Тени прошлого — тени будущего

Запись № 17 0000 000 00:00 11.04.205 год Новой Техно-Эры 09:00

Резкий сигнал, общее построение, горы указаний и черт знает чего еще… Это к боевой готовности, но не к целевой — к общей…

Офицеры к порядку нас быстро призвали — расположение определили, произвели расстановку, снабдили каждого точной схемой действий, подключили обратным ходом счетчики времени — и отпустили на добычу скингеровых отбивных… Сорг и Хорн с нами… Потрепало их, но вроде не хуже нашего. Оказалось, что это у нас еще ничего, — не серьезное еще нарушение. И наказание — предупреждение, скорей. Похоже, этой ночью Хантэрхайму от его хранителей худо пришлось… А его шестой укрепленной базе пуще других досталось… По крайней мере, шестую базу после штурмовой операции непроглядной теменью накрыло… Черные шпили — офицеры и бойцы DIS — нашими обелисками установлены на каждом шагу. Эти обелиски еще не исчерчены именами и датами, но для прописи их готовы… Ночной тишины никто сильно не нарушил, и никто на мрак этой ночи открыто не посягал, но здесь прошел невидимый бой… И кого-то точно не досчитались… Наверное, поэтому наши проступки пересохли, как жидкие лужицы, пролитой нами этой ночью, крови…

Капитан решил нас слишком не мучить. Привилегий нам теперь никаких не положено, но лишний кусок от пищевого пайка нам будет выдан четко по плану, как был выдан лишний кусок кошмарного сонного забытья. Хоть по этому поводу уверенность, что получили мы его не как награду, терзает не только мою голову. Причины тому были более веские, чем просто намеренье дать отдых усталым бойцам…

Белые машины проверяют все посты. Серым штурмовикам «защитники» холодными глазами светят в лицо, черным — в спину. Офицеры DIS пропускают нас через остановленные взгляды. Командиры намертво прикованы к нашим мыслям. А сержанты считают наши шаги… Нет, это не свидетельствует об идеальном порядке — это доказывает только то, что он под угрозой… Не иначе, введен всеобщий контроль надо всем и всеми. При виде этого бьет озноб… Намечено немыслимое противостояние — немое, лезущее из щелей и забитое по углам…

Но это напряженное недоверие долго не продлить никому — Хантэрхайм не позволит… После следующего сражения «тени» отступят, штрафы спишут — вернут и привилегии, и право на ношение наград… А ждать здесь этого не долго… Но трудно. Особенно если о предстоящем бое думаешь больше, чем об ужине… Только это скоро пройдет. Здесь, о чем ни думай, ясно, что каждый обрывок сна и еды с боем у времени вырывать надо… Я усек, что Хантэрхайм бойцам времени на тупое и тяжкое ожидание чего-то вообще не дает… Ожидание тяжести… Нет, никуда оно не девается — просто, призрачно таскается за всеми нами следом, шепчет что-то угрожающее на ухо и кусает мысли в каком-то фоновом режиме… Просто, его труднее разглядеть за тушами зажаренных скингеров, добытых у времени с таким трудом…

Со всем нашим прореженным штурмом и последующей ночью взводом мы в строгом строевом порядке едва не вломились в ротную столовую… Едкий сигаретный дым почти прогнал сонливость, граничащую с изнеможением, — разъел красные от этой убойной бессонницы глаза и садненые веки. По голове ударил запах терпкой кофейной горечи… Здесь пахнет и свежим жареным мясом… Теперь это стало моей единственной фокусной точкой… Получил порцию, и просторное помещение будто сжалось по размеру до ограничителей моей тарелки… Больше различить ничего не могу… Как только мои зубы впились в прожаренный до тонкой золотой корочки кусок мяса, мой разум рассыпался по рисовыми зернам и утонул в мясной подливе… Кормят здесь на убой — потому, что очень редко, скорей всего…

Кофе выдали крепкий — прям выпей и в жизни не спи с этих пор. Думал, что командир послабление дал, но нет — просто ему наши мозги порезче пробудить нужно. Десять минут — и на пост… который черт знает где… Обычно посты, вроде этого, машины и бойцы службы внутренней безопасности выстаивают. Наше дело — бои да боевая подготовка… Под нашим присмотром обычно только наши территории, где мы обязаны только за нашим порядком следить… Но здесь, похоже, общий порядок — дело общее… И еще здесь, видимо, следят за ним по принципу — кто за него сейчас не воюет, тот за него сейчас и стоит… А значит, что воевать время приходит бойцам DIS…

