Том Марволо Гонт

глава 1

***

Вчера, наконец, закончилась Олимпиада 80. Отгремело закрытие, я вместе со всеми проводил взглядом улетающего в небо Олимпийского Мишку, написал заявление об уходе, а так как официально я так и не был устроен на работу в Союзе, то именно так и написал:

“Тов. Сталину И.В.

От: Крида В.И.

Заявление:

Я заебался, я ухожу.

3.08.1980 (подпись) Крид В.И.”

После чего собрал свои пожитки в спортивную сумку и “прыгнул” в Камар-Тадж, где преспокойно развалился на полу комнаты Суо и захрапел.

Сон только был какой-то странный: я снова смотрел на свое тело сверху. Откуда-то еще выше лился свет: яркий, теплый, приятный, чуть щекочущий. Он проходил сквозь “меня” и падал на мое тело. Он лился и лился, а под его воздействием в теле формировался, словно бы копировался другой “я”. Другой, но совершенно точь-в-точь такой же. Полная моя астральная, ментальная, эфирная или какая там еще копия. Совершенная и абсолютная, со всеми знаниями, навыками, привычками, с личностью и сущностью… И этот другой “я” начинал “прорастать” в тело, сливаться с ним, осваиваться, а тонкая серебряная нить, что соединяла с оставленным телом “меня”, истончалась, таяла. “Меня” начинало сносить и тянуть куда-то… Свет исчез.

Нет уж! Так не пойдет! Я уже оставлял свое тело и больше не хочу! “Я” что есть сил рванулся в свое тело, резким, мощным ударом выбивая из него того, другого “себя”. Вспышка, и я открыл глаза, рывком принимая сидячее положение. Быстро ощупал себя, вскочил, попрыгал, выполнил максимально быструю короткую связку “боя с тенью”, опустил руки и облегченно выдохнул, после чего расслабленно рухнул обратно на мягкий теплый пол комнаты Суо. Как раз открылась дверь, зашла она сама. Я поманил ее к себе, похлопал рядом с собой ладонью по полу и хитро подмигнул. Она ответно улыбнулась и легла ко мне. Дальнейший бурный и продолжительный супружеский секс выбил из головы остатки дурацкого сна…

***

Ужасно болела голова. Ломило все тело. Я открыл глаза и увидел перед собой незнакомый потолок. Зрение было мутным, глаза слезились, было чувство, что в них засыпали песка, а сверху полили из перцового баллончика.

Память работала как-то странно. Я помнил, как медленно проявлялся странный мир, в котором я лежу на полу в Камар-Тадже и смотрю на самого себя, висящего в метре надо мной, тоже смотрящего на меня. Дикость.

Затем этот висящий “я” возмутился, “сказал” или как-то иначе передал мне мысль: “Э нет! Нихера подобного! Пошел на хуй из моего тела!”, после чего внезапно рванулся и врезался в “меня”. Вспышка, и “я” пролетаю сквозь пол, не замечая преграды. Тонкая серебряная ниточка обрывается, и “меня” резко куда-то уносит, комкая и крутя, как кота в центрифуге стиральной машинки в режиме “отжим”.

Бешеное мельтешение продолжалось… сколько-то. Не имею понятия, сколько. Долго или совсем нет, но внезапно я увидел лежащее на полу, в осколках и щепках тело, в которое со всего размаху и врезался.

Дальше была встряска, вспышка… Кто-то совсем хлипкий пытался со мной бороться, выпихнуть из тела, напасть, “укусить”... что меня привело в ярость: второй раз такой номер не прокатит! Ладно, я сам могу себя выкидывать, пихаться и ругаться матом. Это же, в конце концов, я – мне можно. А будет тут еще какая-то немощь бледная пихаться и кусаться! Еще и права качать! Секунда, и этот клок “недодуши” смят, разорван, а после еще и сожран с большим аппетитом. Правда, не весь. Я словно бы сыто “отрыгнул” и малюсенькая тусклая искорка вышла из “меня” и из тела. Вышла, повисела чуть и утянулась куда-то вверх, к свету, который вскоре после этого погас. Я забеспокоился, “посмотрел” в себя, но “моя” искорка была на месте, и была куда как ярче и “целее”, что ли, чем улетевшая. Беспокойство прошло. “Я” расслабился.

