Тот, кто таится рядом

Глава 9

— Какие у тебя планы? — поинтересовался Павел Тимофеевич. — Предлагаю все-таки затопить баньку. Ты у меня уже несколько дней, а в бане так и не помылся.

— Баня требует расслабления — засмеялся Сергей. — А у вас, что ни день, то убийство.

— Что ж, теперь совсем не мыться?

— Помоюсь дома под душем.

— Это же совсем другое. Я мылся под душем, когда был в городе, — никакого сравнения.

— Баня, конечно, лучше. Но пора ехать. Дело я свое, хоть и частично, сделал — тебя и Старостина предупредил. За сутки много чего произошло, так что будет о чем написать.

— Ты как-то неуверенно говоришь, — подметил Павел Тимофеевич. — Будто сам себя пытаешься убедить.

— Есть немножко, — признался Сергей. — У меня из головы не выходит, что Елагин хладнокровно убил троих человек и сейчас безнаказанно расхаживает по селу, а мы ничего не можем предпринять.

— Понимаю. Мне тоже от этого не по себе. Жаль, что Старостин пока бездействует. Надеюсь, он себя еще проявит. Он — парень рисковый, не побоялся раскопать могилу.

— От этого не легче. Мне было бы спокойнее, если б он надел на Елагина наручники и увез его в Арсеньев.

— Так ты сомневаешься, ехать тебе или нет? — догадался дядя.

— Да. Ты правильно подметил. Я сомневаюсь. С одной стороны, понимаю, что мне здесь делать нечего. Моя работа — ехать туда, где что-то случилось, а не ждать, пока преступление произойдет. Но с другой стороны, у меня дурное предчувствие, что здесь как раз вот-вот что-то должно случиться.

— Если ты боишься, что может произойти что-то плохое, останься. Уедешь завтра. Тем более, мне завтра идти в тайгу. Ты сам говорил, что одному опасно в тайгу ходить, — напомнил Павел Тимофеевич.

Денисов задумался.

— Каждую ночь что-то происходит, — произнес он, словно уговаривая самого себя. — Вдруг я сейчас уеду, и что-нибудь произойдет? Не дай бог, с тобой?

— Не накаркай, — отмахнулся Павел Тимофеевич.

— Не буду брать греха на душу, — решил Сергей. — Раз не уверен — останусь у тебя до завтра.

— Вот и отлично, — обрадовался дядя. — А чтоб ничего не случилось, есть очень хороший рецепт, надо просто никуда не ходить и никого в дом не впускать.

Денисов улыбнулся. Ничто не могло заставить Павла Тимофеевича пасть духом.

— Помнишь, с чего все началось? — напомнил дядя. — К нам пришли дети и рассказали про дом, где прятался Гребнев.

— Ты считаешь, не надо было их впускать? — усмехнулся Сергей.

В этот момент в калитку постучали.

Звук был громкий, словно по доскам стучали палкой.

— Павел! Ты дома?! — раздался хриплый голос.

Сергей нахмурился. Улыбка застыла у дяди на лице.

Калитка распахнулась, и они увидели ссутулившегося мужика, уже почти старика, который для устойчивости опирался на палку. Гость покачивался, поскольку был не только стар, но и пьян. Лицо мужчины заросло длинной щетиной, редкие волосы неопрятно торчали во все стороны. Гость был одет в какое-то рванье.

Старик увидел Павла Тимофеевича и спросил:

— Собака привязана?

Цезарь был заперт в сарае. Его посадили туда, когда приехали милиционеры.

— Все нормально. Заходи, — сказал дядя.

Петр Седельников был моложе Павла Тимофеевича, но неопрятность, пристрастие к алкоголю и лень состарили его быстрее. Сейчас он выглядел старше дяди лет на десять, настоящим стариком.

— А где милиция? Уехала? — спросил Седельников. — Мне сказали, что они у тебя обедают.

— Уже уехали, — сказал Павел Тимофеевич.

— Жа-аль, — протянул Седельников и задумался. — А я то надеялся, что успею их застать.

— А что у тебя за дело? — спросил дядя, с иронией взглянув на гостя.

У Петра Седельникова была репутация пустослова и пьяницы.

— Хотел поговорить с ними насчет пожара.

— А почему раньше не поговорил?

