Томмазо

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Это. Это… Потрясающе, — сказала я, накалывая кусочек прошутто, мой любимый для сэндвичей, смешанный с самыми сливочными спагетти, которые мне доводилось пробовать в жизни. До неприличия вкусно, и я чувствовала себя так, будто должна надеть вечернее платье с блёстками и причудливо уложить волосы.

Но на мне неприглядные леггинсы цвета хаки и белая футболка.

«Очаровательно».

Самое смешное, что на самом деле я не чувствую себя неловко. Уже много лет назад я перестала прихорашиваться или делать себя по-девчачьи милой. Да, я мылась, причёсывалась и всё такое, но старалась убавить сексуальность. К сожалению, это не имеет большого значения. Мужчины на работе так и пристают, что странно. Я обычная женщина. Не уродливая, но и не безумно сексапильная. Просто… нормальная.

— Импровизированная версия рецепта моей матери, — сказал Томмазо, пристально наблюдая за мной через угольно-серый гранитный стол.

— Ты был близок с ней? — Я откусила ещё и запила глотком вина, которое приберегала для особого случая. В моём мире, ужин с непостижимо великолепным мужчиной, особый случай. Томмазо ощущался, как глоток свежего воздуха, смешанного с солнечным светом. Он кивнул, но не стал вдаваться в подробности. — Я потеряла мать около двух лет назад, — призналась я. — Погибла в автомобильной аварии. Она была безумной и не должна была садиться за руль. Она въехала на машине прямо в телефонный столб, разогнавшись до девяноста. Я по сей день спрашиваю себя, убегала ли она от чего-то или просто не осознавала, как быстро ехала.

— Мне жаль, — тихо сказал он. — У тебя есть ещё кто-нибудь из семьи? И прежде чем спросишь, да, это один из моих десяти вопросов. — Вопрос номер два.

— Две кузины в Кливленде.

— И всё? Больше никаких родственников? Нет, это не входит в мои десять вопросов.

— Честно, только Сэди и Нелл, мои кузины.

— А их родители? — он спросил.

— Технически, тётя Клэр, близняшка матери, пропала без вести, но она считается мёртвой. Отец Сэди, дядя Чак, оказался сумасшедшим, жестоким преступником или что-то в этом роде, поэтому тётя Клэр сбежала. Самое ужасное, что она оставила Сэди и Нелл.

Странно, моя мама однажды показала мне фотографию Сэди, и мы действительно похожи. Настолько, что, будучи моложе, я фантазировала, что она моя сестра-близнец.

Нет, быть единственным ребёнком неплохо, мама, работая в городе финансовым аналитиком крупного банка, прежде чем свихнулась, определённо переборщила с игрушками и одеждой. Лишь на семье не станешь экономить.

— Как трагично для кузин. Ты разговаривала с ними? — спросил он.

Отрицательно покачав головой, я продолжила:

— Хочу. Действительно хочу, но боюсь.

— Что они будут похожи на своего отца, — догадался он.

— Да. Но недавно узнала, что Сэди переехала в Лос-Анджелес, меня пригласили на какую-то вечеринку, на которой она должна присутствовать, я и не планировала приходить, пока сумасшедшая женщина, Симил, не нашла меня и не убедила, что если пойду, то встречу идеального мужчину. Она утверждала, что знаменитая сваха. Честно говоря, повторяя историю вслух, я теперь понимаю, какое это безумие. Будто я находилась под каким-то странным влиянием после разговора с этой женщиной.

Я ожидала, что Томмазо посмеётся, но он выглядел заинтригованным.

— Та вечеринка, на которой присутствовал Андрус.

— Да. Я всё ещё думала, довольно странно, что они знают друг друга, но узнала, что этот мир полон странностей.

— Что ж я рад, что ты оказалась не с ним. Ты заслуживаешь мужчину, который будет предан тебе и только тебе.

