Глава 21

Конрад.


Я не заслуживал её доверия, не заслуживал её теплого взгляда, когда она рассматривала меня в свете пламени от камина. Но я заслужу это. Её доверие было как маленький огонёк, который мерцал и мог вот-вот погаснуть. Я буду раздувать его, отдам ему всё, что потребуется, чтобы он разгорелся ярко, и буду хранить и беречь его.

Она положила голову мне на грудь снова, её пальцы порхали вдоль довольно-таки грубых шрамов у меня на правом боку.

— Я уже рассказала тебе больше, чем рассказывала кому-либо, — её мягкий голос пробрался в мое сердце и свернулся там калачиком.

Желание узнать о ней всё было больше и важнее, чем мой следующий вдох.

— Давай начнём с заточки, которую ты сделала, и как ты научилась драться. Это всё не похоже на обычные навыки флориста.

— Они и не умеют, — она вздохнула.

— Мне нужно рассказать тебе ещё одну слезливую историю о своём отце, чтобы разговорить тебя? — я улыбнулся, когда почувствовал, как её губы прошлись вдоль моей груди.

— Я так понимаю, у тебя уже есть одна наготове?

— У меня их миллион. Как насчет того раза, когда мне было девять лет: он оставил меня дома одного во время снежной бури, электричество отключилось, и пришли двое мужчин, они искали его. Они хотели использовать меня как приманку.

Чарли пожевала свою губу:

— Что случилось?

— Отец пришел домой. Неудачный день для тех ребят, — я прочертил своим большим пальцем себе по шее, чтобы показать наглядно.

Её дрожь отозвалась во мне, и я сжал её сильнее:

— Со мной было всё нормально. Не волнуйся.

— По голосу не скажешь, — она провела рукой вдоль шрама, не подозревая о том, что прикасается к одному из моих сувениров от той адской ночи. — Тебе, наверное, было очень страшно.

Я не упомянул ту часть, где отец связал их и сделал их смерть мучительной и медленной за угрозы его сыну. Некоторые воспоминания оставили неизгладимый след, который навечно поселит тьму в человеческом сердце. Этот случай был первым из многих для меня.

— Видишь, что ты наделала? Заставила меня говорить, хотя это ты должна была открываться и рассказывать, — я шлёпнул её по попе. — Я распустил нюни, как девочка на пижамной вечеринке до того, как ты взамен рассказала что-то о себе.

Она хихикнула:

— Я бы хотела посмотреть на тебя с хвостиками.

— Для тебя всё, что угодно.

— Я это запомню, — её тон изменился с насмешливого на серьёзный. — Ну, я полагаю, мы убегаем вместе.

— Так и есть.

— И ты, видимо, без малейших колебаний оставляешь заряженное оружие рядом со мной.

— Ты единственная.

— А как же Нэйт?

Я засмеялся, впервые за долгое время я смеялся искренне:

— Я бы не оставил даже нож для масла там, где он мог бы добраться до него.

Она улыбнулась и перекатилась на меня.

Я сжал её попу:

— Услуга за услугу, Кларисса.

Она рассмеялась:

— Не внушает доверия, доктор Лектор[18].

— Слава Богу. Если бы ты не поняла намек на этот фильм, то мне бы пришлось пинком вышвырнуть тебя на холод.

Она покачала головой:

— Если бы ты сказал мне неделю назад, что я буду в постели с киллерам обсуждать «Молчание ягнят», пока пытаюсь скрыться от мафии…

— Чтобы ты сделала? — я прочертил большим пальцем по её бедру.

— Мне пришлось бы пообещать тебе мягко и без угроз, что я договорюсь насчет тёплого местечка для тебя в психлечебнице.

— Уверен, что она была бы прекрасной.

— Я многому научилась, с тех пор как начала. Думаю, некоторые спокойные цвета хорошо подействовали бы. Никаких стеклянных ваз, разумеется.

— Значит, ты начала заниматься цветами после колледжа?

— Мы и правда собираемся это выяснять? — она закрыла свои глаза.

— Боюсь, что так.

Она сделала глубокий вдох, затем надолго затихла. Я не мешал. Её настроение поменялось, как если бы она была в театре, ожидая начала представления, и все огни постепенно угасали бы.