И тут “это” прорвалось и затопило сознание: ворох, гора воспоминаний, информации, навыков, чувств, эмоций, чего-то еще, чему не найду описания… “проглоченное” начало “усваиваться”, “перевариваться”“, впаиваться, вплавляться в структуру “меня”. Дополнять. Пришла боль, дискомфорт, ощущение тесноты, некой “неправильности”, снова боль и опять боль, и снова боль, и еще боль. Очень много боли.

В какой-то момент я открыл глаза, увидев этот незнакомый потолок, медленно, с кряхтением встал на ноги и, покачиваясь, словно пьяный, двинулся к стене, на которой заметил зеркало.

Подошел и увидел свое отражение. И матерно экспрессивно выругался… вот только вместо такого привычного и родного мата прозвучало какое-то полузмеиное шипение. В зеркале отражалось лицо лысого, безносого, красноглазого урода-рептилоида в черной мантии. Рядом у стены валялся труп мужчины в очках с намертво зажатой в руке деревянной палочкой, типа указки… У меня в руке, кстати, тоже была такая.

В голове, наконец немного прояснилось, и накатила дикая ярость. Я изо всех сил, с использованием всех своих навыков БИ, врезал кулаком в зеркало, разбивая его, потом еще, еще и еще. Я долбил стену в том месте, где раньше висело зеркало, разлетевшееся сотнями осколков, остервенело, истерично, яростно, с диким нечленораздельным то ли рыком, то ли шипением.

Я – долбаный Волдеморт! Б***! А у стены валяется труп Джеймса Поттера. Убитого мной Джеймса Поттера! Надо же было ТАК попасть!!!

Стена проломилась, я, тяжело дыша, навалился грудью на пролом и нервно захихикал. Смех становился громче, истеричнее, перейдя под конец в классический “злодейский” хохот, который эхом отражался от стен и разносился по дому, леденя кровь в жилах тех, кто мог бы его услышать. А такие, возможно, были.

Отсмеявшись, утерев рукавом выступившие в уголках глаз слезы, я выбрался из кирпичного крошева и посмотрел на руку. Костяшки были в кровь сбиты, рука болела, но кости сломаны не были – видно, не зря этот маньяк столько трудился, старательно перестраивая и уродуя свое тело. Кое-чего он явно добился: оно было намного крепче и прочнее обычного человеческого, но и минусов у него хватало. Эта боль немного отрезвила меня, помогла справиться с истерикой и начать хоть немного думать.

Я услышал какой-то звук сверху, со второго этажа, и пошел туда. Поднявшись по лестнице, на чистом рефлексе увернулся от какого-то красного луча, потом еще от одного и еще. Я метнул свою палку, что до сих пор была зажата в левой, неповрежденной руке, пробив запястье рыжей зеленоглазой девушки, которая и пускала в меня лучи из кончика своей дурацкой “указки”. Магия! Ненавижу магию и магов.

Мой бросок пробил ей руку, и ее палочка выпала, откатившись куда-то под детскую кроватку. Девушка схватилась за поврежденное место и с отчаяньем уставилась на меня. А я все поднимался по лестнице. Потом остановился, опершись на дверной косяк.

– Нет! – отчаянно закричала она. – Только не Гарри! – заслонила она собой детскую кроватку. – Убей лучше меня, но не его! – а я стоял, опершись на дверной косяк и молчал. – Я, я… я все что угодно сделаю! Только не убивай моего сына! – взмолилась она, видя, что я медлю. Что я, вроде как, задумался. – Пожалуйста! Умоляю тебя! – я нахмурился и отлип от дверного косяка. – Я… даже стану служить тебе, клянусь Магией! – совершенно отчаялась она и опустилась на колени. – Буду верна…

– Живи, – пожал плечами я. – На хер вы мне нужны, – бросил я и начал поворачиваться уходить, как непонятное сияние окутало меня, ее и ребенка в кроватке. Окутало, чуть подержалось и пропало. – Дерьмо!! – не удержался от ругательства я. – Дура! Идиотка проклятая! Ты хоть поняла, что только что сделала?! – мгновенно подскочил я к ней и, схватив за грудки, затряс. – Ты только что повесила на себя и сына Долг Жизни передо мной! А еще дала Непреложный Обет служить мне!!! – перестал трясти ее я и зло уставился в ее перепуганное лицо.

– Долг Жизни? – не поняла она.

