Трофей для Зверя (СИ)

Глава 9

Когда спустились на первый этаж, Мелена уже немного пришла в себя и попыталась скатиться с мужского плеча. Как бы не так! Андракиец плотно придавил ее своей лапищей, а когда она начала выворачиваться, словно змея, и вовсе скрутил так, что не вздохнуть. Чтобы бороться с ним Мелена была все еще слаба, вдобавок каждое неосторожное движение отдавалось болью в груди, будто ребра треснули, а их осколки впивались в легкие.

Похоже, проклятый кхассер своими черными глазищами что-то сломал.

— Где Доминика? — хрипло поинтересовался у другого воина тот, кто ее нес.

— С теми, кто чистит восточное крыло.

И снова ее потащили, придерживая небрежно, как мешок с мукой. Мелена только успевала смотреть по сторонам, подмечая детали и с каждой секундой все больше приходя в ужас. Как быстро они разрушили все, чем так дорожила Асолла! Сколько людей погибло! А сколько еще попадут в плен и будут молить о том, чтобы их прикончили. О жестокости захватчиков из Андракиса ходили жуткие легенды, но все они казались детскими сказками, по сравнению с тем, что сейчас творилось в замке.

Как глупы были защитники, и она в том числе, думая, что им хватит сил противостоять летающим тварям и магам. Их лекари делали воинов неуязвимыми, огненные одним взмахом руки выжигали целые залы, ледяные захватывали в смертельные ловушки каждого, что зазевался.

В этот момент она не только ненавидела их всех, но и отчаянно жалела, что на их стороне такой силы не было. Всех одаренных выкидывали в долину Изгнанников, ведь их присутствие на этой стороне ослабляло древнюю защиту Милрадии. Они были слабым звеном, от которого избавлялись без сожаления, а оно вон как повернулось.

— Ника! — гаркнул мужчина так, что Мелена чуть не оглохла. Дернулась, пытаясь отодвинуться, и тут же почувствовала, как ее снова сдавливает в тисках. Стиснув зубы, она поймала стон, и мысленно пообещала, что прикончит этого варвара, как только предоставится такая возможность.

— Чего? — рядом раздался звонкий, но немного запыхавшийся женский голос.

— Тхе’Маэс велел вылечить вот эту.

Ее бесцеремонно скинули с плеча и тут же ухватили под локоть, не позволяя и шага сделать в сторону. Мел попыталась сбросить с себя его руку, и снова почувствовала, как каменные пальцы сжимаются, причиняя боль измученному телу.

— Я должна вылечить чужачку?

Мелена обернулась к девице в охотничьем костюме. Ее темные волосы были затянуты в небрежную косу, на лбу выступили мелкие капельки пота, а под синими глазами залегли черные тени. Мерзавка устала. Измучилась, помогая захватчикам разрушать Асоллу.

Ее Мелена тоже ненавидела.

— Пленница. Важная.

— Ну раз важная, — Ника взяла ее за руку.

Мелена дернулась, пытаясь вырваться, но воин сдавил ее плечи:

— Стоять!

Как же ей не хватало своей плети! Одним ударом она бы сломала пополам эту девку, а мужику перебила бы ноги, и он бы ползал по полу, умоляя о пощаде.

Увы, плети больше не было. И сама она была в таком состоянии, что становилось стыдно перед самой собой. Слабачка! Годы изнуряющих тренировок и лишений — все в пустую.

Доминика больше не задавала вопросов. Вместо этого сильнее сжала руку, словно хотела оторвать ее, и в же момент Мелена почувствовала, как место соприкосновение нагревается, а потом это тепло медленно расползается по всему телу. Минуту спустя боль за ребрами уже не казалась такой острой, а спина, до этого пульсирующая от каждого прикосновения, утихла. А еще в голове что-то сжалось, до красных искр перед глазами, а потом рассыпалось, словно и не было.

— Готово, — сообщила Доминика и тут же убрала от пленницы руки, словно ей было неприятно до нее дотрагиваться.

Мел осторожно пошевелила плечами. Не болит! Ничего не болит! Вдобавок, она ощутила такой прилив сил, словно наконец, выспалась после, после долгих лет каторжной работы.

— А ну пошла, — ее поволокли в обратном направлении. В этот раз воин не стал брать ее на руки, ухватив под локоть тащил вперед, так словно она ничего не весила.