— После… — она прочистила горло. — После Джесси я окончила школу и была зачислена на обучение в ПеннШтат[19]. Я не знала, чем хотела заниматься, но колледж казался хорошим способом выяснить это. На втором семестре моего первого курса моя соседка по комнате убедила меня записаться в класс натуралистов. Профессор был… — она сделала паузу. — Он был старше, обаятельный и какой-то немного странный. Брендон знал много о лесе, знал, как выжить.

Мрачные нотки в её голосе, когда она говорила о профессоре, вызвали напряжение у меня в затылке. Он представлял угрозу; я почувствовал это. Мне не понравилось, что она называла его по имени.

— Он заинтересовался мной. Я не была уверена тогда, почему он выбрал именно меня с курса, полного впечатляющих девушек, но он назначал приёмные часы, чтобы побеседовать со мной, и проявлял настоящий интерес к моей школьной работе. Он спрашивал меня о моей личной жизни. Я рассказала ему про Джесси и о том, как мои родители как будто закрылись после этого. Как я винила себя. Конечно, позже я поняла, что он использовал смерть моей сестры, чтобы манипулировать мной. На мне, должно быть, был неоновый знак, который говорил: «отчаянно нуждается в любви», — она наморщила свой нос, как будто была разочарована собой в прошлом. — В любом случае, он был необычный и действительно специалист по выживанию. Довольно хорошо готовился к Судному дню со всеми этими теориями о правительстве. Однажды, он отвез меня на свою ферму примерно в часе езды от города. Он сказал, что собирается научить меня некоторым вещам, которые слегка выходили за рамки учебного плана.

Горечь в её голосе пробудила во мне ярость, которая жгла как клеймо.

— В общем, ты можешь представить, что произошло, — она сильнее схватилась за мой бок и сделала паузу на несколько минут, молчание заполняло пространство между нами.

Я точно убью Брендона, с удовольствием потрачу на это время. Самое долгое, сколько я держал кого-то живым, растягивая убийство, было несколько дней. Поставщик, который выстрелил и сбежал с товаром, убив двух мальчиков-близнецов. Он навел копов на всю организацию в Бостоне. Я был выбран, чтоб сделать из него пример в назидание другим. Из Брендона я сделаю еще больший пример.

— После того первого раза на ферме Брендон контролировал меня. Что я ношу, как закалываю волосы, какие предметы я посещаю. Это длилось года полтора. Он становился всё более помешанным на мне и на том, что он называл «предстоящим порядком». Он брал меня на свою ферму ещё много раз, учил меня, как стрелять, как выживать в одиночку. Месяцами я проводила каждую свободную минуту там. Он организовал мои занятия так, что у меня были четырехдневные выходные. В то время я не думала ни о чём плохом. Я жаждала любви. Он знал, что делал, давал мне ровно столько внимания, чтобы сделать меня счастливой. Так что я оставалась послушной и держала всё в секрете.

Она прижалась поближе ко мне. Ничего никогда не казалось настолько правильным. Потребность защищать её, даже если это было из её собственного прошлого, перекрывала все остальные инстинкты, которые у меня были.

— В общем, когда прошло несколько месяцев, Брендон приобрел ещё большую уверенность, что мир стоял на пороге грядущего разрушения. Он заставил меня бросить учебу и жить на ферме. Через какое-то время он совсем бросил преподавание и всё своё время тратил на подготовку. Он не выпускал меня с фермы. Если я не подчинялась, я подлежала наказанию, — она вздрогнула.

Ярость, какой я никогда не знал, бушевала у меня внутри как кислотный смерч.

— Он оставил меня в лесу в нескольких милях от дома — без обуви, без одежды, без всего — в зимнюю стужу. Если бы я вернулась, он бы вознаградил меня, позволив мне пережить ещё один день. Он был таким чертовски больным, но и манипулятором тоже. До такой степени, что убедил меня, что я заслужила, чтобы ко мне так относились. Что моё непослушание заставляет его так жестоко со мной обращаться. Во всём этом была моя вина. Полная лажа, я знаю.

Я с трудом мог лежать спокойно и слушать. Потребность отомстить захлестнула меня, и моё воображение обошло все темные уголки, придумывая новые способы причинить боль.

— Однажды вечером он очень сильно разозлился и обвинил меня в том, что я была частью правительственного заговора, — она тяжело сглотнула. — Он сломал мне руку, два ребра и нанес некоторые другие повреждения.

Рык вырвался из моего горла:

— Я на хрен клянусь, что убью его!

— Ты не сможешь, — её голос снизился до шёпота. — Я уже это сделала.

Загрузка...