– Вы теперь оба сдохнете, если из-за тебя со мной что-то случится! Пока ты, или он, – показал я пальцем на пацана в кроватке, – не спасете мою жизнь, отплатив свой Долг Жизни! А если предашь меня, то лишишься Магии и лишишь ее сына! – я отпустил ее и отвернулся. Откуда я знаю про это? Вспомнил. Вспомнил то, что не знал? Значит, знал.

Я же “сожрал” душу Волдеморта при вселении, получив и “переварив” всю его память, все его знания и навыки. Хоть какой-то плюс.

Однако, пора начинать думать.

Я – Волдеморт. Сейчас тридцать первое октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. В Магической Британии достигла своего апогея гражданская война. Джеймс Поттер мертв. Мои Пожиратели Смерти… Дамблдор, Аврорат…

Дзен, да я для всех волшебников Враг Номер Один! С этой внешностью рептилоида и репутацией, наработанной прежним владельцем тела, я теперь все равно что с мишенью на лбу хожу, куда бы не пошел!

А если вспомнить канон, а книжки про Мальчика-которого-Авадой-не-убьешь, я читал. И в самой первой своей жизни, и в бытность свою Васей-Сэнсеем, когда неплохо так подсел на фанфики. В основном, конечно, я лопатил Марвел, но и пройти мимо классики-основания, фундамента жанра просто не мог.

Так вот, если вспомнить канон, то уже завтра утром начнутся повальные, массовые аресты моих сторонников. А это значит что? Что вся организация ПСов уже под колпаком! Не в последнюю очередь из-за дцать-раз-предателя-Снейпа. И все держится лишь на мне и моей магической мощи. И старый долькоман меня практически загнал в ловушку со своим дурацким пророчеством и прочим.

Что я могу?

Я могу вернуться сейчас к ПСам и повести их… дальше. Сменить адреса-пароли-явки, перестроить структуру организации, слегка поменять программу и политический курс… И все равно проиграть, потому что сумасшедшие маньяки к власти если и приходят, то ненадолго. А ПСы практически все такие, за редким исключением. Да и себя великим стратегом я не считаю, чтобы выправить всю ту задницу, в которую умудрился загнать себя мой предшественник. Ведь его же все ненавидят! И свои, и чужие. На организации ПСов столько крови, что от нее не отмылся бы даже Геббельс, не то, что я.

Да и то, чем ПСы занимались… чем я занимался. Практики Темной Магии: кровь, жертвоприношения, отвратные ритуалы, пытки, убийства детей, женщин, поднятие нежити, рейды на магглов. Я не хочу этим заниматься! Мне это противно! Тем более я не хочу разгребать за ними весь этот Дзен...

Выход один, как в сорок третьем: сдохнуть. И послать всех к Дзену! Только придется свалить из Британии, поскольку тут меня ждет только Азкабан или Авада от авроров при задержании.

Все эти мысли пронеслись в голове быстро, так как особого времени на рассусоливание нет: вот-вот должны примчаться авроры…

На улице послышался рев мотоцикла. Сириус! Точно, он же прибыл к месту трагедии первым. Сириус Блэк – серьезный противник: Аристо из Старой Темной Семьи, успевший получить неплохой боевой опыт в ходе этой войны. Попадать под его палочку мне не с руки. Совершенно.

Я бегом ломанулся вниз, в гостиную и запрыгнул на потолок, над притолокой входной двери: кондиции тела и небольшое беспалочковое воздействие позволяет подобные трюки, тем более, что там было обо что опереться.

Дверь распахнулась с пинка, врезавшись в стену, в комнату впрыгнул высокий черноволосый мужчина в байкерском прикиде, с палочкой в правой руке и кастетом на левой. Он увидел мертвое тело Джеймса, глаза его расширились. Лучшего момента ждать было бессмысленно, так что я, оттолкнувшись ногами от потолка, для придания телу большей скорости, чем может дать только гравитация, прыгнул ему на голову. Резкий захват правой руки, взятие ее на излом, хруст костей, палочку в сторону и нокаутирующий удар кулаком в подбородок. Вряд ли он даже понять что-то успел перед тем, как вырубиться. Волшебники так не воюют: врукопашную не сходятся. Их конек: средняя и дальняя дистанция. Мой – близкая и сверхблизкая.

Оставив Сириуса валяться на полу, я вновь поднялся наверх. Лили Поттер с ее отпрыском. Жалко дуру. Если брошу здесь, умрет ведь. Долг Жизни убьет, когда Дамблдор начнет потрошить ее разум и промывать мозги “Силой любви” и “Всеобщим благом”.