— Я спал, — признался Седельников. — Вчера Нюрке дрова в сарае складывал. Она мне пузырь поставила. Поэтому я только недавно проснулся. Узнал от людей новости.

— И что ты хотел милиции сообщить? — спросил дядя, не рассчитывая услышать от Седельникова ничего путного.

— Хотел рассказать, кто дом Дубинина поджег.

Это заявление заставило Павла Тимофеевича и Сергея удивленно переглянуться.

— А что ты знаешь? — спросил дядя.

— Знаю, кто поджег, — повторил Седельников.

— Это мы слышали. Кто поджег-то?

Нетрезвый мужик самодовольно улыбнулся.

— О таких вещах не болтают, — многозначительно заметил он.

Павел Тимофеевич быстро поменял тактику:

— Как хочешь. Расскажешь следователю, когда он снова к нам приедет.

Дядя повернулся лицом к племяннику, демонстрируя, что гость стал им неинтересен.

Петру Седельникову оставалось только удалиться. Однако он не собирался уходить так скоро.

— Павел, у тебя опохмелиться чего-нибудь есть? — спросил Седельников и с надеждой посмотрел на дядю.

— Кажись, осталось немного самогона, — равнодушно ответил Павел Тимофеевич.

Тон дяди говорил о том, что ему в этот момент было лень даже наклониться, не то что идти в дом и угощать гостя самогоном.

— Так, может, нальешь?! Трубы горят.

— Я бы налил, Петро, если б ты меня не обидел. Ты намекнул, что я разболтаю всем о твоем секрете!

— Ты что, Тимофеич?! — стал оправдываться Седельников. — Я же пошутил. Все знают, что ты — могила. Тем более, следователь — твой друг. Я думаю, будет даже лучше, если ты ему сам расскажешь.

— Спасибо, если не врешь.

— А много у тебя осталось самогона?! Стакан накапаешь?

— Опохмелиться хватит, — успокоил его Павел Тимофеевич.

— Хорошо, — произнес старик и жадно сглотнул слюну. — Так я что говорил-то? Ах, да. Вчера я тот Нюркин самогон выпил и пошел на речку… Ну, да. Это, уже вечерело. Там у меня на речке ловушка стоит. Думал, рыбешка какая заплыла. Ни хрена в ней не было! Только ноги промочил… А пожрать, помню, сильно хотелось… Так я снова к Нюрке зашел, попросил хлеба.

Седельников замолчал, видимо, запутавшись в последовательности происходивших вчера событий.

— Так что с домом? — напомнил Павел Тимофеевич. — Кто его поджег?

Нетрезвый гость встрепенулся.

— Ну, да! — воскликнул он. — Так вот. Когда я шел с реки… Уже вечерело. Я проходил мимо дома пастуха. Ну, этого, Елагина! Ты его знаешь. Во дворе никого не было. Я посмотрел на дом Дубинина и вижу… Елагин заходит к Дубинину во двор. Калитку открывает, потом закрывает. А в руках у него — бутылка полуторалитровая. Ну, пластиковая, как из-под минералки. Я еще подумал, что там у него пиво разливное. Подумал еще: мол, странно, вроде он с Николаем никогда не дружил, а тут вдруг с пивом в гости… Ага. Ну, потом я к Нюрке зашел. Она дала мне хлеба и кусок сала.

Седельников замолчал.

— Так ты видел, кто дом поджег? — спросил Павел Тимофеевич.

— Я ж говорю, Елагин это сделал! — удивился непонятливости Павла Тимофеевича Седельников.

— Ты ведь не видел, как он поджег дом. Ты сказал, что он в гости к Николаю ходил с пивом.

— Я так подумал вчера! — объяснил старик. — Я ж тогда не знал про пожар. А сегодня подумал: где мог взять Елагин разливное пиво?! Его у нас нету. Даже в павильоне не продается. Значит, в бутылке было не пиво, а что-то другое.

Удивительно, что в таком состоянии Петр Седельников был способен логически мыслить.

— Что было в бутылке, похожее на пиво? — продолжал рассуждать старик. — Бензин, разумеется! Ведь у Елагина есть мотоцикл. И в сарае у него стоит бочка с бензином.

— Откуда ты знаешь?

