Томмазо

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Когда солнце опустилось за линию деревьев, окрасив небо в оранжевый оттенок, пульс у меня участился, а холодный пот начал течь по спине. Сидя часами во влажной, ужасно пахнущей толстовке и штанах-карго, я прокручивала каждый момент разговора с Томмазо, Симил и даже Андрусом и Сэди, но не видела серебряной пули, которая так необходима, чтобы заставить его очнуться, чёрт подери. Я должна как-то достучаться до него. Просто должна. Но поняла, что мало знаю о Томмазо. Его семья была убита Мааскаб. Мааскаб чертовски страшный культ древних жрецов майя, которые отлично… ладно, не совсем понимаю эту часть, но они отлично показывают себя чертовски страшными. Они жестокие и безжалостные, и мои воспоминания, подтверждали это. Недавно они были почти уничтожены в какой-то ситуации конца света, которая, к счастью, была предотвращена, но эта ситуация вызвала какую-то сумасшедшую реакцию, когда одинокие бессмертные меняли моральную полярность. Единственное известное лекарство — пара, родственная душа или влюблённость. Господи, неужели всё может стать ещё сложнее?

— Привет, Шарлотта. Сегодня вечером я буду ужинать твоим сердцем. А ты смотреть за этим.

Резко вскинув голову, я увидела силуэт огромного, просто гигантского Мааскаба. Более двух метров покрытого грязью тела, как из фильмов ужасов с дредами до пояса, украшенными зубами. О, чёрт. И большими пальцами. И снова, о, чёрт! Ещё один палец был вставлен в перегородку носа, как какое-то ужасное украшение. Перебор даже для племени, не кажется? Как бы то ни было, злоба, исходящая от него, не подлежала сомнению. Даже животные и насекомые не осмелились приблизиться. Взрыв криков, щелчков и рёва вокруг свидетельство их страха перед этим мужчиной.

Я сглотнула.

— Вы, должно быть… — Вспомнить бы, как его звали? Я лишь запомнила Бананазад. Но назвать его задницей, вероятно, не добавит мне очков, поэтому я зашла с… — Ты, должно быть, Банан.

Он так глубоко и устрашающе зарычал, что у меня начали подгибаться колени, а я даже не стояла. Ладно, думаю, называть его Бананом тоже плохой вариант.

— Я Таяс, король Мааскаб. И тебе следует следить за своим языком, маленький человечек.

— Или что? Съешь моё сердце и заставишь меня смотреть? — проворчала я.

Ладно, возможно, мой комментарий слегка раздражительный, но, если серьёзно, я обезвожена, потеряла немного крови из-за травмы головы (и, вероятно, получила очередное сотрясение мозга), и у меня не очень хорошие перспективы на жизнь.

— Думаю, я могу съесть и твой острый язычок, малышка.

— Супер, — пробормотала я. — Полагаю, я никак не заставлю тебя передумать? — Чисто риторический вопрос, конечно.

— Нет. — В его темных глазах вспыхнул радостный огонёк.

Вот тогда-то до меня по-настоящему дошло, что будет. Томмазо не собирался меня спасать. Как и боги, эта кучка сумасшедших придурков. У меня нет кавалерии. Спасибо, Симил! Какая замечательная идея прийти в одиночку.

Я начала истерически смеяться, прижимая руки к животу.

Таяс с любопытством посмотрел на меня.

— И что ты находишь таким смешным?

Я покачала головой, посмеиваясь.

— Вообще-то, ты. Хорошо, и я.

Он скрестил руки на, покрытой коркой, груди, которая, как я поняла, испещрена шрамами, похожими на те, что были у Томмазо — словно лежачие поперёк полицейские. Это видимо что-то вроде удостоверения участника клуба Мааскаб.

— Расскажи, — сказал он.

Я медленно поднялась, не в силах перестать ухмыляться. Я потеряла рассудок. Свихнулась. Прыгнула в кроличью нору.

