Тот, кто таится рядом

Глава 10

Денисов вышел во двор и завел джип, чтобы прогреть двигатель перед поездкой. Машина потарахтела минут пятнадцать, наполнила двор выхлопными газами, и Сергей выехал на улицу. Телефонная связь в селе до сих пор не была восстановлена, поэтому он поехал не в отделение связи, а к Алексею Вакорину, владельцу торгового павильона, чтобы воспользоваться его сотовым телефоном.

По дороге Денисов задумался над тем, что он скажет дежурному в прокуратуре.

«Идеальный вариант — застать Старостина на работе. Но он, возможно, еще не доехал до Арсеньева, или повез труп в морг, или уже находится дома. Если не удастся созвониться непосредственно со Старостиным, надо будет передать ему толковое сообщение через дежурного. Как ему убедительно все объяснить? Надо, чтобы он согласился незамедлительно арестовать Елагина. Жаль, что времени осталось так мало, можно было попросить его приехать в Варфоломеевку и под каким-нибудь предлогом если не арестовать, то хотя бы на несколько дней задержать Елагина, как это делают опера, когда недостает доказательств. Но нет. Он не успеет. Придется самим справляться с Елагиным. Хотя вряд ли Старостин одобрит такой план».

Торговый павильон еще работал, хотя предприниматель Вакорин уже поставил микрогрузовик возле входной двери и стал переносить в него коробки с товаром. На пятачке возле шоссе торговали две женщины, занятые не столько ожиданием покупателей, сколько разговором.

Сергей остановил джип возле синего павильона и вспомнил о том, что упустил из вида важное обстоятельство. Он должен был говорить по телефону так, чтобы любопытный владелец телефона не узнал того, чего ему знать не полагалось. Если Вакорину станет известно, что они собрались задержать Елагина, эта информация может быстро распространиться по селу.

Сергей вылез из машины и подошел к грузовику, в кузов которого Вакорин в это время ставил коробку с печеньем. Небритое лицо предпринимателя растянулось в дежурной улыбке.

— Добрый вечер. За сигаретами? — спросил он.

— Я по другому делу. Можно еще раз воспользоваться вашим телефоном?

— Всегда пожалуйста.

Вакорин знал, что Денисов заплатит за разговор, поэтому не заставил себя упрашивать.

Предприниматель снял с пояса телефон и спросил:

— Какой номер?

Сергей продиктовал номер прокуратуры.

— Опять в милицию? — с хитрой ухмылкой спросил Вакорин и, подержав телефон возле уха, протянул его Сергею.

— …Ну. Говорите, — нетерпеливо произнесла трубка строгим мужским голосом.

— Это прокуратура Арсеньева? — уточнил Денисов.

— Разумеется. Я ж вам сказал, — недовольно ответил дежурный, который несколько секунд назад представился.

— Могу я поговорить со следователем Старостиным?

— Он только что уехал.

— Он приедет еще?

— Собирался.

— Вы можете ему передать очень важную информацию из Варфоломеевки?

— Насчет убийства, — догадался дежурный.

— Да, — Сергей обрадовался, что пробился сквозь равнодушие дежурного.

— Что случилось?

— Передайте, пожалуйста, Старостину, что звонили Павел Тимофеевич и Сергей. Пусть он вернется на работу и ждет нас там. Мы обязательно приедем. Будет уже поздно, около полуночи. Мы привезем с собой подозреваемого. Скажите, что все очень серьезно, что произошли важные события, и поэтому мы не можем ждать, когда он к нам приедет.

— Так, что у вас произошло?

— Сейчас не могу сказать, — сказал Денисов, видя, что стоящий рядом Алексей Вакорин замер и с нескрываемым любопытством ловит каждое его слово. — Передайте, чтобы он нас обязательно дождался.

— Хорошо.

Сергей нажал на кнопку, прерывающую связь.