— Полевой недавно покупал у него бензин, — у него ведь тоже мотоцикл. Он его постоянно чинит, старье это. Я с ним ходил. Елагин ему бензин из бочки через шланг в банку налил. И я помню, тот бензин был точь-в-точь, как пиво. Ну, может быть, немного другого цвета. Так ведь и я видел ту бутылку издалека.

— А Елагин тебя заметил?

— Нет.

— Так, может быть, пожар намного позже начался? — допрашивал Седельникова дядя.

— Нет. Точно знаю. Я сегодня снова был у Нюрки, думал, она даст мне опохмелиться. Нюрка мне не налила, но сказала, что пожар начался сразу после того, как я заходил к ней за хлебом и салом. Если б я тогда сразу не лег спать, помог бы вам на пожаре. Говорят, сильно горело.

— Да. Еще как, — задумчиво подтвердил дядя.

Рассказ Седельникова произвел на Павла Тимофеевича и Денисова одинаково сильное впечатление. Они подумали, что было бы нелишним передать эту важную информацию следователю. Однако старик Седельников пришел слишком поздно — Старостин наверняка уже побеседовал с Елагиным и уехал.

У Сергея возникла идея завести джип и догнать милицейские машины, тем более что Старостина мог задержать разговор с Елагиным. Но, подумав, Денисов пришел к выводу, что и рассказ Седельникова вряд ли позволит следователю арестовать Елагина. Ведь пьяный старик все-таки не видел, как пастух поджигает дом Дубинина.

— Ну, так что? Накапаешь? — напомнил старик.

Павел Тимофеевич сходил в дом и вынес полный стакан самогона и ломоть хлеба, на котором лежал розовый кусок соленой рыбы. Он молча передал самогон и бутерброд мужику. Дядя был мрачен. Сергей знал, что дядя не разделял до конца его уверенности в том, что Елагин виновен в смертях, которые взбудоражили село. Теперь Павел Тимофеевич, вероятно, был близок к тому, чтобы поменять свое мнение.

Петр Седельников прислонил свою палку к воротам, взял в одну руку стакан, в другую — бутерброд и счастливо улыбнулся.

— Будьте здоровы, — пожелал он и поднес стакан к губам.

Выпив самогон, старик тряхнул стаканом, демонстрируя, что в нем остались лишь несколько капель драгоценного напитка, потом впился кривыми зубами в бутерброд. Набив рот, он стал усердно жевать.

— Ну, так… Тимофеевич… расскажешь следователю… о том, что я сказал? — спросил он, с трудом выговаривая слова.

— Расскажу, Петр. Обязательно, — пообещал дядя.

— Если я понадоблюсь… ты знаешь… где меня искать.

— Хорошо.

— Только, кроме нас никому не слова, — напомнил старик.

— Не волнуйся.

— Никому ни слова, — повторил Седельников, взял палку и направился к калитке. Он шел, покачиваясь, и, если бы не его самодельная трость, то неизвестно, сколько шагов он бы успел сделать до первого своего падения.

Когда за стариком закрылась калитка, Сергей посмотрел на дядю, который пребывал в мрачном настроении, и спросил:

— Что ты об этом думаешь?

— Скверное дело. Признаться, еще утром я сомневался, что Елагин виновен в этих преступлениях, но теперь вижу, что он и есть настоящий «варфоломеевский зверь». А не Гребнев, как мы считали.

— Я рад, что ты со мной согласен.

— Жаль, от Старостина пока мало пользы, — посетовал дядя.

— Это точно. Наверное, он ждет, пока преступления раскроются сами собой. Почему он не обыщет дом Елагина? Наверняка нашлись бы какие-нибудь улики.

— Наверно, он сделает это… однажды.

— Когда будет поздно.

— Попасть в дом Елагина легко, — он целый день на работе, — заметил Павел Тимофеевич. — Мы бы сами могли это сделать, если б от этого что-нибудь зависело. Но пользы от этого не будет. Нож мы, разумеется, не найдем. А чтобы найти какие-нибудь мелкие доказательства, нужна экспертиза.

Денисов задумался.

— Только не рассчитывай, что мы полезем к нему в дом, — сказал дядя, видя, что Сергей обдумывает его слова. — Не дай бог, нас кто-нибудь увидит.

