Томмазо

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Не стало неожиданностью, что Томмазо настоял отвезти меня домой, после травмы головы. На его машине за сто тысяч долларов — чёрной, гладкой и сексуальной, как и костюм, который он носил. Он успел переодеться, пока меня выписывали.

— Итак, э-э… — Я провела руками по волосам, застенчиво поглаживая шишку на затылке, желая убедиться, что, на самом деле, она не размером с баскетбольный мяч.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он.

— Да, чувствую себя прекрасно. Просто… — Не нахожу слов.

Почему он переоделся? Теперь он стал ещё сексуальнее, и я сомневаюсь в своём решении не впускать его к себе, а также в способности удержать руки при себе.

— Да? — надавил он глубоким и низким голосом, наполненным мужской уверенностью.

— Это и есть настоящий ты? — Я махнула на него рукой.

— Да.

— А та модная одежда для гольфа, в которой был на курорте, или кожаные штаны со вчерашнего вечера? — спросила я.

— Пришлось носить, пока не прибыла моя одежда.

— А. — Я покачала головой. С момента, как я увидела Томмазо, мне показалось, он выглядит неправильно. Милейшая одежда напомнила куклу Бэтмен, одетую в пачку из «Мой маленький пони». И я не говорю о Бэтмене 70-х в синем нижнем белье с потрясающим жёлтым поясом. Нет. Я говорю про Супермена-убийцу. Бэтмен с голосом, похожим на ржавое ведро гвоздей.

— Итак, ещё раз, чем именно ты зарабатываешь на жизнь? — спросила я, непреднамеренно критичным тоном.

— Мне казалось, я сейчас задаю вопросы?

— Ты сказал, что я могу спрашивать всё, что захочу.

— Да, — признался он.

Я ждала, но он не отрывал глаз от дороги, ничего не говоря.

— Хорошо, — выдохнула я. — Не отвечай, но просто знай, что, возможно, не только тебе интересно.

Зачем я это сказала? Мне нужно сдерживать кокетливые порывы, но это чертовски трудно.

Он бросил взгляд в мою сторону и быстро вернул его на дорогу, а затем посмотрел в зеркало, будто что-то высматривал. Или кого-то? Я готова была задремать.

— Интересно что? — спросил он.

— Это один из десяти вопросов?

— Нет.

— Тогда, боюсь, я не смогу ответить. — Улыбнувшись, я отвела взгляд. Имел ли он хоть малейшее представление о том, что делает со мной? У меня в животе трепетали бабочки волнения. И, чёрт возьми, неужели он должен так хорошо пахнуть? Его Мерседес, кстати, совершенно безупречный — пах восхитительной смесью специй и кожи, мужского пота и новой машины.

Он молчал несколько долгих мгновений.

— Ладно, Шарлотта, вот мой первый вопрос: почему вокруг тебя такая большая стена, образно говоря?

— Ты считаешь меня закрытой?!

— Очевидно, тебе хватает уверенности в себе и дружелюбия, но ты держишь всех на расстоянии. Ты не делишься ничем личным.

Не в бровь, а в глаз вопрос, но я не готова на такое отвечать. Слишком сложно и…

— Можно я отложу этот вопрос в долгий ящик?

— У нас уговор.

— А я не говорила, что буду отвечать на каждый. Просто предпочитаю, чтобы мы работали над более сложными темами. — Я указала налево, в сторону дороги, ведущей из города. — Поверни здесь.

— Ты живёшь довольно далеко от дороги, — сказал он, оглядывая пустынные окрестности.

— Люблю уединение, — солгала я. Но мне действительно нравилось жить в своей крепости, единственный способ расслабиться ночью. Вернее раньше был таким. Казалось, больше не помогает. Главным образом потому, что я не могу избавиться от ощущения, что надвигается что-то плохое и злое.

Снова. Боже, пожалуйста, не дай мне закончить, как моя мать. Я, конечно, любила её, больше всего на свете, но не смогла спасти. Никто не смог.

Двадцать минут спустя мы свернули на грунтовую дорогу и остановились у моего забора.

