Треснувшее зеркало

ГЛАВА 15

Дермот Крэддок посмотрел в своей записной книжке имя с адресом и телефоном. По его просьбе по этому телефону звонили уже дважды, но никто не брал трубку. Он еще раз набрал номер. Пожал плечами, встал и решил отправиться туда сам.

Фотостудия Марго Бенс находилась в тупике рядом с Тоттнем-Корт-Роуд[10]. Кроме фамилии Марго на табличке рядом с входной дверью никаких опознавательных знаков студии на доме не было. И, естественно, полностью отсутствовала реклама. Держась за перила, Крэддок поднялся на второй этаж. На белой вывеске черными буквами было написано: «Марго Бенс. Фотограф-портретист. Входите, пожалуйста».

Крэддок вошел. За дверью небольшая приемная, но в ней никого. Он постоял в нерешительности, затем нарочито громко кашлянул. Поскольку это не возымело никакого действия, он повысил голос:

— Есть здесь кто-нибудь?

За плюшевым занавесом послышалось хлопанье шлепанцев, занавес раздвинулся, и из-за него выглянул молодой человек с пышной шевелюрой и румяным лицом.

— Прошу прощения, дорогой, — произнес он. — Я вас не слышал. У меня тут возникла совершенно потрясная идея, и я пытался ее осуществить.

Он еще шире распахнул занавес, и Крэддок прошел за ним во внутреннее помещение. Оно оказалось неожиданно большим. Было ясно, что это рабочий павильон. Повсюду стояли фотоаппараты, прожекторы, дуговые лампы, экраны на колесиках, лежали кипы драпировок.

— У нас ужасный беспорядок, — попытался оправдаться молодой человек, изяществом фигуры напоминавший Хейли Престона. — Но, по-моему, и работать без настоящего беспорядка трудно. Итак, чем мы можем быть вам полезны?

— Я хотел повидаться с мисс Марго Бенс.

— Ах, с Марго. Надо же, какая жалость. Если бы вы пришли на полчаса раньше, вы бы застали ее. А сейчас она уехала снимать манекенщиц для журнала «Мечта и мода». Вам надо было позвонить и договориться о встрече. Марго сейчас страшно занята.

— Но я звонил. Никто не брал трубку.

— Ах да, конечно, — понимающе кивнул молодой человек. — Теперь вспомнил. Мы просто сняли трубку, чтобы нам не мешали. — Он расправил на себе сиреневатого цвета халат. — Что могу для вас сделать? Записать вас на прием? Я частенько помогаю Марго в организации деловых встреч. Вы хотели договориться о фотосъемке? Частным образом или по службе?

— По службе, но не о съемке, — ответил Дермот Крэддок, протягивая молодому человеку свою карточку.

— О, это просто бесподобно! — воскликнул молодой человек. — Скотленд-Ярд! Вы знаете, мне кажется, я видел вас на фотографиях. Вы член Большой Четверки или Большой Пятерки? Или, может, теперь это уже Большая Шестерка? Сейчас такая преступность, что они, видно, вынуждены увеличивать число? Простите, я, наверное, слишком фамильярен? Боюсь, что да. Но я вовсе не хотел фамильярничать. А зачем вам, собственно, Марго? Надеюсь, не для ареста?

— Просто хотел задать ей пару вопросов.

— Она не занимается неприличными фотографиями или подобными делами, — с жаром ответил молодой человек. — Не думаю, что вам могли такое сказать, потому что это неправда. Марго — настоящий художник. Она делает много постановочных и павильонных съемок. Но все ее этюды ужасно, ну просто ужасно целомудренны, я бы даже сказал, пуританские.

— Я могу вам очень просто объяснить, зачем мне надо поговорить с мисс Бенс, — без обиняков заявил Дермот. — Она была свидетелем преступления, совершенного недавно около Мач-Бенгэма, в местечке, которое называется Сент-Мэри-Мнд.