— Лезть в дом, конечно, не стоит, — согласился Денисов. — Даже если мы что-нибудь найдем, не уверен, что это поможет делу. Нужен официальный обыск, тогда Елагин, если что-нибудь найдут, не отвертится… Я думаю о другом.

— О чем?

— У Елагина, как у любого деревенского мужика, наверняка есть лопата. Одна или даже несколько. Они, должно быть, стоят у него в сарае или во дворе.

— Лопаты? Зачем они тебе? — удивился дядя. — Хочешь узнать, не он ли раскопал могилу Михаила Дубинина?

— Вот именно. Раз Елагин убийца, значит, и могилу раскопал он. Наверняка все, что происходит в селе, как-то связано одно с другим.

— Я с тобой согласен. Раскопанная могила связана с убийствами. Это как разные концы одной веревки. Только непонятно, зачем Елагину понадобилось раскапывать могилу. Что он рассчитывал там увидеть?

— Непонятно, — задумчиво произнес Сергей. — Но все равно хотелось бы убедиться, что Елагин ночью был на кладбище. Это лишний раз подтвердит, что он замешан в убийствах.

— Если тебе так хочется, мы можем зайти к нему во двор. Это не займет много времени. Даже если нас увидят, можно будет что-нибудь придумать.

— Так, может, сейчас и сходим? — предложил Денисов. — Заодно проверим, есть ли у него в сарае бочка с бензином.

— Почему бы и нет? Сейчас самое подходящее время, — согласился дядя, — пока Елагин на поле.

Павел Тимофеевич выпустил из сарая Цезаря и вышел с Денисовым на улицу. Они пошли пешком, — машина привлекла бы к ним внимание. Ходить по улице туда-сюда стало для них привычным делом. Оторванное от цивилизации село не располагало к передвижению на машине.

— Как ты думаешь, Елагин догадался, что мы его подозреваем? — спросил Сергей, когда они прошли половину пути.

— Вряд ли. На него многие косо смотрят.

— Но я видел его издалека той ночью, когда гнался за ним. Я мог узнать его. Он может этого бояться.

— После этого вы видели друг друга возле шоссе, когда он подкинул нам идею про Егора Гуляева, и ты не узнал его.

— А мое возвращение? Оно его удивило. Он даже спрашивал тебя, почему я вернулся.

— После того, как мы устроили засаду на Гребнева и стали везде совать свой нос, он понял, что мы представляем для него опасность. Но вряд ли он знает, что мы его подозреваем. Да и вообще, если посмотреть со стороны на нас и на то, что мы делаем, то мы напоминаем слепых котят — тыкаемся во все стороны, то одного подозреваем, то другого. Вряд ли старика и журналиста из города кто-то воспринимает всерьез.

— Это к лучшему, — заметил Денисов, которого слова дяди, кажется, немного успокоили. — Я беспокоюсь за тебя. Когда я уеду, ты останешься один. Если Елагин будет опасаться тебя, то…

— Ты за меня не бойся. Я могу за себя постоять.

— Дубинины и Гребнев были моложе тебя, однако Елагин их убил.

— Это произошло, потому что они не знали, что Елагин для них смертельно опасен. Физически Елагин слаб. Только бегает хорошо и, вероятно, ловок.

Когда Павел Тимофеевич и Денисов вышли из села и впереди показалось черное пепелище с разрушившейся печкой, Сергей увидел, что во дворе дома Елагина кто-то есть. С такого расстояния узнать человека было трудно.

— Не повезло! — расстроился Денисов. — Кажется, Елагин уже дома.

— Не может быть, — усомнился дядя. — Вряд ли Елагин бросил коров и прибежал домой.

— Может быть, после разговора со следователем он примчался домой, чтобы уничтожить какие-то улики? Или вообще решил сбежать из поселка?

— Не знаю.

Павел Тимофеевич был удивлен.

— Нельзя поворачивать обратно, — сказал Сергей. — Возможно, он нас заметил.

— Пойдем дальше. Если это он, пройдем мимо, якобы на кладбище.

Приблизившись к дому Елагина, они поняли, что во дворе не хозяин, а кто-то другой.

Женщина во дворе у Елагина.

— Сейчас узнаем, — сказал Денисов.

— Это Клавдия, — удивился Павел Тимофеевич. — Она живет тут рядом, на краю села. Что она там делает?