Алексей Вакорин, как только разговор был окончен, нетерпеливо спросил:

— Что случилось? Какой подозреваемый?

— Я бы с удовольствием рассказал, но не могу, — уклонился от ответа Денисов.

Предприниматель так просто не отставал:

— Я никому не скажу. Тем более, что вам может понадобиться помощь. Я как раз еду в Чугуевку. Могу передать информацию в милицию.

Сергей задумался. Может быть, следовало вызвать наряд милиции из Чугуевки?

«Приедут ли? — усомнился он. — И не окажется ли Вакорин другом Елагина?»

— Спасибо, но мы справимся сами. Тем более, что вы наверняка пообещали кого-нибудь отвезти в Чугуевку. А наше дело вас может задержать.

— Ничего страшного. Кому надо в Чугуевку, те уже в полвосьмого сидят возле павильона. Они знают, что у меня не маршрутный автобус. Когда решу уехать, тогда и уезжаю.

— Можно еще раз позвонить?

— Валяй.

Сергей набрал номер домашнего телефона своей соседки. Он хотел сказать ей о своей командировке и узнать, звонила ли жена из Ростова. В трубке прозвучали длинные гудки. Никто не поднял трубку.

«Что ж. Придется жене поволноваться, — подумал Денисов. — Хотя она наверняка догадается позвонить в редакцию, и там ей скажут, что я в командировке».

— Ну так что? Расскажешь, что случилось? — спросил Вакорин.

— Извини, не могу.

— Зря, — с обидой произнес предприниматель. — Моя помощь вам бы не помешала.

Сергей вернул Алексею телефон и заплатил в качестве материальной и моральной компенсации пятьдесят рублей.

Получив деньги, Вакорин забыл про обиду.

Денисов сел в джип и возвратился в село. Он не стал заезжать во двор дядиного дома, а поставил машину возле ворот.

Павел Тимофеевич был на кухне. Он сидел на табурете и готовился к предстоящему делу. Дядя держал в руках охотничье ружье и шомпол. Второе ружье стояло рядом, прислоненное стволом к столу. На столе, помимо баночки с оружейной смазкой, лежали две коробки с патронами.

Павел Тимофеевич был серьезен. Его обычно веселое лицо было сосредоточенно. На седой бородке остался след сажи, видимо, дядя не заметил, как испачкался.

— Думаешь, без этого не обойтись? — спросил Сергей.

— Голыми руками его не возьмешь. У него, кстати, тоже может быть ружье, так что придется действовать быстро.

— Что будем делать, если он попытается бежать или нападет?

— Будем стрелять по ногам.

— Дробью?

— Дробь обозленного человека не остановит. В одном стволе будет картечь, в другом — пуля.

— Мне дай оба патрона с картечью, — попросил Денисов. — Я плохо стреляю. Могу не попасть или, наоборот, убить ненароком.

— Мы ружья с собой берем как сдерживающий фактор, — напомнил Павел Тимофеевич. — Бери. Это — твое.

Дядя подал племяннику ружье, с которым Сергей уже однажды гнался за Елагиным. В тот раз Денисову не пришлось применить его.

Сергей повертел ружье в руках, потом поставил его на пол возле стола и сел на свободный табурет.

— Ты поговорил со Старостиным? — спросил Павел Тимофеевич.

— Нет. Я передал ему через дежурного, чтобы он ждал нас в милиции.

— Ясно. Придется действовать на свой страх и риск.

— Наверно, это к лучшему, — заметил Денисов. — Он бы стал нас отговаривать.

— Это точно, — согласился Павел Тимофеевич и спросил: — Боишься?

— Есть немного, — признался Сергей. — Никогда раньше не приходилось ловить убийц. Если не считать нашу неудачную попытку той ночью.

— Сейчас не так страшно? Прошлый раз мог закончиться для тебя плачевно.

— Волнуюсь. Хотя, кажется, начинаю привыкать. Когда знаешь, с кем имеешь дело, не так страшно. А тебе совсем не страшно?

