Трофей для Зверя (СИ)

Глава 15

Хасс, который был за главного во время отсутствия императора, стоял, упираясь ладонями на каменный парапет, и тревожно вглядываясь вдаль.

Знакомые силуэты он заприметил, когда они были еще едва различимы на горизонте, и по мере того, как приближались, недоумение все усиливалось. Возвращалось явно больше, чем вылетело из замка две недели назад. И что это за мешок тащил в лапах император?

Только когда они подлетели совсем близко, стало очевидно, что те тряпки, которые ему привиделись изначально, на самом деле были безвольно повисшими крыльями. В лапах императора болтался незнакомый кхассер, настолько грязный, что не разобрать цвет шкуры. Вроде пятнистый, но не такой как Брейр, да и размером значительно меньше. А потом он разглядел кисточки на поникших ушах, и его удивлению не было предела.

Устало взмахнув крыльями, император спустился. Бросил свою бесчувственную ношу к ногам Хасса, а сам тяжело приземлился рядом. С его спины тут же скатилась внезапно потолстевшая Мелена. Чуть позади, на край крепостной стены опустился угрюмый Брейр. У него на спине дремала Доминика, а в лапах висела какая-то оборванка.

— Вы нашли рысь? — Хасс был потрясен. Он опустился на корточки рядом с бездвижным зверем и провел рукой по всклокоченной шерсти. В ответ щелкнули зубы и бешеный всполох янтаря сменился тьмой, — что с ним?

— Я сломал ему хребет, — произнес Маэс, принимая человеческий облик.

Хасс поднял на него взгляд полный недоумения.

— Не спрашивай, — император выглядел уставшим, — это плохая история. И я сам ни черта не понимаю.

Во время одного из привалов Мел рассказала о том, что произошло много лет назад. О том, как игры трёх маленьких девочек привели к трагедии, но это не объясняло ни того, как рысь оказался по эту сторону границы, ни того, как ему удалось столько времени оставаться незамеченным и удерживать девчонку в плену.

Он едва сдержался, чтобы не ворваться в их мысли, перетряхнуть там вверх дном до самого основания, но после такого вмешательства уже ничего нельзя будет ни спасти, ни исправить. Поэтому терпел всю дорогу, тренировал выдержку и силу воли, а сейчас терпение закончилось:

— Нам нужен магистр воспоминаний.

— И кто-нибудь из миротворцев, — слабо подала голос Доминика. Она все еще надеялась, что души этих бедолаг можно излечить.

— Сначала я хочу знать. Все!

Тем временем оборванка, которую принес Брейр, начала подавать признаки жизни. Сначала заворчала, закряхтела, как старая бабка, потом с трудом села. С третьей попытки ей удалось убрать с лица всклокоченную прядь сальных волос, и взгляд, почти осмысленный, медленно переползал с одного присутствующего на другого.

— Она… — начал было Хасс и замолчал.

Он уже ни черта не понимал. Новый кхассер, странная женщина, так похожая на Мелену, ощущение присутствия кого-то еще.

— У меня такое ощущение, что пока я сидел в Асолле, мимо меня прошло все самое интересное, — криво усмехнулся он.

В ответ раздался какой-то непонятный звук. Не то писк, не то визг, который потом перешел в сердитое ворчание. Мелена молча развязала завязки на плаще и в просвет тут же появилась любопытная морда. Уши торчком, на ушах кисточки.

— Еще одна рысь. Я уже не удивляюсь…

— Удивишься, если узнаешь, что это девчонка.

Хасса все-таки пробрало. В два шага очутился возле Мелены и за шкирку достал кощенку. Та сразу зафырчала, растопырила лапы с выпущенными когтями, но песчаный кхассер бесцеремонно крутил ее, осматривая со всех сторон и, не обращая внимания на то, что его пытались покусать.

Маленькая рысь от такого беспардонного обращения жалобно запищала.

— Дай сюда! — Мел жестко перехватила руку кхассера.

Янтарный взгляд тут же налился тьмой, но она не отступила. По-волчьи уставилась на него, прекрасно зная, что Хасс не посмеет нарушить запрет императора и применить к ней звериную силу.

— Ты забыла, где теперь твое место? — процедил сквозь зубы, едва сдерживаясь.

— Прекрасно помню, андракиец. Но я не для того всю дорогу успокаивала этот блохастый комок меха, чтобы ты теперь мял ее своими лапищами.