Подойдя к забору, они увидели рядом с женщиной вместительную двухколесную тележку, куда Клавдия складывала дрова из огромной кучи, которая занимала значительную часть двора. Оказалось, женщина была во дворе не одна — на пеньке рядом с другой горой из еще не разрубленных чурок сидел ее муж Степан и задумчиво курил папиросу.

— Добрый вечер, — поздоровался Павел Тимофеевич.

— Привет, Пал Тимофеевич, — отозвался Степан.

— Здравствуйте, — поздоровалась женщина, не прерывая работу.

— Чем заняты? — поинтересовался дядя.

— Купили у Валеры дров, — объяснил Степан. — Возим потихоньку к себе.

— А у него они лишние?

— Они ему больше не нужны. Он ведь уезжает. Поэтому и продает все по дешевке.

— Уезжает?! Я не знал. А куда?

— Бог его знает.

— Скоро?

— Да вроде уже собрался.

Новость была неожиданной.

Павел Тимофеевич попытался узнать у Степана больше.

— Значит, он зимовать у нас не будет, раз дрова продает?

— Не будет. Наверно, поедет туда, где есть центральное отопление.

— И много ты дров купил?

— Все, что он успел порубить.

— А остальное?

— Куропатов хочет забрать. Только Валера сразу денег требует. Если Куропатов денег у людей займет, то купит.

Павел Тимофеевич задумался.

— Тебе, кстати, если что-нибудь надо, можешь с Валерой поговорить, — посоветовал Степан.

— А что он продает?

— Все.

— Даже мебель?

— Конечно. Не тащить же ее с собой, — усмехнулся мужик. — Только у него не мебель, а рухлядь! Пока он в тюрьме сидел, все путное, что было в доме, своровали и продали. Конечно, он может тебе продать свою койку или табурет, но им цена — копейка. Он хочет дом продать. Только вряд ли найдет покупателя — дом старый, не в селе, кладбище неподалеку. Я молчу о том, сколько народу здесь в последнее время отдало богу душу.

— А мотоцикл он продает?

— Ага. Час назад прибегал Полевой. Весь его ощупал. Только ясно, что у него денег на мотоцикл нет. Так он побежал Валеру уговаривать на что-нибудь поменяться. Только на хрена Валере меняться?! Ему деньги нужны.

Павел Тимофеевич подошел к калитке.

— Зайдем, — обратился он к Сергею. — Посмотрим, что тут хорошего есть.

Они открыли калитку и вошли во двор.

— А лопаты Валера продает? — спросил дядя.

— Все, что понравится, можешь купить, — объяснил Степан. — Я вот, помимо дров, купил у него рыбацкую сеть и бидон под воду на пятьдесят литров. В нем брагу удобно ставить.

— Вставай, алкоголик, — пробурчала жена. — Весь провонял от этой браги, не хватает терпения перегнать. Вези тележку.

Степан затушил сапогом окурок, молча встал и взялся за ручку тележки. Прилагая немалые усилия, чтобы удержать тележку в равновесии, он подтолкнул ее и покатил к калитке, а потом — по дороге в сторону поселка. Клавдия села на освободившийся пенек.

Павел Тимофеевич и Денисов направились к дворовым постройкам.

Ворота в гараж были открыты. Правильнее было бы назвать это деревянное строение сараем, в котором нашлось место для мотоцикла. По стенам на гвоздях были развешаны полезные и абсолютно ненужные предметы: порезанные автомобильные шины, веревки, разный инструмент и тому подобное. Углы сарая были завалены досками, кусками железа, труб. На полках стояли ящики и банки с гвоздями, мотками проволоки, обрывками тряпок. Вероятно, в сарай складывалось все, что не хотелось заносить в дом и жалко было оставлять под открытым небом.

Посреди сарая стоял мотоцикл «Минск». Он был в неплохом состоянии и, судя по рассказам, даже на ходу. Сергей катался на таком в юности. Сейчас подобную технику можно было увидеть разве что в деревнях. В городе на таких динозаврах никто уже не ездил.

В углу сарая стояла двухсотлитровая металлическая бочка. На ее крышке лежал длинный резиновый шланг.

— Это та бочка, про которую говорил Седельников, — негромко произнес Павел Тимофеевич.