Дзен! И снова это: “Мы в ответе за тех, кого приручили”...

Она уже выдернула мою палочку из своей руки и даже перевязала рану обрывком ткани. Молодец – не совсем пропащая.

– Бери ребенка, – велел я ей. – Уходим.

– Куда? – выполнив команду, обреченно спросила она.

– Куда подальше, – ответил я, бросая беспалочковое Инфернфламио. Ненавижу магию, но тут без нее не обойтись, тем более на улице уже слышны хлопки аппараций. Я схватил женщину за руку и аппарировал сам.

Это было отвратительное ощущение. С моими прежними “прыжками” ни в какое сравнение не идет. Но результат был, и это главное. Мы аппарировали в Лондон, благо я в своем мире этот город посещал и навестись на него смог.

По улице шел одинокий прохожий: крепкий парнишка в джинсах и толстовке с накинутым на голову капюшоном. Он тоже не успел понять, что происходит, когда получил вырубающий удар ребром ладони по основанию черепа. Затащить его в тот самый проулок, в котором мы с Лили появились минуту назад, раздеть и одеться самому, заняло еще две минуты. Мантию я свернул и взял с собой.

В кошельке парня оказалась неплохая сумма наличности: видно, как следует хотел парень погулять в ночь Самайна, или как тут у магглов? Хэллоуина? Что ж, удачно.

Поймать такси оказалось не просто, но минут за двадцать я справился. Такси отвезло нас в район порта, где мне повезло еще раз: на глаза попалась букмекерская контора, в которую я безо всяких угрызений совести и вломился.

Вырубил охранников, отловил служащего, его тоже вырубил, забрал у него ключ от сейфа и вынес его содержимое. После чего отыскал комнату управления видеонаблюдением и стер все ненужные записи.

Самое главное, что при всем при этом не было применено ни капли магии. Рядовое, совершенно обычное ограбление, которое не наведет на мой след Обливейтеров и авроров, поскольку расследовать его будет обычная, маггловская полиция. Ну и криминал, как же без этого? “Крыша-то” у этой конторы наверняка есть. Не может не быть.

Дальше был сам порт, где удалось купить место на корабль, плывущий в Америку. Пришлось, конечно, сильно приплатить, чтобы уладить вопрос с отсутствием документов, но опять же, обошлось без магии.

Мантия отправилась за борт. Но только через день после нашего отплытия.

***

Лили весь путь до Америки была молчалива, разговаривая со мной только по необходимости. А необходимость наступала часто, ведь морское путешествие с годовалым ребенком – то еще удовольствие. Приходилось с ним нянчиться, договариваться с кухней о специальной пище для него и для матери, договариваться и покупать простыни и пеленки. Стирать эти самые пеленки…

Естественно, женщина, да еще с раненой рукой, не могла все это сделать одна. Приходилось активно впрягаться и мне. Во все, что не включало переговоры и общение с командой: видок у меня специфичный слишком, а магией до самого прибытия на другой континент я пользоваться запретил и себе, и Лили.

Что сказать? Наверняка змеемордая страхолюдина Волдеморт в толстовке со скинутым капюшоном, укачивающая и тихо поющая колыбельную малышу Поттеру, напрочь разрывала шаблон Лили. Особенно учитывая, сколько таких младенцев пустил под нож мой предшественник. А уж Волдеморт, стирающий в тазу на допотопной стиральной доске пеленки… увидь это Белла, свихнулась бы второй раз.

В Нью-Йорке было очень сложно проскочить таможенный контроль без документов, но… магия денег помогла и в этом случае.

***

Ненавижу магию. Но иногда она полезна, что не раз было доказано во время нашей с Суо совместной жизни в прошлом мире. Или не нашей? Я ведь не оригинальный Виктор, как ни грустно это признавать. И его жизнью я не жил. Всего-навсего имею его воспоминания, навыки, знания, привычки, личность... Все это дополнено знаниями, навыками, памятью оригинального Тома Марволо Риддла, он же Лорд Волдеморт.

Правда, из всех его поистине обширнейших знаний по магии, накопленных за почти пятьдесят лет, я пользовался в основном легилименцией. Но мне этого хватало.

Самым тонким был момент в порту, где важно было не оставить магического следа. Уже в самом городе мы так в средствах стеснены не были.

