Треснувшее зеркало

ГЛАВА 20

Немного позже в тот же день еще один посетитель искал дорогу к Блэнхейм-Клоуз, 16. Это был агент сыскной полиции сержант Уильям Тиддлер, которого друзья звали Томом.

В ответ на его резкий стук аккуратно выкрашенную желтой краской дверь открыла девочка лет пятнадцати. У нее были длинные светлые, плохо расчесанные волосы, а одета она была в узкие брюки и оранжевый свитер.

— Мисс Глэдис Диксон здесь живет?

— Вам нужна Глэдис? Вам не повезло. Ее нет.

— А где она? Ушла на весь вечер?

— Нет, она уехала. Что-то вроде каникул.

— И куда она уехала?

— Это будет разглашением тайны, — сказала девочка.

Том Тиддлер улыбнулся ей своей самой обаятельной улыбкой.

— Могу я войти? Мама дома?

— Мама на работе. Вернется не раньше половины восьмого. Но она не расскажет больше, чем я. Глэдис уехала на каникулы.

— О, понимаю. И когда она уехала?

— Сегодня утром. Ни с того ни с сего. Сказала, что появилась возможность бесплатно попутешествовать.

— Может, ты дашь мне ее адрес?

Белокурая девочка покачала головой.

— У меня нет ее адреса, — сказала она. — Глэдис сказала, что пришлет свой адрес, как только будет знать, где остановится. Но, думаю, вряд ли. Прошлым летом она ездила в Ньюки и ни разу не прислала даже открытки. Она в этом смысле легкомысленная, и потом, она говорит — почему матери вечно беспокоятся?

— Кто-то оплатил ей эти каникулы?

— Наверное, — сказала девочка. — У нее сейчас очень туго с деньгами. На прошлой неделе она ходила на распродажу.

— И ты не догадываешься, кто устроил ей это путешествие или… э-э… оплатил ее поездку?

Белокурая девочка вдруг ощетинилась.

— Только, пожалуйста, не фантазируйте. Наша Глэдис не такая. Она имеет полное право в августе поехать с другом на каникулы, и в этом нет ничего плохого. Она сама за себя платит. Так что, мистер, не фантазируйте.

Тиддлер смущенно ответил, что фантазировать он не будет, но что хотел бы знать адрес, если вдруг Глэдис Диксон пришлет открытку.

После своего многотрудного поиска он вернулся в участок. На студии он узнал, что Глэдис Диксон позвонила утром и сказала, что примерно в течение недели не сможет выйти на работу. Узнал он и кое-что еще.

— Час от часу не легче, — сказал он. — Почти каждый день у Марины Грегг истерика. Говорит, что ее кофе отравлен. Говорит, у него горький привкус. Нервы в ужасном состоянии. Муж взял ее кофе, выплеснул его в раковину и просил ее не делать из этого шума.

— В самом деле? — удивился Крэддок. Было ясно, что сейчас последует главное.

— Однако пополз слух, что будто мистер Радд выплеснул не весь кофе, а немного оставил и сдал на анализ. И кофе-таки оказался отравлен.

— Мне это кажется маловероятным, — сказал Крэддок. — Придется спросить его самого.

Джейсон Радд был нервным и раздраженным.

— Уверяю вас, инспектор Крэддок, — сказал он, — я делал лишь то, на что имел полное право.

— Если вы заподозрили, что с кофе что-то не так, мистер Радд, было бы гораздо разумнее обратиться к нам.

— Все дело в том, что в тот момент у меня и в мыслях не было ничего дурного.

— Несмотря на то, что ваша жена нашла вкус кофе странным?

— О, господи! — По лицу Радда скользнула печальная улыбка. — С самого дня приема все, что моя жена ест или пьет, имеет странный привкус. Из-за этого и из-за записок с угрозами, которые приходят…

— Что, были еще?

— Две. Одну подбросили в окно. Другую опустили в почтовый ящик. Вот они, если вы желаете взглянуть.

Крэддок взял записки. Как и первая, они были отпечатаны на машинке. В одной было написано:

«ТЕПЕРЬ УЖ НЕДОЛГО. ГОТОВЬСЯ».

В другой — рисунок, изображающий череп и перекрещенные кости, и ниже подпись: «ЭТО ТЫ, МАРИНА».

Брови Крэддока поползли вверх.

— Слишком по-детски, — сказал он.

— Следует понимать так, что вы не считаете их опасными?

— Отнюдь, — возразил Крэддок. — Убийца всегда рассуждает, как ребенок. У вас действительно нет никаких соображений относительно того, кто автор этих записок, мистер Радд?

— Абсолютно, — сказал Джейсон. — Не могу отделаться от чувства, что все это — мрачная шутка. Я уже думал, может… — Он засмеялся.

— Что, мистер Радд?

— Может, кто-то из местных, кто… ну, на кого болезненно подействовало это отравление. Может быть, кто-то из тех, кто ненавидит актеров. Есть такие глухие места, где актерское ремесло считается орудием дьявола.

— И вы, стало быть, считаете, что миссис Грегг на самом деле ничто не угрожает? А эта история с кофе?

