Трое из Иудеи

Глава 14 Собаки, львы и намечающаяся свадьба

Идея с выгодной женитьбой принадлежала не знаменитому юноше, а ловкому Исааку. Разумеется, Самсон не был против, но врождённая привычка везде искать подвох заставила героя слегка поспорить со своим новоиспечённым компаньоном.

– Скажи-ка, любезнейший… – так издалека начал Самсон, когда забавная троица вышла на дорогу, ведущую в город Фимнаф. – На кой ляд тебе вдруг приспичило, чтобы я женился? И почему мы обязаны искать невесту именно в Фимнафе?

Исаак грустно вздохнул и завистливо покосившись на героя (восседающего на могучих плечах Голема) скорбно ответил:

– О, неблагодарная злая душа…

– Ты это о ком? – с большим интересом поинтересовался Самсон, слегка пришпоривая вечно заторможенного Самуила.

Вовремя прикусив язык, Исаак нервно улыбнулся:

– Это я о моём младшем брате Айзике Задойтере… он никогда не слушал моих ценнейших советов, благодаря чему по сей день прозябает в полной нищете. А ведь я говорил ему, говорил… не стоит недооценивать щедрость Яхве. Громко просите и он смилостивиться, хотя бы ради того, чтобы докучливый проситель, наконец, заткнулся.

– Самуил, ты это слышал? – громко расхохотавшись, Самсон звонко хлопнул верного слугу по глиняному лбу.

– Самуил всё прекрасно слышал, повелитель, – гулко пробасил Голем. – Но мне всё же кажется, что эта коротконогая пародия на человека пыталась тебя оскорбить.

– Да? – Самсон повернулся к семенящему позади Исааку. – Это правда?

– Как ты мог такое обо мне подумать? Клянусь вставной челюстью моего умудрённого жизнью дедушки Меира Цуришидлера, дожившего до ста-двадцати лет и окончательно задолбавшего своими поучениями всех своих несчастных родственников… я и в мыслях не помышлял нанести тебе какое-либо оскорбление.

– Самуил?

Голем в ответ пожал плечами, да так что Самсон слегка подпрыгнул.

– И всё-таки ты не ответил на мой вопрос, – укоризненно напомнил юноша.

– Какой вопрос?

– Почему мне обязательно нужно жениться?

– Но это же элементарно!!! Я уже присмотрел тебе отличнейшую партию, знатную богатую красавицу филистимлянку. Через этот брак мы в одно мгновение резко улучшим наше довольно зыбкое финансовое положение. Ведь средств катастрофически не хватает. А у меня впереди такие грандиозные планы!

Бережно несший на плечах хозяина Самуил громко присвистнул.

– Ты что моей погибели хочешь? – хрипло выкрикнул Самсон, пойдя багровыми пятнами. – Да ты вообще соображаешь, ЧТО мне только что предложил?!!

– Соображаю-соображаю, ещё как соображаю, – огрызнулся Исаак. – Это как раз то, что нам нужно… этот… как там его… Ага! Вспомнил! Мудреное заморское слово… «чёрный пиар»!!!

– Чёрный кто?

– Пиар!

– Никогда о таком не слыхивал.

– Что неудивительно, живя в глубокой провинциальной дыре, особо ума не наберешься.

– Эй, поосторожней там на поворотах, компаньон! – герой погрозил Изе кулаком.

В ответ Исаак как ни в чём не бывало торжествующе улыбнулся:

– Ага! Значит уел тебя таки, да? Знай же, что этот самый «чёрный пиар» поможет сделать из тебя ещё большую знаменитость, чем сейчас.

– Каким же это образом, можно поинтересоваться?

– А таким… что на данном этапе становления твоей героической славы нам необходим колоссальный скандал со всеми вытекающими. Лучшего и более результативного способа прославиться пока что никто не придумал. «Чёрный пиар» образно выражаясь и есть этот самый скандал во имя популярности.

– Ну что ж посмотрим…

Наутро они были в Фимнафе.