— Уймитесь. Оба, — холодно осадил Маэс и забрал котенка себе, — она и так дикая, еще вы тут добавляете.

В руках у императора Эсса успокоилась, но на Хасса по-прежнему смотрела настороженно и чуть что скалила зубы.

— Этих, — Маэс указал на скованного кхассера и его безумную подругу, — запереть в камере и позвать Рамэя. Прежде чем лечить, посмотрим, что в их головах намешано. Мелкую в лазарет. Пусть приведут в порядок, отмоют, накормят. И ей первой нужен миротворец и кто-то, кто научит возвращаться обратно в человеческий облик. Глаз с нее не спускать!

— А эту? — Хасс кивнул на угрюмую Мелену.

— А эту…эту отправь туда, где остальная прислуга. Пусть работает.

Песочный кхассер молча закинул себе на плечи поверженную рысь, кивнул Брейру, чтобы тот прихватил с собой бродяжку. А саму Мелену под локоть схватил один из андракийцев и поволок в другую сторону к той двери, за которой начинался спуск в крыло прислуги.

Она не сопротивлялась. Это путешествие высосало из нее все силы, не оставив ничего взамен. Хотелось уйти в свою маленькую, бедно обставленную комнату, лечь на жесткую койку, повернувшись лицом к стене и проспать много-много часов подряд, а еще лучше — снова обо всем забыть.

Император сдержал свое слово. После возвращения в Асоллу он не стал сажать Мелену на цепь, а оставил в статусе прислуги, позволив тем самым перемещаться в пределах замка. Однако даже с большой натяжкой это нельзя было назвать свободой.

Стражники были предупреждены о том, что она из себя представляет, и были начеку. Куда бы он ни шла, где бы ни появлялась — ее всегда сопровождали чужие настороженные взгляды. Но это еще не все. Стоило только приблизиться к воротам, ведущим за пределы замка, как ошейник начинал пульсировать. Сначала предупреждающе, почти не больно, а потом сдавливал с такой силой, что перед глазами темнело, и сколько бы она ни пыталась вдохнуть — ничего не получалось. В такие моменты рядом с ней неизменно появлялся кто-то из стражников или кхассеров и молча тащил обратно.

Сам император не пришел ни разу.

После того, как они добрались до столицы, Маэс потерял к ней интерес. Не забирал к себе в комнату, не узнавал, где она, и что делает. Теперь все его время и внимание занимал разрыв границы, установленной между Милрадией и долиной Изгнанников.

В отличие от многих остальных Морт был безгранично рад вторжению андракийцев. Тот самый ученый, который готовил машину, чтобы раздавить захватчиков, теперь был неистово увлечен идеей, как помочь им сокрушить древнюю защиту. От головоломки такого масштаба он приходил в дичайший восторг и, едва на востоке занимался рассвет, бежал на полигон, чтобы с головой погрузиться в работу. Он с упоением занимался любимым делом и, кажется, даже помолодел на десяток лет. Бегал по замку, окрыленный своими идеями и всегда улыбался.

Когда Мелене доводилось с ним сталкиваться, она невольно приходила к выводу, что прежде никогда не видела его настолько счастливым. Морт радостно ей махал и останавливался поболтать, будто они были хорошими знакомыми, встретившимися на увеселительной прогулке. Спрашивал, как дела, чем она занимается, не понимая того, насколько нелепо звучали его вопросы. Как могут быть дела у пленницы с ее характером, да вдобавок с ошейником, готовым придушить за малейшую оплошность? Чем она может заниматься, кроме как угрюмо выполнять свою работу и строить планы побега?

Он этого не понимал, а Мелена и не стремилась что-то объяснять. Она давно знала, что лучший друг — это тишина, и что доверять можно только самой себе.

Андракийцы перевернули все вверх дном: дамы, которые блистали при дворе Вейлора, теперь были посудомойками и уборщицами, щеголи — стонали от непосильной работы на конюшнях. Кто-то изнывал за решеткой, кого-то выслали из замка в шахты, и никого не осталось на прежних позициях.

Маэсу было плевать на положение, родовые отличия и богатство, на сомнительные заслуги перед прежним королем. Он возвышал и даровал свое благоволения тем людям, которые были нужны ему самому. Таким как Морт, полностью перешедший на их сторону, Магистр Рамэй, который оказался крайне полезным, лекари, придворные звездочеты. Даже один из опальных генералов, которого Вейлор обвинял в недостаточном рвении и жестокости по отношению к изгоям в Долине, и тот нашел свое место при новом императоре.

