Тёмный защитник

Глава 27

Чарли.

В течение следующих трех дней нога Конрада зажила настолько, что у него уже получалось, прихрамывая, передвигаться по окрестностям. Он взял на себя рыбалку, а также обязанность рубить дрова для камина. Я пыталась уговорить его позволить мне поохотиться с одной из винтовок или поставить ловушки, но он не разрешал мне уходить слишком далеко от хижины. Также мы провели много времени в постели, и нам этого было недостаточно, кажется, я всё ещё не могла насытиться им, а он мной.

Время от времени мы говорили о планах. Мы не могли оставаться в этой хижине вечно. Кто-то наверняка видел нас или машину и мог узнать, и слухи об этом не могли не распространиться. Призрак Рамона витал на периферии наших дней и нависал, когда наступала темнота. Иногда я ловила Конрада на том, что он пялится на деревья, его взгляд был таким же мрачным и непроницаемым, как и его мысли. Если бы был выход из этой передряги, он бы его нашел. Если бы не было, я бы бежала с ним, пока мы не ушли достаточно далеко, чтобы начать всё сначала.

— Только не говори мне, что ты нашла ещё корней цикория, — он подошел ко мне сзади и обнял за талию, когда я солила закипающую воду.

— Это для тебя на пользу.

Он уткнулся носом в мои волосы, а губами прямо мне в ухо, пробормотав:

— Такое противное на вкус, что обязано быть полезным.

Я припомнила старую поговорку моего дедушки:

— У тебя от этого волосы на груди встанут дыбом.

— Слишком поздно, — пробормотал он и поцеловал меня в шею.

— Ну, тогда у меня.

Он рассмеялся мне в плечо.

— Я бы все равно любил тебя, даже если бы у тебя был лес на груди.

Я чуть не уронила солонку, но сумела поставить ее на столешницу и повернулась к нему лицом со словами:

— Ты любишь меня?

Он улыбнулся, с каким-то застенчивым видом робко проговорив:

— Извини. Просто само вырвалось. Но это правда, — он приподнял меня так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. — Я люблю тебя. Я полюбил тебя с того самого момента, как увидел, как ты испортила ленточку на вазе в первый же день.

— Сволочь, — я рассмеялась. — Этот бант был идеален к тому времени, когда я его закончила.

— Тебе не обязательно отвечать тем же, — его тон был настороженным, хотя глаза полны надежды. — Я могу подождать.

Я обняла его ногами за талию:

— Если я скажу это сейчас, ты подумаешь, что «я люблю тебя» сказано из жалости.

— Я приму и сказанное из жалости «я люблю тебя».

Мое сердце окончательно растаяло до состояния лужицы.

— Ты такой зануда, ты знаешь?

Он зарычал и ущипнул меня за шею.

— Я убивал людей и за меньшее.

— Вот этому верю, — я хихикнула, когда его щетина пощекотала мне шею. — Но я действительно люблю тебя.

Он выпрямился и встретился со мной глазами.

— Ты это серьёзно говоришь?

— Я никогда никому этого не говорила, так что, по-моему, это должно быть правдой, раз я говорю это сейчас, — мои уши горели, и в комнате как будто откачали весь воздух, но я была уверена в своих словах. — Я люблю тебя.

Его глаза загорелись, радость, какой я никогда не видела, разлилась по его суровому лицу. Он отнес меня к кровати и положил на спину.

— Скажи это снова.

— Я люблю тебя.

Он поцеловал меня, нежно и тепло, и попросил:

— Ещё один разочек.

Я рассмеялась ему в губы, повторив:

— Конрад Мерсер, я люблю тебя.

В ту ночь он занимался со мной любовью, шепотом восхищаясь и поклоняясь мне каждым прикосновением и каждым поцелуем, пока мы оба не сгорели в ожидании освобождения. Когда мы вернулись с небес на землю, я лежала в его объятиях, невесомая и уставшая.

— Я не заслуживаю тебя, — он поцеловал мои волосы. — Но это не имеет значения. Я готов убивать, чтобы держать тебя в своих объятиях, где ты и должна быть.

Я вздохнула, когда сон сморил меня.

— В твоих устах слова об убийстве звучат романтичнее, чем следовало бы.

Он засмеялся, голосом низким и соблазнительным проговорив:

— Это одно из многих преимуществ любви к ангелу смерти. Поспи немного. Завтра мы поговорим о нашем следующем шаге. После того, как я трахну тебя, конечно.

