Бесстрастно глядевшая сквозь большие роговые очки Элла Зелински произвела на Дермота Крэддока впечатление чересчур правильного человека. Спокойно и деловито она извлекла из ящика письменного стола отпечатанный на машинке список и протянула его Дермоту.
— Могу ручаться, что список полный, — произнесла она. — Но весьма возможно, что я включила в него одного-двух человек из местных, которых в действительности не было. Тех, кто ушел раньше или кого не нашли и не пригласили наверх. Вообще я уверена, что ошибок в списке нет.
— Вы проделали очень тщательную работу, — заметил Дермот.
— Благодарю вас.
— Я полный профан в таких делах, но, насколько понимаю, в вашей работе необходим высокий профессионализм?
— Да, надо, чтобы все было напечатано четко и правильно.
— А в чем конкретно заключается ваша работа? Вы выполняете обязанности как бы связного между киностудией и Госсингтон-Холлом?
— Нет. К студии я фактически не имею никакого отношения, хотя принимаю их телефонограммы или сама звоню, чтобы что-то передать. Моя работа состоит в том, чтобы организовывать светскую жизнь миссис Грегг, ее общественные и личные дела и в определенной степени управлять домом.
— Вам нравится эта работа?
— Она очень хорошо оплачивается, и я нахожу ее довольно интересной. Правда, насчет убийства в моем контракте не сказано, — сухо добавила она.
— Оно показалось вам невероятным?
— Настолько, что даже хочу спросить вас, действительно ли вы уверены, что это убийство?
— Шестикратную дозу диэтил-мексина и т. д. и т. п. вряд ли можно объяснить как-нибудь иначе.
— Это могло быть результатом ошибки…
— Как, по-вашему, могла произойти такая ошибка?
— Намного легче, чем вам может показаться. Вы ведь не знаете нашей обстановки. Дом буквально начинен всевозможными таблетками. Я не имею в виду наркотики, когда говорю «таблетки». Я имею в виду лекарства, прописанные врачом по всей форме. Но в большинстве случаев то, что называется смертельной дозой, мало чем отличается от терапевтических доз.
Дермот утвердительно кивнул.
— У людей из мира театра и кино бывают крайне странные причуды. Иногда мне кажется, что чем более гениален человек в искусстве, тем меньше у него здравого смысла в обычной жизни.
— Вполне возможно.
— Взять хотя бы все эти флакончики, пузырьки, порошки, капсулы и коробочки, которые они повсюду таскают с собой. В одно место сунут успокоительное, в другое — тонизирующее, в третье — стимулирующее. Не кажется ли вам, что при такой ситуации нетрудно все перепутать?
— Не понимаю, какое отношение это имеет к данному случаю.
— Я считаю — самое прямое. Кто-то из гостей захотел принять успокоительное или тонизирующее и извлек свою аптечку, с которой они не расстаются. И если он в тот момент с кем-то разговаривал или точно не помнил дозы, он мог положить его в бокал слишком много. Затем его отвлекли, он отошел куда-то, в этот момент миссис (не помню, как ее звали) подходит и, полагая, что бокал ее, берет его и выпивает. Поверьте, этот вариант более вероятен, чем любой другой.
— Вы думаете, что такой вариант не прорабатывался?
— Может, и прорабатывался. Но было очень много народу и много бокалов с напитками. Знаете часто бывает что берешь чужой бокал.
— Значит, вы считаете, что Хетер Бэдкок не умышленно отравлена? Что она просто выпила из чужого бокала?
— Мне это кажется наиболее вероятным.
— В таком случае, — медленно проговорил Дермот — она могла выпить только бокал Марины Грегг. Марина вручила ей свой собственный бокал
— Или бокал, который она посчитала своим, — поправила его Элла Зелински. — Вы ведь еще не говорили с Мариной? Она потрясающе рассеянна. Она может взять любой бокал и выпить из него. Не раз это видела.
— Она принимает кальмо?
— Да, конечно. Мы все его принимаем
— И вы тоже, мисс Зелински?
— Иногда приходится, — ответила Элла Зелински. — Как говорится, с кем поведешься.
— Буду рад, — промолвил Дермот, — возможности поговорить с миссис Грегг. Она, кажется гм в прострации?
