Трое из Иудеи

Глава 4 Волшебный голос из кустов

На второй день неистового гуляния Моисей незаметно ускользнул из дома, решив побыть в одиночестве и слегка проветриться. Так уж получилось, что оказался он у подножия горы Хорив, которая считалась священной, поскольку по мнению местных жителей на её вершине в облаках жил бог их отцов. Сильно запрокинув голову, будущий пророк зорко присмотрелся. Никакими богами на вершине горы даже и не пахло. Орлиное гнездо там было, это факт, но больше ничего. Что, неужели и тут подлое надувательство? Или, быть может, мадианитяни поклонялись грозному представителю пернатых? Кто их знает…

Снова бывшего жреца одолевали тягостные мысли. Чувствовал он, что в самое ближайшее время нужно бежать из приютившей его земли. Подумать только прошло всего лишь двое суток, а он уже успел навлечь на себя совершенно невероятное количество неприятностей. Ещё повезло, что так легко отделался обычной женитьбой. Конечно, жаль покидать молодую жену, но ничего не поделаешь, собственная жизнь она дороже, а с недавних пор так и вдвойне, ибо твёрдо решил Моисей как следует вмешаться в судьбу своего своевольного и отчаянно бесстрашного народа.

Кутаясь в длинные одежды под порывами холодного горного ветра, бывший жрец уже почти собрался направить свои стопы обратно на празднество, как вдруг внезапно куст, у которого он стоял, вспыхнул синим пламенем. Понятное дело Моисей испугался, инстинктивно отпрянув в сторону. То, что куст ни с того ни с сего загорелся, это ещё полбеды, ибо то что произошло вслед за этим…

Будущий пророк справедливо рассудил, что у него начались галлюцинации. Ох, не следовало ему пить много вина на пустой желудок. Так или иначе, но пылающий куст принялся вещать человеческим голосом.

– Слушай, Моисей, сын Израиля, ибо говорит с тобой бог твой всевидящий!

Будущему пророку взять бы да убежать, но вместо этого Моисей остался на месте.

– Вижу глубокое сомнение в мыслях твоих. Что же, сомнения это хорошо, сомнения признак философского склада ума. Сомневайся, Моисей, сомневайся, ибо предписано тебе свыше отныне во всём сомневаться: в поступках, в словах, в друзьях, в жёнах и в своей дальнейшей судьбе…

Но навязчивая галлюцинация не рассеивалась и бывший жрец решил подыграть собственному не на шутку разыгравшемуся воображению.

– Что тебе нужно от меня, всевидящий, не ошибся ли ты с выбором, обратившись не к тому человеку?

– Нет, не ошибся! – твёрдо ответил куст. – Ты именно тот, кто мне нужен.

– Ну, допустим…

– Не допустим, – продолжал настаивать на своём невидимый собеседник. – А так оно и есть. И не смей перечить мне.

– Не буду.

– Вот так-то лучше. Нынче же немедленно отправляйся в Египет и выведи из ненавистного плена народ израильский.

– Легко сказать, трудно сделать.

– А я и не предлагаю тебе простых путей.

– Нет, так дело у нас совсем не пойдёт, ибо мне нужно всеми силами избегать проклятый Египет. Как только я появлюсь там, меня тут же схватят и, возможно, казнят за убийство совершённое в досадном приступе сильного гнева.

– Страдание – тернистый путь к спасению души, – задумчиво изрёк голос.

– О чём ты говоришь? Я решительно не желаю тебя понимать. Какие такие страдания ради чего?

– Ради собственного народа.

– Собственного народа? – не на шутку рассвирепел Моисей. – Ради этих наглых бездельников?

– Не справедлив ты и жесток, твоё сердце черство и поросло сорной травой чёрного безразличия. Кого винишь ты в своих неудачах? Собственных братьев по несчастью? Разве виноваты они в бедах своих? Ведь по недомыслию и природной лености терпят иго Египетское. Им нужен поводырь и этим поводырём станешь именно ты.

– Да ни за что.