Легкая, слабая, на голову ниже его, беспомощная… Нетрудно было ошибиться.

И он ошибся.

Стоило им только подняться на середину лестницы, Мелена ударила. С разворота, локтем прямо в незащищенное горло противника. Он захрипел, невольно отпуская ее и хватаясь за свою шею. Гортань была раздроблена и все попытки сделать вдох были обречены на провал. Мел подскочила на пару ступеней, а потом ухватившись за перила, обеими ногами ударила его в грудь.

Смотреть, как здоровенный, обескураженный воин катится вниз, она не стала. Вместо этого метнулась по лестнице вверх, намереваясь скрыться в потайных проходах. Благодаря лекарке из Андракиса она была здорова, полна сил и решимости выбраться на волю.

Однако побег завершился так же быстро, как и начался. Стоило ей заскочить библиотеку, из которой открывался проход в катакомбы, в лицо ударил яркий свет. Такой, что вскрикнув, она прикрыла глаза руками и отвернулась, пытаясь спрятаться.

— Стой, где стоишь! — дрожащий от злости голос, прозвучал откуда-то справа.

Щурясь от слез, Мелена обернулась в ту сторону и с трудом рассмотрела силуэт девчонки. Мелкая, лет четырнадцати, худая и бледная как поганка. Она стояла, разведя руки и удерживая над их головами клубок потрескивающих молний.

Мел узнала в ней одну из тех, кто обитал в Монастыре Россы.

— Ты, — девчонка задыхалась от ярости, — ты!

Мел выпрямила спину.

— Я.

— Ненавижу, слышишь? Мы все тебя ненавидим! Все!

Она лишь пожала плечами. Ей не было дела до чужой ненависти, ее больше занимала мысль, успеет ли она добраться до девчонки, прежде чем там обрушит на ее голову свою магию.

Она была так сосредоточена, на этой цели, что пропустила тот момент, когда дверь позади нее резко распахнулась, ударив по спине, и внутрь ворвался тот самый воин, которого она сбросила с лестницы. Здоровый. Злой. Полный желания сокрушить. За его спиной маячила хмурая Доминика. Вылечила мерзавка… Успела.

Мел замерла, разведя руки и признавая поражение. С одной стороны трещала шаровая молния, с другой — подрагивало острие меча, готовое пронзить насквозь.

— Набегалась! — больше такой ошибки, как недооценивать противника, воин совершать не собирался. Грубо связал ей руки, стянул путами щиколотки и снова закинул на плечо, — Император велел переодеть ее.

— Я знаю где есть одежда! — тут же встрепенулась девчонка с молниями, — покажу.

И она бегом бросилась из библиотеки, а рослый воин с меленой на плече размашистым шагом отправился следом.

В этот момент бывшая глава королевской стражи болталась вниз головой и пыталась осмыслить то, что услышала.

Император…

Местом, в котором магичка видела одежду, оказался закутком прислуги, где на крючках, вбитых в стены, висели темно-коричневые грубые платья, а в углу, в корзине были свалены чепцы и передники

— Переодевайся! — рявкнул воин, скидывая ее на лавку.

— У меня руки связаны, — угрюмо ответила Мел.

Он с досадой цыкнул и развязал запястья:

— Только посмей дёрнуться.

— Боишься?

— А ты, как я посмотрю, смелая? Ненадолго. Как только поймешь, в чьи руки попала, так смелость и пройдет.

— Ну и в чьи же руки я попала? — Спросила Мелена, как можно небрежнее, — вашего предводителя?

— Да, — в его голосе явно читалась гордость. Мел не могла представить, чтобы кто-то так отзывался про Вейлора.

— Мм, — лениво протянула она, стаскивая с себя грязную одежду, — это тот самый, который сидел у меня на цепи целую неделю?

Могучие плечи воина дрогнули:

— Значит, так было надо.

Вот и весь разговор. В каждом слове непоколебимая вера в своего императора.

Мел непременно восхитилась бы такой искренней верой, но сейчас это раздражало. Потому что слова воина, полностью совпадали с ее собственными мыслями. Маэс сам разрешил себя схватить, а потому что ему самому это было нужно.

— Горло не болит? — холодно поинтересовалась у мужчины.

Его глаза загорелись лютой злобой:

— Будь моя воля, я бы бросил тебя в самую глубокую яму.