— Что ж это определённо… уединённое место, — сказал он, рассматривая открытую пустыню, окружённую скалистыми холмами. Затем заметил колючую проволоку по забору. — Издержки профессии?

— Я живу одна, и здесь много животных. — Он раскусил меня и моё безумие.

Выйдя из машины, я сняла толстую цепь, удерживающую ворота вместе.

— Должно быть, животные очень большие, — крикнул он в окно, когда я распахнула ворота.

— Огромные!

Он ухмыльнулся, зная о том, что я лгу, а затем въехал и ждал, пока я закрою за ним ворота. Когда возвращалась к машине, меня охватил холодок. Дерьмо. Развернувшись на пятках, посмотрела через ворота на один из холмов вдалеке. Кто-то или что-то наблюдал. Я это чувствовала.

— Шарлотта?

Повернув голову, я увидела Томмазо, стоявшего у открытой дверцы машины и с беспокойством смотревшего на меня.

— А-а-а… всё нормально. Показалось, что… неважно, — произнесла я, направляясь к машине и сев в неё.

Он устроился обратно на водительское сиденье.

— Что ты видела, Шарлотта?

— Это один из твоих десяти вопросов?

— А должен быть?

Я не хочу говорить правду о том, почему он, на самом деле, здесь. Но другая часть меня чувствовала, что он может понять. На самом деле, я хотела, чтобы он помог. Два моих лучших друга, Майк и Сьюзен, несколько лет назад переехали в Сан-Диего, чтобы открыть веганское кафе. Мы по-прежнему общались, хотя бы раз в месяц, но даже тогда я не рассказывала, что со мной случилось. Только мама знала, и иногда мне кажется, что это стало её окончательной душевной потерей — она не могла защитить меня.

— Может быть, — ответила я, чувствуя себя неловко.

Всё в Томмазо заставляло меня чувствовать себя порочной и непохожей на себя. Возможно, это и хорошо.

— Тогда я внесу его в список.

Он закрыл дверь, нажал на газ, и мы продолжили путь по грунтовой дороге к моему дому.

— Думаю, мне нужно сменить профессию, — произнёс Томмазо, когда мы вошли в двухэтажный дом в стиле модерн с гладкими полами из цемента, острыми углами и каменным фасадом на втором этаже, скрывающим стальные вставки жалюзи.

— А кем ты работаешь?.. — спросила я, занося клюшки для гольфа, которые решила забрать с собой, и поставив их у стены рядом с входной дверью.

— Немного тем, немного этим, — небрежно ответил он, стоя в дверном проёме, укреплённом сталью, осматривая фойе и гостиную справа, плитку цвета известняка, несколько комнатных пальм и два мягких бежевых дивана, стоящих перед очень большим камином из стеклянного кирпича. Ладно, значит, он не собирается отвечать. Видимо это что-то интересное, догадалась я. В Томмазо есть что-то такое, что похоже на образ инвестора или Джеймс Бонда… Баффи, Истребительница вампиров. Странно. Какого чёрта это пришло мне в голову? — Здесь красиво.

Он шагнул дальше, и, закрыв входную дверь, я заперла её на тяжёлый засов.

— Я унаследовала деньги после смерти матери. Она была финансовым аналитиком и хорошо инвестировала. — С этими деньгами я превратила дом в современную крепость.

— Почему так темно? — он спросил.

— О. Прости. — Пройдя в гостиную, я нажала кнопку на стене. Звук работающих моторов заполнил комнату, и зажегся свет. — Защитные жалюзи, — добавила я, неловко улыбнувшись.

Томмазо выгнул бровь, а затем вошёл в гостиную, чтобы лучше рассмотреть.

— Очень похоже на апокалиптический бункер, о чём я хотел бы спросить, но не хочу тратить один из десяти вопросов.

Я ткнула в него указательным пальцем.

— Верное решение.

Уперев руки в бёдра, он развернулся, осматриваясь. Не так уж и много. В другой стороне гостиной находился открытый дверной проём, ведущий в небольшую столовую с потолочным окном в стальной раме над обеденным столом из цельного гранита. На другой стороне этой комнаты располагалась кухня с каменными столешницами, бытовая техника коммерческого класса. Простая. Крепкая. Чистая. Наверху так же стерильно, мне нравится простота. Так не похоже на мою жизнь.

