Тот случай между Илаем и Гвен

Глава 15

Что было сказано в постели

Гвиневра

Первое, что я почувствовала, проснувшись, — удивительную мягкость постели. Я провела рукой по голубым атласным простыням, и на меня нахлынули воспоминания. Я все еще ощущала тепло его кожи под своими пальцами. Услышав шум душа, я села и накинула простынь. Часы показывали всего лишь час ночи.

Я могу ускользнуть сейчас или… могу присоединиться к нему.

Сердце забилось с удвоенной скоростью. Зная ответ, я отбросила простыню в сторону. Это легко объяснялось тем, что какое-то время я жила без секса и успела забыть, насколько прекрасна жизнь с ним. И теперь, когда в моей жизни он появился снова, мне больше ничего не было нужно… Я чувствовала себя подобно ребенку, который впервые в жизни получил конфету. Теперь странным казалось то, что у меня до этого был только один единственный мужчина — Себастьян. Он стал моим первым, и я была уверена, что он хорош в постели. Мне просто не с кем было сравнивать…. Теперь я понимала, почему той ночью сотрясались стены моей квартиры….

Сквозь плотную пелену пара в ванной я наблюдала, как по выступающим мышцам и подтянутому животу капли воды стекали на ноги, и увидела, какие милые ямочки показались на его белых ягодицах.

— Илай, — прошептала я достаточно громко, чтобы он мог услышать меня.

Он повернулся ко мне, вытирая темные волосы, и перевел на меня взгляд своих зелено-голубых глаз. Его взгляд разом охватил все мое обнаженное тело. Он открыл дверь душевой и протянул мне руку. Прижав меня к себе за ягодицы, он подставил под струи воды сначала свое тело, как бы защищая меня и предоставляя возможность привыкнуть к горячей воде.

— Ты только проснулась? — спросил он.

Я кивнула, проведя рукой по его животу.

— Я собиралась уйти до того, как ты выйдешь из душа.

— В итоге ты сделала правильный выбор, — ответил он, одной рукой взяв меня за щеку.

Я прислонилась к нему.

— Мы пересекли рубеж, и теперь у нас нет пути назад. Я хочу, чтобы то, что случилось этой ночью, происходило постоянно, — прошептал он.

— Какую именно часть прошлой ночи ты хочешь повторить? — я прикоснулась губами к его груди. — Ту, в которой довел меня до оргазма при помощи языка и пальцев? Или ту, где я скакала верхом на тебе… Нет, скорее всего, ту часть, где ты перевернул меня лицом вниз на своем удобном диване и имел, как последнюю шлюху. — Я нежно поцеловала его подбородок. — Какую бы часть ты не выбрал, я с удовольствием повторю ее снова.

Он прижал меня к стене, руками обхватив мое лицо.

— Продолжай разговаривать в том же духе, Гвиневра, и ты больше не сможешь выйти ни из моей ванной, ни из моей квартиры.

Я улыбнулась.

— Обещаешь?

Его губы впились в мои. Он провел рукой между моих ног, и, когда я застонала, медленно отодвинулся, продолжая ласкать меня рукой… Я прижалась к нему, двигаясь на его ладони, а он смотрел мне прямо в глаза.

— Ты сумасшедше красива, мисс По, — прошептал он.

Я сжала его длину в своей руке, наслаждаясь пульсацией. Прижав меня к стене, прикрыв глаза и раскрыв губы, Илай улыбался, пока я не спеша поглаживала его. Затем он оттолкнулся от стены, перехватил мою руку, и, не отводя от меня своего острого взгляда, произнес:

— Ты держишь меня в своих ладонях, Гвиневра, и я не в силах больше терпеть это.

Я застонала, почувствовав, как еще один его палец вошел в меня.

— Сделай что-то очень непристойное, — попросила я его.

Оторвавшись от меня, он поднес руку к моим губам, и я, угадав его желание, медленно облизала его палец.

Взяв за талию, он развернул меня к себе спиной. Я прислонилась к мокрому кафелю, чувствуя, как он прижался сзади к моим ягодицам. Илай слизывал воду с моей спины капля за каплей и нежно покусывал мои плечи.

Наклонив голову, я наслаждалась каждым его поцелуем, каждым его нежным укусом, скользя и прижимаясь всем телом к нему.

Он прикусил кончик моего уха.

— У тебя отлично получается играть со словами, Гвиневра, тебе это кто-нибудь говорил?

— Нет.

Мои веки отяжелели, и, когда он сжал одну мою грудь, я закрыла глаза и уступила его напору.

