Тёмный прилив. Часть II: Руины

Глава 17

Джейсену Соло не раз приходилось слышать мнение, что военная служба — это долгие часы утомительной скуки вперемешку с короткими мгновениями абсолютного ужаса. Не то чтобы он не верил в правдивость этого высказывания, просто ему ни разу не удавалось это проверить. Даже сражаясь на Дантуине, он не ощущал, что ему тоскливо, а что касается ужаса... «Что ж, я был слишком занят, чтобы успеть испугаться».

Здесь, на Гарки, в местности под названием Влеск к востоку от Ксеноботанических садов Песктды, в ожидании часа битвы у него было достаточно времени, чтобы прочувствовать весь страх, который скопился у него в сердце. Вместе с остальными он занял позицию в одном из подземных туннелей, выстроенных для того, чтобы служебные дроиды могли добираться до объектов, минуя многолюдные улицы. По туннелям пролегали линии оптоволоконных кабелей, которые прежде обеспечивали связь между зданиями. Изображения поступали с голокамер наблюдения: впрочем, захватчики разнесли на части почти все камеры, до каких смогли дотянуться.

Повстанцам сыграло только на руку, что юужань-вонги отказывались вникать в подробности «богомерзких» технологий. Они расколошматили камеры, но не удосужились заглянуть под землю и перерезать хотя бы одну линию — коммуникации. Банально подсоединив к этим линиям новые камеры, Рейд Дромат и его соратники получили возможность отслеживать любые перемещения по городу. В том числе камеры фиксировали и долгие часы юужань-вонгских военных игрищ.

Корран приказал скопировать все находки и сохранить в памяти бортового компьютера «Единственного шанса». Изучив голозаписи недавних сражений, Корран смог составить план, как им влезть в самую гущу битвы и утащить несколько подопытных образцов. Вообще, он обратил внимание, что юужань-вонги довольно жестоко расправлялись со своими рабами, так что все согласились, что если им удастся достать только части тел бойцов, это уже будет приемлемым результатом. В идеале же надо было поймать живого солдата, вывезти его с планеты и посмотреть, что можно с ним сделать, чтобы научиться противостоять органическим имплантатам.

Джейсен уже встречался с рабами юужань-вонгов на Белкадане: и там, и здесь они ощущались в Силе как-то неясно, словно их эмоции проходили через статический глушитель и теряли интенсивность, и чем дольше раб носил имплантаты, тем слабее они ощущались. Джейсен был уверен, что, чем бы ни были эти органические наросты, они убивали своих носителей.

Еще он вспомнил, как сражался с теми низенькими рабами-рептоидами на Дантуине и как не чувствовал в них совершенно никаких эмоций, когда они погибали. Юужань-вонги устанавливали абсолютный дистанционный контроль над своими рабами, в их рядах царила строжайшая дисциплина, даже несмотря на жестокость хозяев. Это означало лишь одно: коралловые наросты вступали в прямой контакт с мозгом носителя и подавляли любые рефлексы. Контроль исчез только тогда, когда дядя Люк уничтожил командирский транспорт юужань-вонгов.

Больше всего Джейсена, сидевшего в темноте туннеля и разглядывавшего через головизор наступающую армию, беспокоило то, что выведенная на Гарки новая партия людей по своему поведению больше напоминала рептоидов, нежели тех узников, которых он встречал на Белкадане. Он с трудом улавливал их чувства и ощущал их словно сквозь сумрак, но среди тех чувств, что он смог уловить, практически не было страха, зато в достатке имелось решимости и уверенности в собственных силах. Некоторые даже заражали своей уверенностью других.

Рука Джейсена самопроизвольно потянулась к щеке, и он потер пальцем тоненький, едва заметный шрам под правым глазом. Когда юужань-вонги захватили его в плен, они пытались имплантировать ему что-то под кожу. Они почти добились своего, и если бы не дядя Люк, вовремя пришедший на выручку, имплантат начал бы прорастать. Если бы он пророс... Одна лишь эта мысль бросила его в дрожь.

Джейсен подстроил голоэкран, чтобы получать более четкое изображение надвигающейся армии. Изображение шло с камеры, установленной на балконе второго этажа одного из домов. Сам аппарат наблюдения был стационарным, но, переключаясь между остальными камерами, Джейсен мог получить целостную картину происходящего на площади. Огромное пространство из феррокрита усеивали маленькие фонтанчики, уличные скамейки и горшки с растениями, покрытые кровью и подпалинами от недавних боев. Согласно полученным голозаписям, именно на этой площади разворачивались самые кровопролитные сражения. В назначенный момент силы сопротивления выдвинутся на позиции, перебьют как можно больше юужань-вонгов и их подручных и уволокут с собой пару-тройку рабов.

