать существовать.

Веки опустились сами, а лицо уткнулось в колтун, застывших от крови волос. Сбившиеся пряди застыли и кололи кожу не хуже льдинок. Наверное, вампиру удалось погрузиться в собственную боль достаточно глубоко, чтобы забыть об окружающем мире, потому что в какой-то момент он просто пропал, а вернулся только с испуганным криком лисы.

Прибывшие, наконец, солдаты отряда окружили их и схватили рыжую девчушку. Та плакала и кричала, но воины не стали ее калечить или убивать. Все вампиры отряда были достаточно старыми и опытными, чтобы хорошо усвоить — наследник слишком опасен. Он не простит и не проявит милосердие, если кто-то из его воинов сделать что-то не по приказу. А приказа убить лису не было.

Все вампиры кожей чувствовали, что наследник не в себе, а потому не делали даже попытки приблизиться.

— Николас, — на плечо вампира мягко легла рука.

Наследник вздрогнул и поднял голову.

— Жан, — глухо откликнулся он, всматриваясь в карие глаза друга.

Единственный вампир, который мог рискнуть подойти к наследнику после трансформации заметно дернулся, увидев, каким стало лицо его господина.

— Ты серьезно ранен, — с трудом заговорил он.

Николас зло усмехнулся.

— Опасаешься меня? — с издевкой спросил наследник.

Воин печально улыбнулся.

— За тебя, друг мой! Ты страдаешь. Мы все ощутили это. Я чую яд от проклятого металла в твоей крови. Если тебе не помочь, то ты можешь покинуть нас…

— Ясно, — устало перебил Николас друга. — Нечего опасаться, Жан. Я жив!

Он поднялся с земли с телом чистокровной на руках. По нему тут же заструились ручьи еще теплой крови девушки. Слишком глубокие и широкие раны нанесли волки.

— Ее, — начал Николас, всматриваясь в остатки лица девушки. Нет, слишком постарались обращенные — ему никогда не узнать как, она выглядела при жизни. — берем с собой. Хочу вернуть ее тело родным…

— Нет! — визг рыжей девочки заставил всех вампиров невольно отпрянуть на шаг. Уж слишком хорошо все знали, что будет, если перебить наследника престола.

Николас медленно повернулся к лисе.

— Она жива! Ей еще можно помочь, молю вас! — затараторила она.

Вампир усмехнулся. Как может лиса спорить с вампиром в вопросах жизни и смерти? От тела девушки веет смертью. Она пахнет ее. И даже если бы не запах, то ран слишком много, даже для восстанавливающийся плоти оборотней. Она не дышала. Вампир прислушался и с трудом уловил слабый стук сердца, еле слышный. Сердце оборотня бьется больше ста пятидесяти ударов в минуту. А это билось едва ли с десяток раз за тот же срок. Немыслимо для оборотня. И так слабо, что даже слух вампира не сразу расслышал его за всеми прочили звуками.

Николас всмотрелся в девушку, жадно втянул носом воздух. Но и он, и его вторая часть были убеждены — на руках он держит не живого, а мертвого оборотня. Но сердце у этого трупа еще билось.

— Ты можешь ее спасти?

— Я могу попробовать, — чуть замявшись, сказала девушка.

Николас не верил тому, что происходило. Слишком все непонятно и странно. Но надежда, что чистокровную еще можно спасти уже загорелась внутри. Может им даже удастся поговорить? Он услышит ее голос, сможет еще раз ощутить этот ее аромат.

— Отпустить! — властно скомандовал вампир.

Рыжую лису моментально отпустили.

— Никому не причинять ей вреда! Если только узнаю, что хоть пальцем коснулись — руки вырву! — продолжил наследник. А затем обратился уже к девчонке: — Тебе помогут во всем, что только потребуется!

Рыженькая кивнула и слезы у нее на щеках быстро просохли. Вампир передал тело чистокровной одному из ближайший воинов и приказал возвращаться в столицу. К разбитому лагерю за пределами пустоши Николас добрался только с помощью друга. Оказавшись в своем шатре, и только услышав, что чистокровная слабо, но задышала, вампир позволил себе провалиться в сон.