– Станешь-станешь, уж я то об этом как следует позабочусь.

– Значит вот ты какой наш бог. Право выбора. Свобода волеизъявления. Справедливость для всех. Воздаяние. Значит всё это всего лишь обычные слова. Удобные для постоянной спекуляции, надувательства и обмана… сладкая патока для вислоухих простаков…

Куст догорел. Лишь маленькие красные искорки теперь пробегали по кучке неровного пепла.

Голос молчал.

– Что таки уел я тебя, да?

– Таки уел, – нехотя согласился невидимый собеседник и, как показалось бывшему жрецу, грустно вздохнул. – Недооценил я твой ум, Моисей, и твою проницательность. Что ж попробуем зайти с другой стороны. Ну, ты понимаешь, о чём это я?

Глухой для лести Моисей важно кивнул почему-то твёрдо уверившись, что его сейчас прекрасно видят.

– Ты прав, всемогущий, со мной нужен совершенно другой подход.

– Ну и?

Будущий пророк подбоченился:

– Сколько шекелей в золоте я буду иметь, если приму твоё предложение?

Невидимый голос вторично вздохнул:

– Я так и знал, что ты это скажешь… Говорить тебе о той пользе, которую ты принесёшь собственному народу, как видно, бесполезно. Что ж обещаю тебе исполнение любых твоих желаний.

– А вот это совсем уже иной разговор…

– Значит договорились?

– Ну, хорошо, – сложив руки на груди, Моисей неспешно прохаживался рядом с ещё тёплым пепелищем. – Допустим, только слегка допустим, что приду я к этим самым сынам израилевым и скажу: «Бог отцов ваших послал меня к вам!». А они мне: «А как его имя?» И что я отвечу? Не называть же мне тебя, в конце концов, Сгоревшим Кустом?

– Называй меня Яхве!

– Ну, допустим… Яхве. Но есть и вторая проблема… Как же мне добиться послушания израильтян, если я приду к ним с одним лишь непонятным именем, не имея никаких доказательств своего великого предназначения?

– Я помогу тебе?

– Как? – тут же оживился Моисей.

– Чуть погодя узнаешь.

«Классически меня сделали, как последнего шлёмеля!» – грустно подумал Моисей и эта мысль была весьма полезной, но очень запоздалой.

– Да и вот ещё что… – спохватился притихший куст, – поройся в пепле, тут кое-что для тебя есть.

Моисей осторожно приблизился к горке чёрной трухи и, подобрав веточку, принялся опасливо ковырять чёрную золу.

– Ну и? Я ничего не нахожу.

– Поищи глубже.

Палочка неожиданно подковырнула странный продолговатый предмет, выскочивший наружу.

– Что это? – бесконечно удивился бывший жрец, рассматривая невиданную блестящую штуковину.

– Подними.

– А оно не…

– Поднимай, кому говорят.

Будущий пророк подчинился.

Прямоугольная металлическая коробочка была ещё тёплой.

– А она весит таки больше, чем выглядит.

– Не умничай.

– Дрэк мит фэфэр! – выругался Моисей, от неожиданности роняя странный предмет, так как невидимый голос вещал прямо из его середины.

– Осторожней, неуклюжая дубина, ибо отныне эта штука всегда будет при тебе. Потеряешь, голову оторву.

Устыдившись, будущий пророк бережно поднял обронённую железную коробочку и, дунув на неё тихо проговорил:

– Агов?

– Чего тебе?

– Не зашиблись ненароком?

– То, что ты держишь сейчас в руках не место моего обитания, а предмет прямого общения со мной.

– Мудрено совсем как-то, – Моисей озадаченно почесал лоб.

– Ты обо всём узнаешь… но потом…

– Ну, ладненько, что теперь- то мне делать?

– Для начала спрячь переговорное устройство и никому ни при каких обстоятельствах его никогда не показывай.

– Договорились, но я бы хотел…

– Прячь, болван, скорее. Сюда кто-то идёт.