— Как же не страшно. И я боюсь. За тебя, например.

— А за себя?

— Немного. Видишь ли, Сергей, у меня последние две недели перед глазами стоит одна и та же картина — Миша Дубинин, подвешенный за ноги на сосне. Когда я вспоминаю об этом, страх исчезает. Кто-то должен остановить этого ирода.

Павел Тимофеевич вогнал в стволы два патрона и положил ружье себе на колени.

— Когда поедем? — спросил Денисов.

— Мне кажется, лучше дождаться темноты. Если поехать сейчас, Елагин может увидеть в окно, что мы пришли к нему с ружьями. Тогда у нас не будет преимущества внезапности. Он тоже может вооружиться и устроит нам «горячий» прием. В темноте все козыри будут у нас, он откроет нам дверь и сразу попадет к нам под прицел.

— Согласен.

Следующие два часа тянулись очень долго. Сергею было нечем заняться, и если б не общество дяди, то он наверняка измучился бы от томительного ожидания и нарастающего волнения. Павел Тимофеевич, напротив, был олицетворением хладнокровия и выдержки. Подготовив ружья, он занялся своими обычными домашними делами: нагрел воду и вымыл гору посуды, которая осталась после милиционеров, подоил корову, потом сел на кухне ремонтировать тулуп. Для этого ему пришлось надеть очки. Ловко работая большой цыганской иглой, дядя развлекал Сергея разговором.

Наконец за окном стало смеркаться. Павел Тимофеевич какое-то время продолжал латать тулуп, щурясь и поднося овчину к лицу, чтобы попасть иглой в нужное место, потом встал, повесил тулуп на вешалку и включил свет.

— Потихоньку будем собираться, — сказал он.

— Елагин нас дождется?

— Дождется. Теперь, кроме нас, ему не с кем уехать. Если он пойдет нам навстречу или притащится сюда, будет только лучше. Тогда у него наверняка не будет при себе оружия.

— В таком случае, может быть, лучше подождать, когда он сам к нам придет?

— Ты согласен ждать еще час, два или, может быть, даже три, пока у Елагина кончится терпение?

— Нет. Я хочу поскорей покончить с этим делом. К тому же мероприятие может оказаться опасным. Неизвестно, что Елагин может выкинуть. Лучше сделать все там, где не будет случайных прохожих.

— Тоже верно. Хотя я настроен так, что этому подонку лучше не пытаться выкинуть какой-нибудь трюк с нападением или побегом. Если он не захочет сдаться по-хорошему, я лучше отстрелю ему ноги и отвезу не в милицию, а в реанимацию. Пусть меня за это посадят.

— Ты ж был уверен, что все пройдет гладко.

— Я и сейчас в этом уверен, но, ей-богу, я не расстроюсь, если он бросится бежать, и мне придется подстрелить его как утку.

Павел Тимофеевич надел на пояс патронташ и начинил его патронами. Затем он зарядил ружье Денисова патронами с картечью и дал ему про запас еще два.

— Положи себе в карман. На всякий случай.

Завершая сборы, дядя повесил на ремень охотничий нож в кожаных ножнах, после чего мужчины обулись и вышли на крыльцо.

Надвигалась ночь. Через каких-нибудь десять минут темнота должна была поглотить село, оставив от Варфоломеевки только желтые окна, а от всего остального мира — звездное небо с долькой луны.

Можно было ехать.

Стало прохладно, и Сергей попросил у дяди его рабочую куртку. Одежда пришлась Денисову впору, если не брать в расчет коротких рукавов. Что касается Павла Тимофеевича, то он всегда одевался по-стариковски: теплее, чем того требовала погода.

Пока Денисов примерял куртку, дядя сходил в сарай и принес моток бельевой веревки.

— Прочная веревка, — похвалил Павел Тимофеевич, пряча моток в карман. — Не развяжет.

— Ну, что? Поедем? — спросил Сергей.