— Или играет, — уточнила Элла Зелински. Она, знаете, любит разыгрывать сцены. А тут — убийство. Как она могла отнестись к нему спокойно?
— Как, например, сделали вы, мисс Зелински?
— Когда все вокруг тебя находятся в состоянии постоянного возбуждения, — сухо заметила Элла, — появляется желание удариться в другую крайность.
— Начинаешь даже гордиться, что удается сохранить полное спокойствие?
Она задумалась.
— Наверное, это не очень хорошая черта. Но мне кажется, если не развивать ее в себе, можно самой свихнуться.
— Вам было… трудно вам работать с миссис Грегг?
Вопрос, пожалуй, чересчур личный, но Дермот Крэддок рассматривал его как своего рода тест. Если бы Элла Зелински удивленно вскинула брови и спросила, какое отношение это имеет к убийству миссис Бэдкок, он был бы вынужден признать, что ровным счетом никакого. Но он не исключал, что Элле Зелински будет приятно высказать все, что она думает о Марине Грегг.
— Она великая актриса. Магнетизм ее проявляется на экране совершенно удивительным образом. Поэтому работа с ней — это своего рода честь. Но в чисто личном плане она, конечно, кошмарна!
— Гм… — пробормотал Дермот.
— Видите ли, у нее нет чувства меры. Она либо парит в облаках, либо впадает в хандру. И все всегда ужасно преувеличивает. Она без конца меняет свои решения, и очень многие вещи при ней нельзя упоминать или даже намекать на них, чтобы ее не расстроить.
— Например?
— Ну, естественно, нервные расстройства или лечебницы для душевнобольных. По-моему, совершенно естественно, что она болезненно реагирует на такие вещи. И на все, что связано с детьми.
— В каком смысле?
— Например, она расстраивается, когда видит детей или слышит о счастливых родителях. Если она слышит, что кто-то ждет или только что родил ребенка, это ее моментально повергает в уныние. Видите ли, у нее детей уже быть не может, а единственный ребенок, которого она родила, ненормальный. Не знаю, слышали ли вы об этом.
— Да, слышал. Все это очень прискорбно. Но ведь прошло столько лет. Можно было бы ожидать, что она перестанет реагировать столь болезненно.
— Да нет. Это как мания. Она с этим живет.
— А как относится ко всему мистер Радд?
— Это ведь не его ребенок. Ребенок от предыдущего мужа, Исидора Райта.
— Ах да. Предыдущий муж. А где он сейчас?
— Женился, живет во Флориде, — с готовностью ответила Элла Зелински.
— Как вы думаете, у Марины Грегг много врагов?
— Не больше, чем у других. Всегда полно скандалов из-за женщин или мужчин, из-за контрактов или из ревности — всего этого хватает.
— А вы не знаете, она кого-нибудь боялась?
— Марина? Не думаю. С какой стати?
— Не знаю, — признался Дермот. Он взял со стола список приглашенных. — Благодарю вас, мисс Зелински. Если понадобится, я снова обращусь к вам. Можно?
— Конечно. Буду рада… все мы будем только рады хоть чем-нибудь помочь.
— Ну как, Том, есть что-нибудь новенькое?
Сержант Тиддлер из сыскной полиции понимающе ухмыльнулся. Звали его совсем не Том, а Уильям, но слишком уж соблазнительным казалось коллегам сочетание Том Тиддлер[9].
— Какие золотые и серебряные россыпи ты для меня приготовил? — продолжал Дермот Крэддок.
Они находились в номере гостиницы «Голубой кабан». Тиддлер только что вернулся со студии, где провел целый день.
— Золота мало, — признался Тиддлер. — Сплетен почти нет. Никаких сногсшибательных слухов. Один или два намека на самоубийство.
— Какое самоубийство?
— Они считают, что она могла поругаться с мужем и решить его попугать. Что-то в этом духе. Но лишать себя жизни она вовсе не собиралась.
— Не вижу, чем бы это могло нам помочь, — проговорил Дермот.
— Я тоже. Ясно только, что они ничего не знают. Они знают только то, чем они занимаются в данный момент. Во всем сугубый профессионализм, все проходит под девизом «Спектакль должен продолжаться» или «Съемки должны продолжаться». Все, что их волнует, так это когда Марина Грегг снова появится на съемках. Она уже завалила один или два фильма по причине нервного расстройства.