– Ах, ты нахес-тухес, – быстро сунув говорящую штуковину под одежду, Моисей обернулся, разглядев невдалеке немного сутулую низкорослую фигуру быстро семенящего вдоль подножия горы незнакомца.

– Дышим воздухом? Согласен, утро просто чудесное. А я уж забеспокоился, куда это вы вдруг запропастились?

Назир Абд аль-Хаммам доброжелательно улыбался, глядя на Моисея взглядом нежной заботливой матери.

– Да вот… – будущий пророк небрежно указал на куст. – Удивительное событие, куст неожиданно загорелся. Иду мимо никого не трогаю, а он возьми и как вспыхни синим пламенем.

– Где это произошло, вот здесь? – Абд аль-Хаммам подошёл к кучке давно остывшего пепла.

– Ага, оно самое это место.

Знаменитый сыщик присел на корточки, принюхался, коснулся пепла, растёр золу между пальцами.

– Всё ясно, это диптам! Вот видите эти маленькие семена?

– Как так? Это же типичный местный сорняк. Их тут полно в округе. Верблюды их часто кушают.

– Вы ошиблись, мой друг. Перед вами диптам ясновидный. Это довольно своеобразное растение. Вы вполне могли принять его за сорняк из-за его заострённых листьев. Данное растение регулярно выделяет летучее эфирное масло, которое легко воспламеняется на солнце. Так что в вашем чуде нет ничего удивительного.

– Но из синего пламени со мной разговаривал божественный голос! – раздражённый столь быстрым разоблачением таинственного чуда в сердцах воскликнул Моисей и тут же понял, что сделал это весьма опрометчиво.

– Божественный голос, говорите… – Абд аль-Хаммам задумчиво посмотрел на бывшего жреца. – Знаете есть такая старая иудейская поговорка: если ты разговариваешь с богом, то это молитва, а если он с тобой, то это у тебя крыша поехала.

Моисей молчал, мрачно разглядывая дерзкие закрученные вверх усы ушлого представителя египетского правосудия. Ничем его не проймёшь, всех насквозь видит, но доказать пока что всё равно ничего не может.

– В очередной раз предупреждаю, что версия внезапного сумасшествия со мной не прокатит, – дружелюбно заметил сыщик, – мною она даже не будет рассматриваться. Вы совершили убийство в здравом уме и чистом рассудке, а то, как вы пытались замести следы, доказывает, что ваши мозги прекрасно работали в момент совершения преступления, причём работали намного лучше, чем у кого другого, окажись он на вашем месте.

– Значит вы официально обвиняете меня в убийстве? – мрачно поинтересовался Моисей.

– Нет, что вы… – Назир мило улыбнулся. – Это я так… слегка погорячился. У меня нет никаких веских доказательств, а только профессиональное чутье моих уникальных серых клеточек, которые меня ещё ни разу не подводили. Улик нет, пока что… нет…

На том они и расстались.

Со всей отчётливостью осознавал будущий пророк, какую неразрешимую задачу поставил перед ним загадочный Яхве. Хорошенькое дело самому взвалить все проблемы на плечи простого иудея и тем временем прохлаждаться себе на небесах, даже в ус не дуя. Настоящий иудейский бог, что тут ещё скажешь. Но такой у них в принципе и должен быть – точная копия среднестатистического израильтянина.

Гости продолжали вовсю веселиться за чужой счёт, проматывая состояние новоиспечённого мужа, но на четвёртый день безудержного веселья бывший жрец тайно покинул мадиамскую землю, с тяжёлым сердцем направив свою боевую колесницу обратно в Египет. Что ждало его там по возвращении? Неизбежная кара? Ужасающие муки? Пытки и издевательства?

Ну уж нет!

Резко остановив экипаж Моисей решительно достал из-за пазухи волшебную металлическую коробочку и, поднеся её к губам, гневно произнёс:

– Эй, Яхве, ты таки там?

– Да-да, – внутри коробочки кто-то нервно прокашлялся. – Я слушаю вас?

