Трудно быть замполитом

Глава 1: Самострел.

Портовый рынок пестрил красными шеями крестьян. Копошась в лабиринте лотков и обозов, они почти не обращали внимания на глашатая, читающего вести с глиняной таблички:

— Знамена Молочного Холма отступили от стен Живанплаца, раздор завершен! — в театральном жесте «человек-радио» воздел руки к небу, неохотно изображая ликование. — В честь примирения великих домов, «Кипящая кузня» отпускает гвозди в вполцены и дает честную плату за любые металлы! «Кипящая кузня»! Дважды не горят, трижды не тонут!

Проорав рекламу и шумно выдохнув, глашатай уселся на ступени своего помоста, утирая пот со лба.

Весть о конце войны мало занимала местных, слышавших все это не первый раз. Чего не скажешь о нашем караване. Стоящий возле меня стюард, чьего барона я с таким трудом убедил инвестировать половину казны в закупку стрел и арбалетов, скрипнул челюстью:

— «Штурмующим продаем таран против стен, осажденным камни для ремонта стен, смываем, повторяем». — процитировал он одного умного, но очень невезучего человека. — Где же теперь штурм, где осада?

Четверка гвардейцев, приданных к каравану, обступили меня по бокам. Из последних сил скрывая слабость в коленках, я состроил рожу кирпичом:

— Можно подумать, арбалеты только лорды покупают… Все по плану! Так и должно быть! Не ссы в компот, там повар ноги моет!

Малопонятное для аборигенов выражение про компот и уверенный взгляд заставили стюарда повременить с немедленным арестом. Ровно настолько, чтобы позволить мне дать деру сквозь лабиринт лотков и толпу крестьян.

— Ах тыж… Вор!!! Держи вора!!! Кошель, кто поймает!!! — гремел позади властный голос. — А вы пошто встали?! Шкуру спущу, коли уйдет!!! Хрен трески мне в ухо, да нас самих вздернут, коли уйдет!!!

Спринтер из меня такой себе, но и широкие плечи гвардейцев мало подходили для забега сквозь лес крестьянских лиц. Едва выскользнув из рук незнакомого рыболова, который был не прочь получить денег за мою поимку, я вмазался в высокую тумбу глашатая.

Под испуганное «ой» деревянная конструкция угрожающе зашаталась и «человек-радио» грохнулся прямиком на подскочившего гвардейца. Поймав жирный зад вместо моей шеи, дуболом завалился на щебенку, сплетаясь в жарких объятьях с вопящим глашатаем.

Пользуясь заминкой и оставляя в чьей-то хватке рукав дорогого дублета, я протолкнулся дальше и, прокатившись по прилавку с рыбьими тушками, сумел выскочить с торговой площади.

Отплевывая жабры и кое-как преодолевая несколько кварталов, я заскочил в первый же переулок.

— Быстрые ноги люлей не боятся, блин… Черт, да за что мне все это?

Прислоняясь к стене пропахшего мочой закутка, я осторожно выглянул на дорогу. Черные плащи гвардейцев метались на другой стороне сельской улицы, тщетно выискивая мой след. Что же, это радует.

Очень радует.

Особенно нравятся пустые карманы и пять лет, угробленные в местном, трижды траханном средневековье! Нет, я все понимаю, но твою-то бога-душу-мать, столько трудов, а все в сортир!

Почти год ушел, чтобы перестать гнуть спину среди вшивых поденщиков, еще два стаптывал сапоги в чужом караване, пока, наконец, не обзавелся собственным. Столько времени подбирался ко двору барона и… И все. Карета превратилась в тыкву, арбалеты в металлолом, а вместо теплого местечка в замке, зассанный переулок портового городка.

А самое обидное — убей не пойму, как так вышло! Как война могла так резко кончиться? Так не бывает! Чтобы вчерашний сюзерен так легко сдался собственному, блин, вассалу! Так нельзя, это против правил, эти идиоты должны были лет пять друг другу глотки грызть, воюя за каждый город, позволяя умному человеку богатеть, обзаводиться титулами, связями…

Ладно, чего теперь ныть? Если продолжу стонать, то дыра вырастет не только в казне барона, но и в моей башке. Местных князьков хлебом не корми, дай кому-нибудь отомстить.