— Что ж, выбирай сам. Ты одет, как злой ребёнок в полном подгузнике. Ещё то, что ты хочешь убить меня. Почему? Могу только догадываться, но твои часы тикают, точно так же, как и часы Томмазо. Это чертовски истерично. — Ирония в том, что вскоре он превратиться во что-то похожее на мать Терезу. Хотя вряд ли он когда-то был чист сердцем и душой, но, чёрт возьми, он будет… как сказала Симил? Ах, да. Он станет самым милым человеком на планете.

Во всяком случае, это я хотела сказать, но не могла перестать смеяться.

— Прекрати свою загадочную дерзость сию же минуту! — рявкнул он. — Я этого не потерплю.

Я смеялась, запрокинув голову.

— О, а что ты сделаешь? Свяжешь моей кошке шарф. О! Подожди! Я знаю! Ты прочтёшь стихотворение моим цыплятам!

Мне вдруг захотелось, чтобы его выключатель щёлкнул прямо сейчас, чтобы я могла понаблюдать, как он занимается семейной фотографией или переносит червей с тротуара в дождливый день. Он, вероятно, кричал бы про себя, не в силах сопротивляться желанию творить добро.

Он замер совершенно неподвижно, и жизнь вокруг нас погрузилась в мёртвую тишину.

— О ч-ч-ч-чём ты говоришь?

— Подожди. — Я указал на него. — Ты не понимаешь, о чём я говорю?

И тут меня осенило.

Что произойдёт, если убедить злобного ублюдка в том, что идти любыми путям к паре невозможно? Щёлкнет ли его выключатель? На самом деле, мне нечего терять.

Откашлявшись, я произнесла:

— Эй, я просто хотела оценить твой запах. Как женщина, нахожу его настолько отталкивающим, что, на мой взгляд, ты уничтожил все мои будущие овуляции.

Закончив, я посмотрела на него, ожидая ответа.

— В какую игру ты играешь? — Его чёрно-багровые глаза вспыхнули яростью.

— В игру? Я констатирую факты. Ты действительно отвратителен. Пальцы в качестве украшения? Подожди! Не говори мне. Ты прикалываешься над людьми, заверяя, что автостопщик? — Я подняла большой палец, будто собираясь поймать попутку. — Он уставился на меня. — Нет? Тогда, может, тебе нравится использовать пальцы для других целей. — Бросив взгляд на его пах и указала вверх большим пальцем. — О, это противно. Сомневаюсь, что ты найдёшь леди, которой такое понравится, но кто я такая, чтобы…

Он протянул руку к моей шее и сжал клак. Хотя он и не прикасался ко мне, я чувствовала, как его большие липкие пальцы не дают мне сделать вдох. Милостивые боги, у него есть силы. Я старалась оставаться сосредоточенной и не паниковать, потому что знала точно: я умру, если ничего не получится.

— Ох, вау, — прохрипела я. — Я та-а-а-ак впечатлена. Ты можешь изобразить Вейдера. Кажется, он тоже умер одиноким. Если бы только у него было ожерелье из пальцев.

Хватка Таяса усилилась, и я почувствовала, что мои глаза вот-вот выскочат из орбит.

«Проклятье, Чар. Придумай что-нибудь! Задень сильнее его эго!»

В сумасшедшем шквале ужасающих мыслей о том, что это мои последние вздохи, разум устремился к одной-единственной теме, которая мучила каждого мужчину на планете, даже чертовски сексуального, которые, вероятно, на наш взгляд просто не могли поступать по-плохому.

— Знаю, — выдавила я, — что ты такой только потому… что… у тебя маленький член. Но уверена, что где-то есть милая девушка, которой понравится корнишон. Говорят, у Гитлера была та же проблема, но даже ему удалось найти женщину.

Он сильнее сжал магическую хватку, а затем мир вокруг исчез вместе с поступлением кислорода в мозг. Неясный туман окутал разум, и я почувствовала, что теряю сознание.