– Гм… – будущий пророк озадаченно уставился на странный предмет, он ведь точно помнил, что говоривший с ним в прошлый раз голос был совершенно другим, властным и басовитым.

– А где этот, другой… который всё время ругался… Яхве который.

– А так это вы Моисей? – невероятно оживился новый голос. – Сейчас-сейчас, подождите секундочку.

В коробочке послышался странный треск.

– Да, я тебя слушаю, смертный!

Ну вот, совсем другое дело. Будущий пророк набрался храбрости, в которой у него никогда не было недостатка и гневно потребовал:

– Я хочу узнать за пояснения. Как я могу возвращаться в Египет, когда меня ждёт там неминуемая расправа?

– Ну, во-первых, отныне в Египте правит новый фараон, – терпеливо пояснил голос, – а во-вторых, столица снова перенесена в древние Фивы.

– Что? Новый фараон? Но как такое могло произойти, ведь я отсутствовал всего ничего, жук начихал.

– Государственный переворот. Знаешь, такое иногда случается, а в нынешней общественно-политической ситуации такое будет происходить буквально каждый год. Настал конец былой стабильности. Страну лихорадит, начался великий закат древней империи.

– Значит вот оно как?

– А ты что там себе подумал?

– Я себе подумал, что вы меня тут за полного дурака держите?

– Что ты, что ты, – громогласно рассмеялся голос, – уж мы-то точно знаем, что имеем дело отнюдь далеко не с дураком.

Моисей очень хотел поинтересоваться кто эти самые «мы», но всё-таки сдержался.

– Так чем же мне заняться, как только доберусь я до новой столицы Египта?

– Сразу же отправляйся на приём к новому фараону. Надень свои самые лучшие сандалеты. Уверен, тебя пропустят. Разоблачения не бойся: все кто мог тебя узнать, уже тихо сошли в царство мрачного Анубиса после небольшой дворцовой резни. Их места заняли новые люди, которым твоя персона глубоко фиолетова.

– А как же этот проклятый сыщик?

– Какой ещё сыщик?

– Назир Абд аль-Хаммам по прозвищу Неутомимый.

– Ах, этот… воспринимай его как некое неизбежное зло.

– Хороший совет ничего не скажешь.

– Другого не дам. Радуйся и такому.

– Ну ладно… пришёл я к этому фараону, чтобы жил он как прибедняется… и дальше то что?

– Попросишь его от имени израильтян разрешить удалиться им на три дня в пустыню, дабы воздать молитвы в честь бога Яхве.

– Ну и зачем оно нам?

– А ты можно подумать не понимаешь?

– Таки нет.

– Дабы сбежать.

– Ну да… а фараон значит такой йоцмах, что не догадается?

– Кто его знает… – задумчиво изрёк голос, – а что если он и сам будет рад от вас избавиться? Всё зависит от настроения владыки. Попадёшь под горячую руку, откажет, не попадешь, отпустит.

– И шо дальше?

– Да ничего, встретишься с главой ЦКОИ Центрального Комитета Освобождения Израиля по имени Аарон.

– А это ещё что за фрукт?

– Второй человек движения по спасению Израиля от египетского ига, разумеется, после тебя. Справишься?

– Как здрасьте!

Загребать жар чужими руками Моисей не то чтобы очень сильно любил… но, во всяком случае, никогда особо этим не брезговал. Его задача значительно упрощалась, а он уже двадцать раз заочно похоронил себя. Делов то потрепаться с фараоном, который неизвестно удержится на троне в обозримом будущем или нет. Так вот, преисполненный небывалой решимостью будущий пророк, направил свою великолепную колесницу в сторону древней столицы Египта города Фив.

Всё действительно оказалось неимоверно просто. Как и советовал таинственный голос Моисей облачился в свои лучшие (оставшиеся от старых добрых времён) одежды, в которых величественно подъехал ко дворцу нового египетского владыки. Никто не посмел чинить ему спрос, кто таков и по какому делу. Солдаты покорно расступились перед ним, рабы позаботились о лошадях и колеснице. Высоко подняв голову, прошёл бывший жрец сквозь дворец фараона как горячий нож сквозь кусок свежего сливочного масла.