— Сперва присядем на дорожку, — предложил дядя.

Они сели на крыльцо и замолчали. К ним подбежал Цезарь, повертелся возле колена Павла Тимофеевича и тоже сел, словно понимая серьезность момента. Дядя погладил верного пса по спине и потрепал за ухо.

— Пора, — через полминуты сказал он и встал.

Они закрыли дверь на замок и вышли на улицу. Окна домов и несколько фонарей бледными пятнами освещали улицу. Поблизости никого не было. Павел Тимофеевич и Сергей положили ружья на заднее сиденье машины. Денисов дал двигателю прогреться, а дяде — выкурить сигарету. Потом они сели в джип и поехали по улице в сторону реки. Сергей чувствовал волнение и заметил, что дядя тоже сильно напряжен. Выдержке старика можно было позавидовать. Однако прищуренные больше обычного глаза и сжатые губы говорили о хорошо замаскированном беспокойстве.

Половину дороги они ехали молча, думая о предстоящем деле. Когда село осталось позади, и впереди мелькнул одинокий огонек окна в доме Елагина, Павел Тимофеевич предложил план действий:

— Лампочка над крыльцом у него не горит. Это очень хорошо, значит, мы сможем незаметно подойти к двери. Собаки у него нет — это тоже нам на руку. Как только он откроет нам дверь, ворвемся, направим на него ружья и заставим лечь на пол. Потом я его свяжу, и мы перетащим его в машину.

В изложении дяди все выглядело просто и осуществимо. Действительно, только сумасшедший мог в такой ситуации не подчиниться и подставить себя под огонь двух ружей.

Джип подъехал к дому Елагина и остановился возле калитки. В доме светилось одно окно, закрытое белой занавеской.

— А если Елагин что-то заподозрил и спрятался во дворе, чтоб убедиться, что мы его не обманем? — спросил Сергей.

Словно отвечая на этот вопрос, занавеска на окне отодвинулась, и в окне на секунду показалось небритое лицо Елагина.

— Все в порядке, — заметил дядя. Похоже, он нас не боится.

Они вылезли из машины и достали с заднего сиденья ружья.

— С богом, — сказал Павел Тимофеевич и распахнул калитку.

Они быстрым шагом подошли к крыльцу. Поскольку занавеска на окне больше не шелохнулась, они могли быть уверены, что пастух не подозревает о готовящемся штурме.

Несмотря на то, что пока все складывалось благоприятно, сердце Сергея стучало, как колеса скорого поезда. Нужно отдать должное Денисову, в этот момент он был очень возбужден, но совсем не чувствовал страха. Его даже удивляло, насколько он собран и готов к действию. Сергей полностью отдался происходящему. Он был в восторге от своей смелости и уже предвкушал, как будет писать об охоте на «варфоломеевского зверя».

Дядя стукнул два раза в дверь.

— Открыто, — раздалось изнутри.

Голос Елагина был спокоен — видимо, пастух не ожидал подвоха.

Павел Тимофеевич дернул на себя дверь и быстро шагнул в дверной проем, Сергей ринулся следом.

Елагин стоял к ним спиной. Услышав шум, он обернулся.

— На пол! Лежать! — крикнул Павел Тимофеевич так резко и громко, что Сергей не узнал его голос, обычно тихий и спокойный.

Пастух повернулся к ним всем телом. В его руках не было оружия.

Елагин словно рассерженный бык опустил голову и посмотрел на вошедших исподлобья. Его взгляд пробежал по ружьям, скользнул по Павлу Тимофеевичу и остановился на Денисове. Неприятная безумная усмешка исказила его рот.

— Ложись, сволочь! А то подстрелю! — еще злее закричал дядя и для убедительности поднял ружье, целясь пастуху в голову.

По лицу Елагина нельзя было понять, подчинится он или нет. Однако в следующее мгновение он снова усмехнулся, кивнул, сделал шаг вперед и лег на пол.