— Будь моя воля, я бы посадила тебя на кол, смазанный жгучим перцем. И оставила бы под палящим солнцем.

На его скулах играли желваки:

— Твое счастье, что ты принадлежишь императору, — прорычал, снова стягивая ей запястья. На этот раз так сильно, что грубые веревки обожгли и врезались в кожу.

Потом снова закинул ее на плечо, еще грубее чем прежде, и потащил оратно.

Найти императора не удалось найти. Он затерялся где-то в недрах замка вместе с остальными. Зато на пути попался Хасс.

— Куда ее? — Воина явно тяготило возиться с ней. Он бы с радостью променял свою живую ношу на оружие и схватку в самом пекле.

Хасс сделал жест пальцами, мол давай сюда, и андракиец с превеликим удовольствием скинул ее со своего плеча в руки старшего кхассера. И тут же умчался, опасаясь, что тот передумает.

С нескрываемой неприязнью Хасс смотрел на связанную Мелену. Она с вызовом смотрела в ответ. Его глаза темнели, но тьма полностью их не застилала. Только клубилась где-то на задворках, не в силах вырваться наружу.

— В чем дело, кот? Боишься снова применить свою силу, потому что хозяин запретил?

— Не обольщайся. Он сделал это не для того, чтобы защитить тебя.

Мелена пожала плечами. Она привыкла, что в этом мире приходится все делать самой и никто никогда не собирается ее защищать.

Со связанными руками и ногами, она балансировала, стараясь не упасть, а Хасс продолжал ее рассматривать, будто не человеком она была, а тараканом.

— Как жаль, что тебя не добили тогда в Долине, — он покачал головой с таким явным сожалением, что даже чёрствое сердце болезненно споткнулось.

— А мне жаль, что ты в прошлый раз убежал, до того, как я занялась тобой в полную силу.

— Скоро займутся тобой. И тебе это не понравятся.

— Посадят на цепь? Будут пороть? Пытать? Морить голодом?

— Разве тебя это проймет? — Хасс прекрасно понимал кто перед ним, и на что она способна, — нет, крошка, есть другие способы забрать все, что у тебя есть.

«Крошка» полоснула слух. И кзассер это знал. Он вложил в это слово столько издевки, что хватило бы на целую толпу. Но все это предназначалось ей одной.

— Если ты попробуешь сбежать — тебя найдут, если попробуешь причинить вред императору — тебя ждет жестокая расправа.

— Приятно знать, что ты так высоко оцениваешь мои способности, — она улыбнулась, хотя ей было совершенно не до веселья. Все ее мысли были заняты только одним — как вырваться из этого ада, — может, тоже понесешь на руках? У вас варваров это прекрасно получается.

Вместо ответа он сдернул веревки с ее ног и повел за собой.

Вниз. В подземелье. Туда, где узкие коридоры освещались тусклыми факелами, а воздух был настолько тяжелым и спертым, что в груди давило.

Он привел ее в ту самую камеру, где она держала его самого. Заковал в кандалы и вздернул руки над головой. Стоило только тяжёлой двери за ним захлопнуться, как камеру поглотила тьма. И тишина. Настолько острая, что резала слух и взрывалась в голове. В какой-то момент Мелене показалось, что на всем белом свете не осталось никого кроме нее, и сердце предательски сжалось.

Однако подыхать в этом каменном мешке она не собиралась. Приведя ее сюда, Хасс не учел одного. Она знала каждую цепь в этой темнице, каждое крепление, каждое слабое место. Не только кхассер умел эффектно избавляться от оков.

Прежде всего она подтянулась, стараясь не замечать, как железо впивается в нежную кожу, и ухватилась за широкие холодные цепи. Потом раскачалась, носками задевая стену, и старательно забирая в левую сторону. В какой-то момент ей удалось оттолкнуться достаточно сильно, чтобы верхнее звено соскочило с крюка, вбитого в потолок.

На пол упала неуклюже, сильно приложившись коленом, но тут же вскочила. Слишком темно, чтобы видеть хоть что-то. Она потерялась в пространстве и могла только гадать с какой стороны дверь.

Пробираясь по стене, она дошла до места, где цепь крепилась к массивной скобе. Битый час она пыталась ее снять, до крови ободрала ладони, но потерпела неудачу. Холодный металл оказался равнодушным к ее потугам.