Я на мгновение уставилась на него, представив, что Томмазо проводит отпуск в Тоскане или, что лучше, на каком-нибудь уединённом девственном пляже с белым песком и прозрачной бирюзовой водой. Он лежит рядом со мной в огромном гамаке, пока потягиваем пина-коладу, нет, лучше ледяное пиво с ломтиком лайма и смотрим на океан.

Я мысленно вздохнула. Кого, чёрт возьми, я обманываю?

— Я была бы счастлива с мужчиной моего возраста, не женатого, не имеющего долгов и который достаточно хорош в постели. — Я закрыла рот руками. — Я сказала это вслух, да?

Томмазо рассмеялся своим гипнотически глубоким мужским смехом, и мне показалось, что он покрыт тёплой липкой карамелью. Такой вкусный.

— Да, — сказал он, обводя пальцем край своего бокала.

— Такая женщина, как ты, не должна снижать планку.

Лесть поможет везде.

— Так думаешь, мне следует установить планку тут? — Я подняла руку над головой.

— Выше.

Я потянулась немного выше.

— Тут?

Он указал прямо в небо.

— Немного выше, милая.

Я покосилась на него.

— А ты случайно сам не где-нибудь там, наверху?

Он ухмыльнулся.

— Улавливаешь, да?

— У кого-то огромное эго, — широко улыбнувшись, сказала я. Не возможно не насладиться тем, каким он казался уютным. Как будто его сила и мужественность излучались откуда-то глубоко. Он игриво пожал плечами и сделал глоток вина.

А моё сердце затрепетало в груди. Что такого в этом мужчине, что заставляет меня чувствовать себя такой непохожей на себя, смелой, страстной и бесстрашной?

— Итак, Томмазо, скажи, помимо того, что ты считаешь себя идеальной добычей, как тебе нравится проводить время?

— Обыкновенно. — Он жадно уставился на меня через стол. У меня сложилось впечатление, что его мысли заняты другим: мной. Мой пульс учащался, а мышцы расслабились от вина, запреты испарились вместе с солнечным светом на улице.

— Как… обыкновенно? — спросила я тихо, показывая интонацией, как бы мне хотелось, чтобы он проводил время. В основном нагишом. В одной из фантазии он ласкал свой налитый член, пока я наблюдала.

— Я работаю, играю и занимаюсь тем, чем занимается большинство. Но, безусловно, мне больше всего нравится играть. Пока я нахожусь в хорошей компании.

Его слова полны сексуальных намёков, и мои трусики стали влажными. Мне захотелось протянуть руку через стол, прижаться к его губам, и ласкать Томмазо языком.

— Тебе не надоедает? — спросила я.

— Что?

— Это. То, как мы обыгрываем то, что у нас на уме.

Не могу поверить, что такая смелая, но этот мужчина… сводит меня с ума. Я чувствовала, что должна заполучить его, иначе умру.

— Зависит от обстоятельств. — Он одарил меня таким чувственным взглядом, что у меня поджались пальцы ног. Я сделала глоток вина, чтобы слова не застряли в горле. Не помогло.

— Зависит от ч-чего?

— Шарлотта, ты действительно готова к тому, чтобы мы перешли в эту плоскость? Там, где мы будем честны?

Чувствуя возбуждение, мой разум сосредоточился на том, к чему был готов: Он. Я. Обнажённые на этом столе. Держу пари, Томмазо везде впечатляюще упакован. То, как он держится, похоже на рекламу, которая гласила: «Мне нечего скрывать».

Допив бокал вина, я осторожно поставила его перед собой.

— Да.

Он откинулся на спинку стула и немного приподнял колено. Его ноги широко раздвинуты. Сознательно или нет, не имеет значения. Я начинаю задумываться, что он твёрд как камень и член натягивает ткань чёрных брюк.

— Докажи. — Его голос опустился до грубого соблазнительного тона.

Я крепко сжала бёдра вместе.

— Что бы ты хотел, чтобы я сделала?

Я надеялась, что он попросит подползти и помочь ему снять брюки. Образ того, как я отсасываю у него, пока он сидит в кресле, мелькнул в голове.