Эта предосторожность была излишней — Клавдия не могла их услышать.

Они подошли ближе. Дядя взялся за край бочки и качнул ее. Внутри бочки раздался плеск.

— Меньше половины, — прокомментировал Павел Тимофеевич.

— Когда остается полбочки, шлангом трудно набирать, — заметил Сергей.

— Оно и видно, — согласился дядя. — Тут все залито бензином.

Павел Тимофеевич сел на корточки, потрогал пальцами землю. Земляной пол возле бочки был пропитан пролитым топливом.

— Точно, бензин, — подтвердил Павел Тимофеевич, почувствовав резкие испарения. — Скорее всего, Седельников прав, — Елагин пошел к соседу с бутылкой бензина, — подытожил дядя.

— Значит, все-таки Елагин убил Николая и сжег его дом, — сказал Денисов.

Дядя промолчал. Его молчание было красноречивее слов.

— Давай посмотрим на лопаты, — напомнил Сергей.

Они нашли лопаты в соседнем сарае. У одной был надломлен черенок возле основания. Видимо, лопата сломалась, когда тушили пожар, поскольку она была испачкана в золе. Другая тоже побывала на пожаре, об этом свидетельствовали следы сажи на черенке, особенно на его нижней трети. Однако на железной части лопаты следов золы не осталось. Было очевидно, что лопатой пользовались после пожара. На железе засохли разводы глины и песка.

— Мы были правы. Это Елагин разрыл могилу, — уверенно произнес Денисов.

— Пожар был ночью, а утром Елагин погнал коров на пастбище. Значит, он мог копать только ночью, — сделал заключение Павел Тимофеевич. — Вряд ли он работал на огороде.

— Конечно, не на огороде. Совпадений быть не может. Это он раскопал могилу.

— Интересно, когда он уезжает? — задумчиво произнес дядя.

— Он должен выждать какое-то время, чтоб не вызвать подозрений. Наверно, поживет в селе еще месяц-другой, пока не продаст часть имущества.

— Возможно, — с сомнением в голосе произнес Павел Тимофеевич. — Если у него не сдадут раньше времени нервы. Последние два убийства происходили одно за другим. Он даже могилу раскопал той же ночью, когда убил Николая и сжег его дом. Может быть, он потерял выдержку и хочет уехать как можно скорей?!

— Возможно. В любом случае надо предупредить Старостина, — решил Сергей.

— Правильно, — поддержал его Павел Тимофеевич. — Когда вернешься в Арсеньев, сразу заедь к Старостину.

— Конечно. Мне все равно надо будет встретиться с ним. Будет повод, чтоб узнать, как идет расследование.

— Что-нибудь выбрали? — спросила Клавдия, когда Павел Тимофеевич и Сергей подошли к ней.

— Так. Мелочи, — неопределенно ответил дядя. — Надо узнать, сколько Валера за них просит.

— Он почти не торгуется, — обнадежила их Клавдия.

На дороге дядя и племянник встретили Степана, который катил пустую тачку за новой партией дров.

— Ну что? Будешь чего-нибудь брать? — спросил дядю Степан.

— Приглянулась пара вещиц. Если Валера не заломит цену, возьму.

— Поспеши, а то ничего хорошего не останется, — посоветовал Степан.

Когда они вернулись к дому Павла Тимофеевича, было уже около семи часов.

— Интересно, как Старостин отреагирует на то, что мы узнали? — задумчиво произнес Павел Тимофеевич.

— Примет к сведению. Но, скорее всего, он не будет спешить с арестом.

— Этак Елагин может смыться, — обеспокоенно заметил дядя. — А вот, кстати, и он сам. Сегодня он возвращается раньше, чем обычно.

Денисов посмотрел в сторону шоссе. Оттуда по дороге и прилегающим канавам плелось коровье стадо. Позади него шагал Елагин, помахивая хлыстом.

— А когда он обычно идет назад?

— Часов в девять. Но иногда он возвращается раньше — делает себе сокращенный рабочий день.

Стадо брело по главной улице поселка, постепенно уменьшаясь. Коровы узнавали свои дома и останавливались, ожидая, когда хозяева заметят их и проведут во двор. Особо нетерпеливые животные мычали, сообщая о своем прибытии.