Простой прислуге, которая раньше исполняла приказы короля оказалось проще. Теперь они просто подчинялись другим хозяевам, и далеко не все были этим возмущены.

Главная повариха, наоборот, светилась от счастья, потому что здоровенные варвары с огромным аппетитом уплетали ее стряпню и не скупились на похвалу. Никому из них и в голову бы не пришло устраивать скандал из-за того, что хлеб нарезан недостаточно изысканно или листья салата пожухли, не дождавшись ужина. Они ели, хвалили и не отказывали в помощи, если нужно было сделать что-то сложное. Например, достать тяжелые баки с полки. Обычно для этого требовалось двое поварят, а любой рослый андракиец справлялся с этим в одиночку, причем без видимых усилий. Если требовалось перетащить мешки из одного склада в другой, то приходило сразу несколько воинов. Работа шла быстро и весело, и полюбоваться на красивые, сильные тела собирались не только те, кто работал на кухне, но и остальная прислуга.

Простой народ Милрадии был в растерянности. Вековая вражда и насаженная уверенность в том, что по ту сторону Драконьих Гор обитают лишь враги, не могла испариться по мановению волшебной палочки. Магия была злом для многих поколений милрадийцев, кхассеры — самым ярким воплощением этого зла, но сейчас, когда столица пала и захватчики плотно обосновались там, все было не так, как пророчил Вейлор в своих пламенных речах.

Любые волнения подавлялись жестко, неповиновения Андракис не терпел, но бессмысленной резни не было. Крылатые звери не собирали младенцев по деревням, чтобы сожрать их на ужин, озабоченные воины не сновали по домам в поисках невинных девиц, над которыми можно было бы надругаться целой толпой, никто не пытался отобрать те крохи, которые простые люди бережно хранили на черный день, а маги не использовали свой дар, чтобы проводить демонические ритуалы.

Они, наоборот, помогали. Когда первый целитель пришел в деревню и предложил свои услуги, к нему никто не вышел, кроме мужчины, который был умелым кузнецом, но потом его поразила неведомая хворь, и половина тела перестала слушаться. Он подволакивал ногу, ничего не мог взять правой рукой, и даже половинка рта была некрасиво опущена.

Целитель починил его за пару минут. Мужчина выпрямился, выставил перед собой обе руки, сжимая поочередно то один кулак, то другой, подпрыгнул, присел, а потом громко рассмеялся.

Следом за ним, испуганно переглядываясь, пошли и другие. Целитель вылечил каждого. Ему по силам были те хвори, на которые прежние лекари разводили руками, советовали смириться и пить отвар мать-и-мачехи, потому что лекарств не было.

Люди начинали оттаивать и подозревать, что все совсем не так, как говорили прежние правители, но до мира было еще далеко.

И уж точно для него не осталось места в сердце Мелены. У нее была своя война.

Каждый день, после возвращения в Асоллу, она думала о том, как добраться до Вейлора, сидящего в клетке посреди двора, под неусыпным присмотром стражников, и заставить его ответить за то, что он сотворил много лет назад.

Несколько раз она наведывалась в лазарет, чтобы узнать, как дела у Софи, но ее ни разу пустили внутрь. Потому что, во-первых, целители из Андракиса тоже были в курсе, кто она какая, и что рядом с ней надо постоянно быть начеку. А во-вторых, порадовать успехами они не могли. Улучшений не было.

Софи была здорова физически и даже немного поднабрала вес, полноценно питаясь и высыпаясь, но душа ее по-прежнему прибывала в сумраке. Девушка то сидела, уставившись стеклянным взглядом в узкое, зарешеченное окно, то с дикими воплями бросалась на стены, скоблила ногтями дверь, оставляя после себя кровавые полосы.

Увы, ни одному из миротворцев не удалось проникнуть внутрь и вылечить ее. Возможно, дело в том, что она слишком давно пребывала в таком состоянии, а может, была виновата связь с таким же безумным кхассером. Этого никто не мог сказать наверняка.

Пленного кхассера тоже вылечили. Как только его спина была восстановлена, он начал бросаться на каждого, кто оказывался возле его клетки. Поэтому император приказал запереть его в самой надежной камере, а еду ему приносили исключительно другие кхассеры, которые в случае чего могли справиться с обезумевшим зверем. Людям приближаться к нему было запрещено.