Калика, босоногая, в привычном белом тонком платье сидела на старом дубе. Она хорошо помнила, как на этом пригорке больше века назад погибли защитники селения при нападении людей. После, оставшиеся местные жители захоронили тела, сделав что-то вроде кургана на месте сражения. Через год посадили на вершине холма этот дуб, чтобы помнить о вероломстве людей и о героизме своих соплеменников. Годы идут, и сейчас мало кто помнит, откуда на окраине деревни взялся этот холм. Сама богиня с интересом наблюдала за трактиром, который хорошо просматривался с дерева. Там уже вовсю разворачивалась перепалка между заезжими наемниками и парочкой молодых вампиров.

— Скажи мне: ты хоть когда-нибудь бываешь в своих чертогах?! — гневно вопросили у Богини с земли.

Девушка скосила взгляд и улыбнулась.

— Аурэлия, я рада тебя видеть!

— А я вот — нет! — возмутилась дедушка-в-черном. — Я устала тебя разыскивать по всему этому проклятому мирку! Зачем тебе вообще материальное тело? Что за шутки?!

— У тебя плохое настроение? — сочувственно спросила Богиня, спрыгивая с ветки.

— А как ты думаешь? Я, между прочим, не местная, и разыскивать Богиню, которая решила поиграть, для меня достаточно сложно! Ты же знаешь, как трудно вас, Богов, найти! А я не Богиня, чтобы легко пробивать себе проходы в ваш мир!

— Сама выбрала такой путь! — укорила Калика. — Никто не просил тебя просто служить смертью в мире, где есть более сильные божества, чем ты сама.

— А ты меня еще покритикуй! — взвилась Аурэлия. — Я к тебе по делу, а не просто так! Ты уже встретилась с ней?

— Ты имеешь в виду нашу маленькую тайну? — подмигнула Богиня, и уставилась в темнеющее небо. — Думаю, она будет в моих чертогах через несколько минут. Насколько я могу судить, ее уже убивают.

— И не стыдно тебе? — рассмеялась Аурэлия. — Девочка только тело сменила — и уже умирает! Почему вы, Богини, всегда с ума сходите с возрастом?

— Вообще-то я не большая сумасшедшая, чем ты! — напомнила Калика. — А что до девочки, так ей полезно будет встретиться со своей праматерью именно в чертогах. А сейчас не мешай!

Богиня взмахнула рукой, и фигура подруги скрылось за ее мороком. В то же мгновение из дверей таверны вылетели пара тел. Наемники оказались умелые и втроем легко справились с вампирами. Обезглавив обоих уже на улице.

Грянул гном. Небо потемнело.

Для всех разумных оно стало вновь ясным уже спустя минуту, но не для Богов. Около обезглавленных тел появился высокий рыжеволосый мужчина в высоких сапогах и черных одеждах. Он опустился на одно колено возле каждого из тел и забрал из груди души вампиров. Сила их жизней растворилась в ладонях Бога-хранителя.

— Что ты здесь делаешь?! — прошипел Бог, поворачиваясь в Богине. — Это моя земля и мой народ!

— Ничего особенного, недобог! Вообще-то интересное замечание от безропотного слуги неизвестного Бога!

Мужчина резко бросился вперед. Ухватил миниатюрную, хрупкую, в сравнении с ним, девушку за горло и поднял на уровень своего лица.

— С огромным удовольствием я лично прикончу тебя, как только представиться возможность! Твои шавки ничего не стоят. Скоро, очень скоро я развею твою магию по ветру, а потом дети Госпожи сотрут любое упоминание о тебе, дохлая богинька!

— Думаешь, у волков нет и шанса перед вампирами? — усмехнулась Калика.

Ее усмешка вышла самодовольной и уверенной, несмотря на ее положение. Рактам разжал пальцы, и Богиня плавно и грациозно опустилась на землю. Она не делала даже попытки вырваться, и на ее белоснежной коже не осталось и следа от шипов латной перчатки хранителя.

— Откуда столько бахвальства? — спросил Бог. — У твоих порождений почти не осталось силы и магии. А у вампиров теперь есть наследник. Творение самой моей Госпожи! Еще несколько веков — и от волков не останется и следа! А с гибелью последнего чистокровного ослабеешь и ты. Настолько, что я с удовольствием приду и избавлю тебя от страданий!

Калика мелодично рассмеялась. Тряхнула водопадом смоляных волос и заложив руки за спину, наклонилась к Богу войны.