Филистимлянская семья к которой принадлежала выбранная Исааком невеста была одной из самых знатных и богатых в городе. Красавицу невесту звали Руфью и посвататься к ней оказалось делом почти нереальным. Попытавшегося проникнуть в роскошный дом Исаака грубо выбросили на улицу, спустив с цепей всех дворовых собак. Но предугадав подобный поворот событий хитрец принёс с собой в заплечном мешке рыжего боевого кота с оторванным правым ухом по кличке Авигдор Бромберг. Как только цепные псы бросились в погоню за нежеланным гостем, Изя словно заправский фокусник, ловко вытащил Авигдора на свежий воздух и тот, ошалев от яркого света, так набросился на яростно тявкающую свору, что случайные очевидцы потом рассказывали, будто ушлый толстяк притащил с собой к дому знатного филистимлянина карликового ручного тигра.

Наблюдавшие за всем этим Самсон с Самуилом чуть не надорвали животы от смеха, а из огромных ушей Голема даже посыпалась сухая глина.

– Ну, ничего… – потирая руки, спокойно проговорил Исаак, воровато оглядываясь на визжащий клубок сцепившихся насмерть извечных мохнатых врагов. – Мы ещё посмотрим, у кого медебейцелы крепче.

– Твои дальнейшие предложения, компаньон? – отсмеявшись, лукаво поинтересовался Самсон.

– Запасной план предусматривает похищение прекрасной невесты при помощи… вот его… – и пухлый палец указал на несколько опешившего от такой наглости Голема.

– Ты хочешь, чтобы Самуильчик украл филистимлянскую шиксе? – не веря своим ушам на всякий случай уточнил юноша.

– Ну да! А что тут такого? – очень воинственно отреагировал компаньон. – Как говорится в мудрой иудейской пословице: чем просить и унижаться, лучше стибрить и молчать.

– Э нет… так, братец, не пойдёт… – покачал головой Самсон. – Лучше сделаем мы вот что…

И герой выложил свой хитроумный план.

План был прост и невероятно дерзок. Не желая терять времени зря, находчивые евреи пошли на городскую площадь, где при большом стечении праздно гуляющих, стали подстрекать простой народ к смуте.

– Товарищи иудеи… – так во всю глотку орал неугомонный Исаак, – Сколько ещё мы будем терпеть ненавистное беззаконие и беспредел? Проклятые филистимляне не считают нас за людей, к собакам и тем лучше отношение …

– Ты чего глотку дерёшь? – вяло донеслось из толпы. – Давай по делу говори, если таки есть за что тебе сказать…

– Таки есть! Вот этот молодой человек… – Исаак опрометчиво указал на возвышающегося над толпой Голема, – влюбился в красавицу филистимлянку, но когда попробовал посвататься к ней, был с позором изгнан и травлен бешеными собаками.

– Я бы такого тоже к своей дочурке ни за что не подпустил, – весело донеслось из потешающейся толпы. – Какой шмегеге возжелает породниться с глиняным Големом. Ну разве что статуя какая мраморная на худой конец.

Гневно вращая глазами, Самуил зорко всматривался в толпу, желая опознать и тут же расквитаться с обидчиком.

– Самуильчик, ша, – слегка остудил обидчивого слугу Самсон. – Граждане. Этот благородный во всех отношениях человек ошибся, указав не на того жениха. Это я попытался свататься к прекрасной Руфи, но меня даже не пустили на порог её дома.

Толпа призадумалась.

– В самом-то деле, – сказал кто-то, – форменное безобразие… Что они там вообще себе думают? Чем им не понравился этот достойный чернобородый статный иудейский юноша?

– Точно – подхватили прочие горожане.

– Разве он не красив? – вскричал не на шутку разошедшийся Исаак. – Посмотрите, как он высок, черноволос, поглядите какая у него великолепная борода.

– Да, борода что надо… – согласились в толпе. – Эй, парень, за сколько её продашь?

– Борода не накладная, – тут же поспешил уточнить Исаак. – Вся как есть натуральная.

– Даю сорок шекелей серебром!

– Борода не продаётся…

– Пятьдесят шекелей золотом!

Неизвестно чем бы закончился весь этот торг, но по приказу Самсона настырные покупатели были отловлены Големом и изгнаны с площади с большим скандалом.

– Безобразие…

– Позор… Шанде ун а харпе!

– Смерть филистимлянам…

В общем как всегда среди иудеев громко покричали да разошлись, но нехороший слушок по городу всё же пополз. Как говорится, не успели Иссак с Самсоном даже сандалии развязать, как к ним тут же подошёл богато одетый смуглолицый мужчина, представившийся отцом прекрасной Руфи.