***

Прошло полгода. Я, наконец, закончил оборудование лаборатории с установкой Вита-лучей и введения синтезированной сыворотки Эрскина.

А что? Формулу я знал, весь процесс синтеза представлял себе, и даже не один раз уже проводил его. А установка Вита-лучей… так я же был основным ассистентом не только у Эрскина. Да и впоследствии с Говардом общался достаточно тесно, так что секретом она для меня не являлась.

Лили Поттер хмуро стояла возле пульта, когда я, раздевшись, забрался в установку, а затем пошел обратный отсчет. Участие второго человека мне как таковое не требовалось, поскольку вся последовательность операций была запрограммирована и выполнялась после завершения отсчета автоматически. Зачем тогда тут Лили? Ей было скучно сидеть наверху с ребенком одной целыми днями. Вот она и приходила смотреть, чем же я занимаюсь.

Я не гнал. Её присутствие не мешало мне работать. Язвительные комментарии развлекали и веселили. Так что постепенно я к ней просто привык.

Получив от ограбления нескольких банков в разных штатах (маггловским способом, без использования магии) необходимые мне деньги, я купил землю рядом с одной из АЭС, где построил нам с Лили и Гарри домик, заодно (уже с активным использованием легилименции) проложив от нее отдельную высоковольтную линию в лабораторию, организованную в подвале этого дома (а что вы хотели, установка Вита-лучей требует огромных энергетических мощностей).

Труда все это потребовало очень много, ведь установку и наладку оборудования приходилось делать лично мне, сторонние фирмы лишь изготавливали по моим заказам отдельные блоки, не более. Но, наконец, работа завершена.

Сегодня наступит час Хэ, который и определит: буду я дальше жить в этом мире или покончу с этой жизнью самоубийством. Почему? Потому что не могу я жить в теле змеемордого импотента!!!

Признаю, мой предшественник проделал огромную работу, “совершенствуя” это тело самыми разными ритуалами, тратя на это огромные суммы и тысячи человеческих жизней, да и нечеловеческих тоже, но… Он был помешан на силе, могуществе и власти. И он был сумасшедшим с совершенно деформированной психикой. Семь крестражей – это не шутка. Это приговор. Оригинальный Волдеморт к моменту того Самайна не получал удовольствие уже ни от чего, кроме власти, убийств и пыток. Он физически этого уже не мог!

Его “совершенное” тело не чувствует вкуса пищи, зато может жрать что угодно, не опасаясь ядов, оно не способно к размножению, да и самому процессу (то бишь сексу), но зато не стареет. Чувство боли притуплено, болевой порог завышен, но и осязание притуплено и ослаблено. Магическое ядро и каналы в этом теле развиты неимоверно, настолько, что тело не требует сна. Точнее, не способно ко сну…

Мне-то всего этого не надо! Я жить хочу, а не существовать, упиваясь убийствами и круциатусами. Я вообще ненавижу магию!

И совместное творение Эрскина-Старка – мой единственный шанс попытаться исправить напортаченное моим предшественником.

Отсчет закончился. Инъекторы вонзили свои иглы в мою толстенную и укрепленную кожу (иглы пришлось зачаровывать, иначе они просто не в состоянии были ее проткнуть, ломались). Введение сыворотки началось. Пришла боль. Сперва слабая, потом начала нарастать. Инъекторы отработали, врубились излучатели, плавно пошло увеличение мощности.

Боль становилась невыносимой, я заорал…

Честно говоря, я надеялся, что все пройдет, как и в прошлые разы: я умру, либо потеряю сознание, поплаваю в блаженной звездной бесконечности, а очнусь потом только, когда уже все закончится. Не тут-то было!

Сознание я не потерял. Было больно неимоверно, болела каждая клеточка. Плюс к тому на стресс начало реагировать магическое ядро, наполняя энергосистему сырой магической силой, которая тоже начала кроить мое тело, делая его податливым, словно пластилин.

Двадцать минут – расчетное, запрограммированное время работы облучателей. Двадцать минут адской боли… Круциатус в сравнении с которой щекотка.

Наконец таймер отсчитал установленное время, и система отключилась, а крышка камеры отъехала. Я выполз, вывалился из нее, тяжело дыша и отсипываясь. Еле-как поднялся на ноги и двинулся к зеркалу, специально для этого тут установленному.