Влад, скорее от привычки, подтвердил мои не переданные мысли еле заметным кивком головы и уставил глаза на топорщащие острые зубцы столовые приборы… От этого что-то уж очень тревожно стало… Но мы последние, кто здесь выводы делать способен… Пришлось нашарить взглядом того, кто знает Хантэрхайм дольше нас с Владом и с техникой контакт держит железный… Хорн еще что-то требует у машины, приставленной к простой технике раздачи… Его карту «спутник» не разблокирует — не положено Хорну больше съеденного, сколько бы он обратное не утверждал — только ему не это нужно… Он с машиной поспорить случай не упустит… Я уже заметил, что с ними он охотней, чем с людьми, время проводит. С ним потом потолкуем… А Сорг… Сорг обошел пустующее место, которое оставил другу, и сел рядом с нами — поставил на стол очередную кружку и склонил бледное лицо к горькому пару…

— Сорг, мы тут с Лесовским подумали… Посты эти… Полк наш весь по базе раскидают стоять… Как-то все это…

— Правильно подумали. Именно так дело и обстоит…

— А что это значит?

— А черт его знает… Илд погиб, но замену ему прислали уже, и полк его уже переформирован почти. Гарнизон при деле. Скоро объекты подключены будут. И «теней» Скар напустил… А Боргу с базы ни шагу…

— Мы тут черт знает сколько простоим попусту…

— Может и не попусту, но простоим.

— Задвигают нас под присмотр «теней»…

— А черт их знает, Герф.

— Но ясно ведь, что мы вместо «теней» стоять будем… А «тени» в это время по базе бродить пойдут… Нас рассредоточат и к месту прикуют… А они соберутся и волю возьмут…

— Уверен, к этому еще что-то есть. Не просто нас здесь задержать решили, когда мы здесь будто не нужны…

— Проверку проведут, верно, жесткую…

— Не только… Должно что-то еще произойти… Но не с Хантэрхаймом… с воздухом тихо вроде. Скорей, операцию провести собрались…

— Боевую?

— Может и боевую.

— Нас с шестой базы в бой бросить удобней будет… Значит — пограничный бой ждем…

— Может и пограничный…

— Ну а что здесь еще рядом, кроме северных границ, Сорг?

— Да вроде ничего и нет… Только мы можем и не знать, что есть что-то…

— Вот черт… А инструкции?..

— У нас тут инструкции при вылете дают — не раньше. Только не известно еще, кому какую операцию провести предстоит и кому какой инструктаж получить…

— Думаешь, в бой пойдут «тени»?

— Не знаю, Герф… Не знаю, пойдут они в бой или на охоту выйдут… Не знаю — они пойдут или пойдем мы… или мы с ними, или они с нами…

Мое сердце притихло, словно затаилось, как и мысли. Сорг сжал холодными руками раскаленную кружку и сосредоточил внимание на подернутой туманом бездонной черноте… Более подавленной общей атмосферы мне видеть еще не приходилось… Хоть мы, в общем, блестяще провели эту штурмовую операцию, тоска в жилах стынет… Правда, наши потери… и разброд этой ночью… Все это сказалось… Наверное, от этого воздух звенит напряжением все настойчивее и яснее… Погребение погибших проведут вечером…

А Анлаген… Город наш — его, в общем, нам сдали, но… Армии его продолжают обмен мертвых на живых, посылая нам эшелоны погибших, забирая пополнение теми же транспортами. Штольт зачистки проводит… Третью фазу штурмовой операции, точнее. А зачистки… Это привычное обозначение у нас с Владом теперь как-то в горле застревает — как кусок, которым мы почти подавились… Здесь зачистки проводим не мы — бойцы службы безопасности…

Что-то от этого за грудиной заледенело — топлю это обморожение кофейным кипятком. Но пустое место, захваченное Соргом, бьет по глазам. Нор исчез… И никто не знает, вернут его еще или нет… А если посмотреть… Среди незнакомых, но примеченных мной еще при штурмовой операции, лиц таких пустот не счесть… Не одного его нет из тех, кого не забрал штурм… И утреннее построение их после этой ночи не вернуло…