— Илай…

— Боже, я хочу жесткого секса с тобой прямо сейчас, — прошептал он мне на ухо, сжимая обе мои груди.

— Илай…

— Ты чувствуешь, каким твердым я стал для тебя? Из-за тебя! — в доказательство, взяв мою руку, он заставил меня прикоснуться к нему. — Это потому, что ты самая сексапильная женщина, которую я когда-либо встречал.

Он пытает меня своими словами.

— Илай, пожалуйста… — практически умоляла я, когда он неожиданно отпустил меня.

— Пожалуйста, что? — Одной рукой он накрыл мою грудь, а другой провел между ног. — Пожалуйста, отымей меня?! Нет, это не то, о чем ты говорила прошлой ночью. Трахни меня, да?! Ты просила трахать тебя до тех пор, пока не начну выкрикивать твое имя?

— Ты играешь не по правилам… — Я прикусила свой собственный палец, пока он медленно ласкал меня.

— А зачем мне правила, если я чувствую, какая ты мокрая, и как сильно тебе это нравится.

Он прав. Черт его побери!

— Илай, мне нужно…

— Нужно что? Ощутить мою голову у себя между ног? Кстати, ты была потрясающей на вкус.

Он снова прикусил кончик моего уха, лаская меня рукой все быстрее.

Потерявшись между его словами и ласками, я была вынуждена сжать ноги.

— Это не спасет тебя, детка. Я чувствую тебя. Попроси меня. Я хочу, чтобы ты просила меня трахнуть тебя так, как ты этого хочешь… так, как ты заслуживаешь.

— Илай, пожалуйста, я сделаю все, что захочешь, только трахни меня! — Я почти кричала. — Трахни меня жестко!

— Как скажешь, — ответил он, взяв меня за ягодицы, и одним мощным толчком вошел в меня.

В безумном восторге я открыла рот и прижалась к стене, вздрагивая с каждым новым толчком, которые становились все глубже и мощнее.

— О, Боже! — мой голос дрожал.

— Обожаю слушать звук твоего голоса, когда трахаю тебя, Гвиневра. Ты слышишь себя? — Он поцеловал мое плечо.

Я ничего не слышала, только звон в ушах.

— Господи, прошлой ночью я думал, что ты узкая. — Он застонал сзади меня и шлепнул по ягодице, пощипывая мой сосок. Он шлепал меня снова и снова, глубоко войдя в меня. Я больше не могла сдерживаться ни секунды.

— Илай! — выкрикнула я, испытав оргазм.

Держа меня за бедра, он увеличил темп.

— Гвен… Гвиневра! — закричал он, кончая.

Мы стояли, прижавшись друг к другу, теперь уже под холодной водой, стекающей по нашей разгоряченной коже.

— Ты почти назвал меня Гвен…

Он поцеловал мою спину.

— Ты — моя Гвиневра, а Гвен пусть будет для всех остальных.

Он немного отодвинулся от меня, и я поняла, что это он придерживает меня, потому что ноги меня не слушались.

— Гвиневра! — снова повторил он, выключая душ.

Я засмеялась.

— А ты и правда затрахал меня до слабости в ногах! Ты просто потрясающий!

Илай фыркнул, дотянувшись до стопки с полотенцами. Одно из них он набросил на мои волосы, а во второе завернул меня саму. Только после этого он взял полотенце для себя и повязал его вокруг талии.

— А мне понравилось рассматривать тебя, — пошутила я.

Он рассмеялся.

— Поосторожнее, мисс По, или я никогда не выпущу тебя из этой комнаты.

Он подал мне руку, помогая выйти из ванной, и повел в свою спальню.

— Моя одежда все еще в гостиной?

— Там, — он указал на комод. Все мои вещи были аккуратно сложены. — Но вот, твою блузку уже не надеть. Возьми это.

— Спасибо, — я приняла предложенную им рубашку. — Когда я вернусь, отдам…

— Не уходи.

— Что?

— Сейчас только два часа ночи. Останься и немного поспи. Я приготовлю завтрак, когда ты проснешься.

По какой-то причине я замешкалась.

— Не хочу оказаться той девушкой, от которой трудно отвязаться, Илай…

— Это я прошу тебя остаться. Поверь, если мне потребуется пространство, я сообщу тебе об этом. Но наши отношения — это больше, чем просто секс, по крайней мере, так я планировал до сегодняшней ночи, — признался он, потирая затылок. — Помнишь, что я говорил тебе о Ханне и Себастьяне?

— Мы много говорили о них, освежи мою память. — Я отложила полотенце и надела его рубашку.

Подойдя ко мне, он убрал несколько прядей, завившихся от воды, с моего лица.