План был относительно прост, а потому казалось, что вряд ли что-то может пойти не так, но сама идея вмешательства во внутренние разборки юужань-вонгов подразумевала под собой то, что все уже давно пошло не так. Джейсену казалось очевидным, что после резни им следует прибраться за собой, чтобы не оставлять никаких следов своего присутствия, но Корран настоял на том, чтобы оставить все как есть, поскольку предположил, что в дальнейшем враг должен выслать сюда группу, которая будет оценивать боевые потери.

Чем больше Джейсен наблюдал за Корраном, тем яснее он понимал, что старший джедай все время ходит по лезвию ножа. Повстанцы Рейда Дромата горели желанием отомстить захватчикам за свою поруганную планету, а сам Рейд, казалось, только и ждал, когда джедай даст ему благословение реализовать свой план. Молодому повстанцу нужен был кто-то высокопоставленный, кто одобрит его действия, чтобы не так сильно давило чувство вины.

Ганнеру тоже не терпелось сразиться с юужань-вонгами. И вроде бы он ни разу не приставал к Джейсену с расспросами, каково это — убить юужань-вонгского воина, но когда у них временами заходила речь о наболевшем, Ганнер постоянно подводил нить разговора к этому вопросу. Он мог мило улыбнуться и так ненавязчиво брякнуть: «Ну, Джейсен, ты у нас теперь эксперт по вонгам. Как с ними лучше всего бороться?» Казалось, Ганнер, просто еще раз хотел удостовериться, что способен с ними справиться.

«А чего же здесь ищу я сам?» — задумался Джейсен. Он вспомнил, какое чувство неудовлетворенности и унижения испытал, когда был побит в бою с юужань-вонгом на Белкадане. Позже, на Дантуине он побеждал в сражениях воинов, но знал, что они были молодыми и неопытными. А потом на него наслали этих рептоидов, и он не столько сражался с ними, сколько просто кромсал их на мелкие кусочки. С этого момента он перешагнул тот рубеж, за которым даже убийство стало казаться ему чем-то обыденным.

Там же, на Дантуине, он делал то, чем занимались многие поколения джедаев из легенд и мифов. Все баллады указывали на то, что джедаи защищали слабых, боролись с тиранией, восстанавливали порядок. На Дантуине он играл именно ту роль, которая была для него предначертана, и играл, надо заметить, неплохо. Хотя джедаев после этой битвы и ославили по всей Новой Республике, среди этих клеветников вряд ли был хоть один, кто выжил на Дантуине.

«Они видели там в нас именно то, что хотели видеть в джедаях, но об этом ли я мечтаю?» Вот уже который день он пытался разобраться в парадоксе бытия джедая. Из его дяди сделали настоящее оружие, направленное против Империи. Люк Скайуокер вернул своего отца к Свету и уничтожил самую большую в Галактике обитель зла. Он продолжал сражаться со злом во всех его проявлениях, включая и последние битвы с Империей и ее наследниками. И насколько Джейсен мог судить по этим поступкам, быть джедаем значило быть воином.

Проблема заключалась в том, что подготовка джедая в академии Люка Скайуокера не могла быть полной. Император очень постарался, искореняя Орден и его учения, а поэтому хороший обучающий материал было днем с огнем не сыскать. А то, что удавалось найти и ощущалось незыблемым, могло содержать ошибки, нарочно внедренные Императором в джедайское учение. И любой, кто последует этим путем, однажды свернет на темную тропу — и, быть может, даже положит начало новому золотому веку ситхов.

В глубине души Джейсен понимал, что быть джедаем — это нечто большее, чем быть просто воином. И он замечал, что и его дядя времена ощущает тоже самое, хотя Республика требовала от него так много, что он просто не мог думать еще и об этом. И наблюдая за Корраном, пытавшимся найти золотую середину между благословением кровавой резни и планированием операции, Джейсен тоже видел в нем нечто большее, чем просто воина. Корран снова и снова делал упор на то, что им необходимо прежде всего, а именно — сбор информации. Если ситуация выйдет из-под контроля и придется сойтись с юужань-вонгами в жестокой битве, что ж, чему быть, того не миновать. Но в первую очередь нужно сосредоточиться на задании, а не думать о том, как бы утолить жажду мести.