Я еще оказываю, слабнущее с каждой секундой, сопротивление мысли о том, что дело серьезней, чем мы думаем, но уже понимаю, что скоро ждать кого-то будет поздно, — прямиком из подземелий на пост никому не взойти… А последний перед ним расчет будет через несколько минут. Окинул взглядом опустевшие ряды уже напоследок… Длинные столы, широкие стены и высокие потолки блекнут где-то поодаль под дымным мороком, тянущим руки к холодным вытяжкам… Под ярким светом он просто крадет поле видимости… Обзор отвратный, но мне показалось, что…

Сердце долбит по мозгам от этой черной кофейной отравы… Нет — это от того, что Стикк здесь. Точно — он. Берет тот же кофе и идет к столу, где уже расположились наши взводные командиры… Никогда еще не был ему рад до того, чтоб отпустить на волю глупую улыбку… Не пропал Стикк где-то глубоко под землей… Отпустили его… Обычно тихо это делают — к построению, будто и не брали никого… А теперь грубо и открыто бросают под последний обрывок времени… Но черт с ними — главное, ими отпущен мой старый командир… Только серьезен он после их разъяснений до неузнаваемости — никакой насмешки, никакой былой ядовитости нет. Это не ехидные усмешки — нервные судороги его лицо дергают… Видно, вообще не спал… И снова на нем стянутый под горлом китель, снова на его руках тугие перчатки… Совесть перед ним мучает, хоть и понимаю, что Стикк знал, что делал… У него это дело обычное… Просто неосмотрительно он тут поступил… Теперь, чуть что — под подозрением. Это еще ничего — хуже другое… Похожие поочередные погрешности не будут забыты. Пересеченное с другим временем покореженное прошлое не будет прощено. Проступок следует помнить, чтобы не поднимать его больше с глубины времени… Каждое следующее нарушение, которое стоит в одной шеренге с прошлыми, проходит строже — с учетом прошедших. А Стикку после сражений на крайнем севере разум никому не починить. После столкновений под жестким излучением и стольких смертей его ход мыслей не перестроить… Чтобы прекратить его походы по другую сторону положенных соображений, нужно что-то тяжелее примененных к нему кар…

Что Унхаю досталось, мы знаем, но никому не известно — что и от кого. Долгое отсутствие, следы «теней» — никто ничего подобного не заметил. А это значит, что «тени» его, можно считать, обошли. Должно быть, получил он только за наш ночной поход. И ему, скорей, больше по нервам, чем по рукам прошлись. Но Унхай настолько невозмутим и сдержан, что по нему что-то определить ни у кого еще толком не получилось.

Он, как и мы, пьет уже третью кружку этой густой горечи… Делать нечего — мощные химические ускорители нам колоть еще долго не будут. Но хоть этот и слабее других, ожидание под его разгоном просто невыносимо… А теперь нужно ждать… Ждать в замедленном им времени… Только потом, после этого что-то будет — мы примем бой, хуже — заступим посты… До этого не будет ничего, кроме растянутых ускорением секунд…

Мы будем ждать и дальше — ждать «белых медведей» и их белых лучей… Следующий налет, следующий штурм… Происходит это очень быстро — хоть война и идет уже очень долго… Сколько бы наш Центральный мозг версий не просчитал — всегда есть неучтенные факторы. Мы всегда должны быть готовы — и днем, и ночью… Но до того, как что-то произойдет со скоростью нашего измененного времени, пройдет долгое трескучее морозом и ожиданием время замедлений…

Грею руки над паром… Этот составной аналог — заменитель, почти неотличимый от настоящей кофейной пыли. А настоящий порошок редок — его получить сложно. Наш покореженный еще старой войной мир упорно не принимает это растение. Оно сохранено, но растет только в искусственной среде, что жжет энергию системы… Наши офицеры-генетики, конечно, могут его приспособить, но с потерей качеств — в виде очередного чудовища. А нам и так чудовищ хватает.

Влад скрипит зубами с каждым глотком этой черноты, будто ему что-то убойное укололи… А это, пожалуй, лучший стимулятор — его пить не то, что по вене жгучую отраву запустить… Но Владу без разницы — он ненавидит все стимуляторы… У него на них реакции крайне сильные, проявляющиеся сразу. И не столь важно — убойные это химикаты или что-то среднее… Он все равно становится сверхчеловеком — просто на большее или меньшее время. А здесь… Здесь нам дают стимуляторы в больших дозах постоянно… И похоже, это для Влада не проходит бесследно… Похоже, его реакции усиливаются… Не нравится мне это…

Как сердце ни колотит, как ни ясно сознание, ни обострены реакции — мысли подозрительно напоминают сны. Я знаю, что если бы спал, то никаких сновидений не было бы, но… Хоть окружающее проходит регистрацию четко — параллельно как-то… Здесь холодно. Из чашки валит густой пар, от сигареты тонкой струйкой идет изломанный дым… Никак нельзя разобрать — пар или дым мы отпускаем дыханием… Сорг медленно поднимает голову — в скобе, до сих пор скрепляющей его бровь, уже блестит отсвет осветительной полосы…

— Герф, идти скоро. Пей и пойдем… Герф, ты что, вконец обдолбанный?