За этим занятием ее и застали. Дверь со скрипом отворилась, и в просвете показались две фигуры. Император и незнакомый воин.

Увидев, чем она занималась, андракиец произнес почти с восхищением:

— Верткая, как змея.

А Маэс мрачно глядя на нее, думал о том, что таких женщин он ещё в своей жизни не встречал.

И это была не похвала.

— Идем, — в мужском голосе сквозила лютая стужа.

Мел уставилась на него по-волчьи и небрежно позвенела цепью:

— Сейчас только освобожусь. И сразу побегу.

Маэс коротко кивнул своему сопровождающему. Тот отстегнул от пояса тяжелую связку ключей и шагнул в камеру. При желании можно было извернуться, накинуть цепь на бычью шею…но янтарь угрожающе блеснул, будто предупреждал, чтобы не смела.

Она и не стала. Глупо подставляться, когда рядом противник гораздо сильнее тебя. Поэтому покорно протянула руки вперед, и спустя мгновение тяжелые оковы с грохотом упали на каменный пол. На запястьях кожа была содрана до крови.

Заметив это, Маэс поднял взгляд к потолку, с таким видом, будто ему все это осточертело.

— За мной, — он сделал несколько шагов и остановился, — рядом иди.

«Псина» некстати вспомнили слова Тиры и стало горько и противно.

— Слышишь? — Маэс обернулся, — иди сюда.

— Боишься, что улизну? — хрипло спросила она, заталкивая подальше ненужные эмоции.

— Боюсь, — он не стал отрицать очевидного.

Эта дикая кошка никогда не успокоится. Стоит только зазеваться, и она мигом улизнет в какой-нибудь тайный проход. И тогда придется перерывать весь замок вверх дном, чтобы ее поймать.

Второй андракиец подтолкнул ее вперед, вынуждая подойти ближе к императору:

— Особое приглашение нужно?

С терпением у Маэса в последнее время было плохо. Его люди чистили замок, брали в плен тех, кто был готов сдаться, и карали тех, кто сопротивлялся. Никчемный король Милрадии заперся на башне — надо было как-то его доставать живым. Нужно было прижимать Асоллу, чтобы никто не смел пикнуть. Решать, что делать дальше. А вместо этого он был в подземелье с самой большой гадиной на свете, и снова жадно втягивал запах ее крови.

Это Хасс имел в виду, когда говорил о том, что пара заполняет собой все вокруг? Если да, то с этим тоже надо что-то делать. Быть намертво привязанным к Мелене он не собирался. Хватало и того, что она не реагировала на его силу зверя, а когда он пытался пробиться в ее разум — на пути вставала нерушимая стена. Только во снах удавалось лишь немного заглянуть дальше. И то, что он там увидел — занимало его больше всего.

— Идем, — схватил под локоть и потащил дальше.

— Куда ты меня ведешь? — спросила Мелена, когда они поднялись из темницы и вышли во двор.

Она была к любому наказанию, но очень не хотелось снова идти к позорному столбу. Еще свежа была память о том, как капли крови стекали по спине, а чужие любопытные взгляды царапали кожу.

— У тебя есть то, что мне нужно.

Двор перед замком превратился в руины. Часть крепостной стены обвалилась, обнажая проход, сквозь который продолжали прибывать захватчики, в другой стороне на коленях стояли те, кто сдался. Над их головами кружило голубое марево, не позволяя сдвинуться с места.

Проклятая магия! Теперь здесь все было ей пропитано. Она чувствовалась в каждом глотке пыльного воздуха, в каждом звуке. Даже в камнях. Мел ощущала, как каменные булыжники, которыми был выложен двор, вибрируют под ногами, будто живые.

Меэс пер напролом, ловко перескакивал через завалы, не обращая внимания на то, что она спотыкалась и не поспевала за ним. Он злился. И Мел это чувствовала так же явно, как и внезапно ожившие камни.

Наконец, они добрались до подсобок на противоположной стороне двора. Пнув дверь, Маэс затащил Мелену внутрь, и там она увидела привязанного к стулу Рамэя. Бывшего магистра воспоминаний. Его одежда была разорвана, под разбитым носом запеклась кровь, вдобавок заплыл правый глаз.

Выглядел он жалко и так горестно стонал, что Мелене стало стыдно и брезгливо.