— Ах, боже мой, ну конечно! Об этом я знаю. Марго все мне рассказала, когда вернулась оттуда. В коктейль была подмешана какая-то трава, да? Или что-то в этом роде. Звучит совершенно дико! Но замешана Ассоциация Святого Иоанна, которая вроде не такая уж дикая. А разве вы еще не беседовали с Марго? Или это были не вы?

— По мере выявления новых фактов всегда возникают и новые вопросы, — пояснил Дермот.

— Вы имеете в виду — по мере проявления? Понимаю. Убийство проявляется. Как фотография, да?

— Да, действительно очень похоже на фотографию, — согласился Дермот. — Очень удачное сравнение.

— Вы мне, конечно, льстите. Кстати, насчет Марго. Вы бы хотели связаться с ней прямо сейчас?

— Да, если вы можете мне помочь.

— Так, сейчас она, — начал вслух рассуждать молодой человек, глядя на свои наручные часы, — сейчас она должна быть у дома Китса в Хампстед-Хите[11]. Моя машина внизу. Отвезти вас туда?

— Было бы очень любезно с вашей стороны, мистер?..

— Джетроу, — подсказал молодой человек. — Джонни Джетроу.

Когда они спускались по лестнице, Дермот спросил:

— А почему у дома Китса?

— Дело в том, что мы теперь больше не снимаем манекенщиц в павильоне. Мы хотим, чтобы они смотрелись естественно, чтобы одежда развевалась на ветру. И по возможности чтобы все было снято на каком-нибудь совершенно неожиданном фоне. Типа: Платье в стиле «Аскот»[12] на фоне Уондзуотской тюрьмы или смелого покроя костюм у входа в дом поэта.

Мистер Джетроу на большой скорости, но весьма искусно промчался по Тоттнем-Корт-Роуду, через Камден-Таун[13] и вскоре уже въезжал в Хампстед-Хит. Перед домом Китса глазам Крэддока предстала не совсем обычная сценка. Удерживая обеими руками поля огромной шляпы, на тротуаре стояла изящная девушка в полупрозрачном кисейном платье. Немного позади нее еще одна девушка, стоя на коленях, оттягивала назад подол юбки первой девушки, так что та облипала ей ноги. Всем этим действием руководила стоявшая у фотоаппарата девушка с низким сиплым голосом.

— Джейн, ради бога, опусти свой зад. Он высовывается из-за ее правого колена. Пригнись ниже к земле. Так. Нет, немного левее. Вот так, хорошо. Теперь тебя закрывает куст. Так нормально. Не двигайся. Снимаем еще раз. Подыми голову, Элен. Хорошо. Теперь повернись. Нагнись вперед. Еще. Ниже. Ниже. Тебе надо поднять портсигар. Вот так, хорошо. Бесподобно! Готово! Теперь сдвинься влево. Поза та же, только поверни голову и посмотри через плечо. Есть.

— Не пойму, зачем тебе фотографии моего зада, — ворчливо заметила девица, которую звали Элен.

— Дорогая, у тебя великолепный зад. Смотрится потрясающе, — ответила девушка-фотограф. — А когда ты поворачиваешь голову, твой подбородок поднимается, как восходящая луна над горной вершиной. Думаю, на сегодня хватит.

— Привет, Марго, — окликнул Джетроу.

Она обернулась.

— А, это ты. Что ты здесь делаешь?

— Привез человека, который хочет с тобой поговорить. Старший инспектор Крэддок из Скотленд-Ярда.

Девушка быстро перевела взгляд на Крэддока. В ее глазах промелькнули настороженность и подозрительность, что его нисколько не удивило. Довольно обычная реакция на инспектора из Скотленд-Ярда. Девушка была худой, угловатой, но все же в ее фигуре было что-то пикантное. Тяжелые пряди черных волос обрамляли ее лицо. Она показалась ему неухоженной, болезненно-бледной и, на его взгляд, не очень привлекательной. Но, что он был вынужден признать, незаурядной. Она подняла брови, уже и без того искусно приподнятые умелой рукой, и бросила:

— И чем же я могу быть полезна вам, инспектор Крэддок?