— Мне такие дозы не кололи ни разу еще… Такие, как сегодня… или вчера… Сорг, когда это было?

— Вчера. Ты должен четко считать дни и ночи, иначе с головой непорядок будет.

— Их здесь считать нелегко… Их здесь даже друг от друга отделить трудно…

— Ближе к полюсу еще трудней — здесь хоть как-то небо темнеет и светлеет каждый день… Только Хантэрхайм никогда не темнеет — он светит всегда… как и его укрепленные базы.

— Вечное сияние под небом или вечный полумрак подземелий, сбитый режим… Как ты здесь вообще ориентируешься, Сорг?

— Только по часам и числам — постоянно сверяю их. Свет и тьма — это ориентиры не столь важные, как…

— Как что?

— Как техника. Ледяные пустыни… Посреди них нет никаких ориентиров, Герф, — ни во времени, ни в пространстве… Посреди них без техники мы не ориентируемся никак — разве что по силе притяжения положение определить как-то можем… Но это получается сделать не всегда и только временно… Свет, мороз и тишина — мы слепнем, немеем и глохнем от этого… А потеря основных наших ориентиров мутит наш разум, — мы теряем все ощущения… Нет никаких сигналов, которым обычно отвечает наш разум — и он перестает отвечать… Потом он перестает и посылать сигнал… в эту пустоту, которой становится наше тело, уподобляясь этой мерзлой пустыне… Никогда не летай по ледяным пустыням на «стреле» под прямым управлением — ты разобьешь «стрелу»… Запомнить это ты должен твердо. Это наше первое правило из тех, что сохраняют нам жизнь.

— А есть еще?

— Нельзя стоять под открытым солнцем без защиты, как под светом городских башен. Башни жгут лучами только наши глаза, солнце — жжет нас… Здесь ему не под силу бороться с вечным морозом, но нас ему уничтожить не сложно. Достаточно минуты, и ты получишь ожог. Остерегайся не только падающих, но и отраженных лучей. И не меньше остерегайся стужи. Ты не заметишь, как замерзнешь. Мороз — сильнейшая боль, но потом — сильнейшее обезболивание. Знай, стихнет боль — значит, у тебя почти не осталось времени. Следом идут озноб и онемение — и то, и другое лишит тебя способности действовать. И никогда не вдыхай этот холод без маски — он уничтожит легкие, и ты не сможешь больше дышать…

— Черт… Что не так, сгоришь или замерзнешь…

— Или и то, и другое произойдет одновременно… Лед и пламя почти не дают нам времени, Герф, — они убивают нас со скоростью вражьих лучей, но их «защитники» не столь жестоки к нам… Продирай глаза скорее… Пора тебе отойти от этой дряни — нам стимуляторы для подключения к скорости дают, а ты отключаешься…

Слова Сорга действительно въелись мне в голову, как ничто другое… Я, в общем, знал об этом… Но теперь мне кажется, что не знал ничего вовсе… Это потому, что рассказал мне об этом Сорг, который послужил мне наглядным примером жестокости этой вечной пустынной стужи… Он уже давно устремил блеклый взгляд куда-то в пустоту за моей спиной, не сводя с нее глаз и сейчас, после окончания рассказа… Я обернулся, но не увидел ничего, кроме белой стены, от которой будто холодом повеяло… Сорг пропал в этой стене, как в той пустыне… Я всмотрелся ему в лицо, и он вроде перевел до сих пор устремленный вдаль взгляд ко мне… Сорг начинает меня пугать — почти, как эти мерзлые просторы… Мне ж с ним воевать плечом к плечу, а я даже не могу отличить — жив он еще или уже мертв…

— Думал, ты наотрез отрубил эту подчиненную тобой жизнь…

— Почти. Норвальд эту мою жизнь вчера на пару часов Айнеру отдал. Теперь ты понимаешь, что это значит…

— Да ничего еще…

— Тебе, может, и ничего, а мне сегодня бровь третий раз чинили.