Я должна перестать мучить себя. На самом деле, нет. Это несправедливо по отношению к нему.

— Ответь, — надавил он.

— Что я получу, если отвечу?

— Всё, что захочешь, — ответил он.

Я просто смотрела, стараясь держать себя в руках. Что угодно — включало в себя очень длинный список возможностей.

— Скажи, зачем ты, на самом деле, привела меня сюда? — спросил он.

Честный ответ отличался от причины, по которой я теперь хотела, чтобы он остался.

— Ладно. — Я откашлялась, готовая раскрыть небольшую часть правды, но не всю. — С тех пор, как я себя помню, мама рассказывала о существах, которые питаются нами, людьми. Думаю, из-за этого я стала параноиком.

Не показывая разгорающегося волнения, он уточнил:

— И как именно питаются?

— Она рассказывала, что они соблазняют человека, а затем каким-то образом высасывают из него жизнь. — Лично я верю, что существует другое существо, которое питается страхом.

— Как своего рода демон.

— Я кажусь сумасшедшей? — спросила я.

Он мешкал с ответом — плохой знак. Скорее всего, он хотел обдумать, что сказать, чтобы не обидеть меня. Томмазо подался вперёд, не сводя с меня взгляда.

— Я обещал, помочь тебе, Шарлотта. Что бы там ни было, я позабочусь о твоей безопасности. — Я поверила ему. Прямо до мозга костей. Что заставило меня хотеть его ещё больше. — Я благодарен за честный ответ. А теперь, — он поднялся со стула, — давай уложим тебя в постель. Я чертовски искусен в этой роли.

У меня перехватило дыхание. Чёрт возьми. Этот мужчина, как проклятье…

Наши взгляды встретились, и, будто прочитав мысли, мы бросились друг к другу в объятия. Я вскочила со стула, и опрокинула его на пол; он, обежав вокруг стола, спешив ко мне. Наши тела встретились, и губы столкнулись в яростном поцелуе, языки сплелись в древнем, как мир танце, дыхание смешалось в дикой похоти. Он развернул нас и усадил меня на обеденный стол, протиснувшись между ног, дико блуждая руками по моему телу.

— Боги, ты так чертовски сексуальна, Шарлотта, — выдохнул он.

Обняв его за шею, я раздвинула бёдра, чтобы прижаться к нему ещё ближе. Вот дерьмо. Я почувствовала, как его твёрдый, толстый ствол прижался к моему пульсирующему клитору. Я собираюсь… о Боже. Он потёрся о мою сердцевину, посылая чувственную волну удовольствия по системе. Я потянулась к пряжке ремня, чтобы снять надоедливые слои ужасной ткани между нами. Томмазо схватил меня за подол футболки и потянул вверх, я только рада поднять руки и помочь всем, чем могла. Я так великодушна.

Как только футболка была сброшена, он откинул голову и с силой дёрнул вниз перед моего лифчика, обнажая грудь, чтобы освободить место для… О-о-о-о! Он сомкнул губы на чувствительном соске, тепло его влажного рта окутало.

— О, Боже, — выдохнула я. Языком он ласкал чувствительную кожу, пока намного грубее теребил пальцами другую вершинку. Зарывшись руками в его чертовски сексуальные волосы, я наслаждалась мягкостью и прижимала его к своей груди.

Момент закончился намного быстрее, чем хотелось бы, но, как и я, Томмазо не в режиме неспешных занятий любовью. Он на задании.

Отстранившись, Томмазо начал расстёгивать рубашку, прожигая меня голодным взглядом, будто говорил, что не сожалеет о том, что собирался сделать: жёстко трахнуть меня. Его рубашка упала на пол, и моя челюсть вместе с ней. Дерьмо. Я ахнула от изумления. Это просто неправильно. Оливковая кожа, крепкие мышцы на мощных руках, чётко очерченные грудные мускулы и точёный рельеф на животе, которые выглядели как лестничный пролёт, ведущий вниз к гигантской выпуклости в штанах.