— Клавдия может рассказать Елагину, что мы заходили к нему в сарай, — заметил Сергей.

— Да. Она наверняка об этом скажет, — согласился дядя. — Поэтому будет лучше, если мы расскажем об этом Елагину первыми. Подождем, когда он подойдет, и спросим, сколько он хочет за свою паяльную лампу. Лампа мне не нужна, но зато у Елагина не будет подозрений на наш счет.

— Узнай у него, между прочим, куда он уезжает и когда.

— А ты почему уходишь? — спросил Павел Тимофеевич, видя, что Денисов направился к калитке.

— Мне лучше с ним не встречаться. Мне кажется, он видит по моему лицу, как я к нему отношусь.

— Тогда возьми ключ. И не закрывай калитку на крючок.

Денисов вошел во двор. Оглянувшись на высокий забор, он задумался над тем, откуда ему лучше понаблюдать за Елагиным. Вспомнив, где есть такое место, он поднялся на крыльцо и открыл ключом навесной замок. В доме Сергей разулся и прошел в комнату, в которой спал его дядя. В этой комнате было окно, выходящее на дорогу. Из него было хорошо видно улицу и Павла Тимофеевича, который ждал пастуха возле калитки. В комнате было темно, на окне висели тюлевые занавески, поэтому с улицы Денисова трудно было заметить.

Через несколько минут до дядиного дома доплелись самые «резвые» коровы. Стадо растянулось метров на сто. Наконец Сергей увидел и Елагина, который шел позади, следя за тем, чтобы коровы не завернули в чужие дворы. Пастух держал в левой руке хлыст и время от времени щелкал им без особой на то причины.

Увидев Павла Тимофеевича, от стада отделилась рыжая с белыми пятнами корова Рыжуха — дядя не сильно изощрялся, придумывая ей имя. Павел Тимофеевич потрепал корову за ухо и похлопал по спине, подталкивая к калитке.

Поскольку Павел Тимофеевич продолжал стоять на дороге, Елагин догадался, что тот хочет с ним поговорить. Он подошел к Павлу Тимофеевичу, и между ними состоялся довольно продолжительный разговор.

Сергей хорошо видел лицо Павла Тимофеевича, Елагин же, напротив, стоял к нему вполоборота, почти спиной. Денисов позавидовал самообладанию своего дяди. Павел Тимофеевич был спокоен и добродушно улыбался. Невозможно было догадаться, что он знает, что разговаривает с убийцей. Елагин, напротив, был напряжен, он беспокойно оглядывался по сторонам и хлопал себя хлыстом по колену.

Павел Тимофеевич устроил Елагину настоящий допрос. Стадо ушло далеко вперед, а дядя продолжал о чем-то спрашивать Елагина, делая вид, что у него масса свободного времени и большое желание с кем-нибудь поговорить. Он задавал какие-то вопросы, шутил и сам над своими шутками смеялся, а пастух сдержанно отвечал. Когда у Елагина закончилось терпение, он что-то сказал дяде — наверное, сослался на коров — и быстрым шагом пошел догонять стадо. Павел Тимофеевич сразу посерьезнел и пристально посмотрел пастуху вслед.

Сергей отошел от окна и направился в кухню. Павел Тимофеевич, не задерживаясь во дворе, поднялся на крыльцо. Дядя был чем-то озабочен. Он скинул возле двери сапоги и сел на табурет.

— Я пообещал Елагину занести вечером деньги за лампу, — сказал он.

— Почему именно сегодня?

— Елагин сегодня уезжает.

— Уезжает?! — воскликнул Сергей. — Насовсем?!

— Он сказал, что уезжает на один день к какому-то знакомому в Арсеньев. Предупредил, что завтра будет некому пасти коров.

Денисов задумался.

Видя, что Сергей молчит, дядя добавил:

— Вообще-то коровы — самостоятельные животные, не хуже кошки найдут дорогу домой. Они прекрасно обойдутся и без пастуха.

— Он обещал вернуться завтра? — не заинтересовавшись способностями коров, спросил Сергей.

— Послезавтра.

— Ты ему веришь?

— Нет. Пока мы разговаривали, он почти не смотрел мне в глаза. Кажется, он врет и собрался улепетывать.

Денисов снова задумался.

— А как он объяснил, почему все распродает?