И все-таки Мел навещала его.

Путями известными только ей, как главе королевской стражи, она пробиралась в подвалы и долго стояла перед его камерой. Рысь в эти моменты лютовал. Грыз зубами прутья, роняя из пасти на каменный пол клочья серой пены, просовывал лапы в тщетных попытках дотянуться до нахалки.

Но Мел стояла, не шелохнувшись, равнодушно наблюдая, как когти сжимались и рассекали воздух прямо перед ее лицом.

Его она тоже ненавидела.

Гораздо сложнее оказалось навестить маленькую рысь.

Эсса жила в одной из главных башен. Окна и все проходы, кроме главного были зачарованы магами. При ней оставили двух служанок, которые следили за каждым шагом, кормили, играли с ней, а иногда даже выводили гулять.

Каждый день ее навещал император. Он обращался, заходил в комнаты и проводил время с котенком, пытаясь установить связь, и вытянуть ее из хищной ипостаси в человеческую. Не получалось.

Эсса настолько сильно зависла в зверином обличии, что попросту забыла о том, что может быть иначе.

Сколько бы Мелена ни сопротивлялась, ни убеждала себя, что ее это не касается, но за ребрами тоскливо ныло, когда видела маленькую рысь, гоняющую по полу скомканный лист бумаги.

Это же ребенок, а не звереныш! Дочь Софи. Девочка, которая не помнит о том, что девочка. Она должна играть в куклы, наряжаться в нарядные шелковые платья и примерять бантики, а не ластится к взрослым, чтобы ей почесали брюхо или за ухом.

Сложно все это. И чувства сложные. Она уже данным-давно отвыкла от них и теперь не понимала, как загнать обратно, чтобы не мешали.

Сестра, племянница, император….

О да, он тоже занимал ее мысли, и никакими усилиями не получалось выдавить его оттуда. Маэс словно пророс внутрь нее, и каждый раз перемещаясь по замку, Мелена ожидала его встретить. Зачем? Она не знала ответа на этот вопрос, но неизменно искала взглядом в толпе высокую фигуру и двуцветные волосы, заплетенные в десятки косичек.

Внутри ломило от потребности его увидеть, хоть мельком. И силы воли не хватало, чтобы справиться с этим наваждением. Порой ей даже казалось, что она с закрытыми глазами может найти его, где бы он ни был.

Ощущение присутствия не отпускало ни на миг, и при этом с момента возвращения в Асоллу она ни разу с ним не сталкивалась. Даже если он оказывался поблизости, то проходил мимо, не удостоив даже взглядом. Он попросту не замечал ее, словно она стала невидимкой.

Казалось бы, какая разница, замечает он или нет? Плевать на него! Плевать на то, что она больше не интересовала императора, плевать на то, что возле него постоянно крутились девицы, пытающиеся привлечь внимание загадочного правителя из Андракиса.

Ей все равно.

Ей уже давным-давно плевать на все.

И тем не менее по ночам все чаще она видела императора и заново переживала то время, когда он был рядом, в одной комнате с ней. Вспоминала, каково это было возвращаться, неизменно нарываясь на темный взгляд, принадлежащий ей одной. Слышать размеренное дыхание ночью, выводить его на эмоции, пробивая стальную выдержку. Кроме этих воспоминаний у нее не было ничего…

И чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, лишающих покоя и разъедающих изнутри, Мел сконцентрировалась на своей цели. На Вейлоре.

В тот день главный надзиратель отправил ее помогать на кухню.

Она не противилась. Она вообще никогда не бунтовала и не возражала против той работы, которую ей назначали. И дело было не в покорности, и не в том, что она смирилась со своей участью. Неважно что делать, мыть тарелки или выгребать стойло — она молча выполняла, незаметно наблюдая за тем, что происходит вокруг.

С ее появлением на кухне установилась напряженная тишина. Несмотря на то, что тереть она была всего лишь прислугой, люди по-прежнему ее опасались. Мало кто мог выдержать прямой, полный лютого холода взгляд бывшей главы королевской стражи. И только главная повариха командовала, не стесняясь в выражениях и не делая различий между ней и другими работниками.

— Вот это отнеси в обеденный зал. Кхассеры любят свежий хлеб.

Мелена молча подхватила тяжелый поднос.

Подносить хлеб к столу завоевателей — это не то, о чем она мечтала. Но зато можно оказаться ближе к ним и понаблюдать.

