Товарищ «Чума» 3

Глава 21

Картина Репина «Приплыли»[1]! Фрицы застыли, пялясь в полнейшем недоумении на направленный на них ствол «Вальтера» и зажатую в кулаке деда гранату. Стоило только ему разжать пальцы — и все твари в человеческом обличье (и это, отнюдь, не Лихорук) отправятся прямиком в ад.

Правда, отправятся они туда только вместе с нами, чего мне совсем не хотелось. В замкнутом пространстве осколками посечёт всех, без исключения. Здесь даже укрыться было негде. А из пыльных киноафиш защита будет такой себе.

— Михаэль, ты с ума сошёл? — Оберст-лейтенат не сумел сразу догнать, что произошло. — Убери пистолет, дружище! Ты чего? — словно обиженный ребенок произнес Кремер.

— Сдаётся мне, Фриц, что это уже не Михаэль… — Слегка сбледнув с лица, произнёс Зигмунд, стоявший ближе всех к деду. — Оберег не работает, Вольфи! — крикнул он своему молодому напарнику из «Аненербе», медленно поднимая руки над головой. — Макаронники нас надули, а чертов колдун забрался гауптману в башку!

— Не вякай! — Дедуля жестко заткнул рот майору. — Оружие на пол! — Старик чуть дёрнул стволом «Вальтера», заставляя майора поторопиться. — Иначе, будешь первым…

— Всё-всё! Я понял! — опустив одну руку, бывший командир ягдов залез во внутренний карман своего поношенного пиджака.

— Лучше не дури, Зиги! Медленно доставай и клади на пол! — предупредил Кранке Чумаков-старший.

Дед краем глаза не переставал следить еще и за двумя фрицами. Мало ли, захотят несвойственный им героизм проявить. Майор, выудив пистолет, который показательно удерживал на весу двумя пальцами, присел и аккуратно положил его на пол.

— Три шага назад! — распорядился старик, продолжая зорко приглядывать за остальными.

Кремер послушно выполнил требование деда, уткнувшись на третьем шаге спиной в кирпичную кладку. Чумаков-старший подошел к пистолету майора и ногой отправил его по полу в мою сторону.

— Мордой к стене, майор! — приказал он Кремеру. — Руки на кирпичи и держи над головой! — дождавшись, когда тот выполнит требование, продолжил старик. — Ноги на ширине плеч! Замер, и не дёргайся!

— Даже не думаю, — уткнувшись в стену любом, глухо произнес майор. — Твоя взяла, тварь! — злобно добавил он.

— Теперь остальные! — гаркнул дед. — Оружие на землю! Фриц, только без глупостей! — предупредил он оберст-лейтенанта, который как-то нарочито неуклюже потянул пистолет из кобуры. — Сейчас тебя будет некому спасть, — произнес он, показательно качнув гранатой, зажатой в кулаке. — Или тебе дырок в шкуре маловато?

— Зачем тебе это, Михаэль? — бросив на пол «Парабеллум»[2], спросил Кремер. — Одумайся… — попытался воззвать к совести немецкого офицера Кремер. У него даже мысли не возникло, что дед не тот, за кого себя выдаёт.

— Замолчите, Фриц! — нервно воскликнул молодой франт из «Аненербе». — Вы ничего этим не добьётесь — он под воздействием русского малефика.

— Толкни пистолет ногой ко мне! — последовал приказ деда, послушно выполненный оберст-лейтенантом. — Лицом к стене!

К этому моменту я уже успел разрезать гребаную антиведьмачью «сбрую» и полностью освободиться. Моё тело вновь меня слушалось, а вот дар не работал — что-то блокировало выход силы из энергетических каналов. Значит, чертов ягд действительно не соврал, и где-то рядом «работал» мощный артефакт, блокирующий магию.

Вот только найти его у меня не было никаких шансов. Да он и не рядом может быть, раз по заверениям майора он может защитить целый город. Правда, не современный, а средневековый. Сколько они там по площадям были? Если мне память не изменяла, такие крупные, как Лондон, Париж, та же Флоренция — триста-пятьсот гектар, а основная масса не превышала нескольких десятков.

