Тоси Дэнсэцу. Городские легенды современной Японии

УДЗУ НИНГЁ:

Что за прелесть эти куклы! Они плачут и зовут своих хозяек, о чём мы рассказывали раньше. Если их выкинуть, как мусор, они способны вернуться и сделать что-то нехорошее, о чём мы опять же говорили раньше. Ещё они способны вытягивать шею, как спининг, стучаться в окно головой и сводить с ума своими мёртвыми глазами, о чём мы рассказывали раньше. Или не рассказывали? Ну что же, самое время исправить это упущение и поговорить о страшной Удзу Нингё:.

В жизни нередки случаи, когда отвратительное зло скрывается под умилительно-трогательной маской, вводя в заблуждение доверчивых людей. Добрая старушка в пряничном домике оказывается ведьмой, плачущий на обочине ребёнок — злобным ёкай, ломающим кости случайным прохожим, а кубик Рубика — артефактом, открывающим дорогу в ад. Тут уж не захочешь, а ошибёшься. В случае с Удзу Нингё: даже самый наивный человек поймёт, что от такой куколки не стоит ждать ничего хорошего. На мертвенно-белоснежном лице вместо глаз зияют две чёрные дыры, огромный безгубый рог растянут до ушей в радостной улыбке, а шея этой игрушки вытягивается на целый метр, а иногда и больше, что позволяет таинственной твари стучать головой в окна второго этажа. Предпочитает причёску «окаппа», то есть каре, что сразу вызывает ассоциации с туалетной Ханако (хотя можно быть уверенным, что всякое сходство здесь случайно). Когда Удзу Нингё: колотится лбом в стекло или просто пытается привлечь к себе внимание, она издаёт монотонный, безжизненный звук, похожий на «хо-хо-хо». Тот, кто знаком с проделками госпожи Хассяку, наверняка заметит определённое сходство в боевом кличе этих героев тоси дэнсэцу. Заимствование некоторых личных черт и приёмов — это неизбежная сторона жизни современных ёкай. Можем заверить читателя, что если бы мы решили включать в наше повествование всех демонических девочек, девушек и замужних женщин, которые пристают к японским горожанам с вопросом «я красивая», то наша книга увеличилась бы в размерах как минимум на четверть. В смехе Удзу Нингё: нет ничего злорадно-демонического или даже добродушного, что могло бы напомнить о Санта-Клаусе, это просто безжизненный и механический смех. Так мог бы смеяться плохо сделанный робот из научно-фантастического фильма.

Это может прозвучать банально, но впервые истории о Удзу Нингё: прозвучали на главном ресурсе, который аккумулирует запретные знания о невыразимых богомерзких тварях, кишащих в чёрных безднах нашего подсознания. Речь идёт, конечно же, о канале Двач. В 2011 году там появилась правдивая история, которую мы изложим ниже. Надо сказать, тот, кто создавал отчёт о столкновении с неведомым, явно метил на получение какой-нибудь престижной премии по литературе. Описание тончайших эмоциональных переживаний, выпавших на долю героев, того, какие мысли проносились в их головах, и того, как зловеще шумела листва в ночном лесу… Мы позволим себе сократить литературные отступления от основного сюжета, хотя не вызывает сомнений, что автор страшилки знаком с творчеством Чехова, Толстого и Бунина. Эта история является единственным отчётом о встрече с Удзу Нингё: на сегодняшний день. Как часто бывает, в Сеть проникло множество слегка подправленных версий этой тоси дэнсэцу, но несложно заметить, что речь идёт о единственном первоисточнике. Итак…

Главный герой рассказывает о своих удивительных приключениях в летнем лагере. Камушком, который, сдвинувшись с места, увлекает за собой лавину, стало такое малозначительно событие, как поход в ближайший комбини (магазинчик). Заручившись согласием сэнсэя, компания сорванцов отправилась за покупками. Кто-то из дерзких мальчишек решил срезать дорогу через ближайший лесок, что и было исполнено. Шумя и горланя, ватага сорванцов топала через жидкий лесочек, когда кто-то заметил, что через заросли проглядывает фасад какого-то неказистого домика. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: дом давно покинут, стены увиты плющом, а в стёклах зияют пробоины. Получалось, что по соседству с лагерем затаился настоящий заброшенный особняк. Ну, конечно же, не совсем особняк, и не то чтобы он таился, просто раньше как-то не было повода ходить в этих местах, но в любом случае это достаточно интересно! Вот бы забраться туда и поискать что-нибудь этакое! На обратной дороге только и было разговоров, что о таинственном доме, который так кстати обнаружился по соседству. Правда, один из мальчишек не участвовал в оживлённой болтовне, а был скорее задумчив и насуплен. Не дойдя до пресловутого дома, он признался друзьям, что по дороге в комбини заметил, что входная дверь была как будто слегка приоткрыта и как будто кто-то маленький, вроде бы даже ребёнок, высунулся и тут же спрятался обратно.