— Помнишь меня? — холодно улыбаясь, спросил император.

Во взгляде пленника появился не только страх, но и нескрываемое восхищение.

— Ты обманул меня, — просипел он, — обманул корону. Как?

Маэс нетерпеливо отмахнулся.

— У меня к тебе деловое предложение. Ты вскрываешь мне ее воспоминания, я — дам тебе свободу.

Мел удивленно посмотрела на него. Какой смысл торговаться, если можно заставить сделать силой? Но у императора на этот счет было свое мнение. Порой давая крохи, взамен можно получить гораздо больше. В этом он был уверен.

— Найдешь, то, что мне нужно — пощажу.

Магистр не был ни воином, ни сопротивленцем и очень не любил, когда ему было больно. А ему сделали больно! Тот удар в лицо, после которого хрустнула переносица и глаз перестал видеть — стал первым в его жизни. И что-то подсказывало, что не последним, если он откажется сотрудничать со зверем.

— Сделаю, — обреченно согласился он, — мне нужна моя корона и зеркало. Они в моей комнате.

Он так торопился сбежать, что не взял даже самое ценное — свои приборы. Но судьба обернулась так, что они снова будут вместе.

Рослый андракиец одним движением перерезал веревки, стягивающие его руки за спинкой стула, и Рамэй, не сдержав протяжного стона, обмяк. Тело его не слушалось, голова раскалывалась, и все, о чем он мечтал — это оказаться как можно дальше от этого места.

— Веди! — приказал Тхе’Маэс.

С трудом поднявшись, дрожащий Рамэй первым направился к выходу, но едва переступив через порог, пошатнулся от ужаса. Во дворе были не только камни и магия. Здесь была кровь. Ее сладковато-тошнотворный запах заполнял все вокруг.

— Долго любоваться будешь? — тычок в спину, заставил его очнуться. Стараясь не смотреть по сторонам, он повел их за собой к центральному входу во дворец.

Теперь его было не узнать. От былого великолепия не осталось и следа — на месте осталась только одна тяжелая дверь, вторая разбитая до щепок валялась на ступенях. Черные оплавленные пятна от огненных шаров, ледяные шипы пробившие толстые стены насквозь, зловещего вида бурый туман, клубившийся над башнями.

Прежней Асоллы больше не было.

Внутри было еще страшнее. И сам не помня себя от страха Рамэй пытался найти в этом бедламе путь в свою некогда роскошную комнату. Пару раз, когда натыкались на бездыханные тела, его вывернуло наизнанку. Кровь снова хлестала из разбитого носа и в голове кружилось. Больше всего он боялся, что не сможет выполнить то, о чем просил Маэс. Просто рухнет замертво от разрыва сердца и все.

К счастью, император сам был заинтересован в получении результата. Поэтому подозвал первого попавшегося лекаря и приказал вылечить магистра…а заодно и содранные руки Мелены. Потому что среди всей это вони, гари, пыли и чужой крови, он безошибочно улавливал ее собственную, и она снова сводила его с ума.

То, что зверя раздражала ее кровь — Мелена поняла давно. Еще тогда, в комнате, когда он был прикован к стене. Слишком шумно он дышал и слишком явно задерживал дыхание, когда подходила ближе. И сейчас, стоило только пораниться, его взгляд моментально устремлялся на то место, где была рана, и глаза темнели.

Она это запомнила. Зачем — не понятно. Но мало ли что могло пригодиться, когда подвернется шанс сбежать.

Еще она поняла, его тьма не причиняла ей вреда. Если от взгляда Хасса скрутило так, что думала все, конец пришел, то Маэс мог сколько угодно давить своими черными глазищами — ничего не происходило. Не то что больно, даже щекотно не было. Это тоже плюс.

В отличие от растерянного запуганного Рамея Мелена прекрасно знала, где располагается его комната, и могла бы провести туда коротким путем, но вместо этого всячески тормозила и упиралась, потому что знала, что ее ждет.

Она сотни раз сажала под корону разных бедолаг, но сама никогда не примеряла ее на себя. И не хотела пробовать. А еще больше не хотела показывать императору то, что он так жаждал найти у нее в голове.