– Меня зовут Абидом и вы, благородный юноша, отныне желанный гость в моём доме.

Было видно, что эти слова даются знатному филистимлянину с большим трудом. Произнося их, он презрительно кривил губы, неприязненно морщил благородный нос и гневно шевелили кустистыми бровями. Но ничего не поделаешь, пришлось пойти на уступки. Ведь теперь нежеланному жениху так просто не откажешь. Всё-таки герой как ни крути, а героев как известно обижать нельзя. Того и гляди бунт начнется, а кому скажите на милость такое в те времена было нужно? Горожане бучу поднимут и пойдут жечь дома знатных филистимлян. Такого ещё ни разу не бывало, но мало там чего.

То-то!

Намылили значит находчивые иудеи свои сандалии в гости к невесте. В тот же день прикупили новую одежду (даже Голему приобрели расшитую фальшивым золотом набедренную повязку) и всем составом двинулись на смотр прекрасной Руфи.

Простой семитский народ внимательно следил за происходящим и крупные булыжники в тот день были на улицах Фимнафа большой редкостью, так как каждый более-менее увесистый камень грелся за пазухой мятежных духом горожан.

Без особых приключений добрался Самсон со свитой до высокой каменной ограды богатого дома. Два раза постучал и врата отворились. Забавная троица переглянулась и… канула в неизвестность.

За роскошными отделанными серебром (но только с внутренней стороны, ибо с внешней серебро бы давно отодрали) створками открылся великолепный густой сад. Дежуривший у ворот привратник (закованный в боевые доспехи солдат) решительно изображал каменную статую и на все расспросы Исаака реагировал однообразно, иными словами никак, тупо смотря перед собой немигающим взглядом.

– Уважаемый, а уважаемый, – всё не унимался Исаак, – куда нам таки идти не подскажешь?

В ответ молчание.

– Нас уже ждут в доме?

Решительно никакой реакции.

– По нашему поводу давались какие-то распоряжения?

Тишина.

Поистине бесконечному терпению Исаака пришёл конец и он прямо как есть спросил у неподвижного привратника, делали ли ему в детстве обрезание и если делали, то как именно и почему напутали с местом, оттяпав язык.

На обидные слова странный страж тоже никак не отреагировал.

Самсон, наблюдавший за всем этим представлением со стороны, утомлённо зевнул и, щёлкнув пальцами подозвал задумчиво нюхающего великолепные розы Голема.

– Самуил, разберись, бикицер!

Голем коротко кивнул и через мгновение молчаливый филистимлянин легко перепорхнул через высокий забор, не издав при этом как ни странно даже малейшего звука. Послышалось громкое приземление и тут же мощный дробный грохот. Заинтригованный Исаак сунул свой длинный нос за ворота.

Оглушённый филистимлянин лежал невдалеке, погребённый под грудой плоских булыжников. Вокруг как ни в чём не бывало прогуливались простые иудейские граждане: вели неспешную беседу, любовались местными красотами, спорили о политике.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Самсон, которому хотелось поскорее увидеть невесту.

– Народный гнев в своём наивысшем проявлении, – вернувшись в сад, торжественно провозгласил Исаак и, не удержавшись, открутил серебряный завиток на внутренней отделке ворот. – Граждане прячут в рукавах длинных одежд увесистые булыжники. Как только увидели выпорхнувшего из-за ворот филистимлянина так сразу камнями его и закидали. Хорошо что тот дурак в боевых доспехах. Скорее всего выживает.

Выбрали широкую выложенную красным камнем тропинку. Тропинка замысловато виляла меж экзотических растений сада, которые приводили чувствительного к красоте природы Самуила своим видом и запахом в благоговейный трепет.

Однако не всё было так просто, как казалось на первый взгляд.

Между высокими кустами уже виднелся фасад богатого дома, где собрались родственники невесты, с нетерпением ожидавшие прихода жениха, как вдруг…

– Стойте, всем соблюдать абсолютное спокойствие, – взмахом руки Самсон остановил сопровождающих. – Самуил!!!

Голем смутился, поспешно выплюнув только что сорванную гроздь спелого винограда.

