Теплое сердце зимой

Глава 32

Найди способ справиться.

Когда на следующий вечер Куин вышел из особняка Братства, в голове звучала эта мантра. Он повторял эти слова про себя снова и снова и снова с тех пор, как проснулся обнаженным и удовлетворенным в объятиях своего мужчины. По обоюдному согласию Блэй остался на дежурстве, и после того, как они умяли Первую Трапезу в своей комнате, Блэй вместе с другими Братьями ушел на задание.

Куин некоторое время провел в одиночестве, просто сидел на кровати, держа в руках письмо брата. Собираясь с духом.

И вот он стоит здесь, на крыльце большого дома, в ноздри и легкие проникал холодный воздух, тело напряжено, хотя ветер едва дул и точно не сбивал с ног. Он не был уверен, что ему нравится, что сейчас творилось в его голове, мысли были разрознены и бессвязны, но возникло такое ощущение, что если он станет дожидаться некое подобие стабильности…

То простоит до весны.

Закрыв глаза, Куин подумал, что скорее всего не сможет дематериализоваться. Может, ему придется сесть за руль…

Его телесная форма рассыпалась на молекулы, и он заставил себя отправиться с горы, через сельхозугодия, мимо пригорода… в зажиточную часть Колдвелла. Двигаясь по ночному воздуху, он бы не удивился, окажись он в своем старом доме. Но разве подобное возможно? Желание о чем-то забыть не гарантирует возможность это сделать. На самом деле, обычно верно противоположное. Чем больше воспоминаний о месте, человеке или событиях нужно похоронить, тем больше дерьма к тебе прилипает.

Цель достигнута, он принял форму за сараем садовника…

— Черт!

Куин отпрянул, одновременно выбросив руки перед собой. Дом, в котором он когда-то едва не покончил с собой, был одноэтажным и обшит гонтом, и уж точно не был тем домом, в котором он когда-то жил.

— Господи, — пробормотал Куин, оглядываясь.

Он ошибся адресом? Нет, это было невозможно.

Недоумевая, что, черт возьми, с ним не так, Куин подошел к углу той постройки, в которую едва не врезался…

Вспыхнули активируемые движением фонари, он зашипел на них и заставил отключиться силой мысли с такой настойчивостью, что лампа, светившая ему прямо в глаза, взорвалась на крыше, стекло разлетелось в стороны, и остался лишь тонкий дымок.

— Черт, черт, черт… — Куин прекратил ругаться, когда сумел сморгнуть отпечаток света с сетчатки… и посмотрел на задний двор своего старого дома. — Что… за хрень?

В последний раз, когда он был здесь, он видел обычный сад с идеально ухоженным газоном, а также заднюю террасу с черной мебелью из старинного кованого железа. Сейчас же? Все, кроме террасы, исчезло. На их месте был бассейн, в котором можно проводить олимпийские соревнования, домик у бассейна, где могла разместиться семья из шести человек, и полдюжины современных скульптур, каждая размером с внедорожник.

Все цвета из коллекции полосатых колготок Лэсситера: неоново-розовый, кислотно-желтый, криптонитовый зеленый.

Куин протер глаза с уверенностью, что родители сейчас перевернулись в своих гробах… и услышал голос матери, источающий осуждение: «Вот что бывает, когда деньги попадают не в те руки».

Честно говоря, он был удивлен, что особняк остался нетронутым…

На один пронзительный момент Куин увидел картину из прошлого: его мамен бродит среди растений, указывая сестре на разновидности белых цветов, заставляя Соланж запоминать их названия на латыни. Позади них, сцепив руки за спиной, неспешно шагали Лукас и их отец. Они обсуждали финансы. Они всегда обсуждали финансы.

В теплые месяцы они гуляли вместе, вчетвером после каждой Первой Трапезы, женщины впереди, мужчины позади, и состав никогда не менялся. Соланж ничего не смыслила в деньгах — эта тема превосходила ее умственные способности. И Лукас ничего не понимал в садоводстве — это дело было ниже его достоинства.

Куин всегда наблюдал из окна своей спальни, как они прогуливались в лунном свете.

И очень хотел, чтобы его пригласили присоединиться хотя бы раз.

Прежде чем окончательно впасть в сентиментальность, он прервал цепочку воспоминаний… и решил, что для него это большое облегчение, что все в поместье стало другим. Это многое упрощало.