И все же, спустя неприлично много времени, они добрались до нужной комнаты. Дверь завалило обломками потолка, но сопровождающий их андракиец навалился на нее плечом и сдвинул с места, освобождая проход. Внутри было еще хуже, чем снаружи. Один из ледяных шипов прошел сквозь окно и впился в противоположную стену. Во все стороны от него расползалась ледяная паутина, и было так холодно, что изо рта вырывались облака пара. А в углу, скуля от страха, тряслась старая служанка. Она прикрывала голову скрюченными от возраста пальцами и тихо подвывала.

Маэс только взглядом по ней мазнул и отвернулась. Старуха его не интересовала.

— Сюда, — указал на перевернутый стул. Его приспешник тут же подскочил и поставил его на ножки, а Мелена уперлась всеми силами, пытаясь вырваться из стальной хватки.

Не получалось. Зверь будто и не замечал ее сопротивления, только когда извернулась и укусила его за руку, оставляя кровавые полумесяцы на коже, развернулся так стремительно, что отпрянула. Думала ударит, но он лишь недобро прищурился, а потом одним движением закинул ее на стул. Усадил, придавив за плечи, и сколько бы она не дергалась, пытаясь освободиться — все было бесполезно. Тем временем, воин сорвал некогда белоснежную простынь с широкой, припорошенной снегом кровати, разодрал ее на ленты и привязал ими брыкающуюся Мелену. Только после это император отпустил ее.

Сразу стало легче дышать.

И ей. И ему.

Дрожа от волнения, Рамэй вытянул из-под кровати саквояж с прибором. Он так боялся за свою драгоценную корону, что когда заглянул внутрь и увидел, что все в порядке, облегченно зарыдал.

— Живей! — сказал Маэс. У него было слишком много дел, чтобы тратить время на чужие слезы.

— Да-да, сейчас. Секундочку, — магистр воспоминаний вытер лицо грязным рукавом, схватил саквояж и торопливо поднялся на ноги, — сейчас все будет.

Растеряв всю свою надменность и снисходительность, он чуть ли не приседал перед Тхе’Маэсом и мысленно молился, чтобы андракиец сдержал свое слово. Пощадил.

Через минуту на заиндевелом столе уже стояло зеркало, равнодушно поблескивающее глянцевой поверхностью и десяток разных кристаллов, а сам Рамэй пытался надеть корону на голову Мелене.

— Не дергайся, пожалуйста, — умолял он, когда не получилось это сделать ни с первого раза, ни с пятого. С молчаливым упорством Мел продолжала брыкаться, всячески усложняя ему задачу.

— Да сиди ты спокойно, — не выдержал Маэс, и снова придавил ее так, что не могла шевельнуться.

Задыхаясь от собственного бессилия, Мелена прошипела:

— Ненавижу тебя.

— Я это переживу.

Наконец, Рамэй смог водрузить корону ей на голову, тут же затянул кожаные ремешки, чтобы не смогла скинуть, и облегченно выдохнул:

— Готово.

Дальше брыкаться было бесполезно. Мелена затихла, угрюмо глядя на предателя и взглядом пообещала жестокую расправу. Увы. Сейчас он больше боялся не бывшую главу королевской стражи, а мужчину с янтарными глазами.

— Начинай.

— Что мне искать?

Император нахмурился. Он не знал, как точно описать то, что нужно. Все, что у него было — это обрывки тревожных снов.

— Какая-то заброшенная деревня, рядом водяная мельница, кругом лес.

— Когда это было?

— Откуда я знаю, — он раздраженно дернул плечами. Прислушался к своим ощущениям и добавил, — давно.

— Давно это…

Напоровшись на тяжелый взгляд Маэса магистр воспоминаний предпочел больше не задавать вопросов. Давно, значит, давно. Надо искать.

Он вставил темно-зеленые кристаллы, которые лучше всего подходили для такой задачи, и дернул небольшой рычаг в задней части короны.

В тот же момент, тело Мелена почувствовала, как в голове взрываются миллионы огненных осколков. Боль была вполне терпимой, но она знала, что это только начало.

Серебристая поверхность зеркала ожила. На ней, стремительно меняя друг друга, мелькали изображения. Асолла, военные площадки, подземелья, вид с крепостной стены.

— Это должно быть раньше.

Рамэй поставил еще один зеленый кристалл и перекинул воспоминания еще на несколько лет назад. Мелену затрясло. Она до крови закусила губы, не позволяя себе даже пикнуть, и вцепилась пальцами в подлокотники.

