Транквиландия или Горячий Тур по Колумбии

Подавление бунта

Последние сутки стояла невероятно сильная жара: казалось, что проснулись все вулканы мира, и ад наступил на Земле. Я сидел в крепостной башне и ожидал, когда Каталина вернётся назад, с бутылкой чего-нибудь освежающего.

Признаться, честно, происходящее мне изрядно надоело. Порой захотелось плюнуть и бросить затею с Транквиландией. Каждая новая зацепка порождала цепь всё новых и новых трудностей. Я думал, что всё это напрасно, и в итоге Транквиландия окажется всего лишь мифом. Но, с другой стороны, я уже зашёл настолько далеко, что останавливаться на полпути было просто неразумно.

— Эй, Рене, держи своё пиво! — Кати заглянула на крепостную башню и протянула мне бутылку.

— Опять это местное пойло? — поморщился я, — Видеть его уже не могу!

— Не вредничай! Нужно фирменное — езжай в Санто-Валверде и бери сам! Только не забудь, что там тебя ждёт тёплый приём от легавых!

— Я всё помню! — приобнял её я и вышел, — Подожди меня здесь, скоро вернусь!

Спустившись по лестнице, я вошёл в столовую и столкнулся с Раулем: тот сидел за столом и чистил револьвер.

— Ты всё ещё здесь? — удивился я, — Я думал, что твоя месть свершилась, и ты покинешь нас!

— Куда тебе без меня, гринго? — улыбнулся Рауль, остервенело двигая шомполом в каморах «Тауруса», — Ты мне очень помог, с того света вытащил! Теперь и я тебе помогу. Ты, кстати, думал, где американский паспорт доставать собираешься?

— Думал, — ответил я, — Для этого, нужны двое американцев и заветные слова.

— Почему двое? — поднял на меня удивлённые глаза Рауль.

Я пожал плечами:

— Так уж получается. Эти ребята всегда работают парами. Как я и Дикий Билл.

Выйдя из поместья, я обнаружил рядом с «Хаммером» Эль Гатто и Анхеля: они возились с двигателем. Эль Гатто всё ещё держал руку на перевязи, будто был действительно серьёзно ранен, когда как Анхель выполнял большую часть работы, копаясь в двигателе.

— Эй, Тони! — обратился я к нему, — Трубка у тебя есть?

Эль Гатто достал чёрными от смазки пальцами мобильный телефон и протянул мне:

— Держи! Только в секс по телефону не звони — батарею посадишь!

— Благодарю! — принял я телефон из рук Тони, вернулся в поместье и залез на чердак, откуда сигнал был самым чистым.

— Позовите к телефону Джеронимо!

— Джеронимо нет на месте, — услышал я в трубке бас агента ЦРУ Роджерса, — Чероки вас устроит?

— Нужна срочная встреча, — попросил я, — Встречаемся у Луи!

— Конец связи.

***

В кафе «У Луи» я вновь приехал один: пришлось вновь ускользнуть от взора Каталины и ребят, чтобы не поймать за собой хвост. Заказав себе бутылку «Бэлантайна», я сел за крайний столик в ожидании агентов ЦРУ. Они появились спустя некоторое время, за которое я успел насладиться вкусом американского пива. Агент Роджерс не особо замаскировался. Он был одет в чёрную тонкую рубашку и тёмные очки, а за пазухой держал тонкую папку. Агент Томпсон шёл следом, одетый в голубую рубашку с красным галстуком и льняные брюки.

— Приветствую вас, мистер Десперо, — после сухих рукопожатий, мы уселись за столик, — Рад видеть, что вы всё ещё живы и здоровы! Наслаждаетесь «Бэлантайном»?

— Да, — поспешил я, — Извините, агент Роджерс, но мне некогда рассуждать о пиве. Нужна срочная помощь!

— Я так и понял, мистер Десперо! Излагайте суть проблемы!

— В общем, — решил прямо начать я, — мне нужен чистый американский паспорт. Нужно помочь одному человеку покинуть страну, иначе его убьют. Взамен, он даст мне необходимую информацию о Транквиландии.

— Вот как, — губы Роджерса сложились в некое подобие улыбки, — Значит, вы всё ещё занимаетесь этим делом?

— Конечно, — кивнул я.

Агент Роджерс положил свои очки на поверхность стола немного размял свои пальцы рук, несколько раз прищурился, как будто разминая ещё и глаза, а затем вновь нацепил очки на нос:

— Я очень надеюсь, что этот человек не принесёт проблем кому-то в Штатах. Сами знаете, сколько мигрантов у нас в стране преступает закон.