Вот и попробуй найди, где эти утырки его разместили. Ведь они готовили эту ловушку именно для меня, даже ничего об этом своим подручным-инквизиторам не сообщили. Кто-то же это такой, весьма прошаренный «в интригах», сумел подготовить подобную многоходовочку? Либо это пресловутый главный мистик Третьего рейха бригадефюрер СС Карл-Мария Вилигут, имя которого уже прозвучало, либо сам незабвенный «Хайни-курица»[3], то бишь, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Как бы там ни было, но в эту ловушку с двойным дном, изначально устроенную братьями-инквизиторами (Пусть горят они в аду! Возможно, мы когда-нибудь с ними там встретимся, будет о чём поболтать), я капитально вляпался.

Но всё сложилось не так уж и плохо: Лихоруку удалось сбежать, а дедуля сумел выкрутиться каким-то неимоверным способом, а затем еще и встретиться со злыднем и взять у него нож. Надо будет потом поинтересоваться, как они нашли общий язык?

Будь я на месте этих двух недалёких наци, у меня обязательно бы закралось сомнение — отчего это «товарищи» монахи склеили ласты всей своей дружной бражкой, а находящийся в самом центре событий основательно поддатый гауптман — уцелел, не получив даже царапины? Ну, не оттого же, что пьяному море по колено?

Хотя, возможно, такая страшная гибель инквизиторов от воздействия моего одноглазого братишки шокировала моих «загонщиков», вызвав ступор и подействовав на мозги. Молодой эсэсовец-то уж точно пребывал в шоке, он даже и сейчас от него не совсем отошёл. Я определил это по цветам его ауры.

А вот второй — мой «старый знакомец» ягд-майор Зиги, весьма и весьма «закалился» после всех испытаний, подброшенных ему от щедрот моим злыднем, превратившись в очень опасного противника. Ему и раньше-то палец в рот не клади, а теперь он стал настоящим бешенным зверем.

Если нам повезёт отсюда выбраться, именно с ним нужно будет кончать в первую очередь. Хотите верьте, хотите нет, но вот росло в моей груди какое-то «щемящее» чувство, что жди от этой гниды чего-то особо нехорошего, какой-то беды… У меня даже руки зачесались, чтобы его пристрелить…

Но, нет, на шум сюда может сбежаться половина дивизии и без того взбудораженной нападением партизан… По крайней мере, какая-то охрана на выходе из подвала должна присутствовать. А если мы нашумим, наши и без того невысокие шансы выбраться из этого дерьма, стремительно приблизятся к нулю.

Я поднялся на ноги с кучи хлама и подобрал с пола оружие, брошенное фашистами. Пока дедуля кошмарил оберст-лейтенанта, я взял пистолеты в обе руки и направил один из них на франтоватого хлыща из «Наследия предков».

— А ты чего стоишь? — по-немецки произнёс я. — Оружие к осмотру!

— У меня… нет… оружия… герр ведьмак — побледнев еще сильнее (хотя, я думал, что больше побледнеть невозможно), проблеял Хубертус. — Я — научный сотрудник… Берлинского университета… Не стреляйте… прошу…

— Чего же ты здесь забыл, научный сотрудник? — криво усмехнувшись, «поинтересовался» я. — Сидел бы себе в своём университете, в тепле, да спокойствии, и бумажки свои перекладывал с места на место. А здесь война. Пиф-паф… И руки подними! — Я недвусмысленно качнул стволом «Люгера».

— Вы же понимать… — неожиданно по-русски произнёс Вольфганг, — я есть человек без свобода поступок. Их не мог отказаться — меня есть судить… Я есть совсем не военный человек…

— Жить, значит, хочешь, научный сотрудник?

— О, я! — Кисло улыбнулся немец. — Их бин очень хотеть!

— Тогда мордой к стене, и стой спокойно! — распорядился я.

Расставив фрицев вдоль стены, мы, держа фашистов «на мушке», устроили с дедулей совещание.

— Спасибо, Вань! — тихо, чтобы нас никто не из «пленных» немцев не услышал, прошептал я на ухо деду.