— Здравствуйте, мисс Бенс. Я бы хотел попросить вас быть столь любезной и ответить на некоторые вопросы в связи с той неприятной историей в Госсингтон-Холле, близ Мач-Бенгэма. Если мне не изменяет память, вы ездили туда фотографировать.

Девушка кивнула.

— Конечно. Прекрасно все помню. — Она бросила на него быстрый вопросительный взгляд. — Я вас там не видела. Точно, там был кто-то другой. Инспектор… инспектор…

— Инспектор Корниш, — подсказал Дермот.

— Да, точно.

— Нас вызвали позже.

— Вы из Скотленд-Ярда?

— Да.

— Вы вмешались и забрали это дело у местной полиции?

— Как вам сказать. Это в общем-то не назовешь вмешательством. Обычно решение принимает главный констебль графства. Хочет ли он вести дело сам или же считает, что будет лучше, если им займемся мы.

— Что влияет на его решение?

— Очень часто все зависит от того, имеет ли преступление местные корни или же оно носит более общий характер. Иногда, бывает, и международный.

— И он, значит, решил, что это как раз случай международного характера?

— Скорее, я бы сказал, трансатлантического.

— На это ведь в газетах намекали, да? Что, мол, убийца, кто бы он ни был, хотел свести счеты с Мариной Грегг, но по ошибке отравил несчастную женщину из местных. Это правда или пишут просто ради рекламы их фильма?

— Боюсь, что это почти не вызывает сомнений, мисс Бенс.

— Что же вы хотите узнать у меня? Я должна ехать в Скотленд-Ярд?

Он отрицательно покачал головой.

— Разве что вам самой этого хочется. Но если вы не возражаете, мы можем поехать к вам в студию.

— Хорошо, давайте так. Моя машина стоит здесь, рядом.

Она быстро зашагала по пешеходной дорожке. Дермот направился за ней. Джетроу крикнул вдогонку:

— Пока, дорогая! Не буду вам мешать. Уверен, у вас с инспектором большие секреты. — Он подошел к манекенщицам и начал что-то оживленно обсуждать с ними.

Марго села в машину, отперла дверцу с противоположной стороны, и Дермот Крэддок сел на переднее сиденье. Всю обратную дорогу до Тоттнем-Корт-Роуда не было сказано ни слова. Она свернула в тупик и в конце его въехала в открытые ворота.

— У меня здесь персональная стоянка, — объяснила она. — Вообще-то здесь мебельный склад, но я плачу им за место. Найти стоянку в Лондоне проблема не из легких. Да вы, наверное, и сами прекрасно это знаете, хотя, думаю, с транспортом вам иметь дело не приходится, верно?

— Да, это не моя работа.

— Наверное, вам гораздо интереснее заниматься убийствами, — съязвила Марго Бенс.

Она привела его в студию, жестом указала на стул, предложила сигарету, а сама опустилась на большой пуф напротив и серьезно и вопросительно посмотрела на Крэддока из-под темных волос.

— Валяйте, незнакомец, — сказала она.

— Как я понял, вы делали фотоснимки в тот момент, когда произошло это печальное событие?

— Да.

— Вас наняли как профессионала?

— Да. Им хотелось, чтобы кто-нибудь сделал несколько оригинальных снимков. Я много занимаюсь подобными вещами. Иногда работаю по заказу киностудий, но в этот раз просто снимала праздник, а потом должна была сделать несколько снимков кое-кого из гостей в момент их встречи с Мариной Грегг и Джейсоном Раддом. Местные светила и прочие знаменитости. Что-то в этом духе.

— Да. Понятно. Как я понимаю, ваш аппарат был установлен на лестнице?

— Какое-то время — да. Там очень хороший обзор. Можно было снимать людей, подымающихся снизу, и, развернувшись, снять, как Марина пожимает им руки. Можно было снимать в совершенно разных ракурсах, почти не двигаясь с места.