– Ну что там ещё? – Исаак забавно вытянул шею, разглядывая тропинку впереди.

А прямо посреди тропинки возлежал огромный лев, недовольно помахивающий пышной кисточкой на длинном хвосте.

– Скажи мне вот что, Изя… – так обратился к компаньону герой, старясь не делать резких движений, – этот твой кот…

– Авигдор Бромберг.

– Шо-шо?

– Его именно так звали.

– Да неважно как его звали… – отмахнулся юноша, – главное другое… ответь мне, Изя… только сперва хорошенько покумекай прежде чем отвечать, не мог ли этот кот за ночь вырасти до таких вот внушительных размеров?

Исаак честно подумал. Почесал затылок, зачем-то оглянулся на сосредоточено жующего виноградный лист Голема.

– Понимаешь ли, Самсоша, дружище… – так начал он выдержав небольшую паузу, – я не могу в точности утверждать, что это не тот самый кот… с другой стороны я не могу доказать обратное, оказавшись в довольно щекотливой ситуации.

– Так это тот кот или не тот? – слегка выйдя из себя, прокричал Самсон.

– Может и тот, а может и нет, – пожал плечами компаньон. – Хотя… постой… Ухо!

– Ухо?!!

– Ну, конечно же, у Авигдора Бромберга ведь не было одного уха.

– Какого?

– Правого!

Самсон присмотрелся:

– Отсюдава не видно …

– Что же нам таки делать? – растеряно развёл руками Исаак.

– Эх ты, компаньон – помощничек… толку от тебя… что с козла молока… – и герой презрительно сплюнул себе под ноги. – Самуил!

– Да, повелитель.

– Сходи-ка посмотри, есть ли у этого льва правое ухо.

– Конечно, господин.

– Повелитель!!!

– Конечно, повелитель.

– Ой, вэй! – хлопнул себя ладонью по лбу Исаак, провожая взглядом мощную гротескную фигуру. – Вот тебе и нахес. А как хорошо всё начиналось.

Лев на приближение глиняного человека никак не отреагировал, понимая что полакомиться тут абсолютно нечем, а вот зубов лишиться запросто, а зубы для льва главное богатство.

Самуил, проявив природную любознательность, изучил кисточку на хвосте хищника зачем-то заглянув зверушки под хвост и только после всего этого начал рыться в густой львиной гриве.

– Ну шо там?!! – прокричал прячущийся за спиной Самсона Исаак.

– Оба уха на месте! – ответил Самуил и, открыв льву огромную пасть, гулко крикнул туда «эй, гэ-гэй!» с интересом прислушиваясь к замысловатому эху.

– Ты чё там вытворяешь балахманный? – не на шутку забеспокоился Самсон.

– А у него внутри пчелиный рой!

– ЧТО, ПРАВДА?!!

– Да нет, – улыбнулся Голем, – это я так типа шучу.

– Батхен хренов, – пробормотал Исаак, хватаясь за сердце.

– Слышишь, Самуил… – крикнул слуге Самсон, – ты его лучше так вот и держи да покрепче, а мы тем временем мимо пройдём…

Когда они вместе с Исааком проходили мимо льва, тот конвульсивно задёргался и завращав сильно вытаращенными глазами попытался вырваться из каменных объятий Голема, но куда там… с таким же успехом он мог бы попробовать укусить себя за загривок в прыжке.

– Вот мне всё думается… – на ходу рассуждал Исаак, – ведь неспроста же этот блохастый лев лежал посреди дороги…

– Неспроста? Что ты имеешь в виду? – нахмурился герой.

– Да вот мне таки кажется, что его специально там посадили, дабы он нами полакомился или на худой конец отпугнул.

– Дело говоришь, – кивнул Самсон, – надо бы этих филистимлян как следует проучить… а то понамашь… совсем страх потеряли…

У мраморного крыльца толпились перекошенные родственники. Больше всех нервничал местный укротитель тигров, науськивавший льва на Самсона. Для этого у торговца, который продал новую одежду сватающимся чужестранцам, была за огромную сумму выкуплена левая сандалия героя. Остальную часть одежды ушлый мерзавец отказался продавать наотрез, мотивировав свой отказ тем, что сможет разрезать её на куски и сбыть в качестве сувениров, как только слава Самсона в очередной раз возрастет, обрастая всё большими и большими героическими подробностями.