Камень упал с души Сергея.

«Слава богу. Дальше все пойдет как надо», — подумал он.

— Держи его на мушке, — сказал дядя и подошел к Елагину.

Денисов сделал несколько шагов в сторону и занял позицию возле окна.

Павел Тимофеевич переступил через пастуха и сел возле него на корточки. Покорность Елагина успокоила старика. Он положил на пол ружье и полез в карман за веревкой.

В этот момент присмиревший было Елагин изогнулся и ударил Павла Тимофеевича ногой. Дядя повалился на пол.

Сергей вскинул свою двустволку и крикнул:

— Лежать!

Однако пастух был уже на ногах.

Денисов коснулся пальцем курка, но Елагин не испугался угрозы. Его лицо было искажено злостью. Сергей напрягся, ожидая, что Елагин бросится на него или попытается завладеть ружьем Павла Тимофеевича. Однако пастух взглянул на распахнутую дверь и, ища спасения в темноте, бросился к порогу.

Ночью он мог спрятаться и, как это уже было однажды, обмануть погоню.

Денисов навел ружье на Елагина и сильнее прижал палец к курку. Должен был прозвучать выстрел, но… Представив, как в живую плоть вопьется свинцовая картечь и брызнет на пол десятком кровавых фонтанов, Сергей не смог нажать на курок.

Фигура пастуха мелькнула в дверном проеме и растворилась в темноте.

Денисов не выстрелил, но в его планы не входило во второй раз упускать Елагина. Надо было остановить «зверя» во что бы то ни стало, и Сергей бросился следом за беглецом.

Свет из дома желтой полосой падал на крыльцо, двор и кучу дров. Когда Денисов подбежал к двери, Елагина в этом освещенном пятне уже не было.

Сергей прыгнул на крыльцо и хотел соскочить на землю, но его кроссовка зацепилась за гвоздь, торчащий из просевшего крыльца. Гвоздь крепко сидел в дереве, кожа на кроссовке не спасла ситуацию и не порвалась, поэтому Денисов, беспомощно взмахнув руками, потерял равновесие и упал. Удар о землю был очень сильным. Почва не смягчила падение. Сергей упал на правое плечо и вскрикнул от пронзительной боли. Рука отнялась, пальцы разжались и выпустили ружье. Несколько раз перевернувшись, Денисов уткнулся боком в какую-то чурку и распластался на спине, глядя в усыпанное звездами небо. Какое-то мгновение Сергей не мог прийти в себя, потом вышел из оцепенения и сообразил, что может упустить беглеца. Он попытался подняться, но боль в плече заставила его снова лечь на спину. Денисов хотел повернуться на бок, но неожиданно прямо над ним, закрыв собой часть звездного неба, возникла чья-то фигура.

Сергей не сразу понял, кто это. Однако через миг он узнал неприятное и озлобленное лицо Елагина. Глаза пастуха источали ненависть. Денисов содрогнулся, но на этот раз не от боли. История повторялась — он снова лежал у ног жестокого убийцы и находился в полной его власти.

Елагин держал в руках топор. Несколько минут назад, когда Сергей и Павел Тимофеевич пришли сюда, топор торчал в одной из чурок. Теперь он был в руках озверевшего убийцы.

Денисов снова сделал попытку подняться, но Елагин ударил его сапогом в грудь и опрокинул на землю. Не давая Сергею опомнится, пастух замахнулся топором, метя жертве в голову. Сергей судорожно напряг шею, надеясь в последнее мгновение уклониться от тяжелого топора.

Если б Денисов в это мгновение смотрел в лицо Елагину, то, возможно, онемел бы от ужаса, поскольку в этой изуродованной ненавистью маске не было ничего человеческого.

По лицу убийцы скользнула тень. Сергей не сразу понял, что это Павел Тимофеевич подбежал к дверям и заслонил собой свет.