— Мне нравятся картины, — сказал Томмазо. — Напоминает Неаполь, мой дом.

На стене рядом с камином висели единственные две вещи в доме, на самом деле не принадлежащие стерильному стилю оформления. Большие картины с изображением итальянского пригорода, приобретённые в галерее Сан-Диего, когда навещала друзей Майка и Сьюзен. Я знаю Майка, сколько себя помню, он мой лучший друг из детского сада. Со Сьюзен познакомилась в старших классах, мы работали официантками в местном кафе. По иронии судьбы, они стали моими лучшими друзьями, но мы никогда не тусовались вместе. Даже в школе. Однажды Майк пригласил меня на вечеринку, и я привела с собой Сьюзен. С тех пор они были неразлучны и воспитывают двоих детей.

Что касается картин, понятия не имею, что побудило их купить, не увлекаюсь искусством, но не смогла устоять. Меня тянуло к ним, будто я знала, что когда-нибудь попаду в это место. Да, я уже начала сомневаться, отправлюсь ли с этим мужчиной.

— Так вот откуда у тебя акцент, — сказала я. — А я всё гадала.

— Из маленькой деревни недалеко от Неаполя, моя семья умерла.

Не уверена, что правильно поняла.

— Ты имеешь в виду своих родителей?

Он медленно повернулся, осматривая потолок и окна, будто запоминая их расположение.

— Нет. Моя семья, братья, сестры, их дети… все до единого.

Он сказал это так небрежно, и я подумала, не ослышалась ли.

— Все?

— Все, — подтвердил он.

Боже.

— Что случилось? — Знаю, что не должна спрашивать, но ничего не могу с собой поделать.

Всё ещё стоя в центре скудно обставленной гостиной, он почесал уголок рта, возможно, раздумывая, чем поделиться.

— Очень трагическое событие, о котором, наверное, лучше поговорить в другой раз.

И… не поделился. Ладно. Я не хотела давить, поэтому не стала расспрашивать. Очень хорошо понимала, что нет желания снова переживать болезненные воспоминания.

— И что теперь? — спросил он.

Громкое шипение эхом разнеслось по комнате.

Взгляд Томмазо забегал туда-сюда.

— Что это?

— Моя кошка, Битча.

Его брови сошлись на переносице.

— Ты назвала свою кошку Сучкой?

А как ещё? Я спасла её от смерти, но она ненавидит меня каждым волоском на своём теле.

— Всё сложно. Но мои цыплята дружелюбны. Хочешь с ними познакомиться?

— Они шипят, как демоны из ада?

— Нет. Они кудахчут, и это больше похоже на «квоо-квоо-квоо». Думаю, потому что им всё время холодно.

— Могу спросить, почему?

Нет, не может, потому что тогда мне пришлось бы объяснить, что они без перьев из-за стрессового состояния, вызванного бесчеловечным обращением. И что я пыталась связать им свитера и обогреть курятник, но они только разрывали свитера на части, и обогреватели напугали. Мой следующий большой проект — построить маленький курятник с центральным отоплением и кондиционером.

— Может, мне стоит закончить показывать тебе гостиную, — произнесла я. — Тогда можем подняться наверх в мою спальню.

Он бросил на меня взгляд. Сексуальный взгляд. Но, всё, что он делал, было сексуально. Даже то, как просто стоял, абсолютно ничего не делая, в своём элегантном чёрном костюме, с растрёпанными чёрными волосами и загорелой кожей. Такой возбуждающий. Возможно, пригласить его было ошибкой. Мне уже нравилось видеть его в своём доме, будто он каким-то образом принадлежал моей жизни. Но это глупо. Мы только познакомились. И всё же я пригласила его посмотреть, как сплю у себя дома. В этом нет ничего странного.

«Заткнись», — сказала я себе. Он же согласился

— Я имела в виду, посмотреть, как я сплю, — наконец, уточнила я.

Он кивнул.

— Да. Сон. Но сегодня ты ударилась головой и не ела. Позволь приготовить тебе ужин, прежде чем спать.