— У меня нет никаких планов, так что я вся твоя.

Он провел рукой по моей спине и положил ладонь мне на задницу:

— Да, ты моя.

Лес был холодным и темным, когда Конрад выехал на внедорожнике к ближайшей главной дороге. Ему нужно было связаться с Нэйтом, чтобы узнать, что там нового, прежде чем мы сможем составить план и отправиться на запад. Я сказала ему, что останусь в хижине, пока его не будет, и я стояла на крыльце и махала рукой, когда он, газуя, отъезжал вниз по гравийной дороге.

Как только он скрылся из виду, я прошмыгнула внутрь и вытащила свои самодельные силки из шкафа. К его возвращению я планировала приготовить блюдо из кролика — на этот раз без корня цикория — вместе с хорошим грибным соусом и зимней зеленью. Он разозлится, если я выйду из хижины? Определенно. Сможет ли его удовольствие от ужина, состоящего не из рыбы, пересилить гнев? Надеюсь.

Я перешла через дорогу и углубилась в кусты, топая, а мое дыхание превратилось в белое облачко пара. Ярко-голубое небо проглядывало из-за ветвей над головой, и сосновые иглы приглушали мои шаги. Оставив душное замкнутое пространство хижины позади и вдохнув свежего воздуха полной грудью, я взбодрилась. Какое-то животное промчалось передо мной вглубь леса. Я улыбнулась, уверенная, что смогу поймать какого-то зверька в ловушку. Я повернула направо, продираясь сквозь колючий подлесок, пока не нашла то, что искала, — небольшую звериную тропку среди опавших листьев и сосновых иголок. Открытая грязь и примятые листья образовали след, который вел вглубь леса. Я пошла по тому следу, пока не нашла молодое деревце, которое можно будет задействовать для моей ловушки.

Я опустилась на колени и наклонила деревце, проверяя его упругость и прочность. Удостоверившись, что оно сможет выдержать вес мелкой дичи, я привязала длинную бечевку на верхушке. Забив деревянный колышек в землю и закрутив бечевку, чтобы образовалась петля, я установила ловушку, привязав согнутое деревце к колу, но сделала ему спусковой крючок, который отпустит деревце, как только животное попадет в петлю-ловушку. Для наживки я намазала верхушку колышка драгоценным арахисовым маслом.

Когда ловушка была готова, я отступила и проверила свою работу. Она выглядела тесной, поэтому я прошла немного дальше по тропинке и поставила другую. Я быстро справилась с этим, прошел всего за час после отъезда Кона; время у меня имелось, поэтому я прошла за угол от хижины, огибая по дуге и расчищая землю, чтобы попытаться найти немного грибов и зелени.

За следующие полчаса в лесу удалось насобирать зелень одуванчика и горсть белых грибов, из которых я надеялась сделать хороший соус, как только их обжарю. Еще не время было проверять силки, поэтому я вернулась в хижину и выложила свои пожитки и приспособления. Вскоре после этого звук мотора заставил меня выглянуть в окно.

Кон вернулся. Он вышел из внедорожника и осмотрел линию деревьев вокруг хижины. Меня охватило волнение, когда я посмотрела на него. Высокий и подтянутый, благодаря своему сильному телу он мог казаться грозным, даже не имея при себе вообще никакого оружия. Возможно, он был посланником ада, при этом он был прекрасен как ангел небесный.

Он осторожно подошел к хижине и отпер дверь. Увидев меня, он схватил меня в объятия и глубоко вдохнул:

— Черт, я скучал по тебе. Меня не было всего два часа. А показалось, что прошла целая жизнь.

Я улыбнулась ему:

— Что тебе удалось выяснить?

— Ничего хорошего, — он окинул взглядом кухню. — Что всё это значит?

Я потянулась к нему, взяв за подбородок, повернула к себе и заглянула ему в глаза:

— Сначала ты.

— Секс в первую очередь, — он отодвинул мою руку в сторону и поцеловал меня так страстно, что у меня подкосились колени. Когда он отстранился, то провел большим пальцем по моей нижней губе со словами:

— Я уже сказал, что скучал по тебе?

Затаив дыхание и задрожав от предвкушения, я кивнула.

Он сел в кресло и притянул меня на колени.

— Я разговаривал с Нэйтом. Винс не хочет рисковать, оставляя нам шанс. Он послал дюжину бойцов, чтобы найти нас, да и Рамон все еще идет за нами.