— Я знаю, что у вас уже спрашивали, не обратили ли вы внимания на что-нибудь необычное, что-нибудь, что могло бы помочь нам. Это вопросы общего характера.

— А у вас есть более конкретные?

— Думаю, немного более конкретные. Вы хорошо видели Марину Грегг со своего места?

— Отлично.

— И Джейсона Радда?

— Временами. Но он больше двигался. Напитки, и все остальное, и представление гостей друг другу. Местных — приезжим знаменитостям. Ну и все такое прочее. Я не видела, как эта миссис Бэдли…

— Бэдкок.

— Простите, Бэдкок. Я не видела, как она сделала смертельный глоток. Честно говоря, даже не знаю, как она выглядела.

— Вы помните прибытие мэра?

— Да. Мэра хорошо помню. У него на шее цепь и парадная мантия. Я сняла его, когда он подымался по лестнице, крупный план — довольно жесткий профиль, а затем сняла, как он пожимает руку Марине.

— Значит, вы можете хотя бы мысленно восстановить тот момент. Миссис Бэдкок с мужем поднялись по лестнице к Марине Грегг перед мэром.

Она отрицательно покачала головой.

— Мне очень жаль, но я так и не могу ее вспомнить.

— Это не существенно. Полагаю, что вам было хорошо видно Марину Грегг и что вы все время держали ее в поле зрения и наводили на нее объектив довольно часто.

— Совершенно верно. Большую часть времени. Я ловила удачный момент.

— Вы знаете, как выглядит человек по имени Ардвик Фенн?

— Да. Я знаю его довольно хорошо. Телевидение. И кино.

— Вы его сняли?

— Да, сняла его, когда он поднимался с Лолой Брюстер.

— То есть сразу же после мэра?

Она на минутку задумалась, потом утвердительно кивнула.

— Да, примерно так.

— Примерно в это время Марине Грегг неожиданно стало плохо. Вы не заметили странного выражения у нее на лице?

Марго Бенс наклонилась вперед, открыла пачку и достала сигарету. Закурила. Она не ответила на вопрос, но Дермот не торопил ее. Он ждал, стараясь угадать, над чем она сейчас размышляет. Наконец она отрывисто произнесла:

— Почему вы меня об этом спрашиваете?

— Потому что это вопрос, на который я очень хочу получить ответ. Ответ, на который можно положиться.

— А вы думаете, на мой ответ можно положиться?

— Признаться, да. У вас наверняка есть привычка очень внимательно наблюдать за лицами людей в ожидании появления определенного выражения, каких-то удачных моментов.

Она утвердительно кивнула.

— Вы не заметили чего-нибудь в этом роде?

— Значит, это заметил кто-то еще?

— Да. И не один человек, но описывают они все по-разному.

— Как?

— Один сказал мне, что ей стало плохо.

Марго Бенс медленно покачала головой.

— Другой, что она была испугана. — Он немного помолчал, затем продолжил: — А еще один утверждает, что у нее было застывшее выражение лица.

— Застывшее, — задумчиво повторила Марго Бенс.

— Вы согласны с последним утверждением?

— Не знаю, может быть.

— Это было сформулировано даже более романтично, — продолжал Дермот. — Словами старого поэта Теннисона: «Треск зеркала раздался вдруг: „Проклятья знак!“ — сковал испуг прекрасную Шэлотт».

— Зеркала там не было, — проговорила Марго Бенс, — но если бы было, вполне могло треснуть. — Она резко встала. — Подождите, — сказала она. — Я не стану описывать, я сделаю кое-что получше. Я вам покажу.

Она откинула дальний край занавеса и на несколько мгновений исчезла. Он слышал, как она что-то бормочет себе под нос.

— Черт ногу сломит, — сказала она, появляясь из-за занавеса. — Никогда не найдешь, что надо. Но я нашла.