— Еще раньше, — жестко произнёс император. У него самого щемило где-то в животе, отдавая горечью во рту. Он не улавливал ее боли, как это было со взглядом Хасса, но чувствовал, что ей плохо, и ощущал потребность помочь. И это его злило.

— Вы уверены? — Рамэй с сомнением смотрел на то, как от напряжения побелели ее пальцы, — мы можем спалить…

— Дальше!

Еще два кристалла заняли свои места в гнездах, и Мел выгнуло дугой. Она ничего не видела, не слышала, и казалось, что все ее существо — это нескончаемая боль.

— Ну? — Маэс нетерпеливо рыкнул, наблюдая за тем, как суетится Рамэй.

— Дальше никак. Там будто стена.

На зеркале в этот момент не было ни единого изображения, только серая дымка.

— К черту стену! Ломай!

— Но она…

— Она выдержит! — почему-то император знал это наверняка. Кто угодно сломается, а эта выдержит. Назло ему.

Рамэй что-то еще подкрутил, добавил очередной камень, и Мел, резко дернувшись, обмякла, проваливаясь в спасительную мглу.

Зато поверхность зеркала снова ожила.

На ней отражалась неспешная река и старая мельница с вращающимся колесом.

— Что это за место? — требовательно спросил Маэс у Рамэя.

Тот затрясся, задрожал словно осиновый лист на промозглом ветру:

— Я не знаю. Слишком маленький обзор.

— Так увеличь.

По мере того, как магистр дергал кристаллы и рычаги на короне, картинка стала перемещаться и от мельницы обратилась к заброшенной деревне. Точно такой же, как он видел у Мелены во сне. Те же обветшалые дома, поросшие травой и молодой порослью ивняка, те же покосившиеся заборы, между которыми видна едва различимая тропка, уводящая в лес.

На этом картинка замерла и больше никак не изменялась, несмотря на все старания:

— Больше нельзя, — магистр удручено покачал головой, — если не хотите похоронить ее здесь и сейчас, то надо делать перерыв. Большой. Неделю, а может и дольше. С ней что-то не так, неправильно. Если до этого момента все шло, как обычно, то теперь идет сопротивление. Будто блок какой.

Маэс не стал настаивать. Вместо этого подошел к окну и задумчиво уставился на серое марево дыма, поглотившего некогда прекрасный замок.

Вроде цель достигнута, а удовлетворения не испытывал, и все, потому что мысли были не здесь, а в том месте из памяти Мелены. Чутье говорило, что это важно, и ему нужно было попасть туда во что бы то ни стало. А своему чутью кхассер верил безоговорочно.

— Как мне найти эту деревню?

— Я не знаю. Мало ли заброшенных деревень затеряно среди лесов Милрадии. Она может быть где угодно.

Такой ответ его не устраивал. Он снова подошел к зеркалу, долго смотрел на сизый лес и едва проступающую над ним вершину горы.

Слишком мало примет. Да и времени прошло много — лес наверняка поглотил эту деревушку полностью, пророс в нее корнями, разорвал могучими стволами и ветками. Можно будет годами кружить над этим местом, но так и не увидеть.

Ему нужна была помощь.

— Ты, — обратился к старухе, которая еще сильнее забилась в угол и начала выть, — заткнись и иди сюда.

Она отчаянно замотала головой и начала раскачиваться из стороны в сторону, будто тронулась умом от страха.

Маэс кивнул своим людям, указывая на нее.

— Не надо, не троньте меня, демоны, — вяло отбивалась она, когда сильные руки подхватили ее, будто ничего и не весила.

Воин, как куклу, принес ее к столу и поставил рядом с императором, но стоило только отпустить, и она начала оседать на пол.

— Стой же ты, старая, — досадливо крякнул андракиец и перехватил ее поудобнее.

— Ты когда-нибудь видела это место? — спросил Маэс, едва касаясь пальцами поверхности зеркала.

Старуха по-прежнему тряслась и мотала головой.

Тогда кхассер поймал ее лицо между ладонями, и впился янтарным взглядом:

— Смотри на меня

Она медленно подняла на него почти обезумевший взгляд:

— Тебя никто не тронет. Я обещаю, — его голос звучал глухо и лишал воли, — но ты должна нам помочь. Тебя как зовут?