Так, а это что за шрамы? Словно его когда-то клеймили или резали поперёк груди.

Потом расспрошу об этом, потому что сейчас хочу его, а он меня. Остальное не имеет значения.

Он потянулся к поясу моих штанов и быстро стянул их вниз, вместе с трусиками. Бросил быстрый взгляд на пульсирующее лоно и издал глубокий мужской стон.

— Очень мило.

Я неловко себя чувствую, когда мужчина смотрит на место, которое сама редко вижу, но, Томмазо выглядит взволнованный увиденным, а потом встал между моих бёдер.

Проклятье.

Мои ноги! Я не брила их уже несколько недель.

— Извини за волосы, — выдохнула я.

— А мне нравится щетина. — Затем он уложил меня на стол и освобождает член из штанов. — У женщины, я имею в виду. Особенно на тебе.

Ах.

— Спасибо за разъяснение.

— В любое время.

Он склонился надо мной, вновь прижавшись к губам, и я почувствовала, как головка его ствола упирается в мой влажный вход. О Боже. Так хорошо. Не могу ни думать, ни говорить. Мне просто нужно, чтобы он оказался внутри, толкался и скользил, долбил и кончал и…

В дверь позвонили, и мы замерли. Моё давление упало, и паника захлестнула, погасив безмозглые сексуальные желания.

Томмазо всё ещё держал свой твёрдый как камень член в руке, нависая надо мной, и посмотрел мне в глаза.

— У кого-то есть ключ от ворот?

Я отрицательно покачала головой. Но если бы мой ответ был «да», этот момент стал бы желанным; судьба вмешалась, чтобы остановить меня от огромной ошибки. Серьёзно. Что со мной не так, что я почти отдалась мужчине на своём столе?

А) Я достаточно взрослая и должна понимать, что лучше не заниматься незащищённым сексом, даже если Томмазо полностью поглотил все разумные мысли.

Б) Не хочу ни с кем связываться. Моя жизнь такая… такая… такая сложная. И я отказываюсь позволять кому-то смотреть, как схожу с ума, как я смотрела на свою мать.

В любом случае, возвращаясь к неизвестному человеку или людям у двери, мой ответ нет. Ни у кого, кроме меня, нет ключа, так что пора паниковать вместо того, чтобы ругать себя за то, что до смешного близка к сексу на своём обеденном столе.

Кстати о сексе…

— Чёрт возьми, — сказал Томмазо, быстро отступил и застегнул молнию, но не раньше, чем я взглянула на его достоинство. Святое дерьмо. Толстый и длинный, и я чувствовала его отсутствие.

Томмазо посмотрел на моё обнажённое тело и плоть между бёдер, которую я резко закрыла, прежде чем он быстро с сожалением вздохнул и отвернулся.

— Оставайся здесь, — рявкнул он, направляясь к входной двери.

— Подожди! — крикнула я, соскальзывая со стола и потянувшись за одеждой. — Не открывай — Кто бы это ни был, он прошёл через ворота. Я даже не получаю почту или посылки; всё отправляется в почтовый ящик в центре города.

— Оставайся там, Шарлотта, — приказал он.

Чёрта с два! Я выворачиваю одежду.

Раньше я сбежала бы в горы или в спальню с укреплённой стальной дверью и зарешечёнными окнами, но чувствовала себя непривычно храброй, сильной и… защищённой. Не хочу, чтобы ему кто-то причинил боль. Но прежде чем я успела подойти и убедиться, что Томмазо не открыл дверь, она широко распахнулась и закрыла мне вид.

— Томмазо, нет! — закричала я.

Всё ещё находясь в поле зрения, он посмотрел на меня и протянул руку.

— Все хорошо. Это ко мне.

А?

— Но кто…

— Вылетело из головы, — поспешно сказал он. — Я сказал своему коллеге, где меня найти. Сейчас вернусь. — Он исчез за дверью, захлопнув её за собой.