Она подошла к нему и протянула блестящий глянцем снимок. Это была очень хорошая фотография Марины Грегг. Ее руку сжимала рука другой женщины, стоявшей перед ней спиной к камере. Но Марина Грегг не смотрела на женщину. Взгляд ее был устремлен не прямо в объектив, а чуть левее, в сторону. Самым интересным, как показалось Крэддоку, было то, что лицо ее ровным счетом ничего не выражало. На нем не было страха или боли. Женщина на снимке не мигая смотрела на что-то, находившееся перед нею. И это что-то вызвало в ней такое сильное чувство, что она просто физически не могла отразить его на лице. Раз в своей жизни Дермот Крэддок видел такое выражение лица у человека, которого секундой позже сразила пуля…

— Вы довольны? — спросила Марго Бенс.

Крэддок глубоко вздохнул.

— Да, спасибо. Трудно, знаете ли, прийти к какому-то решению, когда свидетели преувеличивают или им что-то кажется. Но в данном случае действительно было что-то, и она это «что-то» увидела. Можно мне взять снимок? — спросил он.

— Да, конечно. У меня есть негатив.

— Вы его не посылали в газеты?

Марго Бенс отрицательно покачала головой.

— Странно. Почему? Ведь снимок очень выразительный. За него могли недурно заплатить.

— Я бы ни за что этого не сделала, — сказала Марго Бенс. — Если ты случайно заглянул в чью-то душу, неловко получать за это деньги.

— А вообще вы знакомы с Мариной Грегг?

— Нет.

— Вы ведь из Штатов?

— Я родилась в Англии. Правда, училась в Америке. Вернулась оттуда года три назад.

Дермот Крэддок понимающе кивнул. Он знал ответы на свои вопросы. Они лежали среди прочих сведений на его рабочем столе. Девушка, казалось, отвечает искренне. Он спросил:

— А где вы учились?

— На студии «Рейнгарден». Какое-то время занималась в мастерской Эндрю Куилпа. Он мне очень много дал.

«Студия „Рейнгарден“ и Эндрю Куилп»… — Крэддок вдруг насторожился. Имена показались ему знакомыми.

— Значит, вы жили в Севен-Спрингсе?

Она смотрела на него с интересом и удивлением.

— Вы неплохо обо мне осведомлены. Вы что, наводили справки?

— Вы очень известный фотограф, мисс Бенс. О вас, между прочим, писали в газетах. Почему вы приехали в Англию?

Она пожала плечами.

— Просто люблю перемены. Кроме того, я ведь вам говорила, что родилась в Англии, хотя еще в детстве попала в Штаты.

— Наверное, в совсем раннем детстве?

— В пять лет, если вас это интересует.

— Да, интересует. Мне кажется, мисс Бенс, вы могли бы рассказать мне больше того, что рассказали.

Лицо ее приняло более жесткое выражение. Она смотрела на него не мигая.

— Что вы хотите этим сказать?

Дермот Крэддок взглянул на нее и рискнул. Для начала у него было совсем немного: студия «Рейнгарден», Эндрю Куилп и название города. Но у него было чувство, будто за спиной его стоит старая мисс Марпл и подзадоривает его.

— Мне кажется, вы знаете Марину Грегг лучше, чем пытаетесь мне это внушить.

Она рассмеялась.

— Докажите. Это ваши фантазии.

— Фантазии? Не думаю. И доказать можно, это только вопрос времени. Ну, мисс Бенс, не лучше ли рассказать правду? Что Марина Грегг в детстве удочерила вас и что вы прожили у нее четыре года.

Она резко, со свистом втянула в себя воздух.

— Разнюхал, мерзавец, — прошептала она.

Он был слегка ошарашен, насколько это отличалось от ее прежней манеры. Она встала, тряхнув своими черными волосами.

— Ну, хорошо, хорошо, правда! Да. Марина Грегг забрала меня с собой в Америку. Нас у матери было восемь. Она жила в какой-то трущобе. Она была, наверное, одной из сотен женщин, которые пишут первой попавшей кинозвезде, которую случайно увидели или о которой слышали краем уха, и рассказывают душещипательную историю, умоляя усыновить ребенка, которому родная мать ничего не может дать. Меня от всего этого просто мутит.