Из зеркала на меня смотрел лысый мужчина с голубыми глазами, нормальным цветом лица и… носом! С нормальным человеческим носом!

– Мой носик! Носюнечка, носюничек, носечка! – как идиот приговаривал я, щупая и поглаживая называемую часть лица.

– Ты окончательно рехнулся, да? – склонив на бок голову, уточнила Лили. Она при мне никогда не улыбалась. И всегда ходила хмурая, словно грозовая туча, но при этом прямая и строгая, как старушка Лонгботтом.

– Наоборот! – радостно, во все тридцать два своих белых, НОРМАЛЬНЫХ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ зуба улыбнулся ей я. – Шоковая терапия, у магглов во многих странах используется для лечения психических заболеваний.

– Ну, выглядеть ты стал и правда нормальней. А вот про голову так не скажешь… – чуть задумчиво проговорила она, наблюдая за тем, как я заглядываю к себе в трусы, а после танцую босиком на бетонном полу Джайв.

Те, кто знает этот танец, те в курсе, что корни он имеет индейские: был он танцем удачливого охотника перед пойманным им бледнолицым… перед тем, как начать снимать с него скальп.

А танцевать я умел! Кроме того, что сам во Франции начала века танцами занимался, так еще Брюс в Союзе меня обучал. Для тех, кто не помнит: Брюс Ли в свое время, до увлечения БИ, выигрывал Чемпионат Гонконга по Ча-ча-ча. Соответственно, и другие спортивные танцы он знал.

Так что я от всей души, радостно танцевал, сначала Джайв, потом Рок-н-ролл, потом Буги-вуги, а закончил все подражанием Майклу Джексону. Тем более, что тело, чуть отойдя от боли и слабости, стало таким легким и послушным, что хотелось двигаться, двигаться и двигаться…

Я остановился и, еще разок потрогав свой нос, принялся одеваться.

– Чего стоишь там столбом? Спускайся, ты следующая, – сказал я Лили, меняя пустые колбы в инъекторах на полные сыворотки.

– А я-то все гадала, когда же пытки начнутся? Даже странно, что столько тянул, – спустилась она ко мне из пультовой. – А простой Круциатус тебя уже не удовлетворяет?

– Простой Круциатус – удел недалеких людей, типа Беллы. Я предпочитаю подходить к делу с фантазией! – гордо ответил я, поднимая вверх палец. – Проходи, раздевайся, ложись и приготовься к боли. Очень сильной боли.

– Ну, степень боли по твоим крикам я прикинуть уже смогла, – ответила она, заходя за ширму, специально тут для этого поставленную. – Чтобы заставить ТАК верещать Величайшего Темного Мага современности, банального Круциатуса явно маловато… Как хоть называется эта адова машина?

– Называется? – задумался я. – Да никак не называется. Хотя… Вещество, которое вводится, называется Сывороткой Суперсолдата авторства Авраама Эрскина. А машина – это камера облучения Вита-лучами, авторства Говарда Старка. А вот все вместе, даже не знаю.

– Комиксов начитался? – хмыкнула она.

– Комиксов? – удивился я.

– Не прикидывайся, комиксы – это книжки такие с картинками, в этой стране безумно популярны.

– Нет, я знаю, что такое комиксы. Просто удивился, откуда о них знаешь ты?

– Ну, может же быть у одинокой вдовы-домохозяйки хобби? – ответила она, выходя из-за ширмы в одних трусиках и осторожно укладываясь в камеру облучателя. Я проводил ее взглядом. Настроение взлетело вовсе до небес, поскольку организм выдал нужную реакцию на такое зрелище: я больше не импотент, ура!!!

– И какие же тебе больше нравятся? Марвел, ДиСи? – поинтересовался я, закрывая и фиксируя крышку камеры.

– Пожалуй, и те и другие одинаково наивны. Светлые детские сказки, – ответила она, пока я поднимался по лестнице к пультовой.

– Что ж, Лили, представь себя самой красивой девушкой на свете и терпи… и да поможет тебе Бог, – сказал я, включая аппарат.

Двадцать минут жутких женских криков – это, скажу я, то еще удовольствие. Как такое могло нравиться прежнему владельцу тела, ума не приложу. Конченый был психопат Волди.

Но вот аппарат отработал, крышка, наконец, открылась. Но вдова Поттер не спешила выбираться из камеры, видимо отходила от пережитого и набиралась сил.

