Трофей для Зверя (СИ)

Глава 17

Доминика как раз находилась в лазарете, когда худосочный молодой маг-мальчишка, бережно поддерживая за талию, завел туда рыдающую девушку. Ее худые руки были исполосованы глубокими рваными царапинами, густые темно-алые капли падали на пол, оставляя кровавую дорожку.

— Больно, — хныкала она.

— Что случилось? — Ника взяла ее за холодные, трясущиеся ладони.

— Эта…девочка…она совсем дикая. Она хотела меня убить.

Только сейчас Ника поняла, что перед ней одна из тех, кого приставили к малышке Эссе. И судя по тому, в каком плачевном состоянии ее привели — отношения у них не сложились. Руки разодраны, платье разодрано, царапины даже на щеках. Вся она белая, как мел, и вот-вот свалится в обморок.

— Тише, тише, — зашептала Доминика, сейчас я тебе помогу.

Раны хоть и выглядели страшными, но на деле не представляли угрозы здоровью. Она залечила их, используя лишь крохотные крупицы сил.

— Все, как новая.

Девчонка снова всхлипнула, недоверчиво коснулась гладкой кожи и надрывно выдохнула. Потом подняла на Нику несчастный взгляд:

— Я не хочу туда возвращаться.

— У каждого своя работа. Приказы Маэса не обсуждаются.

— Не пойду! — упрямо повторила она, — лучше уж на конюшню, навоз из-под лошадей выгребать, чем обратно к этой мерзавке.

— Она просто маленькая…

— Она злая! Рычит и бросается. С тех пор, как император улетел, она и вовсе стала неуправляемой. Не слушает никого, творит, что захочет и нападает! Не пойду.

Ника только ободряюще сжала хрупкое плечо. Не в ее власти решать кто и чем будет заниматься, но это уже шестая нянька отказывающаяся работать с Эссой. Были и опытные женщины, и молодые да ласковые, и те, кто обладает магическим даром. Все они сбегали, в один голос повторяя, что это просто маленький зверь и ничего человеческого в ней нет.

С этим вопросом вечером Доминика за ужином обратилась к своему кхассеру:

— Надо что-то решать с малышкой Эссой. У нее никто долго не задерживается.

— Может к ней надо не нянек отправлять, а воинов? Таких, чтобы в случае чего могли надавать ремнем по лохматой заднице.

Она толкнула его в бок и возмутилась:

— Что ты такое говоришь! Ты же помнишь, где мы ее нашли, в каких условиях она жила до этого. Конечно, она будет дикая и недоверчивая, но это не значит, что на ней надо поставить крест.

Так вышло, что этот разговор услышал Аксель:

— Вы про рысенка? Я уже голову сломал, что с ней делать! Неуправляемая. Мне кажется, она полностью потеряла связь с человеческой сущностью, но Маэс убежден, что нужно время, что если продолжать с ней заниматься и обеспечивать достойные условия, то рано или поздно она обернется.

— Думаешь, нет?

— Не знаю. Она приняла его, но император не может днями напролет сидеть возле чужого котенка, а другие не справляются, да и не хотят справляться. Эсса не очень приятный малыш. Скорее наоборот. Шипит, царапается, прячется по углам и исподтишка пакостит. Находится рядом с ней это не почетная должность, а наказание.

— Скоро люди будут сами себя в темницу сдавать, лишь бы не ходить к ней.

— А что там с мамашей? Совсем чокнутая? — без особой надежды поинтересовался Аксель.

Брейр досадливо развел руками:

— Что мамаша, что папаша — не в себе.

Ника, до этого молча сидевшая в сторонке, тихо произнесла:

— Отправьте к ней Мелену.

— Издеваешься? — тут же возмутился черноволосый кхассер.

— Ничуть. Когда мы были у Лосиного утеса, рысь сама к ней подошла и забралась на руки. Может, она ей мать напоминает…

— Крнечно, ведь Мелена ведь такая женственная, такая добрая и чуткая. Всем матерям пример, — ядовито ответил Брейр.

А Аксель его поддержал:

— Если бы Маэс хотел пустить ее к Эссе, он бы уже давно это сделал.

— Его сейчас нет, — стояла на своем Доминика, — и когда он вернется, неизвестно. За это время девочка одичает еще больше. Она же чувствует себя одинокой.

— Мелена каким-то образом расправилась с королем, и ей ничего не стоит прикончить маленькую рысь.

— Не тронет она ее.

— Откуда такая уверенность, Ник? Вспомни, что рассказывали про нее те, кто жил в долине Изгнанников. Она чудовище. Жестокое, хладнокровное и безжалостное.