Куин зашагал по лужайке, его шаги испортили нетронутый снежный покров… и проходя мимо одной из скульптур, он постучал костяшками пальцев по розовой поверхности. Глухой звук предполагал, что она была металлическая, и он представил, как дизайнер разглагольствует о достоинствах ее плавных контуров и твердых углов. Вряд ли кто-то понимал, что должен был представлять этот предмет искусства. А может, в этом и заключалась главная фишка.

Подойдя к задней части особняка, Куин понял, что ошибался. Дом тоже пережил ремонт, причем… довольно масштабный. Новая комната позади. И терраса — здесь он тоже ошибся. Старая плитка исчезла, ее заменил какой-то песчаник — он не мог точно сказать какой из-за снега, но судя по тому, что виднелось из-под растаявшего края, плитка была совершенно другой.

Оказавшись возле одного из окон, Куин сложил ладони у висков и наклонился, чтобы заглянуть внутрь.

— Оооооокей.

Битлджус[27]. Когда Дитцы захватили красивый старый фермерский дом Мейтлендов… и превратили его в уродский цирк с шоу никудышных артистов. Никакого антиквариата. Красивых персидских ковров. Напольных часов и картин маслом, коллекций фарфора от «Имари». На месте всего, что почиталось и культивировалось поколениями, была мебель из стали и кожи, полы из черного камня и другие скульптуры, похожие на трехмерные тесты Роршаха.

Что за красная ручка виднелась там? Это что, стул?

Он никогда не считал себя приверженцем традиций, но, откровенно говоря… за это он не дал бы ни копейки. Но, с другой стороны, чей-то дурной вкус — не его проблема.

А вот датчики движения, установленные в углах у потолка, были. Эти чертовы штуки он заметил сразу, потому что они мерцали маленькими зелеными огоньками… и, вероятно, там же были установлены камеры.

В связи с этим, несомненно, здесь и заканчивалась его шпионская деятельность.

И начинались личные долбанные проблемы.

Потому что ему нужно было попасть внутрь.

Ему пришлось дождаться полуночи, пока люди под этой крышей не отправятся спать, и плюс ожидания в том, что он понял, наконец, как справиться с горем. К черту терапию и нытье. Он переживет смерть своего брата с помощью работы: Лукас разбил ему сердце, наполнив болью, и воскресил его своим заданием. И, выполняя просьбу брата, Куин получил цель, русло, в которое он мог направить свое горе и чувство, что он мог изменить то, что случилось, если бы только был чуть внимательней.

Так что да, он войдет в этот гребаный дом и заберет все, что его брат оставил под половицей.

Окончательно решившись, Куин закрыл глаза и дематериализовался прямо в центре… это была гостиная? Раньше здесь был кабинет. Теперь в комнате стояли диваны, и снова что-то похожее на стул. Он предположил, что на него можно присесть…

О да. Сигнализация.

Мгновенно сработала пронзительная кричащая сирена, и, учитывая отсутствие ковров и голые, словно музейные стены, звук эхом разнесся вокруг, как взрыв петард, зажженных у его ног.

Три… два… один…

В вестибюле вспыхнул свет, а затем раздался топот спускающихся по лестнице тяжелых шагов… одновременно послышался мужской голос, ворчащий что-то о работе утром, дурацких сигнализациях и тому подобном.

Куин спокойно повернулся на шум и засунул руки в карманы своих спортивных брюк. Его кожаная куртка была застегнута на молнию, но он не позаботился о том, чтобы прихватить с собой оружие… что, окей, вероятнее всего доказывало, что он еще не готов к выходу на поле боя. Но сейчас у него были другие проблемы.

Пока он терпеливо ждал, хозяин дома двинулся в противоположном направлении, шаги становились все тише, когда он направился к кухне. Это заставило Куина задуматься. Разве наверху не было консоли? Пульта управления?

Где-то зазвонил телефон. А потом послышалась серия гудков.

Наконец издалека этот мужской голос выдал слова, достаточно громкие, чтобы их можно было отчетливо слышать.

— …Нет, мне не нужна полиция. Мне нужен техник, который придет и починит приборную панель в моей спальне и гребаный датчик движения на первом этаже. Он снова сработал…

Голос и шаги становились громче. И громче.