Хотя, думается мне, что вся его «конспирация» уже пошла по одному месту. Однако, пока эти утырки думают, что ведьмак, то есть я, с помощью своего жуткого «колдоффстффа» взял несчастного и ничего не подозревающего гауптмана под свой контроль, не стоит их в этом переубеждать.

— Сочтемся, — ответно прошептал мне на ухо дед.

— Есть какой-нибудь план? — решил я уточнить у старика, хотя, понимал, что ничего путного за столь короткое время он придумать бы не смог.

— Не-а, — мотнул головой Чумаков-старший. — Будем прорываться к лесу, держа этих гавриков в заложниках.

Ну, да, чего он мог еще изобрести? Какой же он у меня еще пацан! Черт! И сколько еще таких вот молодых ребят в этот самый момент погибают на фронтах этой грёбаной войны? Вместо того чтобы просто жить, просто любить, просто работать, созидая доброе, светлое и счастливое будущее, как для себя, так и для своих детей?

Я понимал, что наши шансы на спасение, хоть и есть, но они мизерны. Нас бы сумело спасти чудо… Но чудо в моём лице или в лице Лихорука сегодня не работало. Грёбаные фрицы! Грёбаный артефакт! Грёбаная война! Как же я вас всех ненавижу! Но сотрясать воздух попусту я не стал. И плана никакого, кроме предложенного дедом, так и не нарисовалось.

Значит, придётся надеяться только на нашу удачу и обычную физическую и боевую подготовку. Вырваться из самого логова врагов будет весьма и весьма трудно. Если, не сказать жёстче — просто невозможно. Но мы со стариком, как та лягуха в крынке с молоком, будем трепыхаться до тех пор, пока масло не собьём.

Ну, или не сдохнем… Не-не, не так — падем смертью храбрых в неравном бою! Только оценить этого нашего подвига, кроме фрицев, будет некому. А вот они оценят, это факт! И мы с дедулей постараемся сделать эту «встречу» совершенно незабываемой. Чтобы вздрагивали уроды по ночам, вспоминая мужество советских бойцов! И они будут вздрагивать еще не один десяток лет (даже, ели и бы и меня не забросило в это время), уж это-то я точно знаю!

— Раз ничего другого нам не светит — будем прорываться, — согласился я. — Только ты это, чеку обратно в гранату верни, — обратил я внимание на уже побелевшие пальцы деда, продолжающего сжимать спусковой рычаг. — А то, неровен час, сами подорвёмся.

— А, точно! — Старик уставился на свою руку с гранатой, как будто увидел её в первый раз.

Засунув пистолет в кобуру, он пошарил глазами по сторонам в поисках чеки. На наше счастье, она нашлась рядом с кучей хлама, на котором я валялся не так давно. Дед вставил чеку на место, вновь загнул усики и, наконец-то, разжал пальцы.

— Далеко не убирай, — произнес я, когда он засунул лимонку в карман. — Думаю, она еще пригодится сегодня.

— Это точно! — улыбнулся Чумаков-старший. — Отведают сегодня фрицы «кисленького».

— А сейчас, надо бы их хорошенько обыскать, — задумчиво глядя на расставленных вдоль стены фрицев, произнёс я. — Лучше бы шлепнуть… Но они нам еще пригодятся.

— Я мигом! — Кивнул мне дед и, забросив пистолет в кобуру, ловко и привычно обыскал немцев. — Чисто!

— Так, герры офицеры! Слушай меня внимательно! — во всеуслышание и по-немецки громко объявил я. — Сейчас мы с вами выйдем из этого подвала и отправимся к лесу! Если кто-то хочет поиграть в героя рейха — пожалуйста! Только знайте, что присвоят вам его посмертно!

— Ром, один лишний — троих за раз на мушке не удержим, — прошептал мне на ухо дед. — Одного нужно убрать сейчас.

— Согласен, — кивнул я, отдавая один из пистолетов деду и вытаскивая свой охотничий нож, заряженный «тьмой» из-под ремня, куда его засунул, когда освободился от антиведьмачьих пут. — Я решу эту проблему…

Я подошел к молодому франту, которого потряхивало у стены от осознания собственной беспомощности перед жутким ведьмаком. Сдаётся мне, что он в своих «изысканиях» начитался про ведьм всякой жути о кровавых ритуалах и прочей лабуде вплоть до пожирания младенцев живьем.