— Не волнуйтесь, агент Роджерс! — успокоил его я, — Этот человек хочет лишь тишины и покоя. Все средства для его существования у него есть. Так что…. Поможете мне?

— Чтож, вы нам очень многим помогли, — Роджерс скрестил пальцы ладоней на поверхности стола, — Насколько я понимаю, вы сейчас работаете на Герилью? Именно вы причастны к срыву сделки в карьере?

— Да, — подтвердил я, — Это была операция Герильи.

— Хм, — задумался Роджерс, — Партизаны начинают оказывать всё большее влияние на регион, и это меня беспокоит. Скажите, мистер Десперо, насколько хорошо вы знакомы с команданте Эрнесто?

— Я знаю его достаточно хорошо, но он попросил меня покинуть Эсперито, — признался я, — Он боится того, что я могу повредить репутации Геваристской Армии.

— Понимаю. Агент Томпсон говорил мне о том, что вы несколько раз были в комендатуре Герильи. Это правда?

— Да, это так! — кивнул я, догадываясь о сути задания — Вам что-то нужно оттуда?

— Несомненно, — ответил Роджерс, — Я не просто так пришёл сюда, мистер Десперо. Меня очень волнует, что официалы и наркокартель Ортеги более не может сдерживать Герилью в этом регионе. Ещё немного, и Санто-Валверде окажется под их контролем, а это будет означать провал всей нашей работы. Поэтому, нам очень важно нанести Герилье серьёзный удар, а тут и вам понадобилась помощь. Я хочу, чтобы вы подобрались к команданте Эрнесто и убили его.

Пару секунд я изумлённо смотрел на Роджерса, прежде чем понял, что он настроен весьма серьёзно. Чёрт побери, ведь это же чистое самоубийство! Проникнуть в комендатуру, полную вооружённых бойцов!

— Но… — воскликнул я, — Это….

— Да, я понимаю, мистер Десперо, задание будет не из лёгких. Но бунт Герильи пора подавить, раз и навсегда! Сделайте это — и Хоакин передаст вам чистый паспорт, как только вы исполните работу!

Не имея никаких больше вопросов, я встал изо стола. Роджерс протянул мне тонкую папку:

— Да, вот ещё кое-что. Эту информацию можете считать, как аванс за убийство команданте. В этой папке всё, что нам удалось узнать о сеньоре Рауле Хименесе. Будьте осторожны, это очень тёмный человек.

— Я это учту! — проговорил я.

Уже в «Бернадетте» я изучил папку. Рауль Хименес никогда не был полицейским, тем более в Боготе. Однако, согласно документам, которые собрали для меня ЦРУ, он числился сотрудником спецслужбы Колумбии, правда, в какой должности — неизвестно. Три года диверсионной школы, отличные навыки для выживания в джунглях и работы под прикрытием. Всё это мне очень не нравилось, но, постепенно, до меня начал доходить смысл скрытой операции Рауля. Впрочем, ни Санчез, ни Мауриньо не узнали его, что уже наводило на определённые мысли. Кажется, изначальной целью шпиона был не Санчез, а моя персона, и, вполне возможно, он следил за мной и Диким Биллом с самой Боготы. Но, пока что, я решил выждать момент, когда Рауль сам себя выдаст. А пока что нужно было решить гораздо более тяжёлый вопрос.

***

— А другого пути получить паспорт нет? — поинтересовался Эль Гатто, — Я знал в Паноптикуме Рохаса одного типа, он….

— Нет, — раздражённо оборвал его я, — Нам придётся либо устранить команданте, либо искать другие зацепки, минуя Переса.

— И опять вы на распутье! — негромко произнёс Сонни Медведь, — В любом случае, твоя душа станет ещё чернее, Человек из Реки!

— Да уж, перспектива неважная, — проворчал я, — Ладно, давайте думать, как это сделать!

— Для тебя, Рене, я сделаю что угодно, — улыбаясь, воскликнула Каталина, — Хочешь, я сниму его со снайперки?

— Не годится, — покачал я головой, вспомнив расположение кабинета команданте, — Напротив окна его кабинета нет верхних крыш: только маленькие частные домики. На этих крышах ты будешь как на ладони, и тебя быстро накроют из комендатуры!

— Ну и что?

— Милая, я не хочу рисковать тобой! — уверенно стоял на своём я, — Необходимо что-то другое….