Когда из зарослей парка к великолепному особняку вышел слегка мрачный жених с низкорослым плутоватого вида толстым сопровождающим, лица у родственников невесты заметно вытянулись. Ну а несчастный укротитель тигров так и вообще был близок к обмороку, предполагая всевозможные ужасы случившиеся с его любимым подопечным.

– А куда подевался лев антисемит? – несколько обескуражено спросил отец невесты, заглядывая за спины гостей, будто ожидая что прямо сейчас из зарослей выпрыгнет «неожиданный сюрприз для иудейского жениха».

– Простудился, – коротко ответил Самсон.

– Бронхиальная астма, – скорбно покачав головой подыграл Исаак.

– Проглотил пчелиный рой вместе с ульем, – вспомнив слова Голема, ловко ввернул иудейский герой, любуясь совершенно потрясающими физиономиями встречающих.

Как говорится, не ожидали.

– Ну и где же невеста? – Самсон плотоядно потёр ладони.

Что ж ничего не поделаешь, пришлось пустить гостей в дом.

Рекой полилось вино, развязались у гостей языки, ушло напряжение, скованность, у женщин порозовели щёки, у мужчин раскраснелись носы. Лишь один Самсон не пил чудесного напитка, лаконично отвечая любому, кто желал предложить ему кубок, заранее заготовленной мудрой фразой: «От сего лукавого напитка все беды человеческие!».

Спорить с героем никто не хотел, только косились на этакого феноменального трезвенника как-то странно.

– Противоестественно мне видеть за своим столом гостя не пьющего вина, – так довольно доброжелательным тоном начал уже слегка пьяненький отец невесты. – Ведь мы филистимляне выходцы из далёкой Греции, где сей чудесный напиток в большом почёте.

«То-то я слышал, – подумал Самсон, – что в Греции проживает очень много алкоголиков. Один философ даже в винной бочке у них жил».

Но вслух мудрый юноша, разумеется, ничего такого не произнес.

– Что я скажу своим родственникам, друзьям, знакомым, соседям… – продолжал развивать довольно скользкую тему Абидом. – Подумать только у моей обожаемой дочурки жених воинствующий трезвенник, просто в голову не укладывается…

– Кстати я ко всему ещё и большой поклонник ЗОЖ! – спокойно объявил Самсон, слыша как кто-то из гостей при этом изумлённо присвистнул. – Кстати, а где сама невеста?

– Сейчас выйдет, – пообещал отец, расплёскивая вино. – Она прихорашивается в своих покоях.

– Уж больно долго что-то прихорашивается, – недовольно проговорил иудейский герой, с тревогой отмечая, что на улице уже темнеет. – Зачем прячете от меня своё сокровище, добрые люди?

«Добрые люди» запели нестройными голосами что-то на своём филистимлянском и Самсон хорошенько пихнул ногой под столом надирающегося Исаака, дабы тот прекратил обильное возлияние. Ещё герой подумал о Големе. Несладко видно тому в саду со львом приходится, ой как не сладко.

«Неужели во мне проснулась совесть?» – так неожиданно для себя подумал юноша и, прислушавшись к своим внутренним ощущениям, всё-таки пришёл к обнадёживающему выводу, что совести у него как не было, так и нет. Ещё следовало придумать, как бы проучить этих филистимлян, пытавшихся скормить великого иудейского героя льву ксенофобу. Проблемы-проблемы…

Наконец к пирующим спустилась невеста.

Конечно, Самсон ожидал небольшой облом, но не настолько же.

Невеста с ног до головы была закутана в ниспадающее до пола длинное белое одеяние, только глаза подкрашенные хной и выглядывали сквозь узкое забранное тонким шёлком окошко.

– Старый добрый филистимлянский обычай, – так объяснил обескураженному видом невесты жениху отец. – Будущий муж ни в коем случае не должен видеть свою избранницу до самой свадьбы, дабы не возжелать её девственного тела и не прелюбодействовать с оным в мыслях.

– Круто излагает. Учись! – шепнул на ухо Самсону Исаак и молодой герой подумал, что эти филистимляне не такие уж простачки, как казалось на первый, да и на второй взгляд.

Коротко поклонившись жениху, невеста скромно уселась по правую руку от отца.