— Я говорил о том, что у двух половозрелых людей может быть потрясающий секс, но отношения, основанные только на сексе, обречены. И я оказался прав, у них ничего вышло. Не хочу становиться похожим на них.

— Я собиралась признаться тебе во время вчерашнего ужина, прежде чем все произошло, — я взглянула на него. — Может быть, ты не заметил, но я — немного чудачка. Я могу всерьез разговаривать со своей собакой и, честно говоря, иногда мне кажется, что мой пес — это заколдованный человек. У меня на лице могут неожиданно для окружающих появляться различные гримасы, потому что в это время я веду внутренний диалог сама с собой. И еще я превращаюсь в супервежливую куклу в окружении старшего поколения. У меня до сих пор отвращение к свиданиям из-за воспоминаний, связанных с моим бывшим. Ты уже знаешь, что я храплю… и иногда пускаю слюну во время сна. Я ненавижу наряжаться, чтобы выйти куда-то, и поэтому просто ем мороженое дома и смотрю Netflix до захода солнца. Ты мне нравишься, и поэтому я вру тебе, говоря всякие глупости, например, о том, что бегаю пятнадцать километров каждое утро, когда на деле думаю, что ты настоящий сумасшедший, который пробегает такое расстояние по утрам. И еще я много и сбивчиво говорю….

— То есть, ты пытаешься мне сказать, что несовершенна и с тобой будут одни проблемы? — спокойно уточнил он.

Я кивнула.

— Со мной ты свихнешься. Об этом я хотела предупредить тебя прошлым вечером, до того….

Он захохотал и поцеловал меня в лоб.

— Может быть, ты забыла, но я знал обо всем этом с самого начала. И это до сих пор не остановило меня. У тебя остались какие-то еще предостережения?

— По утрам мои волосы похожи на шерсть французского пуделя. Не переживай, мне удается укротить их. Это цена за секс в душе.

Он лишь покачал головой.

— Ты голодна? Что тебе принести?

— Что-нибудь, — ответила я и упала на кровать, мне жутко захотелось спать.

Илай

Правильнее будет сказать, что она оказалась самой уникальной девушкой, которую я встречал за всю свою жизнь. Список ее недостатков… Я знал их все, и они меня совершенно не смущали. Она делала меня счастливым. Рядом с ней и благодаря ей я смеялся и улыбался больше, чем за всю свою жизнь. Даже в самом начале нашего знакомства….

Теперь же ее путаная речь и мелкие неловкости стали частью ее очарования. Взяв поднос, я вошел в спальню, где она, зарывшись в простыни, умиротворенно лежала, прикрыв глаза.

— Как вкусно пахнет, — прошептала она, сев на кровати.

— Вот, — я протянул ей стакан апельсинового сока, который она с удовольствием приняла.

Я поставил поднос с сэндвичами между нами.

— Бекон или индейка?

— А я должна выбирать? — Гвен состроила капризную гримасу.

— Ладно, если хочешь, бери оба.

Я наготовил их предостаточно.

Довольно ухмыльнувшись, она взяла сэндвич с индейкой.

— Спасибо.

— Ты знаешь, — я взял свой сэндвич, — я ведь тоже не идеален, согласна? Я тот еще педантичный фрик, который контролирует и мучает молодых интернов, и у меня всего один друг, по отношению к которому я в большинстве случаев веду себя, как осел.

— Если бы я считала тебя идеальным, мне было бы не по себе рядом с тобой, — ответила она, слизывая майонез с губ кончиком языка.

Я постарался не обращать на это внимание.

— Ко всему прочему, с прошлой ночи я стал лучше понимать, что ты за человек.

— И что я за человек?

— Кремень, — ответила она.

Я смотрел на нее, не понимая, о чем она.

— Мой отец постоянно классифицирует людей, используя природные ассоциации. Люди — кремни, такие как ты, составляют основу человечества. Они помогают другим людям, заботятся о них, невзирая на цену. Вероятнее всего, ты не осознаешь этого, но, когда Логан говорил о том, как сильно желает отблагодарить тебя за твою заботу, я видела это. Ты готов пожертвовать всем ради людей, которых действительно любишь.

— Разве не все так поступают? — Я откусил еще кусочек сэндвича.

— Да, но не каждый готов организовать свою жизнь вокруг младшего брата и мамы, неважно, идут ли они в школу или начинают строить свою карьеру. Далеко не каждый звонит преподавателю своего брата, только чтобы узнать о его успехах в учебе. Ты делаешь это потому, что любишь их настолько, что элементарная забота о самом себе заставляет тебя чувствовать себя эгоистом. Когда мы впервые встретились с тобой в больнице, я была неправа. Ты попросил меня уйти не потому, что мое присутствие нервировало тебя. На самом деле ты не хотел, чтобы Логан продолжал раз за разом обвинять себя. Ты — опора своей семьи, и это просто потрясающе, — сказала она, жуя.