Елагин услышал его шаги, но не испугался и не бросился бежать. Он напрягся всем телом, замахнулся посильней и…

Тишина содрогнулась от грохота и свиста. Голова Елагина качнулась в сторону, пронзенная роем свинцовой картечи. Кровавые брызги полетели во все стороны и упали Денисову на лицо. Однако Сергей завороженно смотрел на топор и видел лишь, как пальцы пастуха разжались, и топор, кувыркнувшись в воздухе, упал на землю рядом с коленом Денисова.

Сразу следом за первым прозвучал второй выстрел. Голова Елагина, превратившись в безобразное кровавое месиво, снова дернулась, потянула за собой тело. Удар пули отбросил Елагина к дровам. Там он, словно куль, рухнул на землю.

Денисов обессиленно опустил голову на землю и посмотрел в сторону крыльца, Павел Тимофеевич стоял в дверях. В его руках было ружье, из стволов которого сочился белый дымок.

Голова у Сергея закружилась, и он закрыл глаза.

— Как ты? Нормально?

Сергей не заметил, когда к нему подошел Павел Тимофеевич. Дядя сидел возле него на корточках.

— В порядке. Только… плечо ударил.

— Ничего страшного, — приободрил его дядя.

— Как он? — спросил Сергей.

— Труп.

— Спасибо, что вовремя подоспел.

— Не за что. Я сам виноват, что дал ему сбежать.

Дядя помог Денисову подняться. Плечо Сергея отозвалось сильной болью.

Они подошли к дому и сели на крыльцо.

Павел Тимофеевич достал из кармана пачку сигарет.

— Дай и мне одну, — попросил Денисов.

— Ты же вроде не куришь?

— Дай.

Дядя достал спички.

Курили молча. Рука Сергея дрожала, а сердце не могло успокоиться. Денисов старался не смотреть туда, где возле кучи дров лежал труп Елагина с обезображенным лицом.

Вдали светилось несколькими огнями село. Оттуда доносился встревоженный лай собак. Наверняка в селе слышали выстрелы и терялись в догадках, что произошло.

— Не удался наш план, — грустно произнес Сергей.

— Я не мог выстрелить по ногам, — там был ты, — словно оправдываясь, пояснил дядя.

— Надо было мне стрелять, когда он был еще в доме.

— А почему не выстрелил?

— Пожалел.

— А-а, — протянул Павел Тимофеевич. — Я не мог выбирать, ты мой племянник.

Сергей благодарно посмотрел на дядю.

— Надо будет вызвать милицию, — после минутного молчания заметил он.

— Уже не надо, — сказал Павел Тимофеевич и кивнул в сторону дороги.

Денисов увидел вдали мигающий синий огонек. Он двигался оттуда, где еще недавно светились лишь желтые окна Варфоломеевки. Вместе с проблесковым маячком сквозь черное ночное пространство пробирались два глаза фар. Стало ясно, что в сторону реки едет машина.

— Наверно, Старостин не стал ждать нас в Арсеньеве и приехал сам, — предположил дядя.

— Немного опоздал.

— Должно быть, он привык к тому, что ему остаются лишь трупы.

Мигающий синий огонек и два снопа фар повторяли все изгибы грунтовой дороги, и вскоре Павел Тимофеевич и Сергей разглядели в темноте очертания знакомой машины. Милицейский «УАЗ» подкатил к дому и остановился за джипом Денисова. Мотор, буркнув последний раз, замолчал, фары и проблесковый маячок погасли, и из машины высыпали люди. Первым человеком, выпрыгнувшим из «УАЗа», был, как верно предположил Павел Тимофеевич, следователь Старостин.

Еще подъезжая к дому, милиционеры заметили Павла Тимофеевича и Сергея, которые мирно сидели на освещенном крыльце и курили. Спокойный вид старика и журналиста охладил боевой настрой милиционеров.

— Что у вас тут случилось? — заговорил Старостин, как только вошел во двор через распахнутую калитку. — В селе сказали, что слышали выстрелы.