Глядя на него, словно зачарованная, она неуверенно проскрипела:

— Пэм.

— Отлично, Пэм. Посмотри на зеркало и скажи, видела ли ты это место.

Старуха покорно перевела взгляд на зеркало, нахмурилась и покачала головой:

— Никогда. Но я знаю того, кто мог видеть. Старый Эд. Бывший картограф. Он всю жизнь провел в дороге, составляя карты для Асоллы…пока не пристрастился к бутылке. Если кто и может сказать, что это за место, то только он.

— Найти его, — император отдал короткий приказ, а сам подошел к Мелене.

Задержался на миг, сомневаясь, но потом все-таки прикоснулся. Нащупал на шее слабо бьющуюся жилку и нахмурился. Главной суке Асоллы было плохо, а он не мог отвернуться и сделать вид, что ему все равно.

Не все равно. Это злило.

Резко отдернув руку, он выпрямился и снова отошел к окну, удивленно прислушиваясь к тому, как зверь внутри недовольно ворчит. Кажется, ему было плевать на то, что творила Мел, на ее жестокость, на десятки, если не сотни загубленных ею людей, на обреченных в долине Изгнанников. Зверь просто хотел, чтобы она жила и была рядом.

Мажс медленно выдохнул, силой воли отгоняя наваждение. Он все еще был уверен, что справится с этим. К тому же у него были заботы поважнее, чем Мелена.

Старый Эд нашелся на конюшне. Пьяный в дугу, он спал на куче свежей соломы и даже был не в курсе, что город захватили. Когда его выволокли на улицу, он хрипло ругался, называл всех выкормышами помойной крысы, и вяло отбивался. Пришлось даже макнуть его в бочку под сливом с крыши. После ледяной воды он громко кашлял и еще сильнее ругался, но начал подозревать, что те громилы, которые его куда-то тащат — не местные.

— Валите в ту дыру, из которой выползли, черти здоровенные, — булькал он, когда его снова опустили головой в бочку, — да я вам всем устрою…да вы… я, между прочим, важный человек! Главный картограф. Я пожалуюсь королю. И он всех вас…

— Да заткнись ты, — один из адракийцев не выдержал и встряхнул его так сильно, что клацнули старые, прореженные временем зубы.

— Лекарь нужен, — произнёс другой, — сами мы его сто лет в порядок приводить будем.

— По дороге найдем.

Они подхватили его под обе руки и потащили вперед, так что он едва касался носками земли, а потом, зацепившись за обломок ступени, и вовсе потерял правую калошу.

— Варвары! — вопил он, — верните обувь.

К счастью, на середине пути навстречу попался пожилой лекарь, который без лишних слов привел пьянчугу в порядок, и потом поспешил дальше

Едва протрезвев, Эд испуганно притих. Только спрашивал заискивающе:

— Ребятушки, да что же это? Куда же вы меня тащите?

— Туда, — скупо отвечали они и продолжали путь.

Когда его втолкнули в комнату, где на стуле, свесив голову, сидела Мелена, а у окна стоял мрачный, словно грозовая туча император, Эд совсем сник:

— Я старый больной человек, — жалобно произнес он, — отпустите меня…пожалуйста.

Он даже был готов встать на колени и очень мечтал снова напиться, чтобы выпасть из окружающего кошмара, но ему велели заткнуться и подтащили к столу.

— Скажи мне, что это за место.

В зеркале воспоминаний отражалась старая деревня, подернутая легкой рябью.

Если что-то и было в этой жизни, что Эд любил больше выпивки, так это игра в «угадай место».

Подтерев каплю, свисающую с посиневшего от холода носа, он склонился над изображением и долго всматривался, подмечая лишь ему знакомые детали.

— Это за Лосиным утесом. На Юге, — наконец, произнес он, — только картинка старая очень. Там давно нет ни деревни, ни леса. Лет пятнадцать назад гору тряхнуло, случился пожар и все уничтожил. А потом огонь ушел в глубь торфяных болот, окольцовывающих утес, опустился под верхний слой и до сих пор там прячется. Вся та область затянута ядовитым дымом. Мертвая зона.

— Уверен

— Как никогда.

Император оказался удовлетворен ответом и приказал Рамэю снять корону. Потом сам отвязал Мелену от стула, поднял ее на руки и унес, еще не до конца понимая, что с ней теперь делать.