— А потом он крикнул тебе: «Тэк-тэк!»

— А потом высунулась волосатая рука и поманила тебя!

— А потом высунулась безволосая нога и поманила тебя!

— А потом оказалась, что это носатая тэнгу!

— Так ведь тэнгу — это он…

— А здесь была она!

Смеху и шуток было предостаточно, но, уже поворачивая к лагерю, рассказчик оглянулся на увитый плющом фасад и с некотором смятением заметил, что в окне второго этажа промелькнуло детское лицо. Впрочем, это могло быть и игрой воображения.

Вечером того же дня один из участников похода сделал удивительное открытие. Оказалось, что странный дом вполне можно разглядывать через редкую листву, если занять позицию на втором этаже одного из корпусов летнего лагеря: как выяснилось, чёртов особняк был расположен не просто недалеко, просто-таки по соседству. Наша компания сгрудилась у окна и, продолжая шутить про волосатую руку, стала таращиться в наступающие сумерки. Потом кто-то заметил, что в окне на втором этаже и вправду кто-то промелькнул. Смех и шутки стихли сами собой, ибо никому больше почему-то не хотелось смеяться.

— Смотрите, а ведь там и вправду кто-то стоит у окна…

— Ребёнок, вроде бы? Какой же он бледный!

— Почему он не двигается?

— А вам не кажется, что он смотрит на нас?

— Вы поглядите, он улыбается, что-то мне не по себе.

Внезапно один из мальчишек издал пронзительный крик и отпрянул от окна. Ничего внятного он сказать не мог, ограничиваясь бормотанием о том, что внезапно ему стало страшно. На шум незамедлительно явился сэнсэй. Быстро докопавшись до сути происходящего, наставник, вооружившись фонариком, незамедлительно отправился к зловещему дому. Если в глубинах особняка и таилось нечто, оно не осмелилось приблизиться к столь грозной фигуре, как японский сэнсэй. Дом был заброшен, и заброшен довольно давно. Дверь оказалась плотно закрытой, и заниматься её взломом было бы совершенно нецелесообразно. Если в доме кто-то и скрывался, то это были мыши. Вернувшийся наставник устроил горе наблюдателям ожидаемую головомойку и разогнал их по кроватям. Впрочем, как только сэнсэй ушёл, наши герои зажгли фонарик и устроили совещание, пытаясь решить, как же поступать в такой необычной ситуации. В этот момент раздался негромкий — пожалуй, даже деликатный — стук в оконное стекло, заставивший, однако, всех подпрыгнуть на своих местах. Увы, явилось не кровожадное и беспощадное чудовище из заброшенного дома, а всего лишь гости из соседнего корпуса. Слухи о диковинных событиях быстро распространились по лагерю, и беспокойная молодёжь приняла единственно верное в данных обстоятельствах решение: отправиться в таинственное и зловещее место немедленно, не дожидаясь рассвета.

Всякий, кто знаком с законами, по которым живёт страшный рассказ, отлично знает, что любопытных подростков, забравшихся в заброшенный дом, не ждёт ничего хорошего. Компания сорванцов легко проникла внутрь: входная дверь почему-то оказалась приоткрытой. В доме царили тлен, запустение и тишина. Однако некий Эйсуке вроде бы услышал какой-то шорох на втором этаже и опрометчиво решил проверить, что же там происходит. Не прошло и минуты, как дом огласился раскатами жизнерадостного, безумного хохота. Перепуганные сталкеры бросились на второй этаж и обнаружили там несчастного Эйсуке, который и хохотал и рыдал одновременно. Вытащить из дома повредившегося в уме товарища у наших храбрецов не получилось: дверь почему-то оказалась плотно закрытой, хотя ещё пять минут назад вход в дом был вполне свободным. В этот момент на втором этаже кто-то захохотал механическим голосом. Так мог бы смеяться спятивший робот, вообразивший себя Санта-Клаусом. «Хо-хо-хо!» — разносилось по дому. В итоге, выломав оконную раму, мальчишки всё же выбрались на свежий воздух и бросились к лагерю, не оглядываясь на проклятое место.