Отлипнув от стены и убедившись, что гвардейцы скрылись на другом конце улицы, я начал думать, как бы выскользнуть из города.

— Дожил, блин. Умудрился перехитрить сам себя.

— И даже меня?

Насмешливый голосок заставил подпрыгнуть и едва не обосраться. К счастью, вместо гвардейца, стюарда, или драконьей жопы, в переулке скалилась длинноволосая девчонка.

— Ты че тут делаешь?!

— Тебя разыскиваю. — хихикнула брюнетка, разглядывая мой жалкий внешний вид. — Или это кто-то другой обещал развлекать меня в путешествии?

Заметив, что мне не до шуток, ряженная в дорожное, но очень недешевое платье девчонка приблизилась и заботливо смахнула с моего плеча кусок рыбьих потрохов:

— Не бледней так. Я соврала, будто приметила тебя возле портовых складов. Они полдня там рыскать станут.

От ее самодовольной, но все же добродушной улыбки, на сердце сразу потеплело.

Именно эта миловидная девица стала для меня билетом в мир мелкой аристократии. Пришлось очень раскошелиться, чтобы мои бывшие караванщики таки согласились изобразить попытку похищения двоюродной племянницы барона, которую сопровождали на смотрины к старому поместному рыцарю.

Не все прошло гладко, но мне удалось разыграть героя-спасителя и получить аудиенцию с наградой. Толстый кошель не покрыл и десятой доли убытков, но вхождение в круг пусть и бедного, но феодала, того стоила.

Если бы только не эта катастрофа с арбалетами…

— О, господин, вы так смотрите, будто леди пристало думать о таких пустяках… Арбалеты, политика, война… Это вообще что? Оно съедобно? Нет? Тогда леди не интересно.

— А разрешите «господину» уточнить, с каких пор «леди» стала такой ветреной?

— М-м-м… — она заговорщицки подмигнула. — Господин же поманил леди приключением? А как он исполнит обещанное, ежели глава династии подвесит его на стене?

Виной тому мое обаяние или обстоятельства нашего подстроенного знакомства, но юная и благородная Коллет не слишком-то скрывала симпатий к такому «низкорожденному» пришельцу, как я.

Даже как-то стыдно. Ведь вся ее поездка в Молочный Холм к родному дядьке всего лишь подстраховка, чтобы тамошняя герцогиня не сильно обижалась, что мы продаем оружие ее противникам. Ну и, конечно, лишний шанс пробраться по феодальной лестнице повыше. Если бы не конец войны, после плавания на корабле, мы со стюардом разделились — он в Живанплац арбалеты продавать, я в Холмы девицу «сопровождать».

Понятное дело о таком уговора не было, но Коллет бы настояла. Уж я бы постарался…

— Приключений, значит, ищите? — я кивнул, прикидывая, что еще не все потеряно. — Так давайте найдем!

Счастливая улыбка Коллет заставила просиять даже зассанный переулок.

Бегать с племянницей барона по городу было так же глупо, как и оставлять в переулке. Потому я отправил ее обратно к стюарду, договорившись тайно встретиться на закате у северной стоянки караванов. Подальше от порта, арбалетов и людей барона.

Самому же пришлось изображать диверсанта-лазутчика, осторожно передвигаясь меж улиц и доков, разживаясь «незасвеченной» одеждой и то и дело прячась от плащей с гербом золоченой десницы. С базара доносился мстительный голос глашатая, описывая мою внешность и добавляя немалое вознаграждение за поимку. К счастью, в портовых городках всегда много пришлых, а, не считая симпатичного лица, моя внешность не сильно выбивалась из образа вездесущих караванщиков.