— Она не тронет котенка, потому что они не чужие. Это дочь ее сестры…а Мелена любит сестру!

— Любит? Ты думаешь, она вообще знает, что это такое? Любить? Я вот не уверен.

— Любит, — упрямо повторила Ника, — я видела это в ее глазах. Там, возле утеса. И рысь она везла до замка у себя за пазухой. Если бы хотела навредить — то просто скинула бы вниз и все.

— Она ее везла только по одной причине. Маэс пообещал, что в обмен на помощь, пойдет на уступки и не станет сажать ее на цепь.

— Хорошо, — сдалась Доминика, — кого тогда отправим к маленькой хулиганке? Хотите я пойду?

— Нет! — тут же взвился Брейр, — еще не хватало, чтобы она на тебя бросалась!

— Тогда сам иди. Вперед. Или давайте организуем очередь из кхассеров, раз простые люди не справляются. Пусть каждый ходит к ней и по часу сидит. Как такой вариант?

Мужчины молча переглядывались, а Доминика переводила сердитый взгляд то на одного, то на другого. Никто из них не горел желанием идти к маленькому чудовищу.

— Ладно, ведите Мелену, — наконец согласился Аксель, — но если она хотя бы шевельнется как-то неправильно, то я ее посажу в клетку до возвращения Маэса.

— Справедливо, — Доминика слабо улыбнулась.

Она совсем не была уверена в своем предложении, но разве был другой выход?

…Мелена в это время была занята тем, что драила полы в одном из залов. Недалеко от нее стонали две девицы, которые прежде блистали при дворе Вейлора, и эти стоны мешали сосредоточиться на главном.

Если ошейник, который на нее нацепил Маэс, магический, то и снять его, получается, можно с помощью магии?

Так? Так. А дальше начинались проблемы, сколько Мелена голову не ломала над этим вопросом, все равно ничего не могла понять.

Ну умела она с камнем обращаться? И что дальше? Сунуть голову под булыжник и попробовать раздавить ошейник? Так скорее голова треснет, чем ненавистные оковы.

Она даже пыталась просунуть камешек между ободом и шеей, размягчить его, продавить внутрь и сломать оковы. Без толку. На гладкой поверхности даже царапины не появилось.

Проклятый император! Чтоб ему пусто было!

А у самой сердце не на месте, потому что чувствовала дикую тоску. То ли свою, то ли чужую — не понятно. Знала только, что ему плохо.

— К черту императора, — нервно дернула плечом и принялась отжимать грязную тряпку.

Рядом хныкала Мальва:

— Почему я должна этим заниматься? Вы посмотрите, на что стали похожи мои руки? А ногти? Как я потом с ними покажусь людям на глаза? Это же позор.

— Ладно руки, ты глянь во что волосы мои превратились, — вторила ей Донна, — Хоть состригай и ходи с лысой башкой, как Тира.

— Тира-то не промах, между прочим. Ни полы, ни ночные горшки не драит. Вовремя начала улыбаться захватчикам, на кухню, поближе к теплому месту пробилась. И теперь крутится возле крылатых и нового покровителя ищет.

— Говорят, на самого императора глаз положила.

— Класть-то она может что угодно и на кого угодно, — проворчала Мальва, — да только плевать он хотел на нее. Да и на всех остальных тоже. Ты видела его? Попользует и дальше пойдет.

— Красивый мужчина, — согласилась Донна, а потом понизила голос до шепота, — когда вижу его, у меня колени плавятся.

— Да у тебя от них всех колени плавятся.

— Я же не виновата, что они все, как на подбор. Воздух что ли в этом Андракисе какой-то особенный, раз там такие мужики рождаются.

Бессмысленные разговоры раздражали. Обычно Мел уходила в свои мысли и не слушала глупое щебетание, но сегодня слова про Тиру зацепили. Она и сама не раз замечала, как девица с короткими, как у парня волосами, старается держаться поближе к Тхе’Маэсу, и всячески показывает, что готова на все.

Интересно, он уже воспользовался предложением?

— Дура, — рыкнула на саму себя и вернулась к половой тряпке.

Но сколько бы ни терла, сколько бы ни нагружала себя работой, мысли все равно шли в его сторону.

Почему ему плохо? Что происходит у Сторожевой гряды? Получилось ли разбить границу? Сердце рвалось от противоречивых эмоций. Как и все жители Милрадии она слепо верила, что именно граница между долиной Изгнанников была защитой от всех бед. Сломать ее — это сломать весь прежний устой. Страшно.