Ее коричневые глаза внимательно смотрели на меня. Я не знал, радоваться ли мне тому, что она с такой легкостью разобралась в тонкостях моего характера.

— А как называет тебя твой отец?

Она засмеялась.

— Он говорил, что я похожа на дождь, потому что устойчива к проявлениям самой жизни. А наш мир давно бы засох, если бы дождя не было никогда. Моя мама считает, это от того, что я могу быть и легким летним дождиком, и ураганом. А мой брат… Он говорил, это связано с тем, что я безумно люблю гулять. Неважно, сколько раз ты видишь дождь, ты все равно каждый раз садишься и смотришь на него. Это зрелище завораживает… И то, что я поведала тебе о моем брате, — она закусила губу, взглянув на меня, — могу я попросить тебя никому не рассказывать об этом? Кроме тебя и Стиви никто не в курсе.

— И ты никогда никому об этом не рассказывала? — Я хотел узнать, говорила ли она ему.

Она кивнула.

— Это не та тема, которую можно поднять в обычном разговоре.

— Я никому не скажу. Спасибо за откровенность. Я пока еще не до конца успокоился, но постараюсь сделать все, чтобы поддержать Логана. Думаю, часть меня раздражена именно потому, что теперь я практически ничем не могу ему помочь. Ему придется всего добиваться самостоятельно, а я должен буду позволить ему это. Такое произойдет впервые.

— У него уже получается, — произнесла она, взяв свой телефон со столика. — У Логана уже много почитателей в соцсетях, и его песня попадала в iTunes топ раз сто.

— Что?! — Я взял в руки ее телефон и увидел Логана, выступающего на сцене на каком-то концерте. — Когда он успел?

— Не знаю. Помню, Себастьян не раз что-то говорил о его музыкальной карьере, но специально я не отслеживала его концерты. Я погуглила его имя после того, как он ушел, и вот теперь ты видишь, что я еще и чертовски любопытна.

— Я даже не догадывался, что он уже вовсю занимается этим делом, — произнес я больше для себя, читая комментарии фанатов Логана под его видео. Незнакомые ему люди поддержали его гораздо больше, чем я. Я вернул Гвен телефон, оставаясь лежать на подушках.

Она убрала поднос и поставила его на пол возле кровати. Обвив меня руками, она положила голову мне на грудь.

— Я всего лишь хотел, чтобы с ним все было в порядке. Когда отец умер, Логан был еще маленьким. Мне было плохо от того, что я помнил отца, а он нет. Поэтому каждый раз я старался делать то, что отец делал для меня: быть хорошим примером для него, следить, чтобы у него все получалось, ходить на все его спортивные игры. Я даже не догадывался, что практически душил его.

Даже просто думать об этом было больно.

— Ты не душил его, — мягко добавила она, и я нежно погладил ее. — Уверена, он счастлив, что у него есть воспоминания, и, несмотря на то, что ты хотел его видеть врачом, он ничего бы не стал менять.

— Я всегда знал, что ему нравится музыка, но не думал, что он выберет ее делом своей жизни. Это просто… В общем, теперь его жизнь будет зависеть от того, понравится ли людям его творчество.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Вот в этом и заключается разница между твоей и нашей карьерой. В твоей работе все зависит от образования и тренингов. Все зависит именно от тебя. А в нашей профессии, как ты говоришь, многое зависит от популярности. Мы тоже можем получить хорошее образование, пройти массу тренингов, но все может закончиться тем, что покупателей не будет… Поначалу мне было очень страшно, но однажды увидеть, как кто-то смотрит на тебя так, будто бы ты сотворил настоящее чудо… Ради этого стоит рискнуть.

Мы помолчали, и я вспомнил картину нашей семьи, нарисованную ей. Она была чудесной. У нас не было семейных фотографий, и она своими руками создала одну из них. Улыбка расплылась на моем лице, когда я услышал ее мерное посапывание.

Она повернулась на бок, лицом ко мне. Сзади нее тикали часы. Посмотрев на них, я понял, что мы проболтали целый час. С ней было легко и говорить, и слушать.

— Что же ты делаешь со мной, Гвиневра? — Я прикоснулся поцелуем к ее голове, чувствуя, что сам засыпаю.

Я был уверен, что Гвен мне приснится. Она постепенно занимала все больше пространства в моей жизни.