Страх перед ведьмами — это глобальный страх средневековой Европы перед всем оккультным и непознанным, передался потомкам сквозь века и поколения. Недаром же инквизиторы пожгли на кострах столько невинных людей. Даже сейчас, в наш век научно-технического прогресса, эти суеверия так до конца и не удалось ни искоренить, ни вытравить.

Страх к ведьмам живёт в каждом образованном европейце, хоть он себе в этом никогда не признается. Только попав в ситуацию, подобную нашей, этот страх обязательно вылезет наружу. Я чувствовал запах этого страха (не подумайте, что фриц обделался, нет — он вполне стойко с ним боролся), даже ощущал его вкус.

Мне для этого даже не нужно было наблюдать за свечением его ауры. А будь здесь Лихорук, он с удовольствием отведал бы этого специфического деликатеса. Для нечисти, подобной моему злыдню, это всё равно, что сладенький десерт. Но моего одноглазого братишки здесь не было, а работающий артефакт фрицев глушил любые проявления магии в радиусе своего действия. Даже нашу энергетическую связь с древней нечистью.

Я подошел к Вольфи Хубертусу, его имя я запомнил, когда они собачились с ягд-майором. Я, конечно, понимаю, что этот щегол заступался за меня не по доброте душевной, а за ради выполнения задания, на которое его отправили из Берлина. Видимо, распоряжение его командования было весьма однозначным — захватить живьём и «в добром здравии».

Вот он и рвал задницу, пытаясь выполнить его в точности. Хотя, и среди немцев встречаются нормальные и адекватные люди. И чем руководствовался этот щенок, я не знал. Всё возможно… Но за то рвение, с которым он бросался на мою защиту (ведь могли бы они спокойно договориться с майором и легко меня зажмурить, к хренам — свидетелей-то нет), я решил отплатить ему сторицей — оставить в живых. Я не собирался резать ему глотку ножом, как барану, с ним я решил поступить намного гуманнее, чем фрицы хотели поступить со мной. А заодно отправить его обратно, так сказать с «горячим приветом из России».

— Слушай меня внимательно, Вольфи Хубертус, — шепнул я по-русски на ухо молодому сотруднику «Наследия», передай своему рейхсфюреру и старине Вили, что я обязательно приду за ними и уволоку их чёрные душонки прямиком в ад! Запомни это и передай слово в слово! Понял? Или тебе по-немецки повторить?

— Найн! — замотал головой Вольфи. — Я понимать…

— Вот и ладушки! — произнес я, и «на выдохе» с силой долбанул костяной рукоятью ножа по темечку научному сотруднику.

Ноги у Хубертуса мгновенно подломились, я едва успел подхватить его обмякшее тело и оттащить на кучку хлама, где недавно лежал сам. Убить я его не убил, ну, а небольшой сотряс мозгов, может, пойдет ему на пользу. Забудет, и закажет детям своим пасть разевать на Русь-матушку!

Заслышав подозрительные шум, остальные «участники регаты» дернулись, пытаясь развернуться и посмотреть, что происходит за их спинами. Но дедуля быстро пресек всевозможные поползновения, грубо рявкнув:

— Стоять! Не двигаться!

— Что с Вольфи? — попытался разузнать о судьбе напарника ягд-майор.

— Он оказался лишним на этом празднике жизни, — ответил я, вернувшись обратно.

— Он же совсем пацан еще… — рыкнул Кремер.

— Не надо было приходить на нашу землю! Рано или поздно мы вас всех здесь закопаем! — озвучил я дальнейшую судьбу вероломных захватчиков. — А вот вам, господа хорошие, сегодня, может, еще и повезёт… — Я устроил показательную паузу, прежде чем продолжить. — Если, конечно, будете чётко и быстро выполнять мои команды. Ферштейн, герр майор?

— Я… — нехотя выплюнул Зигмунд.

— А вам, герр оберст-лейтенант, всё понятно? — Я сегодня сама вежливость и обаяние.

— Понятно, — подтвердил небольшим наклоном головы Фриц.