— За что он?..

— А как всегда… Правило у него заведено — равнение уравнивать. Буен ты до безумности, спокоен ты до смерти — от него попадет… Это ты еще не под ударом. Но будешь…

— Ты знаешь о том, что?..

— Знаю, что тебе без его помощи времени не догнать. Отстанешь, будешь его тычки получать — чисто как ускорение. А Лесовского и похуже разносы не минуют.

Я вскинул взгляд на Влада — он полностью сосредоточен на пустой тарелке… на том, что где-то далеко за пустой тарелкой… Никаких сомнений, Сорг отрубил его линию…

— Сорг, это почему его не минуют?..

— Не сможет он, Герф, Айнеру параллельным быть — он думает больше положенного, и не от дури какой-то. Следи за ним — не дай его мысли разгул учинить.

— Сорг!.. Да мне и с моими не…

— Его мысли с твоими рядом не стоят, Герф.

— Но откуда тебе это известно?..

— Я долго «не живу» и многое знаю, хоть об этом знают не многие.

— Черт… Да что это значит?!

Сорг угрюмо промолчал… Но Влад поднял на него синие тревожные глаза… Я ж его от своей линии не отключил!..

— Стой, Сорг!.. Так ты, может, и про ошейник знаешь?..

Мрачный Сорг молчит, прессуя гнетущим взглядом пустоту… Над ним тенью истребителя реет предгрозовой ореол скорби, только тяжелеющей ясным днем… Одному убийце теней — мраку ночи или сиянию снежной пустыни, под силу рассеять эту скорбь… И этой ночью мрак будто приблизился к нему — он больше ничего не ждет, ни во что не верит… Сорг обречен. Его еще считают хорошим бойцом, но скоро боец этот будет погребен снегом… Стараюсь не думать, что должен буду сражаться с ним плечом к плечу, ожидая его гибели, вызванной, скорей, его разумом, чем вражеским оружием… Мне все страшней сражаться с ними рядом — с Соргом и Нором… Но Владу, видно, все равно, что рассудок этих солдат заметно тронут обморожением… Ему довольно и того, что они в курсе дел, и теперь он их в покое не оставит. Он сел ближе к Соргу и вперил взгляд в поверхность стола с не менее угрюмым видом…

— Сорг, ты знаешь больше остальных… И тебе, «мертвецу», сам черт не страшен, хоть бы он Скаром был…

— Молчи, Влад.

— Ты должен мне сказать, что ты знаешь про ошейник и отчетные ошибки… Должен, Сорг… Ты «мертвец» — с тебя нечего взять ни Скару, ни…

— С меня нечего взять потому, что «покойник» ничего дать не может. Речи «мертвеца» никому не слышны только до тех пор, пока всем известно, что он — «мертв».

— Я услышу… И буду молчать как покойник…

— Молчать могут только покойники.

— Скоро все мы ими станем…

— Об этом не тебе знать нужно, Влад. А Герф — он не поймет…

— От чего это происходит?

— От сосредоточенности высокой, но односторонней. Стоит забыть про ошейник, когда думаешь о чем-то важном, отчетная запись пойдет, не отставая от записи мыслей в память. Стоит забыть, что есть личная память, память будет общей.

Меня резко отрубили от дублированной линии. И похоже, что мне этот ментальный канал больше никто не откроет. Ладно, могу и подождать. Потом узнаю, кто кому допрос устроил…

Сорг поджал тонкие губы со скрепками и, видимо, пожалел об этом… Еще раз на меня глянул, встал и ушел к раздаче…

— И что тебе «мертвец» поведал?..

— По его словам, обычно посредством электроники память разгружают офицеры или те бойцы, которые живут долго.

— У меня таких проблем пока нет.

— Точно. Тебе надо скорей с этим разбираться, а то и не будет.

— А что про то, как стереть?..

— Ничего. Сказал, чтобы ты ошейник не трогал, что опасно тебе это. И еще, чтобы ты помнил о нем все время… и кофе пил крепче, чтобы не забыть…

— Черт…

— Герф, а ты уверен, что стереть что-то вообще возможно?

— Айнер уверен.