— Вас было трое, — подсказал Дермот. — Трое детей, взятых на воспитание в разное время и в разных местах.

— Да, верно. Я, Род и Ангус. Ангус был старше меня, а Род почти младенцем. Мы жили замечательно. Просто замечательно! У нас было все! — Она с издевкой повысила голос. — Одежда, машины, роскошный дом, слуги, великолепное образование, воспитание и превосходная еда. Всего в избытке! И она сама, наша «мамочка». «Мамочка» в кавычках, которая играла свою роль и кудахтала над нами, как наседка, позируя перед фотографами! Ах, какая милая, сентиментальная картина!

— Но она действительно хотела иметь детей, — вставил Дермот Крэддок. — Это не было просто рекламным трюком.

— Возможно. Да, наверное, это действительно было так. Она хотела детей. Но она не хотела нас! Во всяком случае, по-настоящему. Это просто был великолепно разыгранный спектакль. «Моя семья». «Как восхитительно иметь свою семью». А Иззи ей потворствовал, хотя он-то должен был понимать, что к чему.

— Иззи… Это кто — Исидор Райт?

— Да, ее третий или четвертый муж, забыла какой. Вообще-то отличный человек. Думаю, он понимал ее и иногда тревожился за нас. Он был добр с нами, но не прикидывался отцом. Он не чувствовал себя отцом. По-настоящему его волновала только его писательская работа. Я потом прочла кое-какие его вещи. Мрачные и довольно жестокие, но сильные. Думаю, когда-нибудь его назовут великим писателем.

— И как долго это продолжалось?

На губах Марго Бенс вдруг появилась кривая ухмылка.

— До тех пор, пока ей эта роль не надоела. Нет, не совсем так. Она узнала, что у нее будет собственный ребенок. — Марго вдруг горько рассмеялась. — И все кончилось! Мы были больше не нужны. Мы хорошо сыграли свою роль живых кукол, но по-настоящему ни капли ее не волновали. Ни капли. Она, конечно, щедро от нас откупилась. У нас были и дом, и приемная мать, и деньги на образование, и приличная сумма для выхода в жизнь. Никто не может упрекнуть ее в том, что она вела себя некорректно или некрасиво. Но мы никогда не были ей нужны. Единственное, что ей было нужно, — это собственный ребенок.

— Ее нельзя осуждать за это, — мягко заметил Дермот.

— Я не осуждаю ее за то, что она хотела иметь собственного ребенка! Но как же мы? Она забрала нас у родителей, вырвала нас из нашей среды. Если хотите знать, моя мать продала меня за миску похлебки, без всякой выгоды для себя. Она продала меня потому, что была ужасно глупой и думала, что у меня «будет все». Она думала, что делает лучше. Лучше… Если бы она знала!..

— Вы до сих пор ожесточены…

— Нет, теперь уже нет. Но горько вспоминать те дни. Мы все тогда были полны горечи.

— Все?

— Пожалуй, кроме Рода. Его вообще ничто никогда не волновало. И он ведь был еще совсем маленьким. Ангус чувствовал то же, что и я, но, по-моему, был настроен более мстительно. Говорил, что когда вырастет, придет и убьет ребенка, которого она родит.

— A вы знали о ребенке?

— Ну, конечно, знали. И все знают, что произошло. Она просто с ума сходила от радости, что он родится, а он оказался дебилом! Так ей и надо. Дебил — не дебил, но она не хотела, чтобы мы вернулись.

— Вы ее ненавидите?

— А за что мне ее любить? Она сделала по отношению ко мне самое ужасное, что можно сделать по отношению к другому человеку. Уверить его в том, что вы его любите и он вам нужен, а затем дать понять, что все это было ложью.

— А что стало с вашими… назовем их для удобства братьями?

