Свой (один из первых) рассказов «Вивея»[95] я писал в читальных залах Киевской Публичной библиотеки, где тогда работал Пьер И.
Он первый вселил в нас очарование гофманской фантастики (190708 гг.), а позднее, убрав Гофмана с полок библиотеки душ наших, достаточно смятенных, наполнил полки эти романами Стендаля и Бальзака.
Рассказ свой я осмелился послать в журнал «Аполлон» (Петербург).
Рассказ не взяли, но я получил одобряющие письма: от редактуры и от поэта Михаила Кузмина, книгу стихов которого «Сети» мы хорошо знали[96].
Кузмин в очень приветливых словах отозвался о рассказе, нашел в нем что — то.
А через год, переведясь в Московский Университет[97] (почти все члены «клана» переехали в Москву) я отправился с письмом М. А. Кузмина к В. Я. Брюсову на дом и, конечно, шел не без волнения…[98]
Незабываемый Валерий Яковлевич! Увидел я его в черном сюртуке, показался он мне строгим, чуть надменным, каким — то сверх взрослым, но вдруг одна мимолетная улыбка его сразу подбодрила меня, прием оказан был радушный. Он довольно быстро прочел мою рукопись и пригласил бывать на (литературных) «четвергах» в его квартире на 1‑й Мещанской улице.
Я всю жизнь помнил его чуткое заботливое отношение ко мне, желторотому тогда еще какому — то начинающему «кропателю» от литературы. И ведь не только ко мне он так человечески отнесся. Я встречал на его «четвергах» самую разнообразную молодежь, рвущуюся (или лезущую) в литературу, поэзию, жаждущую говорить, писать, печататься.
Ведь в 1912 г. (год встречи моей с ним) он был занят чрезвычайно, он был отцом символизма, редактором многих изданий, директором Московского Литературно художественного кружка, редактором культурнейшего передового ежемесячника — журнала «Русская мысль», директором (или председателем?) Литературного «Общества свободной Эстетики». (о нем, обществе этом, скажу дальше).
И вот Брюсов находил время слушать меня, говорить со мной о моих рассказах, планах, о Гофмане и немецких романтических повестях начала XIX века и о многом другом, а с каким — то вихрастым студентом Ш.[99] (по совести сказать, показавшимся мне не совсем «в себе») чуть не час говорить об йогах, о какой — то неведомой мне тогда Анни Безант и о высшей математике.
В. Я. Брюсов ввел меня в «Общество Свободной Эстетики», им взлелеянное литературное Общество, где писатели и поэты читали свои произведения, где организовывались концерты, диспуты.
Один из современных нам ведущих писателей, бывавший в те годы в «О. С.Э.» в дни своей молодости, почел за благо поругать, унизить «О-во Свободной Эстетики»: «разряженные эстетствующие дамы — де развлекались там, попивая жиденький чай» и. будто бы ничего боле?[100]
Но это, конечно, не так. И попробуем «о мертвых», об этом Обществе, сказать хорошо. Были там на вечерах, разумеется и эстетствующие дамы, и блистали красой, нарядами и каменьями богатые буржуазки, лик которых мы и сейчас можем увидеть в музеях на полотнах больших художников. Но я слыхал там, в «обществе», игру Рахманинова, Бориса Красина, Добровейна, Сабанеева. Читал свои рассказы и стихи Валерий Брюсов, Садовской Борис, Ходасевич Владислав. Нам мальчишкам (каким был и измурдовавший [sic] впоследствии «Общество» писатель) давали показать свое что — то. Стихи и какие — то доклады читал Вадим Шершеневич, читали там поэты Николай Бернер, Осип Мандельштам, С. Рубанович, К. Липскеров, всех не припомнишь, прошло свыше 40 лет![101]
Неутомимый В. Я. Брюсов организовывал в «Обществе» конкурсы баллад, вирелэ, организов[ыв]ал выставки художников «Мир искусства», музыкальные вечера.
В начале 1914 года мы слыхали там Эмиля Верхарна и слушали со священным вниманием великого поэта Бельгии, друга Брюсова не только «эстетствующие» дамы.[102] И насколько помню в залах «Общества» в том же 1914 году патетически читал свои стихи «король поэтов» француз Поль Фор[103] и там же шумел воинственный итальянский футурист Маринетти, поведавши слушателям о детище своем не менее воинственном футуристе Мафарке (в потенции фашистском молодчике!)[104].
Может быть в воспоминаниях и неудобно говорить об этом, но разве можно вспоминать о Валерии Яковлевиче и не сказать о гостеприимной чудесной хозяйке салона на 1‑й Мещанской-32, об образованнейшей женщине эпохи, верной подруге, помощнице поэта, о женщине, которой мы должны гордиться так же, как гордимся О. С. Чернышевской, Марией Башкирцевой и другими «Русскими женщинами». Я говорю об Иоанне Матвеевне Брюсовой.