— А что если я предложу тебе пари, а? — она мило и открыто улыбнулась, как могут улыбаться только счастливые дети. — Что если у моих творений получится вызвать уважение твоих подопечных. Что если их магия и сила удивит вампиров?

— Такого не будет! Они сильны лишь пока у тебя есть чистокровные, но и у них магии так мало, что если бы не твои благословения, то расе уже пришел бы конец!

— А все-таки? Что если сильнейшие вампиры твоей Госпожи признают мою дочь?

— Мне нравится твоя самоуверенность! Что ты хочешь?

Калика наморщила носик, потом хлопнула в ладоши.

— Если такое случиться — ты дашь своё благословение моему творению!

— Невозможно! Чтобы Бог вампиров благословлял волчью шкуру?! Не будет этого!

— Это еще не все! — погрозила пальчиком девушка. — Еще я хочу… хочу твой поцелуй! И твое слово! Если вампиры признают магию моего волка, я хочу твое слово.

— Какое слово тебе нужно? — насторожился Бог.

— Слово, что ты подумаешь о дружбе между нами.

Брови Божества удивленно взлетели вверх. Он даже отступил от Богини.

— И только…?

— Да! — уверенно кивнула Калика и снова чарующе притягательно улыбнулась. — Я хочу страстный пылкий поцелуй от великого воина и мужа, рыцарь Безымянного Бога! И хочу, чтобы ты подумал о дружбе между нами. Богов много, а я одна… — девушка развела руками. — Я не прошу верности, не прошу ничего. Тебе не придется за меня вставать на битве пантеона. Только подумать, рыцарь. Так как тебе условия пари?

Воин раздумывал недолго. Об азартности Бога воины ходили легенды. Он протянул девушке руку:

— Я принимаю условия, Калика, Богиня Смерти! — гордо сказала он. — Сколько веков тебе нужно?

Девушка сложила тонкие пальчики в широкую перчатку с шипами. Ее маленькая ладошка буквально утонула в ней, но сжала она ладонь рыцаря ощутимо и сильно.

— Год, Рактам, мне нужен лишь год! С этого самого мгновения…

Порыв внезапного ветра, особенного громкий раскат грома и сверкнувшая молния приправили слова Богини, закрепляя договор. На мгновение поселение и леса вокруг погрузились во мрак безвременья. И само сущее замерло по воле двух Богов. Ни один разумный, даже самый сильный маг не заметил изменений в мироздании, но они произошли.

Когда секунды снова продолжили свой бег, на холме осталась только Калика. Рактам исчез молча и с достоинством, оставив после себя легкий запах металла.

— Ах, какой мужчина! — протянула с придыханием Богиня, потирая шею. — Так бы и посадила на цепь, чтобы вечно был моей игрушкой! Собственно, я могу… уже больше пяты тысяч лет мечтаю заполучить этого красавца себе в питомцы!

— Я смотрю, ты так и не наигралась, Калика, — замелила Аурэлия, сбрасывая с себя божественный морок. — Ну, сколько можно, а? Ведь разобьешь мужику сердце, а миру потом настанет очередной армогидец!

— Мне его сила нужна, Аурэлька! У меня не за горами битва эпохи, и такой питомец мы жизненно необходим. Не хочу терять еще одну расу и еще один мир по глупости! Да и жизнь, знаешь ли, мне очень нравится, чтобы воплощениями раскидываться…

— А ты уверена, что вампиры признают волков?

— Кто знает, — задумчиво протянула Калика, рассматривая свинцовые облака, — может и не всех. А вот твою девочку точно признают!

— Сомневаюсь, — покачала головой Аурэлия. — Уж слишком разные это существа, для признания. Натуры у них непримиримые.

— Посмотрим, дорогая, — улыбнулась девушка-в-белом. — Ты никогда не была сильна в интригах, а вот у меня плачевный опыт обширный, я своему чутью верю. Ладно, это все не важно! У нас там уже твою малышку умертвили, с особой болезненностью, так что прошу, леди Аурэлия, в мои чертоги!

— Да уж, не гоже будущую миссию заставлять ждать! — рассмеялась девушка-в-черном.

В Акару — древнюю столицу вампирской империи отряд добрался порталом. Наследника внесли в него на руках. Лучшие лекари и маги занимались лечением вампира, но все это прошло мимо него. Его сознание блуждало где-то на грани между сном и явью. Он слышал крики матери, которая не смогла удержаться от рыданий при виде его тела. Николас догадывался, что раны серьезны, но не думал, что настолько.