— О, нас потом разбросало в разные стороны. Род занимается фермерством где-то на Среднем Западе. У него счастливый характер, он всегда был таким. Ангус? Не знаю. Потеряла его из виду.

— Его так и не оставила жажда мести?

— Не думаю, — ответила Марго. — Это чувство трудно носить в себе долго. Когда мы с ним виделись последний раз, он сказал, что собирается стать актером. Не знаю, удалось ли ему это.

— Однако вы ничего не забыли, — заметил Дермот.

— Да. Я все помню, — согласилась Марго Бенс.

— Марина Грегг удивилась, увидев вас в тот день, или сама предложила, чтобы снимали именно вы?

— Она? — Девушка презрительно усмехнулась. — Она ничего не знала об этом. Мне было любопытно посмотреть на нее, так что я разными окольными путями получила этот заказ. Я ведь говорила, что у меня есть связи с киношниками. Интересно было посмотреть, как она сейчас выглядит. — Она провела пальцем по столу. — Она даже не узнала меня. Как вам это нравится? Я прожила с ней четыре года. С пяти до девяти лет, а она меня даже не узнала.

— Дети меняются, — попытался успокоить ее Дермот Крэддок, — меняются настолько, что их почти невозможно узнать. У меня есть племянница, и на днях я, представьте, чуть не прошел мимо нее на улице.

— Вы говорите, чтобы меня утешить? Меня это вообще не волнует. Хотя, господи, чего уж там скрывать! Волнует. Волновало. В ней была некая притягательная сила. Марина! Необыкновенная, колдовская, притягательная сила, против которой невозможно устоять. Можно ненавидеть человека и при этом быть к нему неравнодушным.

— Вы ей не сказали, кто вы?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, не сказала. Этого мне хотелось меньше всего.

— Вы пытались отравить ее, мисс Бенс?

Настроение Марго изменилось. Она рассмеялась.

— Какие все-таки дурацкие вопросы вы задаете. Но, думаю, вам по-другому нельзя. Это входит в ваши обязанности. Нет. Могу вас уверить, что я ее не убивала.

— Я вас спросил не об этом, мисс Бенс.

Она смотрела на него нахмурившись, недоумевая.

— Марина Грегг, — продолжал он, — еще жива.

— Надолго ли?

— Что вы хотите этим сказать?

— Вам не кажется вероятным, инспектор, что кто-то сделает новую попытку и на этот раз… на этот раз она, возможно, окажется успешной?

— Будут приняты меры предосторожности.

— Ну да, конечно. Обожающий ее муж присмотрит за ней и позаботится о том, чтобы ни один волос не упал с ее головы.

Он внимательно вслушивался в издевательские нотки в ее голосе.

— А что вы имели в виду, когда сказали, что спросили меня не об этом? — неожиданно поинтересовалась она.

— Я спросил, не пытались ли вы убить ее. Вы ответили, что не убивали ее. Это так, но человек-то умер, человек был убит.

— Вы хотите сказать, что я пыталась убить Марину, а вместо этого убила миссис… не помню, как ее звали. Отвечаю на ваш вопрос: я не пыталась отравить Марину и не я отравила миссис Бэдкок.

— Но, возможно, вы знаете, кто это сделал?

— Я не знаю ничего, инспектор. Уверяю вас.

— Но у вас есть какие-то соображения?

— Ну, соображения есть у всех. — Она улыбнулась ему насмешливо. — Среди такого множества народу… может, эта черноволосая секретарша, похожая на робота, и элегантный Хейли Престон, и слуги, и служанки, и массажистка, и парикмахер, и кто-нибудь с киностудии — столько людей! И кто-то из них мог оказаться не тем, за кого себя выдавал.

Крэддок невольно сделал шаг в ее сторону, но она энергично замотала головой.

— Успокойтесь, инспектор, — примирительно сказала она. — Я вас просто дразню. Кто-то жаждет Марининой крови, но я представления не имею, кто бы это мог быть. Ни малейшего, клянусь вам.