— Почему об этом никто не знает? Верно, только офицеры из высших категорий могут…

— Нет, Влад… Просто нам это труднее…

Чьи-то тяжелые руки легли нам на плечи…

— Чую сговор тайный!.. И до вас наконец дошло, что происходит!.. Только время вы не подходящее выбрали!.. Скар нам тут не от больной головы, не от бессонницы черных столбов понаставил! Но это еще ничего!.. Хорошо это!.. До него тоже дошло, что происходит и что произойдет!

— Нор!..

Нор… Он отпущен «защитником», уходящим через посты «теней», и стоит у нас за спиной с его обычным хищным блеском в помутненных глазах… У меня сердце так и колотит — долбит пульсом височную вену… И Влад, бледный, как чистый снег, отражен этим пристальным когтистым взглядом…

— Придержите реакцию!.. Растратите пульс не на то, на что надо! Спокойно, нечего черные столбы переставлять!..

Мой пульс подскочил еще выше…

— Молчи, Нор! Я бы обрубил твою линию связи к черту, только по приказу мне прав не дано! Но одно еще такое слово, и я твой канал перекрою! Или не трогай моего канала такими мыслями, или вообще молчание соблюдай!

Нор сел рядом, положил сжатые в кулаки руки на стол… Хоть бы он перчатки, как Стикк, одел, но нет… Нор похож на подбитого зверя, который не желает выпускать добычу (который так и подохнет, сжимая челюсти)…

— Ты что, Герф, на скрытую передовую рванул?..

Я чуть не вскочил, чуть не окатил нас всех кипящей кофейной чернотой, но Влад перехватил опрокинутую кружку и резко одернул меня…

— Тише!.. Оба молчите! Хватит Унхаю нервы трепать! Скоро не он нам спины взглядом прожигать будет! А ты, Нор!.. Что бы ты ни думал, помни, что наши планы с твоими в сравненье не идут!..

Нор усмехнулся — криво и болезненно — почти оскалился…

— Ясно с вами. Шли по командирскому маршруту, но свернули по другой разметке — сошли к болоту, которого на картах нет, и теперь не знаете, где находитесь…

— Нор, просто держись от нас подальше. И не надо нам дороги указывать.

— Неверного пути боитесь… Так вы как раз с него и сошли. Только на бездорожье… Но это поправимо.

— Нор, нам один путь верен. И мы от него не далеко отошли.

Нор сверкнул глазами, но этот мутный огонь быстро прояснился серьезной осмысленностью.

— Я не зову. Идите, как знаете… Следуйте за «белым генералом», не зная, что он стал — машиной. Я пойду за «драконом», зная, что он — дракон. Мы с вами идем разными дорогами с равным упорством к одной цели — к концу войны. Нам с вами надо прямо перед глазами тупик увидеть, чтоб убедиться, что он стоит, обрубая дорогу, — и мы дойдем до конца. Это наши выборы. Ввести войска в Ивартэн через одиннадцатое измерение или стереть Ивартэн… Никто не знает точно, какой путь окончен тупиком, — окончен тупиком только один путь или им окончены обе дороги. Мы решаем, выбираем и рискуем. И я на ваш выбор не посягаю, пока вы не посягаете на мой. Только вы до цели не дойдете, продолжая поход по такому корявому курсу…

— По корявому курсу, Нор?..

— Плохую тактику вы избрали. «Тени» смотрят далеко, но видят и то, что прямо перед ними. Их наглость не смущает.

— Хватит, Нор. Нам, что бы мы ни сделали, не отвести их глаз от тебя.

— Я честный боец.

— Честным боец отчасти быть не может, Нор.

— Черт с тобой… Прощу. И ты, и Герф — вы оба честны, только творите черт знает что. Прямо, как я. Просто мы отстаем от времени. Но мы еще можем догнать его, и держать курс по нему… Только я скоро буду разрушен им… А у вас еще есть силы продолжить бой — вы еще способны что-то сделать… снести этот тупик…

— Снести Ивартэн не значит — снести тупик.

— Верно, Влад, его уничтожение не уничтожит войну, но позволит сделать это нам.