И в Корране, и в дяде Люке, и во многих других Джейсен видел намеки на другую сторону бытия джедая. Джедай-учитель, джедай-философ. Ему нравилась такая позиция, она предлагала альтернативный курс развития, но Джейсен не был до конца уверен, что этот курс ему так же подойдет. «Я вижу много разных дорог, но знаю, что все они заведут меня в одно и то же место». Он пожал плечами. Должен быть альтернативный путь.

В его комлинке раздался двойной щелчок, сообщивший о том, что пора перейти в состояние полной боевой готовности. Джейсен вскарабкался по лестнице, вмонтированной в длинную феррокритовую трубу, выходившую наружу. Завис на самом верху, в полуметре от внешнего люка, и замер. Его рука потянулась к световому мечу, мертвой хваткой вцепившись в рукоять. «Я могу много размышлять о своем будущем, но пусть сейчас я побуду просто воином».

При помощи головизора он теперь смог разглядеть и вторую наступающую армию: пеструю смесь юужань-вонгов и рептоидов. Рептоидоподобные создания постоянно суетились, метались из стороны в сторону, прячась за скамейками и цветочными горшками, просачиваясь сквозь фонтаны. Среди их эмоций больше ощущалось беспокойство, некоторые вышли на охоту ранеными и время от времени постанывали. Один споткнулся и не смог подняться. Другие бежали вперед, а за ними тянулись тонкие полоски крови.

Юужань-вонги, ярко контрастируя с подчиненными, вышли на площадь, как на парад. Их было всего трое — по одному на двадцать рептоидов, — но они вели себя как хозяева положения. Их черная броня блестела на солнце, в руках были могучие амфижезлы. На правом плече у каждого было по небольшому виллипу: при помощи этих средств связи они получали распоряжения от начальства и затем передавали команды своим рептиловидным слугам.

И тут началось. Существа, бывшие когда-то людьми, повыскакивали из окрестных домов и с громкими воплями и гиканьем кинулись на врага. Большинство из них бежали нормально, но некоторые неуклюже ковыляли, сгибаясь под тяжестью массивных доспехов, а кое-кто даже двигался на четвереньках. Многие были вооружены бластерами, но сжимали их так, будто это не огнестрельное оружие, а обычные дубинки.

Засада, устроенная рабами, оправдала себя на все сто. Правый фланг юужань-вонгского построения прорвали в секунду, рептоидов отбросили назад, и они уже были готовы в панике бежать, когда главный юужань-вонг показал всем на собственном примере, как нужно разбираться с непокорными людишками. Резким движением амфижезла он снес голову напавшему на него, подчиненные поддержали его активным контрнаступлением, также подключив к резне амфижезлы.

Люди отступили под натиском, но оказалось, что они просто заманивали противника в очередную ловушку. Как только большая группа рептоидов на правом фланге просочилась к задним рядам построения людей, в бой вступили солдаты-рабы из последней выведенной в лабораториях партии. Они не только выглядели ужаснее всех прочих, но оказались еще и гораздо лучше подкованы тактически. Когда рептоиды окончательно увязли в оборонительных порядках людей, те сомкнули ряды, отрезав проникшую к ним группу от прочих вражеских солдат. Через несколько секунд попавшие в ловушку рептоиды безжизненными тушами повалились на землю.

Джейсен переключался с одной голокамеры на другую, разглядывая поле брани, когда очередной щелчок в комлинке возвестил о начале заключительной фазы операции. Тогда он отбросил в сторону головизор, призвал в помощники Силу и, вырвав с корнем крышку люка из ее пазов, выпрыгнул на поверхность и зажег меч.

А на площади юужань-вонгов ожидала новая засада. Расположившиеся на огневых позициях снайперы повстанцев синхронно произвели первые залпы по стационарным виллипам, с помощью которых командование наблюдало за военными игрищами. Живые средства коммуникации лопнули, как перезрелые фрукты. Несколько снайперов попытались поразить виллипов на плечах у воинов, но смогли лишь зацепить выстрелами — отнюдь не смертельно — самих юужань-вонгов.