В главном зале было шумно. Теперь столы стояли рядами, и напротив входа, на возвышении располагался самой большой из них. За ним восседал император, по правую руку Хасс с той самой выскочкой, которая помогла сбежать ему из тюрьмы, по левую — незнакомый кхассер с черными, как вороново крыло длинными волосами, собранными в высоких хвост.

По залу сновали девочки-прислужницы. Они забирали грязную посуду, меняли приборы и подливали в кубки терпкое вино. Рядом с главным столом настойчиво крутилась Тира. Теперь ее волосы отросли и уже не торчали во все стороны, как иголки у неряшливого ежа, и несмотря на то, что роскошные шелка сменились скромным серым платьем прислуги, своих манер она не оставила. Девица всячески увивалась вокруг Маэса, демонстрируя готовность составить компанию не только за столом, но и в постели.

Он ее не прогонял.

У Мел кольнуло, где-то глубоко, в том месте о существовании которого она раньше и не подозревала. Наблюдая, как пустышка, старательно льнет к императору, Мелена испытывала дикое желание подойти и сломать ей руку. Даже почти шагнула в том направлении, но споткнулась, поймав хмурый взгляд Маэса. На секунду он задержался на ней, а потом безразлично отвернулся.

Мел скрипнула зубами и разозлилась. В основном на себя, и на неуместную ревность, внезапно полоснувшую ярким пламенем.

Он враг! Только и всего. Какая разница чем и с кем он занимается? Никакой! Даже хорошо, что не обращает на нее внимания, так легче сделать то, что она задумала.

Именно злость на Маэса подтолкнула ее к активным действиям.

Она вернула на кухню целую стопку грязной посуды, получила очередное поручение — сходить на склад и принести гречневой муки.

— Как скажешь, — Мелена покладисто кивнула поварихе, но выйдя в коридор направилась совсем в другую сторону, удаляясь от кухни и от зала, в котором собрались нынешние хозяева Асоллы, во главе со своим безжалостным предводителем.

Ее путь лежал во двор. Туда, где в тесной клетке томился прежний король Милрадии.

— Куда собралась? — на выходе ее остановил огромный андракиец.

Половина лица у него была перечеркнута глубоким шрамом, от чего рот казался перекошенным в жутком оскале, а чудом уцелевший глаз был словно на выкате. Несмотря на то, что с неба крупными хлопьями сыпался снег, мужчина был одет в черные штаны и кожаный жилет на голове тело и, кажется, даже не замечал холода.

Все-таки варвары — страшный народ. Выносливый, упорный, не привыкший пасовать перед трудностями.

Впрочем, и Мелена тоже не привыкла отступать.

— Велено отнести это, — вытащила из кармана пузырек — картографу.

Неизменно пьяного Эда всегда можно было найти на куче соломы в одной из конюшен.

Воин забрал склянку у нее из рук, зубами вытащил пробку и принюхался, поднеся узкое горлышко в перебитому в бесконечных драках носу.

— Что это? — капнул на ладонь, лизнул и тут же сплюнул.

— Бодрящая настойка. Помогает не только силы восстановить, но и быстро протрезветь.

Пузырек она украла у зазевавшейся поварихи. Стащила с полки, когда та отвернулась к котлам и по щепотке насыпала ароматных приправ, состав которых держала в строжайшем секрете и ни рассказывала никому.

— Это зачем еще?

— Императору завтра потребуются его услуги, а этот забулдыга, как всегда, лыка не вяжет, да еще и воняет, как коровья лепешка. Надо чтобы он очнулся и привел себя в порядок.

В последнее время Маэс действительно не единожды приказывал привести к нему старого картографа, и неизменно приходил в ярость из-за того, что тот похож на вареный сапог — такой же чахлых и вонючий. Поэтому воин поверил:

— Последний раз его я его видел у южной конюшни.

Больше не взглянув на него, Мелена спустилась по лестнице и направилась туда, где в темноте у стены угадывался темный остов конюшни.

Шла она через двор. Неторопливо, ничем не выдавая своих мыслей и стараясь не привлекать к себе внимания. Просто прислуга, выполняющая указание императора. О том, что ее накажут, если уличат во лжи, Мел не думала. Наказание ее волновало мало.