Я спустился к ней и подошел к железному “гробу” камеры.

– Круциатус Беллы, под который я однажды попала, щекотка в сравнении с этим, – тихо произнесла она. – Такая пытка стоила полугода подготовки.

– Ну, ничего-ничего, красота и здоровье требуют жертв! – подбодрил ее я, подавая руку в помощь.

– Надеюсь, не человеческих? – нахмурилась Вдова Поттер, принимая руку и с моей помощью выбираясь из камеры облучателя.

– Нет, – ответил я. – В этом случае только несколько ГигаВатт халявного электричества и десять миллионов долларов. Но могу подсказать десяток-другой ритуалов с человеческими.

– Пожалуй, не надо. На сегодня с меня хватит впечатлений, – сказала она и прошла к ростовому зеркалу.

Что тут скажешь? Идеал хоть и недостижим, но приблизиться к нему можно очень сильно. И именно это произошло с Лили.

Она и так-то до этого дурнушкой не была, но мелкие недочеты и последствия рождения ребенка, кормления грудью и множество пережитых стрессов… Теперь все это исчезло. Правда, несколько прибавился рост, но это уж особенность Формулы Эрскина – рост у всех, на ком она применялась, достигал минимум отметки сто восемьдесят, тут ничего не попишешь.

Мой рост, кстати, тоже под метр девяносто стал после операции, хотя раньше около ста семидесяти восьми был. Издержки.

Вдова Поттер рассматривала себя в зеркале молча. Потом так же молча оделась и, опять же не говоря ни слова, ушла наверх, в дом.

***

Вечером, за ужином, когда мы втроем сидели за столом на кухне, и я, блаженствуя, смаковал каждый кусочек жаркого, запивая его вишневым компотом, Лили, наконец, решилась поговорить серьезно. Все полгода до этого ее общение со мной сводилось только к скупым, едким фразам да бытовым проблемам, требующим решения.

– Что ты задумал, Волдеморт? – отложив свои столовые приборы, спросила она, глядя прямо на меня, пытаясь взглядом поймать мои глаза. Не самый умный поступок с легилиментом моего уровня, учитывая ее почти нулевые навыки окклюменции.

– Уточни вопрос, Лилиан, – попросил я, отпивая из высокого прозрачного стакана рубиновую жидкость.

– Мое имя Лили, – в очередной раз напомнила мне она.

– Лилиан тебе больше идет, – очередной раз проигнорировал это напоминание я.

– Зачем тебе все это? Зачем мы уехали в Америку? Зачем был сегодняшний ритуал? Зачем тебе мы с Гарри? – решила не вдаваться в полемику она.

– Хорошо, – согласился я. – Попробую ответить: незачем. Мне надоела война, поэтому я все бросил, на скорую руку инсценировал свою смерть и уплыл на другой континент, подальше от “ведра с крабами” под названием Магическая Британия. Решил начать здесь жизнь сначала. Для того и был этот ритуал. Я возвратил свое лицо, свое тело, такими, какими они были до войны, до всей этой безумной гонки за Силой, за Властью и за Бессмертием.

– Почему?

– Устал от крови. От всей этой Темной Магии, которая разъедает душу, как кислота. Разочаровался во власти, – решил сформулировать это так. Не говорить же, что я пришелец-вселенец из мира комиксов, который сожрал душу убийцы ее мужа?

– Трудно в такое поверить, – задумчиво произнесла Лили, вытирая подбородок маленькому Гарри. – Но зачем тогда тебе мы с сыном? Намного ведь проще было все это провернуть одному?

– Незачем, – повторил я. – Джеймс стал последней каплей. Он, кстати, сильно меня приложил перед смертью. Сильным был аврором… И вот, когда я лежал в обломках шкафа в вашей гостиной, словно щелкнуло что-то в голове… Сила, Власть, Бессмертие… Величайший Темный Маг Современности, Лорд Судеб, Лорд Волдеморт, Тот-кого-нельзя-называть… Столько громких слов, а на самом деле? Уродливый, измученный импотент, не чувствующий вкуса пищи, не ощущающий тепла солнца, не имеющий ничего за душой, живущий у своих слуг, которые боятся и ненавидят, дрожат при одном твоем появлении… Разве это жизнь?

– Как-то долго до тебя это доходило, – не удержалась от очередной шпильки Лили. – Но причем тут мы с Гарри?