— Не представляю, как вы об этом узнали, — сказал Радд с некоторой досадой.

Крэддок покачал головой.

— Земля слухом полнится. Рано или поздно всем все становится известно. Но, получив результаты анализов, вы не дали нам знать.

— Да, — согласился Джейсон. — Но у меня было много других забот. Взять хотя бы смерть бедной Эллы. А теперь еще эта история с Джузеппе. Инспектор Крэддок, когда я смогу увезти свою жену отсюда? Она почти обезумела.

— Я понимаю. Однако необходимо ваше присутствие на дознании.

— Ее жизнь по-прежнему в опасности!

— Надеюсь, что нет. Будут приняты все меры предосторожности.

— Все меры? Это я уже слышал, и… я должен увезти ее отсюда, Крэддок. Должен.

Марина лежала в шезлонге в своей спальне. Глаза были закрыты. От напряжения и усталости кожа ее приобрела сероватый оттенок.

Муж постоял некоторое время рядом с нею. Марина открыла глаза.

— Крэддок?

— Да.

— По какому поводу он приходил? Из-за Эллы?

— Эллы и Джузеппе.

Марина нахмурилась.

— Джузеппе? Они выяснили, кто его застрелил?

— Еще нет.

— Все это похоже на кошмар… Он не сказал, что мы можем уехать?

— Сказал, что пока нельзя.

— Но почему? Мы должны. Почему ты не убедил его, что я не могу ждать, пока меня убьют. Какая-то фантасмагория!

— Будут приняты все меры предосторожности.

— Они говорили это и раньше. А убийство Эллы? Джузеппе? Неужели ты не понимаешь, что в конце концов они уберут и меня… Тогда, на студии, что-то было в моем кофе. Я уверена, там что-то было… Если бы ты не вылил кофе! Если бы мы его оставили, мы могли бы отдать его на анализ… или как это называется. Тогда бы мы знали наверняка…

— И что, стало бы легче?

Она уставилась на него, зрачки ее сильно расширились.

— Если бы они знали наверняка, что кто-то пытался меня отравить, они бы разрешили нам уехать.

— Не уверен.

— Но я не могу так больше! Не могу!.. Не могу!.. Ты должен помочь мне, Джейсон. Ты должен что-то сделать. Я боюсь. Я ужасно боюсь… Здесь есть враг. И я не знаю, кто он… Им может оказаться любой, кто угодно. На студии или здесь, в доме. Кто-то, кто меня ненавидит. Но почему?.. За что?.. Кто-то, кто хочет моей смерти… Но кто это? Кто? Я думала, была почти уверена, что это Элла. Но теперь…

— Элла? — удивился Джейсон. — Но почему?

— Потому что она ненавидела меня, да, ненавидела. Неужели вы, мужчины, не понимаете таких вещей? Она была безумно влюблена в тебя. Хотя ты ничего не замечал. Но Элла мертва. О, Джинкс, Джинкс, помоги мне, увези меня отсюда, дай мне выбраться отсюда живой… живой…

Она вскочила с шезлонга и стала быстро ходить взад и вперед, заламывая руки.

Режиссер в Джейсоне пришел в восторг от полных страсти и муки движений. «Надо запомнить эти жесты, — подумал он. — Может, они пригодятся для Гедды Габлер». Но вдруг, ужаснувшись, он вспомнил, что перед ним его жена.

Он подошел и обнял ее.

— Все хорошо, Марина. Все хорошо. Я не дам тебя в обиду.

— Мы должны уехать из этого ужасного дома. Немедленно. Я ненавижу этот дом. Ненавижу!

— Послушай, мы не можем так вот взять и уехать.

— Ну почему? Почему?

— Потому что, — сказал Радд, — все осложняется смертями… и еще… Что нам даст это бегство?

— Мы скроемся от того, кто меня ненавидит!

— Если есть кто-то, кто так тебя ненавидит, ему ничего не стоит последовать за тобой.

— Ты хочешь сказать… хочешь сказать, я никогда от него не скроюсь? Никогда не буду в безопасности?

— Дорогая, все будет хорошо. Я буду заботиться о тебе. Я обеспечу твою безопасность.

Она прильнула к нему.

— Правда, Джинкс? Ты постараешься, чтобы со мной ничего не случилось?

Она обмякла в его руках, и он бережно уложил ее в шезлонг.

— Ах, какая я трусиха, — бормотала она, — трусиха… Если бы я только знала, кто и почему?.. Дай мне мои таблетки. Желтые, не коричневые! Я должна принять что-нибудь успокаивающее.

— Ради бога, Марина, не принимай слишком много.

— Хорошо, хорошо… Иногда они уже совсем не действуют. — Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась прелестной нежной улыбкой. — Ты будешь заботиться обо мне, Джинкс? Поклянись, что будешь обо мне заботиться…

— Всегда, — ответил Джейсон Радд. — До самого конца.

Она широко раскрыла глаза.

— Ты выглядел так… так странно, говоря это.

— Разве? Как же я выглядел?

— Не могу объяснить. Как… как клоун, смеющийся над чем-то ужасно грустным, что ведомо лишь ему одному…