Угробив несколько часов и поглядев как солнце клонится к горизонту, я плюнул на идею проскочить крабом на галеру и начал пробираться к северной стоянке.

На корабле не уйти, стюард каждого капитана предупредил, обещая увесистый кошель, в случае если меня сдадут. Караваном та же фигня, а вариант переждать в городе даже не обсуждается. Вдвоем уходить? Угу, далеко уйдем. До первой волчьей пасти или иной нечисти, которая на этой планете существует не только в сказках.

Добравшись до «парковки» телег, огромных быков и россыпи костров, вокруг которых коротали время работники торгового фронта, я стал выискивать дорогое платье и бледную аристократическую моську.

Тащить Коллет с собой я уже передумал, ибо чересчур опасно с такой красивой девицей и без охраны, но и уйти по-английски не получится — денег-то нет. Пусть хоть «одолжит».

Над одним из вечерних костров сигнальной ракетой взмыла тонкая рука — переодетая в простой плащ и кожаные штаны, Коллет махала мне у самой дальней телеги. Приближаясь, я обнаружил «принцессу» за переговорами с четверкой караванщиков.

— Это он-то «жених»? — изуродованный мужик вздернул бровь, когда вся компания уставилась на меня. — Больно на невесту похож…

Добродушный тон контрастировал со шрамами и рубцами на месте давно отрезанных ушей. Количество каши в его миске указывало, — именно он главный в обозе. Другой же, мрачнее, крупнее и с рябым лицом, изо всех сил строивший глазки Коллет, ревниво затараторил:

— Он жеж вор, егож по городу ищут! Тьму-тьмущую монет сулят!

— Без жениха не поеду!!! — как отрезала переодетая «принцесса».

Рябой с надеждой стрельнул глазами в начальника, но нашел только безразличие:

— У меня он ничего не крал.

Остальные весело переглянулись. Один рябой обиженно засопел, когда Коллет поднялась с его бревна и отошла вместе со мной в сторону.

Причина, по которой меня не сунули в мешок и не понесли к стюарду, переливалась пламенем на пальце хозяина каравана, являясь ну о-о-очень недешевым перстнем со здоровенным рубином. Кажется, я видел такое же у стюарда…

— Сей торгаш… — благородная воровка стрельнула в безухого. — Стал единственным, к кому управитель не подослал вестового с обещанием награды. А знаешь, отчего?

— Каторжник… Бывший. Контрабандист или пират. Может бандит.

Но чаще просто беженец, стянувший булку хлеба не в том месте, не в то время.

Как раз с таких вот «уголовников», барон Клебер получал большую часть доходов. Уж не знаю, взятками или над ним, «нищим», просто сжалились, но каторжников со всей округи ссылали именно к нему, лес рубить и готовить его для гребных галер. Работа и без того не сахар, так еще и барон славился чем угодно, но не милосердием.

Закономерно, что бывший «зэк» теперь имеет аллергию на гербы с перекрещенными десницами и лучше бычий зад расцелует, чем окажет услугу бывшему пленителю. И все же… Какой торговец откажется от дармовых монет за поимку?

Заметив мою задумчивость, Коллет восприняла ее по своему, тут же заискрясь от гордости:

— То-то! Здорово выдумала, а? Ну здорово? Ну?! Скажи-скажи что здорово…

Поглядев, с какой злобой и завистью смотрит на меня рябой, я пожал плечами:

— Ты просто чудо, спору нет, но…

— Какое «но»?! Что за тон, господин? Неужто у вас есть предложения лучше? Нет? А у меня есть! Сии мужи, чьи манеры столь же незатейливы, как и ваша похвала, таки дались моим чарам и готовы взять нас в повозку до самого Хребта!

— До Хребта говоришь?

Заглянув в телегу, возле которой едва слышно храпел огромный тягловый вол, я обнаружил рыбу, часть из которой была сушеной, а часть являлась бочонками с мерзким кулинарным извращением, по недоразумению названным «квашеной сельдью». Консервы для самых бедных, безносых, и безвкусных. Идеально для контрабанды жемчуга.