Внезапно я снова провалился в тёмную, грязную дыру. Закричав, я готовилась к удару об воду, чего не произошло. Когда я снова открыла глаза, оказалась не в холодном, тёмном, пахучем сеноте, а лежала в своей постели. О, Боже. О, Боже. Только не снова этот сон.

Я вернулась в свою комнату в ту ночь семь лет назад. Ночь, которую я тысячу раз переживала в кошмарах — Мааскаб касается меня и режет кожу. Его кровавые глаза светятся в темноте, парализуя страхом. И когда я кричу, он кривит окровавленные губы в ужасающей улыбке. Но потом что-то происходит, и я внезапно смотрю в окно, как моя мать забивает эту тварь до смерти. Я помню несколько мгновений так, будто они были вчера. Но я так и не вспомнила, что прогнало Мааскаб. Почему он не убил меня? Тогда, как и сейчас, это для меня слепое пятно.

Полностью осознавая, что я вот-вот снова переживу этот кошмар, вцепилась в простыни кулаками. Внезапно я увидела, как что-то движется в тёмном углу комнаты, огромное тело отражало свет будильника. Чёрт. Я не могу позволить ему сделать это снова. Не могу. Но прежде чем разум смог переварить или придумать выход, его лицо нависло над моим.

— Спаси меня, — пробормотал он, с глубоким булькающим звуком. — Пожалуйста… спаси… меня…

И что мне сделать? Понятия не имела, но увидела шанс и воспользовалась им. Потянулась за лампой и замахнулась в его голову, но та приземлилась прямо ему в ладонь. Как и во все другие разы, когда я переживала этот момент заново, его отчаяние превратилось в ярость. Он схватил меня за волосы и швырнул на пол. Я закричала, когда он вытащил из-за пояса большой нож и направил его на меня, будто собирался разрезать. Но так этого не сделал.

Нож остановился в сантиметрах от моего тела, и он радостно рассмеялся, наслаждаясь каждой унцией страха, который вызвал.

— Я буду наслаждаться, — сказал он низким, хриплым голосом, опускаясь на колени рядом со мной.

Затем я почувствовала его ледяные руки, когда он разрезал мою ночную рубашку, поцарапав мою кожу в процессе и пустив кровь. Его глаза загорелись садистской радостью, будто он питался моей болью и черпал из неё силы.

«Борись с ним, Чар! Сопротивляйся».

Но меня удерживала невидимая привязь.

Он положил руки на мою обнажённую грудь, и, зная, что произойдёт дальше, я снова попыталась отбиться, но смогла лишь издать очередной крик. Внезапно зажёгся свет, и я услышала женский голос, эхом разнёсшийся по комнате.

— Эй, мистер Скабби. Сейчас тётя Симил даст тебе ровно пять целых пять десятых секунд, чтобы убрать свои мерзкие лапы от этого человека, или я отрежу тебе член и скормлю его тебе.

Посмотрев на дверной проём, я увидела странно выглядящую рыжую девушку в розовой маске для подводного плавания вместо повязки на голове. Симил?

«Это была чёртова Симил?» — подумала я про себя, наблюдая за воспроизведением воспоминания, словно зритель в собственном адском кошмаре.

— Одна крошечная маленькая богиня меня не пугает, — сказал он, поднимаясь.

Симил хихикнула в потолок.

— Во-первых, — она подняла указательный палец, — я буду пугать, потому что со мной ты столкнёшься, когда твоё время на этой сумасшедшей планете закончится. И я позабочусь о том, чтобы ты отправился в какое-нибудь особенное место, например, на вечное клоунское родео с анальными пробками. Во-вторых. — Она подняла второй палец. — Этот момент наступит намного раньше, чем думаешь, но я знаю, как люди ненавидят спойлеры, поэтому просто говорю это и думай, как хочешь. И, в-третьих, — она подняла третий палец, — твои пять целых, пять десятых секунд истекли. — Что-то — или кто-то в белом бросилось на Мааскаб, и он пролетел через всю комнату, с громким стуком ударившись о стену! — Ой! И, в-четвертых, я никогда не прихожу одна. — Симил подняла руки, чтобы изобразить международный символ тачдаун.