— Это нормально? — мое воображение рисовало толпу людей в плащах и черных шляпах, подкрадывающихся к хижине с пистолетами наготове.

— Нет, ничего подобного, — он нахмурился. — Винс собирается использовать все возможности, чтобы спасти Берти от гроба с музыкой. В этом нет никакого смысла.

— Как думаешь, у Берти есть что-то на него?

Он пожал плечами:

— Может быть. Но если бы у него было, то, похоже, Винс приказал бы мне нажать на курок.

— Тогда что?

— Я не знаю, — он провел одной рукой по своим волосам, а другую положил мне на поясницу. Он просунул пальцы под мою рубашку, и его хмурое выражение лица разгладилось, как будто прикосновение кожи к коже успокоило его. — Но что-то не сходится.

— Что мы будем делать? — я положила голову ему на плечо.

Он тяжело вздохнул, его плечи опустились. Мне не понравилось, как он это произнес:

— Мы должны разделиться.

Я села и встретила его взгляд, воскликнув:

— Что?

Он прижал ладонь к моей спине:

— Только ненадолго.

— Нет, — мои глаза вдруг обожгло, на них выступили слезы, грозя пролиться.

— Послушай, Чарли! — он провел большим пальцем по моей щеке. — Я был создан для одного. Я убийца. Единственный способ, которым я могу обеспечить нашу безопасность, это вернуться самому…

— Нет! — я покачала головой, уронив слезу.

— Да, — он снизил тон и говорил тихо, своим голосом пытаясь успокоить меня, чтобы я приняла неприемлемое. — Я вернусь обратно и сделаю то, что делаю. Потом мы встретимся на западе.

Мое сердце разбилось от того, что я боялась, что это могло стать для меня роковым ударом; я пробормотала:

— Они убьют тебя.

— Винс не остановится, пока ты не умрешь, — при этих словах его челюсть сжалась. — Я не позволю этому случиться. Убить его и Берти — это единственный выход. Отрубить голову всей организации. После этого они будут слишком заняты грызней, барахтаясь в этом дерьме, и им будет насрать на нас с тобой, — он вытер мои слезы, хотя их стало ещё больше. — И когда это будет сделано, я найду тебя. Обещаю.

— Ты не можешь этого обещать, — произнося это, я всхлипнула и вздрогнула всем телом. — Ты не знаешь, что может произойти.

Всё разваливалось в считанные минуты. Он приговорил себя к смерти и ожидал, что я соглашусь с его решением. Я не могла его отпустить.

— Мы будем вместе, — он приподнял мой дрожащий подбородок и поцеловал меня. — Я найду тебя. Я где угодно найду тебя.

— Пожалуйста, не делай этого, — с этими словами я обняла его за шею и прижалась к нему.

Он прижал меня к себе, пока я плакала, его голос был нежным, когда он говорил:

— Нэйт уже в пути, едет к нам. Я собираюсь встретить его на шоссе, убедиться, что за ним не следят. Когда мы поймём, что всё чисто, я приведу его сюда, завезу кое-какие припасы для тебя, а потом мы с ним займемся Винсом и Берти, а ты собирайся, отправляйся в путь и не оглядывайся назад.

— Нет. Я не оставлю тебя.

— Тебе придется.

— Не поступай так со мной.

Неужели он нашел меня — мы нашли друг друга — только для того, чтобы его отняли? Я не могла дышать.

— Тссс, — он прижался к моим волосам. — Всё будет в порядке.

Ничего не будет в порядке. Он будет мертвым, а я буду беззащитна и в бегах.

— Лгун, — я прижалась к его груди и уставилась на него. — Ты лжешь. Это самоубийственная миссия, — моя боль превратилась в ярость, от которой я задрожала. — Поехали со мной. Мы сбежим. Они не смогут нас найти.

— Чарли, пожалуйста, — с этими словами он потянулся к моему лицу, но я отстранилась.

— Тебе не обязательно уходить.

Печаль омрачила его красивое лицо.

— Я знаю. Это единственный способ…

— Нет, это не так! — я вскочила на ноги. — Мы можем поехать куда угодно. Быть кем угодно.