А вот и он, направляется обратно к лестнице, хозяин дома, одетый во фланелевые пижамные штаны и нейлоновую майку «Найк». Ему далеко за пятьдесят, но он сделал блефаропластику и выкрасил волосы в темный цвет, так что с расстояния сорока футов мог сойти за сорокалетнего. Живота нет. Довольно крепкие плечи. Вероятно, питался по кето-диете и курил травку вместо того, чтобы пить водку с тоником, чтобы сэкономить на калориях… одновременно маринуя себя инъекциями ботокса и коллагена, желая сохранить молодость как можно дольше.

Наверняка, женат второй раз и наплодил детей по второму кругу.

Человек застыл на месте и замолчал.

Когда он в удивлении открыл рот, Куин слегка махнул ему рукой. Было невежливо не поздороваться.

Когда мужчина схватил телефон обеими руками и сделал глубокий вдох, как будто собирался рассказать в трубку о своем ночном посетителе, Куин погрозил ему пальцем.

— Не-а, этого лучше не делать.

Он проник в мозг человека и отключил все. Затем выделил двухсекундное воспоминание о том, что мистер Я-не-хочу-стареть обнаружил незваного гостя в своей гостиной… также выцепил электрические импульсы, которые зрение посылало в его мозг о том, что незнакомец стоит примерно в десяти футах от него.

Затем последовали ценные указания.

Что было довольно весело.

Мужчина прокашлялся. А потом начал спокойно говорить в телефон, не сводя глаз с Куина.

— О, простите. Нет, все нормально. Как я уже сказал, опять та неисправность. И пожалуйста, пришлите инженера, когда представится возможность. Буду рад подстроить свое расписание.

Когда повисла пауза, будто представитель компании не был готов к такой резкой смене тона разговора, Куин порадовался тому, что заставил хозяина дома быть вежливым с сотрудником коммунальной службы. У него возникло чувство, что этот парень — из породы ублюдков сделал-себя-сам, которые обычно ведут себя с окружающими чертовски грубо.

— Спасибо, — сказал мужчина Джеку из страховой[28]. — Было бы здорово. Я очень ценю вашу помощь. Конечно, я хотел бы принять участие в опросе об удовлетворенности вашим сервисом. Пришлите мне его на электронную почту. Еще раз спасибо. До свидания.

Человек закончил разговор. Убрал телефонную трубку от уха. И застыл, как робот, ожидая инструкций, помыть ли ему полы или зарядить стирку.

— Могу я тебя кое о чем спросить? — Куин закатил глаза сам на себя, — Глупый вопрос. Сейчас ты мне сдашь даже свои банковские счета.

— Они вам нужны? Вся информация в моем компьютере наверху.

— Нет, ни к чему. Ты выплатил мне семь миллионов за этот дом около года назад.

— Я заплатил тебе? Значит, это был твой дом.

— На самом деле, моих родителей. Как тебе это место?

— Хорошее. Мне нравится. Но требовался ремонт.

— Что ж, ты определенно постарался. — Куин указал на телефон, старомодный беспроводной. — Вопрос в том, почему у тебя все еще городская связь, чувак? У тебя сигналка не выведена на мобильный? Ну, чтобы записи с камер наблюдения хранить, например.

Плечи мужчины поникли, и он закатил глаза.

— Моя дочь уронила сегодня мой «айФон» в унитаз.

— Вот облом. Сколько ей?

— Три.

— Круто. А ты в курсе про фокус с рисом? Кладешь телефон в полиэтиленовый пакет с рисовой крупой. Это работает. Или можно просто купить другой телефон.

— Я возьму новый…

— Рон? — раздался женский голос. — Кто-то пришел?

Когда Куин покачал головой, «Рон» закричал в ответ:

— Нет. Я просто разговариваю по телефону с охранной фирмой. Возвращайся в постель.

— Холодно, — последовал раздражительный ответ. — Возвращайся наверх.

Как будто старый добрый Рон был ее электрическим одеялом.

— Рон? — повторила она.

— Дай мне минутку, дорогая. — Тон был ровным, но выражение лица напряженным, будто он скрипел зубами. — Я скоро буду.

— Знаешь, — пробормотал Куин, — я тебе не завидую, чувак.