— Сказал, что его знакомый в Арсеньеве продает дом. Елагин хочет его купить и переехать в город. В городе, по его словам, легче найти нормальную работу и заработать деньги.

— А почему он так неожиданно собрался уезжать? Ведь он дрова на зиму заготавливал?!

Павел Тимофеевич пожал плечами.

— Врет, — уверенно произнес Сергей. — И про знакомого наверняка наврал. Что за знакомый хоть?

— Сказал, они вместе служили в армии. Только я тоже думаю, что он врет и про знакомого, и про дом. Насколько я помню, Елагин уже несколько месяцев из поселка никуда не уезжал. Как он мог узнать, что его знакомый собрался продавать дом?

— Ты прав. Он просто хочет уехать. А как? Как он собирается добраться до Арсеньева?

— Я пообещал, что ты его подвезешь.

— Я?!!!

Денисов не смог скрыть своего изумления.

— Вначале он сказал, что хочет поехать в Чугуевку с Алексеем Вакориным, с хозяином торгового павильона, который стоит на повороте в село. Ну, а оттуда добираться на автобусе или на попутке. Вакорин каждый вечер уезжает в Чугуевку, и многие в селе этим пользуются. Правда, он подвозит не бесплатно — за деньги или берет продуктами.

— И ты отговорил Елагина с ним ехать?!

— Это было нетрудно. Я сказал, что лучше ехать на хорошей машине и без пересадок. Тем более, почти бесплатно, — он скинул мне цену на паяльную лампу. К тому же я сказал, что ты выезжаешь в десять, поэтому он может не торопиться.

— Зачем? Ты действительно хочешь, чтоб я отвез его в Арсеньев?

— А ты хочешь, чтоб он уехал и пропал навсегда? — ответил вопросом на вопрос Павел Тимофеевич.

— Нет.

— Поэтому я и предложил ему твою помощь. Сейчас, пока есть время, тебе нужно съездить к Алексею Вакорину и позвонить по его телефону Старостину. Надо все ему рассказать и договориться, где он будет встречать твою машину. Лучше, конечно, прямо на въезде в Арсеньев.

— Ты хочешь, чтоб я отвез Елагина в Арсеньев и передал его в руки Старостину?! А если он по дороге убьет меня и поедет на моей машине совсем в другую сторону — туда, куда ему надо?!

— Поэтому мы поедем вместе, — пояснил Павел Тимофеевич.

— А как мы объясним ему, зачем тебе ехать со мной в Арсеньев?

Дядя задумался.

— Что-нибудь придумаем.

— Это будет подозрительно.

— Согласен. Значит, мы свяжем его прямо здесь и повезем связанного в Арсеньев.

Павел Тимофеевич был настроен очень решительно.

— Как мы его свяжем?

— Очень просто. Возьмем с собой ружья. Вот увидишь, он не будет сопротивляться.

— Мы однажды уже пытались его связать, но он убежал.

— На этот раз не убежит. К тому же есть еще одна веская причина, по которой нельзя Елагина отпускать одного.

— Какая?

— Помнишь слухи про деньги Дубининых? Люди зря не болтают. Раз Елагин уезжает, значит, возможно, эти деньги или золото, чтоб там ни было, уже у него, и он хочет увезти их подальше. Если эта догадка верна, то мы возьмем Елагина с поличным и привезем Старостину не только убийцу, но и то, ради чего он убивал.

Денисов удивленно посмотрел на Павла Тимофеевича. В который раз дядя поразил его своей рассудительностью.

— Тогда станет ясен мотив убийств, — согласился Сергей.

— И будут доказательства, чтоб судить Елагина, — добавил Павел Тимофеевич.

Денисов задумался.

— Мне нравится твоя идея. Только я плохо себе представляю, как мы будем связывать Елагина.

— Как-нибудь свяжем.

— Хорошо. Хотя по закону мы не имеем права связывать человека и везти его в милицию.

— Но мы ведь уверены, что Елагин — убийца?! Так или нет? Или ты сомневаешься?

— Нет. Я не сомневаюсь. Ты прав. Раз мы взялись за это дело, то должны довести его до конца. Елагин однажды убежал от нас. Второй раз не убежит.

— Ты молодец, — похвалил племянника Павел Тимофеевич. — Хоть и городской.