А с другой стороны, одолевало дикое желание отправиться туда, оказаться ближе к нему…помочь. Почему-то казалось, что так будет правильно.

— Дважды дура, — неутешительно произнесла она.

Помогать андракийцу, тем более в таком деле — это последнее, чего Мелена желала в этой жизни, но внутри все равно давило. Она даже начала представлять, как встанет, отшвырнет тряпку в сторону и выйдет из зала. С гордо поднятой головой покинет замок, оседлав одну из этих кошмарных вирт, и отправится к Сторожевой гряде, чтобы…чтобы что?

Она не могла ответить на этот вопрос, но картинка была такой яркой и отчетливой будто все происходило наяву. Глаза янтарные увидела. Жесткую усмешку. Невольно потянулась, чтобы прикоснуться…

И в этот момент раздался тихий, едва различимый щелчок.

Мел только успела прихватить ошейник, чтобы не упал на пол, и замерла, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание. Потом исподтишка оглянулась, чтобы убедиться, что никто ничего не заметил. Новоиспеченные служанки были слишком заняты ворчанием по поводу несправедливости бытия, а молчаливый стражник у дальних дверей откровенно скучал.

Переведя дыхание, Мелена аккуратно потянула и холодный металлический обод начал плавно соскальзывать с шеи.

— Даже так, — хмыкнула она, уже прикидывая варианты, как быть дальше. Бежать сразу или немного подождать и подготовиться?

Решение приняли за нее.

Дверь в зал резко распахнулась, и на пороге появились два кхассера. Тот, который был за главного, и пятнистый. И пришли они явно по ее душу.

Сейчас увидят, как она придерживает ошейник, и все поймут! Мелена не могла этого допустить, поэтому с силой толкнула его обратно, возвращая на прежнее место. Снова щелчок, и обод превратился в единое целое.

И впервые она была этому отчаянно рада.

— Вот ты где!

— Где мне еще быть? — она сидела на полу и смотрела на мужчин, запрокинув голову, — работаю.

На вид спокойная, а в груди ураган.

— У нас для тебя другая работа. Идем.

Мел с досадой щелкнула зубами, но тряпку отбросила и поднялась. Чего еще эти блохастые придумали?

Оказалось, они решили отправить ее к мелкой рыси. На всю ночь! И это в тот самый момент, когда впереди замаячила возможность побега!

— Может, вам стоит поискать для нее няньку?

— Не выдерживают, — холодно обронил Аксель.

— Укротителя? Живодера?

— Так мы уже нашли, — хмыкнул Брейр, наградив ее выразительным взглядом.

Мел смолчала. Она судорожно пыталась придумать, как ей отвязаться от новых обязанностей, но в голову ничего не приходило. В итоге они добрались до северной башни, перед ней распахнули дверь и не очень ласково затолкали внутрь.

О том, кто такая Мелена знали все, поэтому при ее появлении девушка, присматривающая за Эссой, испуганно вскочила на ноги:

— Что ты тут делаешь?

— Вопросы к ним, — Мел кивнула через плечо. Туда, где сквозь маленькое окошко в двери за ними наблюдали две пары янтарных глаз, — где звереныш?

Девушка указала пальцем на кучу барахла, сваленную в углу.

Сердце споткнулось, ударилось о невидимую преграду и болезненно сжалось. Мел вспомнила в каком состоянии нашли Эссу. Она так же пряталась среди мусора и боялась выходить.

Перед глазами жуткая картина темной пещеры. Запах нечистот, грязных тел и испорченной еды. Вонь, въедающаяся под кожу. Перекошенное лицо сестры и узнавание в безумном взгляде.

— Заберите ее! — потребовала Мелена, не оборачиваясь. И когда ничего не произошло, сама подхватила девицу под руку и волоком дотащила до двери. — Я сказала, заберите ее!

Убийственно холодный янтарный взгляд ее не пугал. Со страхом плохо, когда вся твоя жизнь — сплошное вранье и предательство, а рядом нет никого.

— Не заберете? Тогда я сломаю ей руку, — перехватила запястье так, что нянька завизжала, — сначала одну. Потом вторую.

За дверью раздалось рычание.

— Вот же… — прошипел Брейр, распахивая дверь.

Мелена вытолкнула девчонку на него:

— Она мне мешает, — и сама закрыла дверь.

Прошлась по круглой комнате, поднялась на несколько ступеней по лестнице, уводящей под крышу. Вся башня была в распоряжении маленькой Эссы, но та предпочитала прятаться внизу.