Пару дней назад клетку с королем передвинули из центра ближе к строениям. Это сначала всем было весело смотреть, как он беснуется, бросаясь на прутья и всех проклинает, а потом сидит в углу и рыдает навзрыд, как базарная бабенка. Сейчас уже надоело. Когда он снова начинал возмущаться и голосить, требуя, чтобы его выпустили, люди просто отворачивались, а если надоедал особенно сильно, кто-нибудь непременно бросал в него камень, как в бродячую собаку, или оглушительно громко ударял мечом по прутьям, после чего Вейлор испуганно затыкался.

В общем, зверюшка надоела, и андракийцы, уверенные в том, что никуда он не денется, с каждым днем стали обращать на него все меньше и меньше внимания.

Мел прошла совсем близко от клетки, и улучив момент, когда никто не смотрел в их сторону, притормозила и отчетливо прошептала:

— Мой король…

Вейлор поднял косматую, нечёсаную голову и уставился на нее мутным взглядом. Кажется, он даже не сразу ее узнал, а когда понял, кто перед ним, резко дернулся.

— Сидите спокойно, — зашипела она, — не привлекайте внимание. Скоро я вас вытащу. Будьте готовы.

Сказав это, Мелена направилась дальше к конюшням. Нет, она не собиралась искать картографа и отпаивать его чудодействующей настойкой. Ей просто нужно было попасть в самое дальнее стойло. Мало кто знал, но именно там, за деревянной панелью хранились запасные ключи от подсобных помещений, от псарни, а еще от той самой звериной клетки, в которой изнывал Вейлор.

В конюшне было тепло и вкусно пахло сеном. В стойлах вдоль одной стены ютились местные лошади, а с другой — обустроились вирты. Эти исчадия ада, только с виду были похожи на обычных скакунов, но стоило им только выйти из себя, как морды вытягивались, зрачки становились узкими, а шеи гибкими, как у змей. Привычные копыта тут же превращались в трехпалые лапы с мощными когтями.

Мел шла мимо них, старательно глядя перед собой. Ее заинтересовано обнюхивали, иногда прихватывали зубами за подол, а особо наглые толкались в руки, требуя угощение.

— У меня ничего нет, — кряхтела Мел, уворачиваясь от очередного мягкого носа, — нет!

Дальнее стойло тоже было занято. Там, положив голову друг к другу на бока спали сразу две гнедые вирты.

— Развалились тут, демоны! — проворчала она, протискиваясь к внешней стене.

В тот же момент над ухом раздалось угрожающее клацанье зубами. Одна из вирт проснулась и теперь недовольно смотрела на того, кто посмел нарушить ее сон.

Мелена смотрела в ответ. Ей даже было интересно наблюдать за тем, как меняется форма морды, и прямоугольный зрачок сменяется хищным узким. Эта трансформация завораживала, и в какой-то момент Мел не удержалась и коснулась твердого носа, с узкими прорезями ноздрей. Отрицать страшную красоту этих созданий было невозможно

— Красиво, — провела по жёсткой чешуе, едва касаясь пальцами., — а теперь отстань от меня.

И вирта, проявив неожиданную покладистость, отступила. Еще раз для порядка щелкнула зубами, улеглась на другой бок и, лениво взмахнув черным хвостом, прикрыла глаза.

Времени было мало. Простучав стену, Мелена нашла запрятанную нишу, содрала деревянный щит, посаженный на короткие гвозди, и достала из тайника связку ключей. Чтобы не звенеть, как корова на пастбище, Мел сняла с кольца только тот ключ, который был нужен, а остальное вернула обратно.

Теперь ей предстояло самое сложное, вытащить Вейлора из клетки под носом у десятка воинов.

Она вернулась к выходу и пользуясь тем, что тень от здания прикрывала ее от чужих взглядов, еще раз осмотрелась. Стражники у ворот, ведущих в город и возле входа в замок. У одного из костров трое андракийцев, чуть поодаль еще пяток.

Наружу она идти не могла — тут же сработает ошейник, а внутри единственный свободный путь — это неприметная дверь, ведущая внутрь крепостной стены. Если туда зайти и пробраться чуть дальше, мимо деревянной лестницы, ведущей наверх, то можно попасть в один из тайных ходов, пронизывающих замок.

— Помогите-ка мне родимые, — она поскидывала крючки с петлей и распахнула стойла с обычными лошадями, а потом хорошенько хлестнула по рыжему боку ближайшую из них. Та сразу взвилась, заметалась, распугивая остальных и все они, охваченные внезапной паникой, дружно ринулись на улицу.