Сам пару раз такое проворачивал — ни один, даже самый жадный стражник на воротах эти бочки потрошить не станет, так, только палкой пошерудит. А ювелирам все равно, лишь бы материал подешевке и без пошлин. Но воняет эта дрянь хуже портянки.

Ладно, раз уж контрабандисты, то пусть. Не самая безопасная компания, но всяко лучше петли на шее.

— Знаешь… — пуская в ход обаяние, я подошел к Коллет поближе, давая ей то, чего она хотела услышать. — До сих пор не могу поверить, как же мне с тобой повезло. Есть ли в мире хоть что-то, к чему у тебя не сыщется таланта?

Зардевшиеся щечки указывали о попадании в точку:

— Да что ты, я навсего… Ты ведь так рисковал, когда спасал меня из лап тех прохиндеев! А леди всегда платят долги…

Пара зеленых глаз блестела во всполохах костров, пока губы смущенно подрагивали. Бедная девочка, лишиться родителей, братьев, сестер, попасть под опеку такого скупого на ласку старпера… Удивительно, чего от нее можно добиться, просто признавая заслуги и сыпя комплиментами.

Хотя, врать не буду, это не только бизнес.

Ее губы так и манили к себе, но завистливый взгляд рябого караванщика все портил. Эх… Ладно, все равно нужно выгадать момент получше. Романтические лобзания посреди бычьего навоза — совсем не то воспоминание, что побудит «принцессу» оказывать мне поддержку даже спустя годы.

— Я тоже, Коллет, я тоже всегда воздаю по заслугам. — нагло соврал я не поведя и бровью, после чего повел покрасневшую брюнетку обратно к костру.

Хозяин удивился:

— Вернулись? Пф… Ну коли вернулись, то как тебя по имени-то, голубя красивого?

Прежде чем я успел что-то сказать, Коллет подмигнула и вместо настоящего, назвала то, которым я представился при первой встрече:

— Замполит. Это редкое, северное имя.

Брезгливо плюнув, хозяин молча вернулся к каше, даже не утруждаясь сделать вид, будто поверил. На северянина я был похоже еще меньше, чем на жениха.

***

Огромный бык безразлично тянул скрипучую телегу по дороге через залитый солнцем летний луг. Пейзаж казался настолько мирным, что даже «лепешки», то и дело сыпавшиеся из животного, не могли омрачить настроения моей спутницы:

— Мое собственное приключение… — вздохнула Коллет, невзначай беря меня под руку. — Зависть разлетится саранчой и пожрет сердца всех зловредных кузин! Дразнились, бесприданницей да простолюдинкой обзывали… И где теперь они, а где я, а?

Уворачиваясь от заложенной рогачем «мины» и ловя очередной завистливый взгляд рябого, я залил еще немного меда в девичьи уши:

— Очевидно, ты на пути к светлому будущему, тогда как они навсегда останутся в ветхом особняке, под присмотром старомодного отца.

Коллет по-детски захихикала, еще сильнее стискивая мою руку и вжимаясь в плечо мягкой грудью.

Ко второму дню путешествия она почти позабыла о разнице в нашем происхождении, стараясь каждую минуту проводить в моей компании. Но как бы мне не хотелось возгордиться, возможно, дело не столько в моем обаянии, сколько в непривлекательности наших спутников. Пусть, вопреки опасениям, они оказались относительно безобидны, но буквально каждый из четверки обладал каким-то уродством. Кто без ушей, как хозяин, кто без глаза и носа, а кто просто с рытвинами по всему лицу.

Странная компашка…

Будто заметив мой взгляд, идущий впереди рябой оглянулся, сжимая в руках новенький арбалет, который Коллет притащила в дополнение к перстню — бедолага не оставлял надежд подобраться к красавице, стараясь впечатлить ее своей меткостью и вкусом подстреленных кроликов.