Я еще раз оглядел себя и деда, в принципе, никаких подозрений у охраны мы вызвать не должны. Дед, так и вообще приперся сюда в сопровождении начальника штаба, которого здесь каждая собака в лицо знает. Мы типичные служаки, да еще и в форме, в отличие от майора. На улице таких пруд-пруди.

Если выберемся из подвала во двор, попытаемся затеряться среди остального личного состава дивизии. Я оправил слегка помятый и влажный китель — вот теперь совсем хорошо, а после уткнул ствол пистолета в спину оберст-лейтенанта, набросив на руку его мокрый плащ. Дед проделал тот же самый фокус с майором, укрыв оружие уже своим плащом, в котором он появился в подвале.

— Если будете молчать — возможно, останетесь живы, — произнёс я напоследок. — Поднимаемся из подвала, выходим во двор и направляемся в сторону леса. Думаю, никто не будет строить препоны целому оберст-лейтенату?

— Надеюсь, не будет, — буркнул Фриц. — А что вам мешает пристрелить нас, когда мы будем уже не нужны?

— Ничего не мешает, — согласился я с его доводами, — кроме моего честного слова ведьмака. Но моё колдовство, к сожалению, не работает. Иначе, мы бы заключили с вами магическую клятву, которую я не смог бы нарушить, — приседал я на уши начальнику штаба. — Но в ином случае мы пристрелим вас прямо здесь и всё равно будем прорываться с боем. Так что выбор у вас невелик…

— Тогда покончим с этим побыстрее! — решительно произнёс Кремер. — Выходим!

Мы с оберст-лейтенантом вышли из подвала первыми. Дед с ягд-майором — за нами. На лестнице никого из охраны не было, солдаты поджидали нас в просторном холле Дома Культуры. Так что я оказался прав на этот счет. При виде начальства солдатики вытянулись во фрунт, но Фриц махнул им рукой, дескать, «вольно», ребятки, и они расслабились.

Мы беспрепятственно дошли до высокой и тяжелой деревянной двери, которую услужливо распахнул перед нами невысокий и коренастый шутце. Оберст-лейтенант благосклонно ему кивнул и шагнул на улицу. Ливень уже прекратился, и освободившееся от туч небо, окрасили первые лучи восходящего солнца.

Я было подумал, что первая часть нашего безумного плана прошла как по нотам, когда случилось непоправимое. Шедший за мной ягд-майор замешкался в проходе, «случайно» споткнувшись о ногу солдатика, придерживающего дверь. Уцепившись за него, Кремер извернулся невероятным образом, буквально на мгновение выскользнув из зоны поражения.

А следом раздался выстрел. Тихий, совсем не похожий на сухой треск «Вальтера», которым был вооружен мой старик. Я резко развернулся, с недоумением глядя на рану в его груди, откуда толчками выплескивалась тёмная кровь…

[1] Выражение «картина Репина 'Приплыли» стало настоящей идиомой, которой характеризуют патовую ситуацию. Картина, ставшая частью фольклора, действительно существует. Вот только Илья Репин никакого отношения к ней не имеет. Картину, которую народная молва приписывает Репину, создал художник Соловьев Лев Григорьевич. Называется полотно «Монахи. Не туда заехали». В 1930-х годах картина висела на музейной выставке рядом с полотнами Ильи Репина, а посетители решили, что и это полотно принадлежит великому мастеру. А потом ещё и присвоили этакое «народное» название — «Приплыли».

[2] Пистолет Люгера (Люгер, Парабеллум; нем. P08, Parabellum, Borchardt-Luger) — немецкий самозарядный пистолет, разработанный в 1898 году австрийцем Георгом Люгером на основе конструкции пистолета Борхардта. Использовал патроны, специально сконструированные для него: сначала — калибром 7,65 мм, после 1902 года — и 9 мм. Находился на вооружение германской армии.

[3] Генрих Гиммлер, как любой из нацистских бонз, имел массу кличек среди «своих», как подобострастных, так и насмешливых. Самой смачной из них была «Куриный фермер» или «Хайни-курица» — так его звали в начале карьеры, когда он с женой Магдой после получения диплома инженера-агронома купил куриную ферму (но разорился).