Что за?.. Значит, они прошли через ворота? Я подошла к окну и отдёрнула занавеску.

Без рубашки и выглядя очень раздражённым, Томмазо стоял на дворе, в саду камней с несколькими пальмами, лицом к мужчине примерно его роста, одетого в чёрные брюки-карго, чёрную футболку, ботинки и чёрную бейсболку. Тёмные очки скрывали его глаза.

— Кто это, чёрт возьми? — прошептала я.

Мужчина напоминал оперативника спецназа. А на моей подъездной дорожке стоял чёрный внедорожник. Я смогла лишь разглядеть огромную тень на пассажирском сиденье.

Так, теперь мне ещё больше интересно, чем Томмазо зарабатывал на жизнь.

Наблюдая, как Томмазо начинает ругать парня, и чтобы подслушивать пришлось приоткрыть окно, как раз вовремя, чтобы услышать, как он говорит:

— У нас сделка.

Мужчина отрицательно покачал головой и сказал что-то ещё, но я не расслышала что.

Что бы это ни было, Томмазо взорвался.

— Это чушь собачья! Мне нужно больше времени! А Эшли? Она должна быть здесь. Как насчёт твоей стороны сделки?

Мужчина отрицательно покачал головой.

Томмазо выглядел несчастным. Затем показал средний палец тому, кто находился во внедорожнике. Я смогла увидеть, как из окна большая рука показывает тот же палец. Томмазо отвернулся и направился обратно, думая, что парень из спецназа вернётся к машине. Но он последовал за Томмазо прямо к крыльцу, повернулся и встал спиной к двери, будто охранял президента. Какого чёрта?

Томмазо вошёл внутрь с красным лицом от злости.

— Тебе следует подняться наверх.

Одетая, хотя и небрежно, я дёрнулась назад.

— Извини?

Он щёлкнул и указал вверх по лестнице.

— Ты. Наверх. Сейчас, — повторил он.

— Нет, чёрт возьми.

Он направился ко мне, но я слишком ошеломлена и просто подняла руки, чтобы удержать его.

— Что с тобой?

— Мне не повезло. Вот что. Я уверен, что твой интерес ко мне поверхностный или вызван усталостью.

Неправда, но к чему он клонит?

— В смысле?

— Это значит, что я буду присматривать за тобой, как и обещал, а потом мы разбежимся.

Что за наезды? Идиотизм.

— Томмазо, — я потянулась к его руке и сжала её, — что происходит? Кто эти люди снаружи?

Он издал долгий сердитый вздох, больше похожий на рычание, и выглядел чертовски злым.

— Они пришли забрать меня.

Я прищурилась.

— Забрать тебя? Куда?

— В тюрьму.

Я отступила.

— Хочешь сказать, что это копы?

Он покачал головой.

— Думай о них как об очень секретном подразделении вооружённых сил.

О Боже. Я прикрыла рот рукой.

— Значит, парень на моем крыльце — гарант, что ты не сбежишь?

— Типа того.

— Значит, ты уйдёшь? — спросила я. Не хочу, чтобы он уходил, потому что… Дерьмо. Возможно, он прав. Внезапно меня осенило, что, возможно, мой интерес к нему «поверхностный» из-за чувства защищённости.

— Я останусь на ночь, — ответил он. — Как и обещал, чтобы ты могла поспать. Утром меня здесь не будет.

— Ох. — Я кивнула, не отрывая глаз от пола.

— И… прошу прощения за то, как я разговаривал с тобой только что. Ты не виновата.

— Но что ты сделал? — спросила я, гадая опасен ли Томмазо. Типа, как дядя Чак, отец Сэди.

— Природа группы, к которой принадлежат люди снаружи, очень конфиденциальна. Поэтому просто скажу, что их правила весьма суровы, и я нарушил одно. То, которое полностью вне моего контроля, но, тем не менее, я его нарушил.

Не могу в это поверить.

— Можно же что-то сделать?