— Может, последить за ним? — предложил Рауль, — Команданте, насколько я понимаю, весьма любит светиться на публике! Почему бы не подождать его, например, на выходе из бара или ещё что-нибудь такое?

Я с недоверием глянул на Рауля. Весть о ликвидации команданте Эрнесто он встретил как должное. Я знал, что Рауль весьма отрицательно отзывался о лидере Герильи и вообще воспринимал идею мировой революции как очередную красивую легенду, с помощью которой партизаны промывают мозги своим неопытным бойцам. Но, между тем, чтение досье на Рауля навело меня на мысль о том, что устранение всех крупных шахматных фигур в этом регионе — часть его хитрого плана. Может быть, он манипулирует мной, выполняя поручение колумбийских спецслужб? Да и может он просто чёртов «Парамилитарес»? Пока что рано и некогда было этим заниматься, да и Рауль пока играет на нашей стороне.

— Я могу раздобыть форму герильясов, — посоветовал мне Тони, — если, конечно, ты собираешься проникнуть в комендатуру. Нужно бы решить всё на месте, как считаешь, гринго?

— Да, тут ты прав, — кивнул я, и Тони, преисполненный гордостью поднял было вверх руку с вытянутым большим пальцем, но, видимо, всё ещё ныло раненое плечо, — Нам необходимо съездить в Либертаде Эсперито и самим всё выяснить! Отправляемся на рассвете!

***

В городе, подконтрольным Герильи нас ждало интересное умозаключение. На КПП все машины обыскивались патрулём, оружие, даже пистолеты, изымались. Создавалось такое впечатление, что команданте Эрнесто чувствует угрозу своей жизни, и поэтому, он усилил внешнюю охрану города, а я стал догадываться, что и внутреннюю тоже. Оставив «Хаммер» с Анхелем и Сонни на окраине, наша компания из Рауля, Тони, Каталины и меня решила прогуляться на своих двоих. На шее у Эль Гатто болтался армейский бинокль, и даже за него партизанам пришлось дать на лапу: нашего горе-мошенника приняли за шпиона официалов.

— Вот же псы коммунистические! — выругался Тони, когда мы стояли на вершине туристической площадки на часовне для панорамы города, — Даже обычному туристу не дают спокойно пройти!

— Да уж, — протянул я, — Они действительно усилили патрули, даже мышь не проскочит! Даже пистолет не получится пронести!

— Это не проблема! — вальяжно заявил Эль Гатто, не отрываясь от бинокля, — Приобретём у Эль Греко!

Однако, спустя двадцать минут Эль Гатто вновь помрачнел. Позвонив Эль Гатто «по секретному каналу», как он сам выразился, выяснилось, что ушлый торговец, который может достать всё, залёг на дно, так как к нему приходили с проверкой партизаны.

— Герилья, однако, начинает опасаться за внутренние бунты среди населения! — усмехнулся Рауль.

— Само собой, ведь они пошли на крайние меры, когда решили уничтожить шефа полиции и дона Мануэля, — заметил я, — Так что, теперь у них нет выбора, кроме как закручивать гайки населению Эсперито.

— Но мы всё равно провезём стволы в город! — решительно произнёс Эль Гатто, — Но для этого тебе придётся действовать в одиночку, гринго! Мы не можем идти группой, иначе нас расстреляют, как гусей! А разделившись, мы рискуем кого-нибудь потерять. Так что действовать нужно быстро, иначе мышеловка захлопнется!

Я вздохнул. Да уж, перспектива вырисовывалась туманная. Но, так или иначе, Эль Гатто был прав, и я не видел другого выбора. А как попасть в комендатуру — чтож, придётся импровизировать. И, кажется, в голове созрел глупый и весьма дерзкий план.

***

На городок медленно опустились сумерки. Вечером похолодало: вполне вероятно, что скоро наступит сезон дождей. В тропиках зачастую так назывались долгосрочные тропические ливни, которые могли идти несколько недель. Сонни Медведь хорошо предсказывал погоду, и он предрёк начало дождей со следующей недели. Чтож, посмотрим!

Я вылетел на полном ходу из «Карибской Ночи», едва не растянувшись на брусчатой мостовой. Бутылка испанского рома сделала своё дело: я был сильно пьян. Я весьма осторожно рассчитал дозу, чтобы хорошо вжиться в роль, но и полностью контролировать ситуацию. Я побрёл вперёд, шатаясь и выискивая тех добрых людей, которые проведут меня к команданте. Они нашлись уже за углом: патруль из троих вооружённых партизан.

