Трилистики

Проходит всё. Двадцатый век иссяк,

а новый век спешит ему на смену.

Для одного возможно и пустяк,

ну а другой в запале режет вену.

Совковость в прошлом, - может на беду,

а большинство от счастья радость душит,

и всех подряд вгоняют в борозду,

чтоб ропот долгий был как можно глуше.

В деревне жизнь не делает мудрей,

вокруг луга и женщины все те же.

По-прежнему сияющий Бродвей

далёк как сон, хоть снится уже реже.

2016

Крестьянин на поле выходит

и смотрит задумчиво вдаль:

«Озимые вымерзли вроде...

Опять пересеивать... Жаль».

Заводит свой старенький трактор,

дым сизый валит из трубы.

«Кажись, подгорели контакты,

на цепь не хватает скобы».

Идёт огородом к соседу,

тот гонит как раз самогон.

Они затевают беседу,

используя местный жаргон.

Потом дегустируют смачно

напиток хмельной не спеша.

Вся комната в дыме табачном,

парит в эмпиреях душа.

Уходит оттуда под вечер,

бредёт, спотыкаясь, домой.

Он счастлив и где-то беспечен.

Как клёво в деревне весной!

2017

Ночь пришла. Томится брага,

покрепчавшая едва.

Я насилую бумагу,

помножая ноль на два.

В голове – как в чистом поле,

только ветер-суховей.

Не прогуливал бы в школе,

окна были б на Бродвей.

Вот сосед мой был умнее,

поменял житейства вид,

и теперь на том Бродвее

в баре каждый день сидит.

Перед ним текила, виски

и других бутылок ряд.

Я же брагу пью из миски,

самогонку – всё подряд.

Пролетел тут поезд дальний,

и в деревне я один:

над собакою – начальник,

над курями – господин.

2015