Он бросил на меня странный, уязвлённый взгляд, прежде чем натянуть лёгкую, очаровательную улыбку, склонив голову набок.

— К сожалению, — сказал он, — нельзя. Моя судьба в руках другого человека. — Он протянул руку и провёл большим пальцем по моей нижней губе. — И она не готова помочь.

— Ты имеешь в виду Эшли?

Он опустил руку, вопросительно посмотрев на меня.

— Возможно, я подслушивала кое-что из твоего разговора, — пожав плечами, произнесла я.

Он нахмурился.

— Эшли, не твоя забота. И не моя проблема. Твоя единственная цель, подняться наверх и лечь спать, это меньшее, что я могу для тебя сделать.

Осознав, насколько напряжено моё тело, я опустила плечи. Нам обоим грустно. Казалось, что над нами нависли огромные тучи, которые отравляют жизнь. И мы не можем доверять друг другу, чтобы попросить помощи. Особенно я. Привыкшая думать, что кто угодно, где угодно, в любое время может оказаться одним из этих монстров. (Сумасшедшая, знаю). Томмазо первый человек, встретившего которого, точно знаю, что это не так. В тот момент, когда он посмотрел на меня, я думала, что он сделает всё, чтобы защитить людей, о которых заботился. Но теперь наши маленькие тайные мирки вот-вот разлучат нас ещё до того, как мы по-настоящему начали соединяться. К сожалению, ни один из нас не готов перейти на следующий уровень. Мы просто…

Сделав глубокий вдох, я произнесла:

— Спасибо, Томмазо. Я ценю это. Особенно учитывая обстоятельства.

Он склонил голову.

— Мне очень приятно, Шарлотта.

Затем он указал на лестницу, и я повиновалась, мой мозг уже погружался в состояние бессонного бреда. Сегодня чаша терпения странностей переполнена.

С каждым скрипом лестницы из светлого дерева, ведущей на второй этаж моего дома, я остро ощущаю чувственное присутствие Томмазо и то, как близко мы были к прекрасному мгновению. Несколькими минутами ранее мы были обнажённые, систему наводняли гормоны и наши тела кипели от желания.

От одной мысли об этом тело снова стало трепетать. Нет. Нет. Не-е-ет…

«Мы с тобой уже обсуждали», — сказала я себе. Ты не собираешься втягивать в свою жизнь какого-то беднягу. С другой стороны, он сядет в тюрьму… Безумие. Может, ему нужен хороший последний трах? Нет!

Шар, хватит! Ты сумасшедшая. Это объясняет, почему ты разговариваешь сама с собой.

— Шарлотта?

Я поняла, что остановилась в дверях своей спальни и мечтательно уставилась на кровать. Закатив глаза про себя, я съёжилась. Должно быть, выгляжу отчаявшейся.

— Да? — ответила я.

— Я буду внизу.

— Нет. Я имею в виду, как тебе будет удобнее.

Он не ответил, поэтому я обернулась. Я считала Томмазо красивым, но без сомнения, в его глазах мерцало странное уродство.

— Уверен, что не хочешь рассказать мне, что случилось? — спросила я.

Он выгнул бровь.

— Не знаю.

— Хорошо. Понимаю, — уныло сказала я, слишком уставшая, чтобы продолжать бороться. Повернувшись, я хотела направиться в спальню, но он схватил меня за руку.

— Шарлотта, дело не в том, что я тебе не доверяю; а в том, что существуют правила, и каким человеком я был бы, если втяну тебя в то, что в конечном итоге усложнит жизнь?

— Тогда ты бы стал говнюком, — покачав головой, сказала я.

Он слабо улыбнулся.

— Точно.

— Что ж, спасибо, что не стал таким. — Я слегка приподняла руку.

— Всегда, пожалуйста. — Он перевёл дыхание. — А теперь, думаю, будет лучше, если ты немного отдохнёшь. Я буду внизу.