— Это я стрелял, — объяснил Павел Тимофеевич.

Следователь подошел к крыльцу. Он еще не видел труп Елагина. Два милиционера, шедшие следом, спрятали в кобуры табельное оружие.

— Вы все-таки пытались задержать Елагина?! Он в доме или сбежал? — осуждающим тоном спросил Старостин.

— Вон он лежит возле дров, — ответил дядя.

Следователь повернул голову туда, куда показывал Павел Тимофеевич и, когда понял, что случилось, не смог удержаться от изумленного восклицания:

— е….!!! Вы его застрелили?! Вы же собирались привезти его в Арсеньев! Мне так передали!

— Собирались, но, как видишь, не получилось, — виноватым тоном произнес Павел Тимофеевич.

Дядя понимал, что серьезно влип. При появлении Старостина он заметно погрустнел. И все же он не жалел о том, что сделал, только огорчился тому, что обстоятельства сложились для него так неудачно.

Следователь подошел к телу пастуха. Елагин лежал на животе, но даже в таком положении было видно, что голова преступника залита кровью и обезображена свинцом.

— Чем это вы его? Картечью?

— Картечь и пуля, — пояснил дядя.

— А не проще было его просто связать? — едко спросил Старостин.

— Мы пытались его связать в доме, но он вырвался и убежал, — вмешался в разговор Сергей.

— И вы стали в него стрелять?

— Нет. Я пытался его догнать, но упал. Елагин набросился на меня с топором. Слава богу, Павел Тимофеевич успел выстрелить.

Следователь осуждающе покачал головой. Он не был согласен с тем, что за случившееся следовало благодарить бога. На его взгляд, все сложилось как нельзя хуже.

— Ну, об этом вы мне расскажете подробно, когда будем составлять протокол, — заметил он. — Объясните, с какой стати вы решили арестовать Елагина?! Ведь мы виделись недавно, и, по-моему, вы ни о чем таком всерьез не помышляли.

— С тех пор, как вы уехали, многое случилось, — попытался объяснить Денисов. Он решил заступиться за дядю, который отчасти по его вине стал виновен в серьезном преступлении. — Нашелся человек, который видел, как Елагин с бутылкой бензина подходил к дому Дубининых. Это было как раз перед пожаром. Потом мы узнали, что Елагин хотел сегодня вечером уехать из города. Оказалось, он продал часть своего имущества и, судя по всему, собирался уехать навсегда. Поэтому мы попытались его задержать.

— У вас это неплохо получилось, — снова съязвил Старостин. — Даже если выяснится, что Елагин виновен в убийствах, вы понимаете, что сами окажетесь в незавидном положении?! Убивать преступников — это такое же преступление! Вас за это не похвалят!

— Это была самооборона! — сказал в свое оправдание дядя.

— Самооборону тяжело доказать! Тем более, что, кроме вас, тут никого не было!

— Но ты-то нам веришь? — спокойно спросил Павел Тимофеевич и посмотрел Старостину в глаза.

Встретившись взглядом со стариком, следователь был вынужден прервать свою обвинительную речь.

— Верю, — ответил он.

— Ну, тогда нам нечего бояться, — заметил дядя.

Старостин подошел к крыльцу и сел рядом с Павлом Тимофеевичем.

Воцарилось тягостное молчание.

— Придется нам тут ночевать, — недовольным тоном произнес следователь, и, обратившись к водителю «УАЗа», распорядился: — Паша, поезжай в Арсеньев за экспертом. Тут до сих пор не работает телефон. Прямо как в каменном веке!

Старостин был раздражен тем обстоятельством, что ему предстоит незапланированная бессонная ночь. Он знал, что спать на месте преступления все равно не сможет, даже если выпадет такая возможность. Его радовало лишь то, что затянувшаяся история с «варфоломеевским зверем» наконец-то подошла к концу.