— А вы что валяетесь? — хмыкнула Мел, обращаясь к виртам, — пора гулять.

Во дворе поднялись крики. Люди ловили перепуганных лошадей и вирт, решивших на ночь глядя порезвиться, а Мелена, воспользовавшись суматохой подобралась к клетке и отперла замок.

— Почему так долго? — король тут же вывалил на нее свое недовольство, — я устал ждал!

— Простите, Ваше величество. Исправлюсь, — Мелена склонила голову, чтобы он не рассмотрел то, что пылало в ее взгляде, — идемте. У нас мало времени.

Люди во дворе были слишком заняты беснующимися лошадями и не заметили того, как две тени метнулись к поржавевшей двери, теряющейся на фоне стены. Она была такой низкой, что пришлось пригибаться, чтобы не снести себе макушку кованым проемом.

Король тут же рванул к лестнице. Он наделся незамеченным добраться до одного из потайных выходов из замка.

Мелена бы тоже так сделала…если бы ее целью действительно был побег.

— Нет, — прошептала она, хватая его за рукав, — нельзя туда. Все перекрыто.

Король негодующе сверкнул глазами:

— Проклятые варвары. Всех уничтожу.

— Есть другой путь. Идите за мной.

Она провела его узкими коридорами, а он шел следом и слепо верил, что цепная собака не может предать.

На развилке Мелена остановилась.

— И что дальше? — нетерпеливо сказал Вейлор, — долго мне тут пыль и паутину на себя собирать?

— Молчите! — Мелена подняла кверху палец, призывая к тишине.

— Что?!

— Да тихо!

От ее тона король осекся и с явным негодованием сжал кулаки. Эта стерва смела ему перечить? Снова?! Однако сказать он ничего не успел, потому что раздались чьи-то тяжелые шаги.

Мелена схватила Вейлора за грудки и силой втолкнула в маленькую нишу, навалившись следом. Взглядом показала, чтобы заткнулся и даже не дышал. К счастью, в этот раз король послушался и замер. Не сводя с нее дикого взгляда, стоял как бездушная статуя, пока шаги не растворились где-то в темноте пыльных проходов.

— Надо спешить, — Мелена отступила, — идемте.

Но стоило им добраться до потайной двери, ведущей на нижний ярус, как он снова заартачился:

— Куда ты меня ведешь?

— Там безопасно.

— Безопасно будет, тогда ты напряжешь свою ленивую задницу и выведешь меня из города!

— Этим я и занимаюсь, — Мелена начинала злиться. Если он будет останавливаться на каждом углу и ворчать, их точно найдут раньше времени, — есть безопасный путь. Надо добраться до катакомб…

— Мы там заплутаем через десяток метров! Ты меня сгубить решила?

О, если бы он только знал, насколько близок к правде…

— Не заплутаем. Я все продумала.

Нащупала нужный камень, надавила его, и в тот же момент с громким скрежетом, поднимая кучу пыли, каменная панель отъехала в сторону.

Вейлор снова уперся.

— Не нравится мне это. Ищи другой путь!

— Хотите вернуться в клетку? Пожалуйста, — она махнула в обратном направлении, — идите. И ждите. Может, я что-нибудь еще придумаю, а может, кто-нибудь другой когда-нибудь решится вам помочь.

— Как ты смеешь говорить с королем в таком тоне?!

— Тихо! — она вскинула руку, прислушиваясь. А потом торопливо зашептала, — скорее! Они идут!

— Но…

— Быстрее! — она буквально затолкала его внутрь и, не дав опомнится, потянула дальше, — они преследуют нас. Надо уходить.

Никто их не преследовал, но под ее напором Вейлор перепугался до смерти и бросился бежать, в надежде спасти свою шкуру.

— Сюда! — Мелена указала на черную металлическую дверь и, ухватившись за ручку, повисла на ней всем весом.

Вейлор все это время трясся у нее за спиной и торопил:

— Ну скорее же, клуша! Хочешь, чтобы меня поймали?

Когда с надрывным скрипом дверь сдвинулась с места, он первым ринулся внутрь.

Мелена зашла следом.

— Ну и где твои катакомбы? — возмутился он, широким жестом обводя помещение. Это был пустой, низкий каменный мешок размером пять на пять. — Только не говори, что ты настолько тупа, что заблудилась и не знаешь, куда дальше?

— Никуда, — Мелена закрыла дверь, — мы пришли.