— А вообще они хорошо к ней относятся?
— Я бы сказал так: все считают ее чертовски взбалмошной, но невольно подпадают под ее чары. Ее муж, кстати, без ума от нее.
— А как они относятся к нему?
— Считают, что он самый замечательный продюсер или режиссер — или кто он там у них — за всю историю кино.
— И никаких слухов о его связях с другой «звездой», с другой женщиной?
Том Тиддлер удивленно посмотрел на него.
— Нет, — сказал он. — Ни намека. А вы думаете, это возможно?
— Предположение, — ответил Дермот. — Марина Грегг убеждена, что та смертельная доза предназначалась ей.
— Убеждена? И есть основания?
— Почти наверняка, — ответил Дермот. — Но дело в том, что мужу она об этом не сказала. Только своему доктору.
— Вы думаете, она бы сказала ему, если бы…
— Я просто подумал, не подозревает ли она, что это дело рук ее мужа? — сказал Крэддок. — Поведение доктора было несколько странным. Мне могло померещиться, но вряд ли.
— Вообще-то на студии таких слухов нет, — промолвил Том. — О таких вещах, как правило, узнаешь быстро.
— А у нее самой нет какого-нибудь романа?
— Да нет, она вроде предана Радду.
— И никаких пикантных подробностей о ее прошлом?
Тиддлер ухмыльнулся.
— Ничего сверх того, что можно прочесть в любом популярном журнале о кино.
— Мне придется пролистать пару журналов, — сказал Дермот, — чтобы проникнуться атмосферой.
— Чего они там только не пишут! — воскликнул Тиддлер.
— Интересно, — задумчиво произнес Дермот, — моя мисс Марпл читает журналы о кино?
— Это та дама, что живет в доме у церкви?
— Она самая.
— Говорят, ей палец в рот не клади. Говорят, мисс Марпл мгновенно узнает обо всем, что бы ни происходило. Может, о киношниках она много и не знает, но уж наверняка выложит всю подноготную Бэдкоков.
— Теперь все не так просто, как раньше, — возразил Дермот. — Жизнь здешнего общества меняется на глазах. Новый жилой квартал, новостройки. Семья Бэдкоков переехала сюда сравнительно недавно и живет в одном из этих новых домов.
— Я не очень много разузнал о местных, — сообщил Тиддлер. — В основном сосредоточился на интимной жизни «звезд» и тому подобном.
— Да, улов небольшой, — проворчал Дермот.
— А как насчет прошлого Марины Грегг?
— Она несколько раз выходила замуж, но не больше, чем другие. Ее первому мужу не понравились ее штучки. Так по крайней мере говорят. Он совсем простой парень. Был дилером или что-то в этом роде. Кстати, что значит дилер?
— По-моему, тот, кто занимается операциями с недвижимостью.
— Ясно. В общем, он показался ей недостаточно шикарным, она от него быстренько избавилась и вышла замуж за иностранного графа или князя. Этот брак распался еще быстрее, но, кажется, достаточно бескровно. Она просто стряхнула его с себя и сошлась с номером третьим — кинозвездой Робертом Траскоттом. Говорят, на этот раз была страстная любовь. Жене не очень-то хотелось его отпускать, но в конце концов пришлось смириться. Содрала огромные алименты. Как я понял, все киношники живут бедновато, потому что каждый должен платить кучу алиментов всем бывшим женам.
— Этот брак тоже распался?
— Да. Я так понял, что с разбитым сердцем осталась она. Но через год или два подоспел новый роман. Исидор — не помню фамилии, — драматург.
— Не жизнь, а сплошная экзотика, — изрек Дермот. — Ну ладно, на сегодня хватит. Завтра нам предстоит тяжелая работа.
— Какая?
— Проверить вот этот список. Из двадцати с лишним имен постараться какую-то часть вычеркнуть, а среди оставшихся поискать мистера или миссис Икс.
— И кто, по-вашему, Икс?
— Понятия не имею. Конечно, если это не Джейсон Радд. — И, иронически усмехнувшись, Крэддок добавил: — Придется идти к мисс Марпл, чтобы она ввела меня в курс местных дел.