Одновременно с Джейсеном из своего люка вырвался и Ганнер. Он не карабкался, а вознес себя Силой и выглядел при этом крайне величественно. Тяжелый металлический диск — та самая крышка люка, которую он только что вышиб с законного места, — его усилиями взметнулся над головами сражающихся и опрокинулся на одного из врагов. Зазвенев по феррокриту, диск лениво покатился, очерчивая круг кровью погибшего рептоида.

Находившийся по центру юужань-вонг повернулся лицом к новой угрозе и зычным криком направил группу рептоидов навстречу повстанцам. Сам воин поднял амфижезл и начал вызывающе им размахивать: насколько мог понять Джейсен, он ждал, когда Ганнер наконец вступит с ним в поединок.

Ганнер ослепил лица врагов золотым сиянием своего клинка. Свободной рукой он поманил воина к себе. На лице джедая было написано абсолютное презрение к юужань-вонгу, при этом его движения казались легкими, почти небрежными, по сравнению с резкими, наполненными силой жестами его противника.

Юужань-вонг рванулся к Ганнеру и обрушил на него страшной силы удар, но джедай с легкостью отразил его, вскинув над головой меч, и впечатал левый кулак в закрытую маской физиономию воина. От мощного тычка юужань-вонг отлетел на несколько метров, и Ганнер громко расхохотался. Несколько человек из числа сражающихся поддержали его дружным гиканьем.

Ногри прошли сквозь строй солдат-рабов, как ранкоры сквозь джава. То там, то тут мелькали их могучие кулаки или пятки, вырубая очередного рептилоподобного противника. Джейсен и до этого видел ногри в бою и даже сходился с ними в спаррингах, но ни разу он не наблюдал за их яростным натиском, когда ничто не держало их в узде. С убийственной легкостью и грациозностью, не делая ни одного лишнего движения, они кромсали одного противника за другим.

Тем временем самого Джейсена окружили три рептоида. Тот без особого труда парировал несколько ударов жезлами и с размаху всадил зеленый клинок в грудь одного из противников. Два бластерных выстрела засевшего на крыше снайпера сняли второго рептоида. Джейсен вырвал клинок из поверженного врага и толкнул его тело навстречу третьему. Тот как подкошенный повалился наземь, и джедай размашистым ударом снес рептилии голову.

Между тем юужань-вонг, сражавшийся с Ганнером, поднялся на ноги и понадежнее закрепил на лице маску. Воин двигался очень быстро, попеременно атакуя то сверху, то снизу. Ганнер отражал некоторые выпады, от других уворачивался. Но вот резкий удар наискось задел его левое бедро, оставив на нем кровоточащий след. Ганнер зарычал от ярости и досады, в то время как воодушевленный юужань-вонг с пронзительным криком возобновил атаку.

Ганнер, прихрамывая, стал отступать. Джейсен увидел, как джедай припал на корточки, подняв над головой меч и пытаясь из последних сил защитить себя. Воин уже подступал к нему, готовый одним сокрушительным ударом раскроить ему череп.

Бластерные разряды, выпущенные снайпером, с громким свистом пронеслись через площадь, но ни один из них не достиг цели, и невредимый юужань-вонг по-прежнему двигался к намеченной жертве. Бросив взгляд на крышку люка, Джейсен хотел призвать Силу, чтобы хоть как-то помочь попавшему в беду напарнику, но времени уже не оставалось. Он надеялся, что хотя бы один выстрел заденет юужань-вонга или Корран что-нибудь придумает, каким-нибудь хитрым фокусом собьет его с толку, но ничего подобного не происходило.

Вместо этого Ганнер спас себя сам.

В бешеной ярости и неудержимом желании покончить с врагом юужань-вонг не заметил дыры у себя под ногами, из которой еще недавно выпрыгнул Ганнер. Попав в ловушку, воин не удержал равновесия и с грохотом рухнул на землю. Не теряя ни секунды, Ганнер одним взмахом золотистого клинка снес врагу закрытую шлемом голову.

Один из уцелевших юужань-вонгов громко взвизгнул, нарушив наступившую после смерти его собрата тишину. Первый зычный крик остановил сражающихся людей и рептоидов. Те, кто был безоружен, подняли бластеры и жезлы убитых.

Юужань-вонг громко выкрикнул еще одну команду.

Человеческие рабы с яростным ревом бросились на опешивших от такого поворота событий повстанцев. Злоба, пылавшая в глазах невольников, затмила собой последние остававшиеся в них крупицы человечности, и площадь вновь охватил кровавый хаос битвы.