Ещё до рассвета развеселившегося Эйсуке забрали люди в белых халатах. Всем остальным наставники велели паковать вещи и собираться домой: летний отдых подошёл к концу, а лагерь временно закрывался. Последнее, что увидел рассказчик, уже сидя у окна отбывающего прочь автобуса, это то, как вокруг зловещего строения вбивают колышки и натягивают верёвки. И отряд монахов профессионально оцепил территорию лагеря, бормоча благочестивые молитвы.

К счастью для Эйсуке, его недуг оказался не таким уж и страшным. Получив солидную порцию успокоительного, мальчишка погрузился в глубокий сон. Проспав полные сутки, он пришёл в себя. Правда, никаких воспоминаний о том, что же он увидел на втором этаже, у него не осталось. События последних дней пребывания в лагере просто-напросто исчезли из памяти. Главный герой этого рассказа с облегчением узнал о счастливом спасении своего товарища, рассудив, что это как бы подводит черту под страшным и непонятным приключением, которое было им пережито. Дело было поздним вечером, мальчишка валялся в своей комнате и предавался безделью, как вдруг в окно тихонько постучали. Подумав о том, что соседи из другого корпуса снова явились в гости, он рванулся было к окну, чтобы встретить неугомонных гостей, но вовремя спохватился и вспомнил, что находится не в лагере, а дома, а его комната расположена на втором этаже. Негромкий, равномерный стук продолжался, как бы призывая открыть окошко. «Не стоит сразу же распахивать шторы и выглядывать в окно», — сказал внутренний голос. Мальчишка тихонько вышел из комнаты, спустился на первый этаж и осторожно выглянул на улицу из окна бокового крыла дома. С этого места можно было разглядывать окна его собственной комнаты на втором этаже. Прямо под этим самым окном расположилась субтильная, можно сказать, карликовая фигурка, принадлежащая то ли ребёнку, то ли цирковому уродцу. Неестественно длинная шея вытянулась, как раскладной спиннинг и мерно покачивалась взад-вперёд. Голова чудища мерно постукивала в стекло — именно этот звук и привлёк внимание нашего героя.

— Хо-хо-хо-хо, — негромко посмеивалась неведомая тварь.

«Посиди тихонько на кухне. Не стоит прямо сейчас возвращаться в свою комнату. Не надо», — сказал внутренний голос.

Утром зловещие звуки смолкли, и сонный подросток вернулся в свою цитадель. Не успел он смежить усталые веки, как зазвонил телефон. Это был наставник из летнего лагеря. Новости, которые принёс сэнсэй, были не из приятных. Этой ночью несчастному Эйсуке снова стало плохо: бедняга и хохотал и рыдал одновременно, и уже никакие успокоительные не помогали. В зале собраний местной школы был назначен общий сбор. Помимо сэнсэя и всех участников недавнего приключения, туда явились настоятель ближайшего синтоистского храма, буддийский священник, директор школы и несколько неизвестных взрослых в шапочках из фольги. Очень быстро выяснилось, что этой ночью сразу к нескольким ребятам в окно стучался неведомо кто. Правда, всем хватило ума не выглядывать наружу: воспоминания о пережитом в страшном доме были ещё вполне свежи. Эйсуке, однако, не повезло, а может, то, что его воспоминания оказались стёрты, сыграло с ним злую шутку, и он просто не понял, насколько скверно складываются обстоятельства. Дело и вправду приняло дурной оборот. Неосторожные бузотёры столкнулись со страшным екай Хё-сэ. С древних времён этот самый Хё-сэ бродит по окрестностям, тупо хохочет и подбирается к домам, где ждут появления ребёнка. Если женщина беременна, то страшный хохот, как ни странно, действует благотворно, и роды проходят легко. Говорят, что, услышав Хё-сэ, даже бесплодная дама может надеяться на появление младенца. Правда, следует помнить, что благодетельные циклы диковинного ёкай иногда сменяются циклами вредоносными, и Хё-сэ начинает нападать на детей, сводить их с ума, а иногда и вовсе убивать. Как выглядит это существо, точно неизвестно, но вроде как все знатоки сходятся на том, что он невелик ростом и весьма волосат. Говорят, те, кто видел чудище в темноте, принимали его за обезьяну.