Встречные немного удивлялись, видя незнакомого состоятельного египетского сановника, тем не мене не забывали при этом почтительно кланяться, получая в ответ величественный кивок.

Таким вот образом беспрепятственно добрался Моисей до самого тронного зала, где на золотом троне восседал явно скучающий правитель Египта, выслушивающий нудные завывания главного казначея.

– На убранство приёмных помещений было потрачено на прошлой неделе сотня серебряных утенов… – противным голосом вещал лысый худой дедуган в дорогих одеждах. – На покупку сорока несовершеннолетних наложниц из диких невежественных земель – тридцать тысяч золотых. Четыре молодых льва для дворцового зоопарка обошлись казне в тысячу серебра за штуку, а неразговорчивый раб-укротитель пошёл со скидкой, так как раздражённые переменой привычной обстановки хищники оторвали ему правую ногу. Раб требует компенсации, но я уже кое-как уладил это дело, пообещав ему чудесный обсидиановый протез с вашим портретом…

– Ну, довольно-довольно… – скривился фараон, с интересом разглядывая упавшего на колени у входа в зал незнакомца.

– Кто этот загадочный человек?

Главный казначей в замешательстве уставился на упавшего ниц Моисея:

– Ну… э… э… возможно, хозяин того раба-укротителя, о котором я только что вам рассказывал. Наверное, раб не удовлетворился обсидиановой ногой.

– Что ты несёшь, болван! – свирепо выпалил владыка Египта. – Разве ты не видишь, что перед нами некий знатный вельможа. Скорее позови его поближе, может хоть от него я услышу сегодня что-то умное и интересное.

Оскорблено поджав губы, главный казначей поспешно скрутил папирусы с нудными рядами иероглифов и, подойдя к Моисею, коротко прошипел:

– Фараон желает говорить с тобой, встань и подойди к его блистательному трону.

Будущий пророк повиновался.

– Как зовут тебя, о славный муж? Я силюсь вспомнить твоё лицо, но вот незадача никак не могу тебя узнать, – внешне фараон был сама любезность и это сразу же насторожило многоопытного Моисея.

– Зовут меня Зевулон Левит, – почтительно ответил будущий пророк, старательно глядя в пол, как предписывал этикет. – Я жрец храма Осириса, что расположен в городе Раамсесе.

– А… бывшая столица, – небрежно махнул рукой владыка Египта, – что ж помню-помню. Я был там пару раз, особенно меня впечатлили толпы праздно шатающихся иудеев и квохчущие куры в главном дворце фараона. Хм, а почему у тебя иудейское имя?

– Потому что по матери я иудей, – спокойно ответил гость.

– И что же за дело привело тебя к нам, Зевулон Левит из храма Осириса?

– Те самые иудеи, о которых ты соизволил только что упомянуть.

– Ага, так значит ты печешься об их заблудших душах?

– Ну, в своём роде… – несколько неопределенно ответил Моисей.

– Эх, как я тебя понимаю… – владыка Египта расслаблено откинулся на золотую спинку своего трона. – Наша жизнь, сплошная скука: ни тебе войн, ни стихийных бедствий, ни народных восстаний. Одни лишь дворцовые перевороты, от которых честно тебе признаюсь, мне уже тошно… Постоянно возвышающееся лезущее в государственные дела жречество… извини, я не тебя конкретно имею в виду… А всё эта проклятая казна, ведь она пуста как высохший орех. Были бы у меня деньги, завоевал бы добрую часть Азии, как мечтал мой политически недальновидный предшественник. Так, а в чём говоришь суть твоей просьбы?

Моисей набрал в грудь побольше воздуха как перед прыжком в ледяную воду и медленно произнёс:

– Хотел бы я, чтобы ты разрешил иудеям удалиться на три дня в пустыню, дабы те могли воздать почести своему богу.