— А вот и солдатики! — дурачливо протянул я по-испански, — Вива ля революция!

— Гражданский, — недовольно произнёс командир патруля, — иди домой и проспись!

— Ээээ, ты знаешь, кто я такой? — прорычал я, — Ты знаешь….

— Предупреждаю, — рука командира дёрнулась к кобуре пистолета.

В ответ я от души засадил командиру в челюсть, вкладывая в этот удар как можно больше своих сил. Оставалось теперь надеяться, что и эти ребята не подведут и не перегнут палку. Меня любовно огрели прикладом и уложили на асфальт. Лязгнул затвор АКМ, а я почувствовал сталь на своих запястьях.

— Товарищ сержант! — услышал я, зажмурившись от боли, — Может, пристрелить гада ко всем чертям?

— Отставить, солдат! Тащи нарушителя комендантского часа в комендатуру и под замок. Народный суд сам определит ему наказание!

Этого я и добивался. Меня поставили на ноги, а оба солдата схватили меня под руки и потащили вперёд. Я старался, как мог: обмяк и подворачивал ноги, когда как патрульные чертыхались, ставили меня в более устойчивое положение и старались дотащить меня до комендатуры как можно быстрее. Теперь я уже покорно повиновался партизанам, ибо меня вели туда, куда мне было нужно. Адски болело левое ухо, которое поцарапали прикладом автомата, да и голова гудела, но я старался не отключать своё сознание.

Уже на ступеньках комендатуры я заметил, как хорошо приготовились к обороне партизаны. С двух сторон расположили пулемётные точки, а у самого входа стояли целых три охранника. Все они были одеты в тяжёлую броню, а в руках покоились помповые дробовики «Ремингтон».

— Что за фрукт, Омар? — спросил командира патруля один из охранников.

— Да вот, нарушитель комендантского часа! — еле двигая побитой челюстью ответил сержант, — Веду в околоток!

Двойные двери распахнулись, и мы вступили в холл комендатуры. Здесь ничего не изменилось, только по второму этажу расхаживал молодой боец, позёвывая и смотря на часы. Вниз по лестнице мы спустились в подвал. Жирный боров Хосе был на своём месте. Он сидел за своим грязным столом с журналом «Плэйбой»: может читал, а может и мастурбировал — мне это было неинтересно. Сейчас нужно было позволить патрулю оставить меня в камере.

— Принимайте нового жильца, товарищ старшина! — произнёс сержант Омар, подталкивая меня к столу.

Недовольный взгляд Хосе глянул на меня, и боров хитро улыбнулся:

— Вот мы и снова встретились, падаль! Уверен, ночью тебе здесь понравится! Давай его в камеру!

Патруль завёл меня в третью камеру, где с меня сняли наручники и уложили на железную кровать.

— Что с ним? — спросил Хосе, когда патруль закончил.

— Да он вусмерть пьяный! Теперь, наверное, до утра не очухается!

— Всё, свободны! — скомандовал Хосе, и патруль удалился, а когда шаги солдат стихли на лестнице, боров приблизил ко мне своё вонючее рыло, — Подожди немного, ублюдок, у меня остались некоторые дела, но не переживай — скоро приду!

С этими словами Хосе шагнул наружу из камеры, захлопнул за мной дверь, и в замке зазвенели ключи. Несколько секунд я привыкал к полумраку помещения, а затем резко сел на кровати. Алкоголь всё ещё весело гулял по моему организму, но я уже был собран и готов действовать. К сожалению, тут мне пришлось ждать, и это, пожалуй, были самые длинные 10 минут в моей жизни.

— Гринго? Гринго, ты тут? — голова Эль Гатто оказалась в маленьком решётчатом окне.

— Здесь, Тони, — слабо отозвался я.

— План сработал, — улыбнулся Эль Гатто, — Вот, держи и не потеряй!

Он скинул мне в камеру тонкую пластинку и струну от рояля. Это безобидный на первый взгляд инструмент способен стать самой страшной удавкой и глубоко врезаться в кожу на шее человека. Недаром её используют итальянские и мексиканские гангстеры. А вот тонкая пластинка — это универсальная отмычка, способная дать мне путь к свободе.

— Давай, удачи! — прошептал Тони, когда я выпрямился, — Ждём тебя под заветным окном!