Как же у несчастного скрипели зубы, когда брюнетка поделилась со мной похлебкой, над которой он так корпел…

— Как же сир-дядя, должно быть, удивится… — несмотря на расстояние, Коллет уже предвкушала встречу с благородным родственником. — Он ведь ближе всех по крови, так же, как и я строен, красив, умен… И «Ловким» нарекли его не зря! Чистоплюй наикрепчайший, но с добрым сердцем. Когда сир-дядя отбыл на север, жизнь будто…

Она замедлила шаг и, подождав, когда замыкающий караванщик пройдет мимо, развернулась ко мне:

— Если бы не ты, я бы так и осталась прозябать в черствости и одиночестве. Вышла бы замуж за мужчину, втрое старше моего и… Я… В тот день ты не просто спас меня от похитителей. Ты будто меня воскресил. Поверить не могу, что все кончилось и этот проклятый особняк остался позади…

В нежных, волнительных словах открылась не только укрепившаяся симпатия Коллет, но и моя собственная слепота.

Вот дурак, а? А ведь почти поверил, что она просто влюбленная дурочка. Но нет, она поняла, что раз война окончена и сделка с арбалетами сорвалась, никто ее на севера не повезет. И одну тоже ни за что не отпустят. Просто выдадут за первого попавшегося старпера с гербом и вся история. И тут либо смириться, либо когти рвать.

Оттого она мне и помогает — одной-то не сбежать. Либо изнасилуют и убьют, либо за награду домой вернут. А вдвоем хоть какие-то шансы. Благо, девчонка искренне убеждена, будто я дофига умный и смекалистый.

Странно, но вместо обиды, я почувствовал уважение. На миг даже показалось, что она стала чем-то большим, нежели лестницей к высоким замкам. Все-таки, сложно устоять перед такой милой и доброй, но все-таки неглупой девчонкой.

Не выдержав моего взгляда, Коллет прильнула еще ближе:

— Знаешь, раз уж я невольно использую тебя… Ты мог бы…

— Воспользоваться тобой взамен?

Коллет вспыхнула, но взамен пощечины одарила меня кроткой улыбкой:

— Леди всегда платят свои дол…

Глаза обожгло чем-то горячим, а милый голосок оборвался нечеловеческим хрипом. Проморгавшись, я уставился на бронзовый наконечник арбалетного болта, торчащего из тонкой шейки Коллет.

Хватаясь за меня, девушка отчаянно пучила глаза, пытаясь сохранить равновесие и вобрать хоть каплю воздуха в разорванную трахею. Тщетно.

— Ах тыж, промазал!!! — донесся вопль рябого, опускающего разряженный арбалет. — Ну и кого мне теперь трахать?! Опять покойницу пороть?! Тьфу!

Губы Коллет судорожно дрожали, будто она пыталась что-то произнести. Стекая по щекам, ее слезы смешивались с кровью.

Сквозь шум в ушах, донесся голос хозяина, перекрывающий веселье остальных:

— Хорош ржать!!! А ты… Сколько говорить, дотерпи, пока дойдем!

— Так он ее уж распечатал бы! Чтож мне, после такого заморыша, вторым идти?! Ониж почти зацеловались… У-у-у, бабы, им лишь бы рожу покрасивше! Лучше уж покойницу, чем после такого…

С каждым его словом, «караванщикам» становилось все сложнее сдерживать гогот.

— Чтож за бестолочь… Ай, чего теперь жалеть? Все одно, вторая девка ни к чему, только из-за дырки передеремся. Клеберкой меньше, Клеберкой больше. А этот… А этого себе заберешь?

Глядя, как закатываются глаза Коллет, как ослабевает поток крови из ее шеи, чувствуя, как холодеют ее ладони, я просто стоял, не в силах ничего предпринять. Бежать? Куда? Зачем?

От себя не убежишь, лейтенант. Как не старайся.

— И то верно, рожей он, кажись, вышел…

Подойдя ближе и бесцеремонно отпихнув от меня захлебывающуюся кровью девушку, рябой вдарил арбалетом по моему черепу.

Чтож так не прет-то…