— Предлагаешь отсиживаться здесь? Ждать, будто я какой-то слабак?

— Ты же сидел в клетке, — хмыкнула Мел, — гадил под себя, жрал то, что дадут. Так чем же не устраивает это место? Оно не ничуть не хуже.

Вейлор опешил на долю секунды, а потом зарычал:

— Как ты разговариваешь с королем, мерзавка? Забыла, кто я? Так сейчас мигом вспомнишь.

И возомнив себя великим воином, сверженный правитель ринулся на нее. Увы, он забыл о том, что перед ним не томная девица, которую можно тисках на коленях и нагло хлопать по заднице, и не забитая слабая сирота, покорно сносящая все нападки.

Мелена перехватила его руку, легко уклоняясь от бестолковой опеухи, и ударила в солнечное сплетение. Драный тулуп немного погасил силу удара, но король все равно сложился в три погибели, и обхватив себя за живот повалился на пол.

— Ты…ты… — хватал воздух ртом, — я велю привязать тебя к позорному столбу и высечь. Пятьдесят плетей. Нет. Сто! Я сам это сделаю.

— Ну-ну, — она присела рядом, брезгливо рассматривая раскрасневшееся одутловатое лицо, — разве что в другой жизни.

— Ты забыла, где твое место, дрянь?

— Хмм, может быть в маленькой деревне у Лосиного Утеса? — задумчиво поинтересовалась Мелена, — в той самой, которую сожгли по твоему приказу.

Он замер, поднял на нее взгляд, полный лютой ненависти и зло сплюнул на холодный пол к ее ногам:

— Надо было сжечь тебя, как и все остальное отродье.

— Надо было, — согласилась Мел и обратилась к своей внутренней силе.

Она столько времени ненавидела всех, у кого был дар, а теперь сама отчаянно взывала к нему. И магия откликнулась. Медленно, словно нехотя она потянулась к своей хозяйке, забывшей о ней на долгие годы. Недоверчиво набирала силу, клубилась на кончиках пальцев, копилась, а потом, прорвав плотину, хлынула наружу.

Камень под Вейлором стал мягким и податливым, словно трясина ядовитого болота.

— Что ты делаешь? — воскликнул король, почувствовав, как проваливается вглубь пола, — прекрати немедленно!

Он попытался встать, но было уже поздно. То, что погрузилось внутрь, не могло вернуться обратно. Он все глубже и глубже проваливался в каменные тиски, неуклюже барахтался, пытаясь высвободится, а Мелена стояла над ним и равнодушно наблюдала.

— Прекрати! Я приказываю.

В ответ лишь холодная улыбка.

— Я убью тебя!

Улыбка стала шире!

— Слышишь? Убью! — король потянул к ней руку, пытаясь ухватить за край подола, но Мел брезгливо оттолкнула ее ногой.

Король покачнулся, погружаясь еще глубже. Над поверхностью оставались только его плечи, голова.

— Пожалуйста! — в голосе звучал дикий страх, — умоляю! Освободи. Я дам тебе, что захочешь!

— Мне ничего не надо, — равнодушно произнесла она.

— Я сделаю тебя королевой! Ты будешь купаться в роскоши, жить в самых лучших комнатах, перед тобой все будут преклоняться.

Она ничего не ответила, только склонив голову на бок, смотрела, как камень затягивает ее врага. Того, кто лишил ее остатка семьи. Того, по чьей воле она превратилась в цепную собаку, способную только разрушать.

Когда плечи cкрылись под камнем, и на поверхности оставалась только голова, Вейлор уже просто орал не прекращая. Визжал, как свинья, которая поняла, что пришел ее конец. Потом рот скрылся под камнем, и крик захлебнулся. Еще несколько секунд на нее таращились безумные, полные ужаса глаза, а потом скрылись и они.

Мелена опустилась на колени и приложила руку к гладкому полу, прислушиваясь к тому, как чужое сердце медленно угасало под каменной толщей.

Через минуту все закончилось. Милрадия осталась без короля.

Мелена тяжело поднялась. Прикрыв глаза, она искала точку опоры и спокойствия, пыталась привыкнуть к своему новому «я», утопала в своих собственных ощущениях.

Она не шелохнулась даже услышав, как где-то рядом загремели встревоженные голоса и громкие шаги. И лишь, когда массивная дверь с грохотом слетела с петель, медленно обернулась и, насмешливо глядя на разъяренного императора, подняла руки:

— Сдаюсь.