– Решил не брать еще один грех на душу, – пожал плечами я. – Да еще и этот Долг Жизни, который ты на себя повесила… Уйди я тогда один, и ты вместе с Гарри были бы уже мертвы. Если и не Обет, то ПСы, лишившиеся хозяина, сами бы умерли, но вас, как виновников моего падения, убили бы. И не смог бы вас Дамблдор ни защитить, ни спрятать, – ответил я. Девушка задумалась, мрачнея все больше и больше. Видимо в таком ключе она свою жизнь и перспективы в Магической Британии не рассматривала.

– А к чему был ритуал для меня? Зачем это тебе понадобилось, делать меня сильнее? – спустя какое-то время раздумий спросила она.

– Опять же: незачем. Я построил машину для себя. Эк… ритуал окончился успешно. Не пропадать же труду? Ты была под рукой, вот я и провел его еще раз. Завтра я уничтожу устройство, вместе с подвалом и домом, чтобы никто другой не смог им воспользоваться. Про “суперсолдата” – это была не шутка. Кроме красоты и здоровья, твои боевые возможности возросли, ты даже не представляешь себе насколько. Что будет, если кто-то примется таких, как ты, штамповать десятками, сотнями? Я скажу, что – новая война будет. А мне надоела война.

– И что… дальше? – с затаенным страхом спросила она. Страхом чего? – Ты теперь уйдешь? – она боится, что я их брошу? Не может быть! Это что, Стокгольмский синдром?

– А ты не хочешь, чтобы я уходил? – отставил бокал и серьезно посмотрел на нее я. – Я ведь убил твоего мужа. И еще очень много твоих знакомых и друзей. Я ведь чудовище, Тот-кого-нельзя-называть, – она отвела взгляд.

– На мне Долг Жизни и Непреложный Обет, – сказала Вдова Поттер.

– Никто не мешает тебе пойти со мной, – осторожно подбирая слова, ответил я.

– Куда?

– Еще не знаю, – честно сказал я. – Скорее всего в Магическую общину Америки. Мне надо попытаться восстановить своё родовое имя.

– Слизерин?

– Нет, – рассмеялся я. – Это сказочка для Английских Аристократов! Я полукровка: сын волшебницы Меропы Гонт и маггла Тома Реддла. Моё настоящее имя Том Марволо Реддл, в честь отца, которого мать опоила приворотным зельем. Разве Дамблдор не рассказывал этого своему Ордену Огненной Курицы?

– Нет, – пораженно уставилась на меня Лили. Похоже, таких подробностей биографии Темного Лорда, рьяного поборника чистокровности, она никак не ожидала.

– Меня нашел в приюте Вула сам АПВБ Дамблдор, который не был тогда еще Великим Светлым Волшебником Победителем Гриндевальда Верховным Чародеем Визенгамота и Председателем Международной Магической Ассоциации, а только Профессором Трансфигурации в Хогвартсе. Я поступил на Слизерин, учился, постепенно стал подавать надежды, настолько, что мной заинтересовался наш декан, Профессор Слизнорт. Да-да, я тоже состоял в клубе Слизней. Ты - не первая "грязнокровка", которую туда пригласили. Первым был я, – глаза девушки были распахнуты на всю возможную ширину. Даже рот немного приоткрылся. Вот что значит толком не знать своего врага.

– И какое имя ты хочешь получить? – немного справившись с удивлением, спросила Лили.

– Имя матери: Гонт, – ответил я. – В этом роду больше никого не осталось. Последний, мой дядя, сейчас в Азкабане. Так что есть все шансы, что жадные коротышки согласятся признать мои притязания законными, поскольку проверку крови я спокойно пройду.

– А причем тут гоблины?

– В Волшебном мире только две силы следят за правомочностью наследования: собственно сам Род и гоблины Гринготтса. Когда сам Род уже не в состоянии признать или не признать наследника, вполне достаточно признания коротышками. Есть еще, правда, Визенгамот, в котором решаются спорные вопросы, и через него было бы проще, но там Дамблдор. Не хочу снова лезть в политику.

– Как-то все у тебя слишком просто.

– Это только на словах, Лилиан, только на словах, – вздохнул я.

– Мое имя Лили!

– Я знаю, Лилиан, я знаю.

***

Примечание к части

Тут был бета. Саблезуб топчик. Какой гад хотел его опять с древней разлучить?