В этот момент наш рассказчик задумался: существо, явившееся к его дому, совершенно точно не отличалось никакой особой лохматостью. Тем временем рассказ о Хё-сэ продолжался. То место, где появился лохматый ёкай, следовало огородить верёвками и проводить очистительные ритуалы до тех пор, пока своенравный демон не уберётся подальше. Последний раз Хё-сэ расправился с ребёнком лет двадцать назад, и его прогнали прочь, но вот всё началось сначала…

Что касается Эйсуке, его связали и поместили в храм, где профессиональные заклинатели без перерыва читали тайные заклятья и очистительные молитвы. Несчастный лежал на полу и безумно хохотал над бессмысленностью и суетливостью жизни. Было решено, что, пока проблема не будет решена, следует соблюдать осторожность и не высовывать нос из дома с наступлением темноты.

Вернувшись домой, наш герой с ужасом ждал ночного гостя. Вскоре, как и ожидалось, в окно постучали. «Действуем по старой схеме, ничего нового», — меланхолично сказал внутренний голос. Мальчишка спустился на первый этаж, тихонько выглянул в окно и без особого удивления обнаружил проклятую тварь на старом месте. Длиннющая шея покачивалась, как маятник, а голова тихонько постукивала в стекло. В этот момент наш герой задел локтем чашку, расположившуюся на подоконнике, и та с задорным звоном раскололась пополам. Чудовище мгновенно обернулось и втянуло свою телескопическую шею. Рот в форме полумесяца растянулся от уха до уха в безумной ухмылке, а вместо глаз на белоснежном лице зияли две огромные чёрные дыры. В один миг ночной гость растворился в темноте, но и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: никакой повышенной мохнатости на теле не было, да и само тело выглядело немного странно. Карликовое туловище как будто принадлежало не вполне человеку, а скорее чему-то, скроенному под человека.

На следующий день к рассказчику явился сэнсэй — благочестивый монах и дядька в шапочке из фольги. Вместе с ними мальчишку доставили в ближайший храм (справедливости ради отметим, что в рассказе не уточняется, услугами какого святилища решено было воспользоваться: синтоистского или буддийского), где уже собрались все участники пресловутой ночной экспедиции. Не хватало несчастного Эйсуке и ещё одного сорванца. Последний слёг с теми же симптомами: безумный хохот и слёзы. Взрослые уселись совещаться, а испуганные подростки сгрудились в центре храма. Совещание затягивалось, и в конце концов наш герой почувствовал необходимость посетить местный туалет. На улице уже смеркалось, но, как говорится, против природы не попрёшь. Выйдя на улицу, он тут же услышал знакомый хохот! Тварь не побоялась приблизиться к храму, адский смех раздавался прямо из-за угла. Обезумев от страха и ярости, мальчишка метнулся обратно в храм, схватил ближайший светильник с горящими свечами и ринулся за угол. Чудище было там, оно сидело под окном, и его шея вытягивалась прямо на глазах. «Хо-хо-хо», — монотонно бормотало оно. Кровь древних самураев пробудилась в нескладном подростке, и, издав воинственный вопль, он обрушил своё орудие на врага. В последний момент чудовище обернулось и вперило пустые глазницы в лицо мальчишки. Рассказчик признался, что в этот момент его охватило неудержимое, безумное веселье, ему захотелось смеяться без остановки, смеяться до тех пор, пока голова не лопнет. Но в этот миг пламя перекинулось на одежды врага, а шея моментально сжалась. Второй удар обрушился прямо на мёртвое, белое лицо, что-то хрустнуло, и чудовищное существо рухнуло, превратившись в бесформенную груду горящего хлама.

Высыпавшие монахи, подростки и дядьки в блестящих шапочках с удивлением таращились на поверженное чудовище.

— Это не Хё-сэ, — сказал наконец кто-то, — оно не волосатое.

— Постойте, да это же кукла…

— Ты что, прикончил её? Ай, герой! Ай, молодец!

Монахи бросились затаптывать пламя, в результате чего чудовищная кукла была окончательно испорчена. Настоятель, сокрушённо качая головой, подобрал гору хлама, ещё недавно наводившего ужас на детей. В этот момент из храма донеслись радостные возгласы: Эйсуке и его собрат по несчастью пришли в себя и перестали хохотать.

— Интересный экземпляр, — заметил настоятель, — я заберу его для исследований и очищения. Возможно, в нём ещё таится зло! А вы ступайте по домам; если я узнаю что-то важное, то обязательно сообщу вам!

На этом рассказчик прощается со своими слушателями и желает им счастья. Повествование завершается замечанием, что настоятель, увы, так и не сообщил ничего интересного о таинственной кукле, и если она и таила в себе зловещие тайны тёмной магии, то они оказались потеряны для человечества.