— Тебе лучше бежать, ублюдок, — сказала высокая статная блондинка, одетая в белое мини-платье в стиле 60-х. — Хоть я и Богиня Забвения, у меня есть около двадцати других удивительных способностей, и одна из них включает в себя телепатически удалять мужские половые органы.

Мааскаб поднялся и выскочил за дверь.

— Вот именно! — Симил упёрла руки в бёдра. — Захвати свою потрёпанную мошонку! — Затем она удовлетворенно вздохнула и посмотрела на блондинку. — Отлично, давай всё исправим. — Симил указала на меня.

— А как насчет Скаба? — спросила блондинка.

Всё ещё указывая на меня, Симил пожала плечами, а затем радостно улыбнулась.

— О, мать этого человека подумала, что в доме грабитель, и в настоящее время выбивает из него дерьмо клюшкой для гольфа, только… — Снаружи донёсся крик моей матери. — Вот! — весело сказала Симил. — Только что она поняла, что это не грабитель.

— Мама! — Я вскочила на ноги и подбежала к окну, придерживая руками перед сорочки.

Симил загородила мне путь.

— Э-э-э-э… ты не захочешь этого видеть. Но не волнуйся, милая Шарлотта. Я позвала старого доброго Чака на подмогу. И, конечно же, Минки всегда в режиме ожидания. С твоей мамой всё будет просто великолепно!

— Кто ты такая? — спросила я. Конечно, теперь, оглядываясь на это воспоминание, я знала, что это Симил, Богиня Подземного мира. Но в ту ночь я думала, что она просто какая-то сумасшедшая Барби в сапогах танцовщицы, которая пришла спасти меня.

Симил ответила:

— Не имеет значения, кто я, потому что моя сестра заставит тебя забыть, что ты вообще видела нас, пока не наступит подходящий момент.

— Почему? И что это была за штука? Почему он напал на меня?

Затем Симил бросила на меня такой жёсткий и холодный взгляд, что я отпрянула.

— Потому что мир — запутанное место, Шарлотта. И у каждого своя роль, которую мы должны сыграть для протокола, этот момент не твой тачдаун.

Что, чёрт возьми, это значит?

Она продолжила:

— Когда придёт время, ты всё вспомнишь и сделаешь что-то очень важное. Таяс похож на Эль Чапо, отлично умеет увиливать и редко показывает своё лицо, но тебе покажет. А потом, — она хлопнула в ладоши, — бум!

— Но я…

— Просто помни, у каждого есть слабость. Даже у Бананазада. Иди, Шарлотта!

Она махнула маленькой ручкой в воздухе.

— Что за?..

Женщина в белом шагнула вперёд и схватила меня за плечи.

— Ладно, милая, расслабься. Я дам тебе лёгкую дозу, так что это не будет постоянным.

Моргнув, я обнаружила, что просыпаюсь в мерзкой клетке, лежу на грязной земле джунглей, горло саднит, а трахея болит.

— О, хорошо. Ты очнулась.

Подняв глаза, я увидела, что Таяс всё ещё стоит там, протягивая когтистую руку. О, боги. Что это было? Все эти годы я верила, что монстр совершил немыслимое и что никого не было рядом, чтобы помочь, тогда как, на самом деле, меня заставили забыть. Я не могла понять почему, кроме того, что Симил хотела, чтобы я попала сюда и сейчас. Чтобы сделать именно это.

Закашлявшись, я перевернулась, пытаясь набрать воздуха в лёгкие.

— Я передумал тебя убивать, — сказал Таяс. — Во всяком случае, пока.