— Вторую машину брать? — спросил милиционер.

— Да. Для трупа.

— Хорошо.

Старостин задумчиво посмотрел вслед милиционеру.

— Это будет уже четвертый труп, который я отсюда вывожу за полмесяца, — удрученно заметил он.

— Зато последний, — успокоил его Павел Тимофеевич.

— Почему Елагин так неожиданно собрался уезжать? — спросил Старостин, обращаясь главным образом к самому себе. — Когда я разговаривал с ним на поле несколько часов назад, он вида не подал, что волнуется.

Поскольку на его вопрос никто не ответил, он ответил сам:

— Вероятно, чего-то испугался. Догадался, что мы неспроста проявляем к нему повышенный интерес.

— Нервы сдали, — согласился Павел Тимофеевич.

— Слишком многое в этой истории мне до сих пор непонятно, — заметил следователь. — Зачем было убивать Дубининых? С Гребневым более-менее ясно — Елагин и Гребнев, вероятно, убили Михаила Дубинина вдвоем, поэтому Елагину было опасно оставлять сообщника в живых. Но за что он убил Дубининых?

— Наверно, он на самом деле думал, что Михаил Дубинин привез с приисков деньги или золото, — предположил Денисов. — Поэтому он не убивал братьев сразу, а избивал и, может быть, даже пытал перед смертью. На Михаиле, насколько я знаю, были синяки, а Николая привязали к стулу.

— Да. Их наверняка пытали, — подтвердил Старостин. — Видимо, Михаил ничего не сказал про золото, поэтому Елагин попытался узнать правду у младшего брата.

— Если и было золото, то оно должно сейчас находиться в этом доме, — заметил Павел Тимофеевич. — Раз Елагин собирался уезжать, значит, все ценное он хотел взять с собой.

— Проведем обыск, — согласился Старостин. — Если найдем золото или крупные суммы денег, то станет очевиден мотив убийства.

— Может быть, сейчас этим и займемся, — предложил милиционер, который остался на месте преступления со Старостиным.

— А что? Можем и заняться, — согласился следователь, снова проявив пренебрежение к предписанным законом формальностям. — По верхам и без понятых можно посмотреть.

Оставив покойника во дворе, все четверо вошли в дом. Павел Тимофеевич и Сергей сели на кровать, а милиционеры не спеша стали осматривать комнаты. Это не заняло много времени. Комнат в доме было только две. Мебели, в которой можно было что-то спрятать, почти никакой. В конце концов за какой-то час милиционеры осмотрели весь дом, включая погреб, и даже проверили, нет ли в полу или стенах тайника.

— Елагин мог спрятать ценности на чердаке или в сарае, — сказал Старостин, когда стало очевидно, что их поиски не принесли результата.

— На чердаке вряд ли, ведь Елагин собирался со мной уезжать, — заметил Денисов.

— Возможно, мы плохо искали, и тайник все-таки дома, — предположил следователь. — Завтра днем можно будет продолжить обыск. В сараях тоже лучше посмотреть, когда рассветет.

— Что будем делать сейчас? — спросил Павел Тимофеевич.

— Завтра нам предстоит тяжелый день, — сказал Старостин. — Всем лучше отдохнуть. Езжайте домой. Только ружья оставьте здесь. А мы с сержантом останемся и присмотрим за трупом.

Все согласились с таким решением. Сергей и Павел Тимофеевич уехали в село. Милиционеры остались ночевать в доме Елагина. Тело хозяина дома осталось лежать под открытым небом.

Глубокой ночью по поселку проехали две милицейские машины. В одной из них трясся заспанный Борис Борисович. Эксперт Арсеньевского РОВД был поднят с постели, несмотря на то, что его дежурство закончилось еще вечером. Через отчеты Бориса Борисовича прошли все жертвы «варфоломеевского зверя». Теперь сам «зверь» и обстоятельства его смерти должны были стать объектом его изучения.