— Выходи, — Мел остановилась перед кучей барахла.

В ответ тишина.

— Не заставляй меня разбрасывать все это, только ради того, чтобы до тебя добраться.

Шипение.

— Эсса!

— Она вообще знает, что такое дети? — недовольный голос Брейра из коридора, — знает, что с ними так нельзя?

— Так зайди, блохастый. Покажи, как надо! — громко произнесла Мелена.

Она сама не поняла, почему ее накрыл шквал эмоций. Острых, болезненных, вспарывающих наживую. Только вдруг стало нестерпимо больно дышать, лютая тоска хлынула бурным потоком прямо в сердце, а от бессильной ярости хотелось бросаться на стены и крушить мебель.

Не только у нее забрали все. У них всех. У Софи, которая всю жизнь провела в плену и ждала, когда ее спасут, у маленькой Эссы, которая могла родиться при совсем других обстоятельствах и быть счастливой.

Все могло быть иначе!

Если бы можно было убить Вейлора еще раз — она бы это сделала! Повторяла бы нова и снова, до тех пор пока пустота, окутавшая душу, не наполнилась бы хоть каким-нибудь смыслом.

Так и не дождавшись, Мелена отошла от кучи и опустилась на толстый матрас, лежащий прямо на полу. Села, подобрав под себя ноги, и угрюмо уставилась перед собой.

Просто сидела, не двигаясь и не произнося ни звука. Спустя некоторое время вперед выкатился зеленый мяч, и в открывшимся просвете появилась настороженная мордочка маленькой рыси. Мел не шевельнулась. Лишь горьким взглядом следила за тем, как племянница выбирается из своего укрытия и, осторожно припадая на передние лапы, крадется к ней.

— Узнала?

Тихое ворчание в ответ.

— Узнала…

Эсса остановилась напротив нее и внимательно смотрела, словно в душу заглядывала своими янтарными глазами. Не детский взгляд. Совсем.

Горло снова запершило. С трудом проглотив сухой ком, Мелена просипела:

— Прости меня.

Маленькая рысь фыркнула, не понимая, о чем речь, но когда Мелена протянула открытую ладонь, тут же отскочила в сторону и зашипела.

— Можешь укусить. Я не обижусь.

Эсса вытянула шею и прихватила зубами за основание большого пальца. Сильно, но не прокусывая до крови, неотрывно наблюдая за реакцией.

— Вкусно? — усмехнулась Мел, — на твоем месте, я бы не стала пробовать. Я меня мясо жесткое.

Рысь разжала зубы и снова села напротив.

— А ты похорошела с прошлого раза.

Надо признать, заботились об Эссе хорошо. Питание, помощь лекарей и уход сотворили настоящее чудо. Из тощего полуоблезшего котенка, она превратилась в крепенького зверя с лоснящейся шкуркой. Даже кисточки на ушах стали длиннее и забавно шевелились, когда она двигала ушами, а крылья перестали быть похожими на грязные мятые тряпки.

— Покажешь, что у тебя тут? — Мел специально прошлась по комнате, чтобы проверить, пойдет ли мелкая за ней.

Пошла.

И по лестнице наверх поднялась, и в узкое окно, из которого открывался прекрасный вид на подступающие к городу сизые заснеженные леса, выглянула.

— Красиво, да?

Эсса широко зевнула, демонстрируя белоснежные, острые, как иглы зубы.

— Хочешь есть?

В этот раз ответное ворчание было довольным.

Весь вечер Мелена вела себя так, будто находилась на прогулке, а маленькая рысь хвостом ходила за ней. И если сначала ее поведение было настороженным, то позже она уже не скрывала своего интереса. Ластилась к Мелене, залезала на руки, терлась жесткими щеками и предлагала поиграть, а потом и вовсе заснула у нее под боком.

Мелена наоборот не спала долго. Все никак не могла успокоиться. Не помогали даже мысли о том, что теперь ей известно, как снять невольничий ошейник и сбежать. Это казалось таким пустым, неважным.

Просто лежала в кромешной тьме, позволяя горечи окутывать с ног до головы. Вспоминала. Впервые с того момента, как память вернулась к ней, она добровольно, не закрываясь и не отталкивая, проживала тот страшный день. Пропускала его через себя, впитывая каждый жест, каждую эмоцию. И хотя боль была невыносимой, она чувствовала себя гораздо живее, чем все эти годы проведенные в Асолле.

Засыпала она с мокрыми ресницами и солеными дорожками по щекам.

…А когда проснулась, увидела Маэса в зверином обличии.