Продолжая кашлять, я попыталась встать, прокручивая в голове слова Симил. У Таяса была слабость. И что же это? Конечно, Симил могла бы просто сказать мне, но не-е-ет. Я капитан своей команды. Я справлюсь.

— Спасибо, — сказала я, хватаясь за ветви шаткой клетки, чтобы удержаться на ногах.

— Не за что. Я понял, что твоё маленькое огненное сердечко будет лучше использовано в качестве моей закуски. И не волнуйся, ты увидишь всё сама.

Ему просто недостаточно убить меня? Он хотел заставить меня смотреть. Вот урод.

— Знаешь, — я медленно выдавила из себя слова, — однажды я встретила одного из твоих последователей. Моя мать забила его до смерти клюшкой для гольфа. И теперь, встретив тебя, я задумываюсь, чего он на самом деле хотел. Сбежать от тебя?

— Он был слаб, — отрезал Таяс.

Отсутствие дерзости в голосе Таяса означало, что я задела за живое. Я не была уверена почему, но задумалась о том, что сказал монстр в моей комнате: он умолял меня помочь ему. Я не понимала, что это значило, но теперь мне стало интересно, действительно ли он хотел освободиться, через смерть или как-то иначе. О, чёрт.

Томмазо говорил мне, что его похитили против воли, промыли мозги и заставили делать то, чем он не гордился. Может, всё они были в одной лодке, пленники какого-то ужасного зла.

— Симил рассказала, — начала я, — что боги убили почти всех Мааскаб. Но, может, они дали себя убить. Может, они просто пытались сбежать от своего короля.

В глазах Таяса вспыхнула ярость.

— Они умерли, потому что были слабы! Как ты.

— Я не слабая, а наблюдательная. И прямо сейчас мне интересно, понимаешь ли ты, что превратился в монстра, которого ненавидят, и ни одна женщина тебя не захочет, и никакая армия не пойдёт за тобой добровольно. Это наталкивает на мысль, может быть, в глубине души ты просто парень, который хочет, чтобы всё закончилось, потому что нет никакой надежды остановить твою агонию и одиночество.

— Ч-ч-что ты пытаешься сделать, ведьма? — Его глаза начали светиться ярко-красным, как демоническое украшение на Хэллоуин.

— Хочешь умолять меня о помощи, как Мааскаб, который умер на моём крыльце?

Он отшатнулся, прижимая к груди перепачканные грязью руки.

— Что ты делаешь! — он закричал. — Прекрати сию же минуту!

Я не могла поверить, что это происходит.

— Ты знаешь, что я говорю правду. Понимаешь, что никогда не сможешь стать по-настоящему важной персоной.

Он протянул руку.

— Остановись. Остановись, ведьма. Остановись!

Не будь я напугана до смерти, посмеялась бы над тем, что меня назвали ведьмой.

Внезапно подул ветер, и чёрная слизь, прилипшая к его коже, начала отслаиваться. Его отвратительные зубастые дреды начали падать на землю, как мёртвые листья в холодный осенний день. Он менялся прямо на моих глазах, и хотя я хотела сказать, что это я такая крутая, не могла игнорировать факт, что всё слишком просто. Будто всё так и должно быть.

— Все убийства, — проговорила я, растягивая слова из-за трудности с дыханием, — и вся власть в мире не сделают тебя важным. Не заставят тебя полюбить. И уж точно не исправят твой крошечный член.

Он застонал и схватился за лицо.

— Остановись!

Я едва могла говорить, когда он превратился из тени в мужчину с оливковой кожей, голубыми глазами и короткой каштановой бородой. Он выглядел… он выглядел… он выглядел, как член группы «Мамфорд и сыновья»[1].

— Ты! — проревел он. — Погубила меня!

Дальше последовала та часть, в которой я не была уверена, но могла почти поклясться, что видела: он плакал.

Мужчина повернулся и побежал, исчезая в дебрях мексиканских джунглей. Я могла сделать немного больше, чем просто стоять с открытым ртом. Я только что уничтожила самое злобное существо на планете.