Я кивнул и Эль Гатто вновь исчез. Присев перед замком, я принялся ковырять ею в замке. Пластинка весьма туго исчезала в замочной скважине, подстраиваясь под необходимые запоры замка. Однако мне не суждено было долго возиться с замком: послышались шаги. Поспешно вытащив пластинку, я ринулся на топчан и лёг на него, притворившись спящим. Ещё пара секунд — и у двери моей камеры появился жирный Хосе. Открыв дверь своей камеры, он вытащил дубинку и тихонько рассмеялся:

— Ну, что, европеец! — еле шипя, словно змея, прошептал он, — Теперь некому тебя защитить, так что сейчас ты у меня попляшешь!

Он приблизился ко мне, и дубинка со свистом опустилась вниз, рассекая воздух. Я весьма вовремя слетел с топчана, и дубинка попала лишь в мешок с отрубями, заменяющий арестанту камеры подушку. Хосе был поражён тем, как я резко вскочил и схватил толстого ублюдка за его кадык, едва выглядывающий из двух подбородков. Следующим чётким ударом я лишил борова его оружия, и толстяку оставалось только еле хрипеть и таращить на меня глаза, вылезшие из орбит.

— Приятного аппетита, свинья! — выпалил я ему в лицо, и спустя секунду Хосе отлетел к стене. Подхватив дубинку, я обрушил её на его тупую башку. Хосе от ударов еле-еле повизгивал, как натуральный боров, а я тем временем озверел, превращая его и без того мерзкое лицо в кашу. Я методично и с наслаждением Ганибала Лектера ломал твёрдой резиной лицевые кости ублюдка и успокоился только тогда, когда увидел, что охранник испустил дух.

Бросив окровавленную дубинку на толстый труп Хосе, я выскочил из камеры и прошёл в караульное помещение, где, боров обожал заседать, предаваясь своим низменным фантазиям. В столешницу был воткнут весьма интересный советский нож НРС — я аж присвистнул. В рукояти ножа был запрятан весьма интересный сюрприз: бесшумный патрон СП-4, который можно было выпустить, нажав на скрытый спуск на кольце ножа. В общем, отличная штука для тех, кто не любит поднимать шума. Вытащив нож, я пошарил в ящике стола на предмет ещё какого оружия и нашёл тяжёлый увесистый револьвер «Кольт Питон» калибра 357 и 10 патронов к нему. Чётким, бесстрастным движением я вытащил барабан, снарядил его патронами и, поставив экстрактор на место, взвёл курок. Оставшиеся четыре патрона сунул в карман штанов. Тут же, на столе стоял кувшин с холодной водой, который я плеснул себе в лицо: освежиться от алкогольного состояния. Да, пол дела была сделана: я попал в комендатуру, минуя пулемётные точки и патрули партизан, но теперь мне необходимо было добраться до команданте. Сунув револьвер за пазуху, я выскочил из каморки надзирателя и решил покинуть неприветливый подвал. Поднявшись по лестнице, я держал наготове нож НРС, если столкнусь нос к носу с каким-нибудь партизаном. Отворив тяжёлую дубовую дверь, я оказался в вестибюле.

Сквозь полуоткрытые ставни комендатуры я слышал звуки ночных сверчков. Внутри же комендатуры было спокойно, однако, где-то наверху доносились тихие голоса, а на лестнице сверху я слышал неторопливые шаги: патрульный в коридоре был всего один. Он одиноко расхаживал по второму этажу, держа руки на своём казённом «Калашникове». Я оценил расстояние между нами: слишком далеко. Даже при самом удачном раскладе я успею добежать лишь две-три ступеньки прежде, чем патрульный меня заметит. Я сжал рукоять НРС. Кажется, именно поэтому судьба дала мне этот нож. Я взял нож остриём к себе, а палец лёг на спуск бесшумного патрона. СП-4, к счастью, был внутри ножа.

Я осторожно пробирался к укрытию, наметив широкую мраморную колонну у подножия лестницы. Как только я добрался до неё, я притаился за ней, и в этот момент патрульный партизан повернулся и был уже лицом к холлу. Резко выскочив, я нажал на спуск ножа — и пуля СП-4 вонзилась точно в лоб этому парню. Секунду он стоял как вкопанный, а потом кубарем скатился с лестницы, но мне удалось его задержать на середине лестницы. Сжав рукоять ножа я прислушался. Говор патрульных у входной двери не стал встревоженным. Подождав для верности несколько секунд, я сорвал с плеча убитого «Калашников» и закинул автомат за спину. В принципе, одного магазина должно было хватить, если меня загонят в ловушку.