Надо сказать, что рассказчик, поведавший нам эту удивительную и правдивую историю, оказался не в курсе, что настоятель всё-таки достиг некоторых успехов в исследовании странной куклы. Иначе невозможно объяснить, что на том же втором канале появились подробности, касающиеся данной темы. Очевидно, благочестивый монах решил не тревожить душу мальчика страшными воспоминаниями и анонимно выложил факты в Сеть. На обгорелом туловище обнаружилась датировка: «Второй год Канпо». Эпоха Канпо охватывает промежуток времени с февраля 1741-го по февраль 1744-го. Таким образом, время появление проклятой игрушки относится к расцвету сёгуната Токугава. Чуть ниже даты изготовления было написано имя создателя, но время, огонь и сандалии монахов, гасивших пламя, сделали кандзи совершенно нечитаемыми. Далее следовало название зловещего изделия: Удзу Нингё:.

При особо внимательном исследовании выяснилось, что в том месте, где шея куклы крепилась к туловищу, было процарапано несколько иероглифов, свидетельствующих о том, что это вещь проклята! Правда, не уточняется, какие именно кандзи подтверждали проклятый статус куклы. Впрочем, не будем занудствовать, в нашем клубе любителей тоси дэнсэцу джентльменам принято верить на слово. Очевидно, эти таинственные знаки как-то влияли на способность волшебной игрушки увеличивать длину своей шеи, ведь никаких иных механизмов, способных на такое, обнаружено не было.

Знатоки старины пустились во все тяжкие и сумели раскопать невероятные подробности появления Удзу Нингё:. Куклу создавали именно как проклятый артефакт, надеясь использовать как орудие изощрённой мести. Таинственный мститель не пожелал тратиться на синоби и пошёл своим путём, создав куклу, способную привлечь внимание, втереться в доверие, а потом свести с ума нового хозяина и его близких. Следует отметить, что в нашем рассказе жертвами кукольного безумия становились исключительно дети, при появлении взрослого Удзу Нингё: затаилась, как профессиональный ниндзя. Вероятно, она изначально создавалась как оружие против наглых детей, а может быть, за прошедшие века сила проклятий ослабла и не действовала на взрослых. Как бы то ни было, в далёком восемнадцатом веке задуманной мести не суждено было свершиться. Удзу Нингё: скрылась от своего создателя и затерялась на просторах Японии, доказав тем самым, что, создавая проклятые игрушки, нельзя забывать о мерах предосторожности. Также следует избегать вкладывания в своё создание излишней независимости.

Изложенная выше история — это единственный доступный нам полноценный отчёт о проделках жуткой игрушки, подводящий вместе с тем итог под её похождениями, что является, прямо скажем, необычным для тоси дэнсэцу. Традиционно герои страшилок являются постоянными и неизменными спутниками современного горожанина, и справиться с ними просто невозможно. Истории про Кунэ-Кунэ не предполагают финального поединка и развоплощения отвратительной твари, а байки про встречу с застенчивой девицей в маске никогда не завершаются свадьбой и бросанием букета в толпу. Храбрый подросток решил не действовать по шаблону и расправился со своим ужасом раз и навсегда.

Другие истории, касающиеся Удзу Нингё:, большого интереса не представляют: в них повторяется один и тот же стандартный сюжет о посещении таинственного дома, безумии участников экспедиции, их исцелении и повторном безумии. Обычно подобные приключения завершаются появлением благочестивого монаха (куда же без него), молитвами и обрядами, после чего проклятие теряет силу.

Личность волосатого ёкай Хё-сэ остаётся вполне загадочной. Никакой общеяпонской известности он не имеет, и, возможно, перед нами промелькнул какой-то местночтимый дух. Как часто бывает в язычестве, рождение, смерть и возрождение связаны в единый цикл, и не стоит удивляться, что местный извод Румпельштильцхена прославился и помощью молодым матерям в разрешении от бремени, и изуверском преследованием детей. Возможно, Хё-сэ воспринимал малышню как свою законную награду за прежние труды.

Любители кайдана наверняка отметили, что растягивающаяся шея Удзу Нингё: напоминает о Рокурокуби. Этот ёкай, который днём выглядит как обычная женщина, а ночью — как необычная женщина, ибо извивающаяся шея длиной в два метра — это и правда довольно необычно. Никакого родства и взаимосвязи между этими тварями не прослеживается, сходство является чисто формальным. Нельзя исключать, что создатель проклятой куклы вдохновлялся древним образом, создавая своё детище, но это предположение не имеет никаких доказательств и остаётся в области недоказанных научных гипотез.