Рон глубоко вздохнул и произнес тихо.

— Трехлетняя дочка спит только с нами. Две недели назад Сьюзи снова пришлось начать ее укладывать. А еще я подозреваю, что мой партнер ворует у нашей фирмы.

— Вау. Когда ты в последний раз накуривался?

— Три часа назад. Только так я могу от всего абстрагироваться.

— Значит, я был прав.

— По поводу?

— Не имеет значения. — Куин пожал плечами. — Ну, как бы мне ни нравилось болтать с тобой, дружище Ронни, у меня есть работа. Так что тебе нужно подняться наверх и еще раз сказать жене, что все в порядке. Что ничего не случилось. А потом ты вернешься в свой кабинет и удалишь записи с камер безопасности. Скажем, с одиннадцати сорока пяти до двух часов ночи. Потом пойдешь спать. О, и когда здесь появится инженер, не веди себя как придурок, хорошо? У тебя и так много неприятностей, не зачем грубить окружающим.

— Хорошо. Не буду. Обещаю.

— Молодец, Рон.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Мужчина кивнул и отвернулся. Он пошел шаркающей походкой, как человек, у которого болит поясница. Или, может, дело было в коленях пятидесяти шестилетнего человека, убитых от бега.

Мгновение спустя послышались шаги по лестнице, и дверь закрылась. И затем снова шаги над головой, в другую часть дома.

Старый добрый Рон, следующий указаниям.

Взбодрившись, Куин вышел в коридор и обнаружил, что он декорирован в том же стиле, в современной черно-белой странной теме, похожей на сыпь на теле. Повсюду.

Остановившись, Куин посмотрел на стену, где всегда висело большое зеркало, с помощью которого гости могли привести себя в порядок по прибытии в дом, а его родители могли проверить собственную внешность перед уходом. Такие зеркала были обычным делом для домов Глимеры. Неизменно у главного входа.

Зеркала больше нет.

Сейчас на его месте висело изображение четырех колпаков. Картина, вероятно, стоила дороже «Ламбаргини».

Невероятно.

Куин поднимался по ступенькам, не перескакивая через одну. Забавно, когда он думал о том, чтобы приехать сюда, то представлял себя бегущим по комнатам и коридорам в панике и раздрае. Но нет. Вместо этого он не спеша осматривал странное арт-дерьмо, висящее на стене вдоль лестницы… он был почти уверен, что это стая из чучел золотых рыбок, только вот почему у них были головы Барби?

Какая трансформация.

И четко ощущалась метафора. Когда он жил здесь со своими родителями, он предполагал, что все в доме, как и его судьба, было неизменным. Как выяснилось, это не так.

Куин добрался до самого верха и посмотрел направо. Еще больше бесплодных черно-белых полов и всякой всячины на стенах, которую могли бы создать и первоклассники. Затем он повернул налево. Спальня Лукаса находилась в самом конце. Как любимому сыну, ему дали вторую по величине комнату в доме.

Боже, как болит в груди, думал Куин, шагая вперед.

Он подошел к двери в комнату брата и посмотрел себе под ноги, собираясь с силами… и когда он сосредоточился на глянцевой плитке холла, в голове мелькнула леденящая кровь мысль, Черт… возьми. Это тайник его брата. Когда они переделали его комнату, они наверняка подняли половицы…

Куин толкнул дверь. И отшатнулся.

— Черт.

Вся комната была черно-белой. Включая пол, который — сюрприз! — был облицован черным мрамором. То, что его брат спрятал там, под старой, рыхлой доской, без сомнения, исчезло.

— Что вы тут делаете, мистер?

Услышав тонкий голосок, Куин повернул голову… и ему снова пришлось посмотреть вниз. В коридоре, в ночной пижаме «Холодное сердце», стоял ребенок лет пяти или шести. Значит, не она утопила отцовский телефон в туалете.

Маленькая девочка без всякого страха смотрела на злоумышленника в ее доме.

— Это комната моего старшего брата, — сказала она.

Куин прокашлялся.

— Она принадлежала и моему старшему брату тоже.

— На самом деле?

— Ага.

Девочка склонила голову набок, перекинув через крошечное плечико волосы, такого же цвета как у Рона.

Через мгновение девочка спросила с подозрением:

— Вам разрешено быть здесь, мистер?