Крадучись, словно кошка выслеживающая мышь, я забежал на второй этаж. Наверху было так же тихо. В левую руку лёг нож НРС, а в правую «Кольт Питон». В случае чего, массивная рукоять револьвера сгодится для удара в чью-нибудь челюсть. Я аккуратно шёл по коридору, прислушиваясь к голосам в одном из кабинетов. Главное было — миновать этот кабинет, и тогда ничего не….

Но тут дверь, как назло, распахнулась и передо мной возник немного уставший, но удивлённый Меркадер. Он действительно был удивлён видеть меня в такой поздний час.

— Приветствую вас, товарищ! — улыбнулся немного виновато я, не переставая сжимать «Магнум» в руке.

— Товарищ Рене! — брови Меркадера удивлённо поползли вверх, — Что вы здесь делаете?

Но, спустя секунду, Меркадер мгновенно понял, что я собрался здесь делать, крадучись по коридору с револьвером и ножом. Оглушительный грохот «Кольта Питон» не дал ему крикнуть и позвать на помощь. Пули калибра «Магнум» — штука страшная. Они пробивают бетонные стены, а уж человеческий силуэт — и подавно. Вот и здесь она разорвала несчастному Меркадеру горло, и тот так и рухнул на ковёр: пытающийся выхватить ТТ на своём поясе, а дверь кабинета позади него окрасилась в красный цвет.

А ещё «Магнум» — это хорошая сигнализация. Без всяких криков и объявлений тревоги, так что я, недолго думая, выпалил пару раз в дверь кабинета, надеясь, что пули попадут в того, кто ещё там остался и чуть не вывихнул руку: отдача у револьвера была что надо.

Скорее! Теперь нужно было делать всё быстро, тем более я услышал, как кто-то внизу уже поднял тревогу. Я ринулся по коридору, свернул направо и, столкнувшись с охранником команданте, воткнул ему нож в грудь. Он поперхнулся, и давясь кровью, упал позади меня, в то время как я сам, рванув со спины «Калашников», открыл кабинет команданте. Тут же меня встретили короткими экономными очередями из автоматического пистолета Стечкина: команданте сам мог спокойно встретить врага лицом к лицу. Я спрятался за дверной косяк, и пули ушли в дерево, застряв там. Тут в дело вступил «Калашников»: я выпалил длинной очередью, и тяжёлые пули начали дырявить тяжёлый стол, за которым притаилась моя цель. Я лупил в стол почти без передыха: оглохший от выстрелов и озлобленный. Раздался короткий вскрик: и АПС вылетел из руки команданте Эрнесто. Бросив опустевший автомат, я выхватил «Кольт Питон» и, перемахнув через стол, приставил хромированный ствол «Магнума» ко лбу лидера Геварийской Армии.

— Ах вот оно что, чёртов француз! — злобно прохрипел команданте, держась за простреленную в трёх местах ногу, — Сколько тебе заплатили?

— Извините, команданте, — вместо ответа произнёс я, — Революция отменяется!

Выстрел из «Кольта Питон» навсегда стёрла эту обаятельную и разоружающую улыбку двойника Че Гевары. Покончив с команданте, я ринулся к окну. Тем более, я слышал, как патрульные из Герильи уже бегут по второму этажу, остервенело щёлкая затворами автоматов. Я изо всех сил пнул железную решётку, которой снаружи было забито окно. Жалобно простонав и хрустнув выбитыми стёклами, окно вылетело наружу. Глянув вниз, я увидел Эль Гатто. Он указывал мне на кузов пикапа, в которой находилась охапка сена.

— Прыгай! — велел он.

Я поставил ногу на подоконник и тут же услышал за своей спиной:

— Ни с места!

Не раздумывая ни секунды, я прыгнул вниз. Наверху раздались лающие очереди АКМ. Рухнув на мягкое сено, я, однако, сильно ушибся.

— Гони! — заорал я, велев Эль Гатто поторопится.

Взвизгнув покрышками, пикап рванул с места, подняв столб пыли. А в комендатуре тем временем включилась сирена, на уши поднялся весь город. Но, когда Герилья сомкнула кольцо, мы уже были далеко. Прорвав шлагбаум и приняв на крыло очередь из «Калашникова», мы вылетели из Эсперито, словно пробка шампанского из бутылки. И гнали почти до самого поместья, рассекая ночь словно острозаточенный нож.