Он покачал головой и встал, пробормотав:

— Я шел по следу жертв даже в Мексику, убивал их, пока они в это время спали в лачугах вдали от настоящих городов. Я могу найти кого угодно, где угодно и убрать их. Рамон будет охотиться на нас, пока не получит награду. Это то, что делает его почти таким же опасным, как я. Мы никогда не останавливаемся, пока не убьем нашу цель.

У меня в голове помутилось, на душе скребли кошки; в отчаянии я проговорила:

— Если ты любишь меня, ты пойдешь со мной, и мы убежим.

Конрад подался вперед, так что мне пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть в его глаза; тогда он произнес:

— Я люблю тебя больше, чем что-либо в своей жизни. За тебя стоит умереть.

— Я пойду с тобой.

Он схватил меня за плечи, сжав с такой силой, что стало больно, и воскликнул:

— Ни за что!

— Я могу помочь. Я умею стрелять.

— Дело не в умении стрелять. Речь идет о готовности нажать на курок, несмотря ни на что. Каждый раз. Никаких вопросов, никаких угрызений совести, только кровь. Это не про тебя.

— Возможно, я смогла бы так, — произнося это, я не была уверена, так ли это, но я пыталась ухватиться за любую возможность, чтобы остаться с ним.

— Я не хочу, чтобы ты была такой. Только зная, что ты в безопасности, я смогу сосредоточиться на работе. Это мой единственный шанс выбраться живым. Тебе нужно уходить.

Куда бы я ни повернула, у него были аргументы; кирпичная стена, которая медленно складывалась, чтобы разделить нас.

— Мне нужно знать, что ты уйдешь, когда придет время, — с этими словами он взял меня на руки и отнес к кровати, осторожно положил и навис надо мной. — Я не могу сделать это, если ты не пообещаешь, что будешь жить счастливой жизнью.

— Я не могу без тебя.

— Можешь, и я сказал тебе, что найду тебя.

— Хватит врать! — моя душа, как ткань, казалось, разрывалась на части, лезвия бритв скользили по ее поверхности. Слезы щекотали мои уши, пока Кон пытался вытереть их. — Ты больше не вернешься.

Вместо того чтобы спорить, он поцеловал меня, его язык был уверенным и требовательным. Я цеплялась за него, нуждаясь в каждом прикосновении, в каждом градусе тепла, которое прошло между нами. Он придвинулся ко мне, потерся своей твердой длиной об мой клитор через джинсы. От каждого толчка у меня внутри всё гудело и напрягалось в животе.

Он оторвался от моего рта и поцеловал в шею:

— Ты для меня всё. Всё, чего я когда-либо хотел, — сказал он, отстранился и сел на пятки, чтобы снять рубашку и брюки, пока я стягивала джинсы. Опускаясь на меня сверху, он толкнулся внутрь, в лоно, и я застонала от внезапного, восхитительного вторжения. — Это, — он подчеркнул слово сильным толчком, — …мой рай. Я убью столько людей, сколько нужно, если это значит, что я вернусь к тебе.

Я вонзила ногти ему в спину, когда он в меня врезался, старые пружины кровати ужасно скрипели, когда звук кожи к коже наполнил мои уши.

— Вернись ко мне, — попросила я. Слезы все еще лились у меня из глаз, даже когда мое тело ответило ему, добиваясь оргазма, который, я боялась, будет последним.

— Если мне придется убить самого Сатану, я это сделаю, — он поцеловал меня, яростно терзая губами, пока трахал меня, не допуская никаких возражений.

Мое сердце громко стучало, и мое тело вздрагивало с каждым ударом. Конрад протянул руку между нами и погладил мой клитор, заглянув в мои глаза, когда подтолкнул меня к пику.

— Давай со мной. Мне нужно это увидеть, почувствовать, — его хриплый голос был окрашен эмоциями, когда он смотрел на меня. — Это останется со мной.

Я качнулась вперед, двигаясь навстречу его руке, всё во мне извивалось туже и туже, сильнее и сильнее. Я откинула голову на подушку и раздвинула ноги так широко, как только могла. Освобождение накрыло меня сильным оргазмом, прокатившись по нервным окончаниям от моей сердцевины до кончиков пальцев. Я выкрикнула его имя и вцепилась ему в спину, когда он вбивался в меня. Потом он застонал и снова впился в мои губы. Его член последний раз толкнулся внутрь меня, наполняя, а я в это время обняла его ногами за талию.

Когда он излился, то поцеловал меня в шею и прошептал мне на ухо:

— Я люблю тебя. И всегда буду.