– А какие ещё обычаи популярны в ваших далёких землях? – осторожно спросил Самсон, дабы быть заранее готовым к очередному удару беспощадной судьбы.

– Ну… – отец невесты расплылся в дурацкой улыбке. – Не все они такие уж суровые… например, свадебные торжества в нашем роду традиционно длятся аж целых семь дней.

– И жених все эти семь дней не имеет права даже краешком глаза взглянуть на свою избранницу?

– Конечно же не имеет! Вся семейная жизнь у моего народа строго регламентирована. Вот, к примеру, первая брачная ночь… из числа родственников будет назначен Держатель Свечи с младшими помощниками и главный Подпиратель Брачного Ложа. Так же в данном немаловажном обряде будут участвовать восемь арфистов, один певец, и трое кифаредов.

– КАК?!! – вскочил из-за стола не на шутку перепугавшийся Самсон, которого окончательно добили «трое кифаредов». – Они что ТОЖЕ будут участвовать в брачной ночи?

– Ну… в своём роде. Так сказать аккомпанировать, подогревая страсть влюблённых.

– Изя, ты ЭТО таки слышал?

– Дикие нравы… – сокрушённо кивнул Исаак, незаметно пряча под одеждой серебряное блюдо из-под птицы.

– А каковы ВАШИ брачные обычаи? – неожиданно спросила невеста и все мгновенно замолчав, в замешательстве уставились на скрытую под накидкой девушку.

Казалось, прямо посреди пира заговорил запечённый в тесте поросенок, предварительно выплюнувший зажатое в зубах румяное яблоко.

– Гм… – кашлянул в кулак Самсон, но ничего не поделаешь, пришлось отвечать. – У нас в Израиле с этим всё намного проще. Во-первых, жених имеет право рассматривать свою невесту столько, сколько захочет и в любом виде. Во-вторых, во время таинства любви никто из посторонних присутствовать в спальне новобрачных не может. Ну и в-третьих… и это самое главное… все свадебные затраты берёт на себя исключительно семья будущей жены.

Последний пункт вызвал рёв негодования, но Самсон твёрдо стоял на своём и после долгих споров они с отцом невесты сошлись на скромном празднестве за десять тысяч шекелей серебром, вычеркнув из списка дрессированных медведей, акробатов-самоубийц, хор немых несовершеннолетних мальчиков дебилов и группу пьяных заклинателей змей.

– Я разорён, я почти разорён! – время от времени выкрикивал пьяный Абидом, швыряя в гостей вишнёвыми косточками.

Так уж получилось, что единственным трезвым человеком к концу пира остался один лишь Самсон. Видя, что филистимляне постепенно теряют привычный человеческий облик, находчивый юноша подхватил невесту под острый локоток и выволок неуверенно сопротивляющуюся девушку в сад.

– Да что… да что вы себе вообще позволяете, в конце то концов?

– Я предлагаю вам немножечко прогуляться на свежем воздухе… – галантно ответил красавице герой, – а заодно проведать льва.

– Какого ещё льва? – опасливо спросила девушка.

– Того самого, что оставил в саду ваш милый отец, дабы опасный хищник пожрал меня целиком.

– Он что действительно так поступил?

– А вы можно подумать не знали?

– Нет… не знала…

– В таком случае, дабы подтвердить свои самые добрые намерения позвольте взглянуть на вас без этой ужасной накидки.

– Но наш старый добрый обычай…

– Плевать на старый добрый обычай, я желаю увидеть свою избранницу, причём немедленно.

Девушка тяжело вздохнула и немного повозившись, скинула с себя бесформенную накидку. Тайно следующий по пятам за своим компаньоном Исаак цокнул языком, с трудом удерживая завёрнутое в занавеску украденное серебро.

Невеста была что надо.

Телом стройна, ликом весьма симпатична.

– Шейн ви голд моя бубалэ! – в сердцах воскликнул Самсон и уже было хотел заключить красавицу в крепкие объятья, как та вдруг присев, очень ловко снова облачилась в свою ужасную накидку.

– Яхве свидетель, я таки влюбился! – воздев руки к небу, где сияла полная луна, вскричал иудейский герой.

Затем, несмотря на протестующие вопли Исаака, они отправились проведать льва.