Он предложил приготовить. Учитывая его изысканный, мужественный образ и очень дорогую одежду, не думала, что он ещё и кулинар. Сексуально!

— Я в порядке. Точно. О, но ты, — произнесла я, закатив глаза, — ты, наверное, голоден. Давай я что-нибудь приготовлю.

— Я не дам усталой, раненой женщине, попросившей меня о помощи, прислуживать мне.

— Но ты же гость. Было бы неправильно…

Я замолчала, когда он снял пиджак и галстук, бросив их на спинку бежевого дивана, прежде чем закатать рукава тёмно-синей рубашки.

Я проглотила комок в горле, глядя на его мускулистые предплечья.

— Или дам… — прохрипела я, — тебе готовить.

Он улыбнулся.

— Просто покажи мне кухню.

— Прямо с-с-сюда…

Он последовал за мной через столовую, и меня охватило странное головокружительное ощущение. Затем, всего на мгновение, я почувствовала на себе его взгляд, будто мы касались друг друга, но… это не так. Какого чёрта? Я остановилась, не в силах сделать вдох, повернулась и посмотрела на него. Ощущение снова пронзило меня сильнее. Он стоял в трёх футах, но с таким же успехом мог бы голым телом прижиматься ко мне

— Ты в порядке? — спросил он.

Я отрицательно мотнула головой.

— В чём дело? — Он бросил настороженный взгляд через плечо, затем через другое, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Кто ты, Томмазо?

— Что ты имеешь в виду?

— Почему у меня такое чувство, что ты не тот, кем кажешься?

— Потому что я не такой.

Я ждала продолжения.

Он неодобрительно покачал головой.

— Ты просишь меня рассказать всё, дорогая Шарлотта, но сама не совсем откровенна. Верно?

Ладно, поехали. Я вздёрнула подбородок и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Безумие хотеть открыться мужчине, которого я не знала, но что-то внутри продолжало твердить: Сделай это! Сделай это!

— Я держу людей на расстоянии, потому что боюсь.

— Боишься?

— Не людей, а…

Он потянулся и сжал мою руку.

— Шарлотта? — подтолкнул он.

— Я боюсь монстров. — Боже, я говорю как ребёнок, который насмотрелся фильмов ужасов. Совершенно смехотворно. Только он не смеялся.

— Ты о кошмарах, — сказал он.

— Думаю, они мне так часто снятся, потому что настоящие. — Я знаю, что они настоящие.

Выражение его лица не изменилось. Ни капельки.

— Возможно, так оно и есть.

— Так… так ты веришь, что они существуют? — спросила я.

— Конечно.

Не могу в это поверить.

— Их называют республиканцами, — добавил он.

— Что? — фыркнув, я толкнула его.

Смеясь, он вскинул руки.

— Прости. Я имел в виду демократов.

— О Боже. — Я повернулась и направилась на кухню. — Придурок.

— Шарлотта, я пошутил, чтобы поднять настроение и помочь расслабиться. Но я верю тебе. Действительно верю.

— Точно. — Я вошла на кухню, стараясь не терять хладнокровия. — Знаешь, на мгновение мне показалось, что я могу тебе доверять. Но очевидно, что недосып так действует на меня.

— Ты можешь мне доверять. Я столкнулся с изрядной долей проблем и боли. И, как и ты, хочу преодолеть всё. Может быть, именно это и свело нас вместе.

В его тоне нет ни капли страха, нытья или отчаяния. Он говорит о своём прошлом так, словно это гора, на которую он хотел взобраться своими мужественными руками и ногами, и когда он доберётся до вершины, он выбьет дерьмо из этой горы и назовёт своей сукой. В то время как…

— Я просто пытаюсь выжить, Томмазо. — И не чувствовать себя идиоткой из-за принятия правды о том, что действительно напугало меня.

Он улыбнулся.

— Тогда позволь приготовить тебе ужин, Шарлотта. С этого лучше начать.

Чёрт, а он хорош. Такой обаятельный.

— Ты всегда добиваешься своего? — спросила я.

— Нечасто. — Он обошёл меня и направился к холодильнику. — А теперь давай посмотрим, что у Шарлотты в холодильнике.