— Разве не хочешь посидеть здесь? — Я указала на маленькое белое кресло перед камином в минимально оформленной комнате. На полу комнаты лежал светло-серый ковёр, в углах стояли стеклянные тумбочки, а белое одеяло лежало на двуспальной кровати. В окнах от пола до потолка небьющееся защитное стекло, чтобы пропускать свет, но обеспечить безопасность.

— Думаю, я перенёс достаточно искушений для одного вечера, — сказал он.

И это самый приятный отказ, который мне доводилось слышать. Он такой джентльмен.

Томмазо продолжил:

— Кроме того, в твоём коридоре есть прекрасное кресло, и я хотел бы посидеть и насладиться последним вечером в качестве мужчины.

— Прости? — спросила я.

— Я имел в виду свободного мужчины.

Боже, это ужасно. Понимая, что мы оба оказались в ситуации, когда быть вместе невозможно, но я всё равно хочу помочь ему. Ладно, и хочу его, каким бы нереальным это ни было.

— Тогда ладно. Увидимся утром.

Он не посмотрел на меня, когда закрывал дверь и оставлял меня стоять в спальне в полном одиночестве. Господи.

Я потёрла лицо руками. Эмоциональные качели, на которые Томмазо меня посадил, не похожи ни на что, что мне доводилось переживать. Мы похожи на бутылочную ракету, взлетающую высоко в небо, а затем быстро падающую. И повторяем манёвр ещё раз с диким отклонением от траектории. Не могу поверить, что утром его отвезут в тюрьму. Но если он нарушил какое-то правило этой самой «секретной» группы, почему ему позволили остаться? Почему не забрать его немедленно?

Что-то во всём этом крайне подозрительно. Он определённо что-то скрывает.

Я подошла к кровати и села, сжимая край матраса мёртвой хваткой, и подумала о том, как хотела закончить то, что мы начали на столе. Я хотела заставить его открыться. Но правда заключалась в том, что представляю для него большую опасность, крушение поезда, ожидающее своего часа.

А ещё утром его отправят в какую-то секретную тюрьму. Мы соперничаем.

Плюхнувшись спиной на кровать, я сплела пальцы на животе, уставившись в потолок. Чёрт, это будет долгая ночь… Я почувствовала, как мои глаза закрылись. Тело истощилось.

Где-то посреди ночи я услышала шорох внизу, а затем по трубам потекла вода. Я вскочила с кровати, прислушиваясь, и потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, в моём доме мужчина. Томмазо. Заснув, так блаженно и совершенно без кошмаров, я могла бы добавить, но теперь факты снова прокручивались в голове, на этот раз свежим взглядом.

Не могу поверить, что не отказала ему. Должно быть, сказалась усталость. Он мне нравится, и я чувствую, что между нами связь. А важнее, я чувствую, что могу доверять ему. И он безумно красив. Может, я и не запала на него, но нужные ингредиенты есть, может, нам нужно провести больше времени вместе.

Не желая обидеть великолепного мужчину и зная, что мне есть что сказать, поспешила в ванную, чтобы прополоскать рот. Посмотрев на себя в зеркало — о, волосы, почему с вами так сложно? — я поняла, что стоит провести щёткой по ассиметричному каре. Без толку. Что же.

Так как на мне всё ещё была вывернутая наизнанку футболка для гольфа из клуба и брюки цвета хаки, я решила переодеться в длинную красную ночную рубашку. Она не вычурная, но трикотажная ткань облегала тело до самых икр, а тонкие бретельки открывали шею и плечи. Одёрнув ночнушку, чтобы показать больше декольте, я поспешила вниз, чтобы найти Томмазо.

Услышав шум льющейся воды, подумала, что он на кухне, пьёт или что-то в этом роде, но комната оказалась пуста.

— Томмазо? — Я стояла на кухне, прислушиваясь к звукам или его ответу. Ничего. Где он? — Томмазо?

Неужели он ушёл? О, Боже. Пожалуйста, нет. Раздался тихий лязг в комнате за кухней. Подсобка для белья. Я подошла туда и включила свет.

А затем пожалела, что это сделала.