– Так они же тут же сбегут! – расхохотался фараон. – Эх, наивная ты душа не знаешь ведь что просишь. Сбегут, уверяю тебя, только мелькание их грязных пяток вдали и увидишь. Они давно предлог ищут, я то их знаю. Это же дешёвая рабочая сила. Никому до меня ещё не удавалось заставить их работать, а я их заставил и знаешь как?

Моисей отрицательно мотнул головой понимая, что довольно глупый план, как он и предполагал, с треском провалился.

– Я пообещал этим ослам египетское гражданство, – невероятно довольный собой сообщил фараон. – Точнее двойное гражданство израильтян и египтян хотя у них и нет своей родины. Ведь никакие угрозы не действуют, и я решил взять их хитростью. Мол, отработаете на меня столько и столько, получите статус египетских граждан со всеми соответствующими привилегиями и плюшками.

– Так ведь когда-нибудь таки отработают, – удивился Моисей, не понимая в чём тут соль.

– Ха! – хлопнул в ладоши новый фараон, оказавшийся просто отличным парнем с чувством юмора. – Никогда не бывать этому. Договоры подписанные иудейскими старейшинами составлены на тайном египетском языке, который знают только самые верные мои жрецы. Объемы работ и сроки там не указаны, так что всё сложилось как нельзя лучше. Ну, каково, как я их, а? Лихо?

– Лихо, – был вынужден признать находчивость нового фараона Моисей.

– То-то. Ступай себе с миром, Зевулон Левит, и не бери в голову все эти ненужные мысли. Не стоит этот неблагодарный народ твоей отеческой заботы. Вон лучше райскими птичками займись. Некоторые виды ведь исчезают буквально каждый день. Проклятые змеи в оазисах необычайно расплодились, жрут редкие птичьи яйца просто напасть какая-то. Или вот очистка Нила от нечистот. Тоже весьма благородное и полезное занятие. И вообще заходи почаще. Развеселил ты меня, как я и думал, новое лицо всегда к добру, не так ли, казначей?

Главный казначей хищно скривился, напоминая при этом ту самую гадюку, которая нападала на гнёзда несчастных редких птиц. Видимо ЭТО называлось у него «подобострастной льстивой улыбкой».

«Какая пакостная рожа! – подумал Моисей, медленно пятясь к выходу. – А фараон походу вполне нормальный правитель, даже совестно как-то восстание против него поднимать».

Вот такие достойные мысли.

Но голос из железной коробки не отстал после первой неудачи, настойчиво требуя, чтобы Моисей во что бы то ни стало и как можно скорее встретился с главой фиванских подпольщиков ЦКОИ по имени Аарон.

– Да на кой ляд мне эта встреча? – упирался будущий пророк, отдыхая в тени густого куста смоковницы, растущего у городского фонтана. – Сильно смеялся я на это.

– Раз говорят надо, то значит надо.

– Я не желаю знать никакого такого Аарона. Этот человек наверняка опасен, если станет известно, что я имею к нему хоть какое-то отношение, мои былые неприятности покажутся лёгкой прогулкой. Контакты с заговорщиками вот чего мне сейчас явно не хватает. Можно таки подумать что мне мало убийства надсмотрщика, подкупа стражи и обман государственного должностного лица находящегося при исполнении обязанностей.

– Обман государственного должностного лица? – искренне удивился голос.

– Ну да… – огрызнулся Моисей, – этого как там его… Назира Абд аль-Хаммама!

– Не волнуйся за это.

– Ну вам легко говорить.

– Аарон уже давно жаждет встречи с тобой.

– Да что может знать обо мне этот жалкий человек?

– Он знает о тебе столько, сколько ему нужно знать. Не больше и не меньше. Ты для него настоящий герой иудейского народа, вот увидишь.

– Ну ладно таки уговорили. Где мне найти это убожество?

– Вот совсем другой разговор, – заметно повеселел бестелесный собеседник и Моисей, скрепя сердце, выслушал дальнейшие чёткие инструкции.