Он пришел в себя лишь когда, сквозь ведения и шум в ушах разобрал слова приказа о сожжении тела оборотня. Глаза, мутные от гнева второй ипостаси, распахнулись сами. Бьющая сквозь кожу сила подняла окровавленное тело на ноги, словно вздернула за ниточки. Еще никогда Николас не ощущал ничего подобного. В теле вампира может быть только один разум, поэтому, когда контроль берет вторая ипостась, сознание человека пропадает, погружается в сон. Сейчас же наследник ощущал в себе что-то среднее между двумя состояниями тела. Магия била из него ключом, а вторая часть жаждала смерти того мерзавца, который возжелал тронуть… этого оборотня.

Мощь самого сильного из вампиров заполнила двор перед поместьем. Плиты дорожек покрылись крупными трещинами, а растения стремительно высыхали, не способные вынести его силы. Вампиры вокруг, даже его мать опустились на колени, признавая главенство.

Николас с трудом сдержал огромное желание разорвать родственника на мелкие клочки, поглотить его слабую вторую ипостась, развеять по ветру его сознание, которое не способно подчиняться простым приказам. Он сделал едва заметный вдох и встретился взглядом с рыжей лисой. Девушка стояла на четвереньках, и прикрывала собой бездыханное тело девушки-оборотня. Вокруг стояли на коленях его воины и стражи поместья. Николас понял, что они хотели унести тело, но лиса не позволила.

Он двинулся в их сторону. Земля дрожала под его ногами, оставляя под ними неглубокие ямы. Вампиры вжали головы в плечи. Вторая ипостась брезгливо скалилась внутри. Она чувствовала как мелки вторые натуры прочих вампиров. И это не вызывало в Николасе ничего кроме отвращения, и еще большего гнева. И эти мелкие паразиты посмели ослушаться его приказа?!

Он всмотрелся в остатки лица девушки, прислушался к ней. Холод и тишина смерти окутали уже обескровленное тело.

Вампир опустился на колено. Теперь уже не осталось сомнений, оборотень мертва.

— Это было бессмысленно! — прошептал вампир.

— Нет! — убежденно парировала рыжая девушка. — Послушайте же меня! Ее душа еще может вернуться в тело!

Николас повернул к ней голову. Глупый ребенок резал даже не самого наследника, а по его второй ипостаси, что оказалось куда болезненнее. Он не мог бы себе объяснить, почему его второй натуре так больно от потери волчицы, да и не пытался этого понять. Но, лицо юной лисицы было полно решимости. Она не лгала, и второй ипостаси очень хотелось поверить ей. Возможно впервые в жизни… А вместе с ней и Николасу.

— Жан! — позвал наследник, снова рассматривая израненное тело оборотня.

— Слушаю! — отозвался тот.

— Что я приказывал? — почти спокойно спросил вампир, поднимаясь на ноги.

— Не трогать лису, оказать ей помощь в лечении раненного оборотня. — покорно проговорил рыцарь отряда.

Правая рука наследника взметнулась вверх на уровень груди. Пальцы сжались в кулак, а на остатки вымощенной дорожки, хрипя, рухнул кузен, стоявший в десятке шагов от отряда, и еще минуту назад требовавший выкинуть волчий труп. Член его рода, хашин правящей ветви и прочее, прочее… У него выступили клыки. Его вторая натура сопротивлялась воле наследника, но настолько слабо и вяло, что это почти и не ощущалось. Он легко мог бы убить родственника.

— Как ты, мелкая падаль, смеешь ослушиваться моих приказов!? — проревел наследник трона.

Корчившийся в агонии вампир не смог бы ответить на вопрос.

Николас разжал пальцы, и сила отступила, позволяя родственнику еще немного пожить.

— Жан, проследи, чтобы мои приказы больше никто не нарушил и этих двоих, — кивок в сторону лисы и тела оборотня, — не тронули! И, — Николас на мгновение задумался, но его вторая натура одобрила решение, — как только я восстановлю силы, мне потребуется кто-то из Старейших. Приведи его в мои покои.

— Слушаюсь вашей воли, мой хатал! — склонился в поклоне его старый друг.