— Нет, здесь тупик стоит дальше, чем конец войны… Уничтожив Ивартэн, мы уничтожим почти все, что у нас еще осталось…

— Этим тупиком перекрыты обе дороги… Каким бы путем мы не пошли — мы уничтожим почти все, что еще осталось… После войны, как бы мы с ней ни покончили, нас не ждут безоблачные просторы покоя… Мы скоро перейдем к искусственному поддержанию существования. Просто при запуске перехода это произойдет чуть позже… Здесь ожидание может дать нам отсрочку, но только — отсрочку…

— Открыть переход по точному расчету, пройти по нему в штаб Ивартэна и пресечь войну одним кодом, вбитым через их Центр всей их технике, — этот путь еще может быть проходимым… Он не изувечит планеты… и у нас еще что-то будет…

— Мы все равно погубим эту планету, Влад… Мы слишком сильно подорвали Землю этой войной… и не только войной.

— Может быть ты и прав… Но ты про то, что будет после победы… А я про то, что — после поражения.

— Поражение… Здесь «после» не будет.

— Будет, Нор.

— У тебя с головой непорядок.

— Тебе по этому вопросу доверия нет.

— Дурак дурака видит издалека…

— Значит, ты поймешь, о чем я…

— Что ты задумал?

— Что задумал?.. То, что не избавит нас от войны, но поможет нам преодолеть последующие разрушения… То, что сохранит нам жизнь, но только при сохранении нами хоть каких-то обрывков жизни…

— Для этого нужен третий путь окончания этой войны… Но его нет и не может быть…

— Третий путь не нужен… Достаточно не бить по Ивартэну мощным оружием… Такой вариант поражения будет для нас не худшим исходом войны… Он даст нам столько, сколько не даст теперь ничто другое… Мы не получим столько времени, получив победу… Обрушенной системе будет не поглотить остаток нашего времени после войны…

— Никто и ничто не уцелеет под тяжестью ледников Ивартэна… Ты видел, что происходит здесь… Никто и ничто не укроется от «защитников», «хранителей» и «разрушителей» Ивартэна… Никто и ничто не скроется от его искателей и истребителей…

Влад кивнул головой и еще мрачнее и увереннее упер взгляд в сжатые кулаки Нора…

— Ты прав… От них не скрыться, когда они ищут скрытых…

— Нужен третий путь… которого нет.

— Третий путь… Им должен быть положен конец и войне, и системе… но не всему остальному. Он должен привести к разрушению… но пресеченному. Такого пути еще нет, но он еще может быть открыт…

— Ты решил открыть его?

Влад резко поднял глаза, вздернув Нора тревожным взглядом…

— Я не смогу. Я не знаю, кто способен проложить такой путь… Но путь есть, и кто-то его проложит…

— Выходит подобие победы через поражение… Есть смысл, но вероятность такой победы очень низкая…

— Зато вероятность сохранения жизни при таком исходе выше, чем при других…

— Что ты решил делать?

— Я скажу, позже. И ты должен будешь…

— Сделаешь это только в обмен?

— Нет. Просто скажу, и ты просто сделаешь то, что будет нужно… как Сорг и Хорн.

— Они знают?

— Еще нет.

— Но согласились?..

— Еще нет, Нор. Но они согласятся — все согласятся…

Нор вперил взгляд Владу в лицо, но в глазах его до сих пор нет обычного для него хищного блеска — это проницательный взгляд человека, а не зверя…

— От тебя нужно ждать великих дел, Влад… И, может быть, более великих, чем от Герфа…

— Откуда ты знаешь?..

— Привыкли мы здесь знать… Ты что-то посерьезней нас всех замыслил… И, похоже, пострашнее… Ведь этого не видно всевидящим пустым глазницам «теней»… А не видно им только то, что — обычно… Но то, что задумал ты, не схоже ни с чем, о чем мы знаем, — значит, обычным это только кажется…

— Хватит об этом. Ничего не выйдет, если мы с Герфом сейчас ориентацию не наладим…

— Это не так сложно. Не хочешь еще одну тень получить — держи мысли при себе… или путай их, как скингер следы. По прямой опасно ходить. Однозначность по глазам бьет. А если мутный след, его и опытный охотник упустит, — главное, наследить и поблизости, и поодаль, еще и по сильно пересеченной местности ложный след проложить.

— Нор, здесь отводной путь хуже, чем прямой…

— Охотник на след злей выйдет, но искать его он точно будут дольше.

Мы с Владом опустили головы, как по команде, — омуты моих отчетов затягивают нас все глубже… Скоро нам из них вообще не выбраться будет… Уже засветились данные на браслетах, поднялись сержанты… и мы вслед за ними.

— А что ты задумал, Влад?

— Потом, Герф… С ошейником разберись и… Нет, и без этого можно, но потом. Теперь заступаем.