Размышления Коры: «…ну и холод! Тоже нашли место для церемонии – будто нет других помещений. И руки, и ноги озябли. Интересно, холодно ли Клариссе? Ну разумеется, холодно. Ха-ха, и выскочка Гертруда мерзнет, чтоб ей вообще закоченеть. Что там поделывает Стирпайк? Нужно было пригласить и его – такой умный парень, всех за пояс заткнет… Вот и нам с Клариссой обещал по золотому трону. Конечно, троны будут, раз обещал. Вот тогда Гертруда попляшет. Вообще сживем со свету стерву. Мерзавка приблудная. Прилепилась к Горменгасту, а ведь в ее жилах ни капли нашей крови. Даже по лицу видно, что не наша. Так и сидит, потаскушка, волосы у нее цвета ржавчины. А фигура, фигура – ну точно крестьянка, коровница. Уж скорее бы получить власть. Тогда рассчитаемся. Кстати, что делать со Стирпайком? Может, выгнать взашей из замка? Для чего нам тут пройдохи? С другой стороны, он общается с нами почтительно, а верные и умные люди нужны всегда. Ох, не знаю. Впрочем, поживем – увидим. Наверное, просто поставим его на место. Всяк сверчок – знай свой шесток. Все-таки я – леди Кора Горменгастская. Вся власть должна принадлежать мне. Ну, частично сестре. Но мне – основная часть. А Барквентин-то разоряется, изощряется в пожеланиях. Впрочем, это его работа, как и работа повара – приготовить вкусные кушанья. Так, слегка поклонимся ему, нужно подбодрить, пусть готовит пожелания и для меня. И что он ходит с клюкой? Словно болван какой… А наши-то, наши хороши. Сепулкрейв вообще теперь не в себе, да и сидит, как пугало огородное. О Гертруде молчу. Фуксия – тот еще фрукт. Опухла от ничегонеделания, но хоть бы раз зашла к нам спросить совета. Небось, мамаша настропалила ее против нас. Ничего, скоро я до них доберусь. Доктор почти уснул. И правильно, что тут интересного? Мы будем задавать куда более веселые пиры. Свелтер пропал – видимо, счел свою миссию исчерпанной. Никто ничего не замечает. Никто, кроме Стирпайка. Вот ему палец в рот не клади. Что ни говори, его нужно держать возле себя…».
Размышления Альфреда Прунскваллера: «…черт его знает, что может случиться. Конечно, я вкатил герцогу солидную дозу успокоительного. Теперь только через пять часов заряжать его очередной порцией. Но это, конечно, не выход – не будешь же его поддерживать инъекциями всю оставшуюся жизнь. Вон, уже рот нехорошо подергивается. Вот она, наша врачебная доля – возись с ними… Случится что – сразу доктор виноват. Нужно винить родителей лорда Сепулкрейва, что их сынок уродился таким бирюком. Чего ему не хватало? Денег – куры не клюют, быт налажен, слуги послушны, наследник родился, в конце концов. И, тем не менее, ходил мрачнее тучи. В чем причина? От меланхолии до умопомешательства – один шаг. Птицей, видите ли, хочет быть! Кстати, почему филином? Или совой – кто там ухает по ночам?.. Что ни говори, а нужно выписать еще успокоительного, да подольше. Что сумею, то сделаю. Хорошо хоть, что на Фуксию положиться можно. Как убивается, бедняжка, по отцу. В таком возрасте, когда формируется характер, все возможно. На кого еще опереться, как не на Фуксию? От Ирмы проку мало – глупа, словно курица. Остается, правда, Стирпайк. Но с ним каши не сваришь – парень себе на уме. Странный какой-то, скользкий. Есть в нем что-то злое, а вот что – не пойму. Определенно, в Стирпайке есть червоточина… То набивался мне в ученики, а теперь нос воротит от работы, словно голубых кровей. Сукин сын, больше он никто. Ну ладно, что с дерьмом возиться. Хотя ум у него живой, острый – этого не отнимешь. Зря я его так ругаю – что просишь его сделать, он сделает. И потом, кто из нас не индивидуалист? Вот то-то и оно. Итак, Фуксия и отчасти Стирпайк – вот твоя опора, Альфред. Только бы его сиятельство на церемонии чего не выкинул, а там уж разберемся. Вколем ему сколько нужно успокоительного. Пусть тогда прыгает. И все-таки, из-за книг казниться не стоит. Книги – дело наживное…».