Трудно быть замполитом

Глава 17: Горячая штучка.

Пасмурное небо отражалось в холодных зеленых глазах. Тело Пегги покоилось в луже крови, на уровне груди виднелось алое пятно. Ее губы были неподвижны, но в моей голове звучал голос, повторяя раз за разом: «предатель».

— Я аптекарь, а не волшебница… — в сотый раз оправдывалась Серина, собирая раскиданные инструменты в кошель. — Не смей на меня так смотреть!

Она не решалась поднимать взгляда с земли, прячась за рутиной и протирая ножницы. Но дрожащий голос выдавал ее с головой.

— Ты сделала все что могла. Пробитое сердце уже не спасти.

— Сердце не задето, это все легкие, она захлебнулась собственной…

— Тебе показалось. Она умерла сразу, не мучаясь. Это сердце.

Брехня. Я слышал ее хрипы, видел, как она силилась вырвать болт из своей груди. Но разбивая арбалет о седую голову, вбивая его череп в мостовую, я пропустил момент, когда стало слишком поздно.

Серая наконец подняла голову, блестя влажными глазами.

— Уверен? Точно? Ты ведь не врешь?

— Не вру.

С большим трудом мне удалось не отводить взгляд. К счастью, на выручку пришел Коллин. А вернее, стюард, на котором он вымещал эмоции.

— Я все скажу, сир, только прекра…

Слова оборвались звериным воплем и приглушенным плачем. Уединившись со стюардом на складе, Коллин себя не сдерживал.

Убьет ведь, дурак… Впрочем, а почему бы и нет? Нахрен мне этот стюард нужен? Ах да, Хребет ведь…

Последний раз посмотрев на остывающее тело очередной девушки, имевшей несчастье завести со мной знакомство, я двинул на крики и плаксивые вопли. Срать я уже хотел и на Хребет, и на награды, и даже на месть. Но позволить Пегги погибнуть зазря я тоже не мог. Пусть ее смерть будет иметь хоть какой-то смысл.

Освобожденные узники собачились меж собой, деля содержимое карманов мертвых гвардейцев и решая, что делать с тем единственным, кто сдался. Кто предлагал перерезать глотку, кто утопить, а самые «добрые» — потребовать с семьи выкуп. В какой-то момент мне захотелось заново разжечь костер, дабы подать знак притаившейся за горизонтом галере, чтобы они забрали всех эти придурков.

И их ради этих людей Пегги пошла в бой? Ради них подставилась? Хотя, кого я обманываю, она погибла ради того, кто хуже всех них вместе взятых. Ради меня.

Заброшенный склад встречал всхлипами и высокой фигурой, нависающей над мешаниной синяков, что еще недавно была статным стюардом.

— Выйди покурить.

— Что?!

Рыцарь обернулся, его глаза, красные от злобы, напугали бы и черта. Но я не дрогнул.

— Оставь нас на минуту.

— Минуту?!

— Шестьдесят секунд, блин! Ты глухой или тупо… — я выдохнул, беря себя в руки. — Серина просит тебя помочь с Пегги. Мы должны похоронить ее. Нормально, по-людски, понимаешь?

Коллин стиснул челюсти и уже собирался послать меня нахер, но упоминание Пегги все же сработало. Он ничего не ответил, а лишь пнул напоследок стюарда и молнией вылетел наружу.

Пригнувшись к избитому стюарду, я заботливо тронул его за плечо.

— Тише-тише, не хныкай, все кончилось. Дай лицо поглядеть… Не, нормально, нос не сломан. Так, синяки только. Ты на него не злись, тоже пойми, тот седой его оруженосца застрелил, вот рыцарь и лютует. Все-все, успокойся, больше тебя никто не тронет.

Элементарная игра, хороший и плохой полицейский. Банально до невозможности, но работает.

— Хрен трески мне в ухо, ну и посекло тебя… — наконец сказал стюард, возвращая бурдюк с водой. — Мне гвардейцы доложили, что тебя кто-то изуродовал, но я и не догадывался, насколько.

— Фигня, девкам так даже больше нравится. Так чего ты там рассказать порывался?

Управитель облизнул губы, спешно прикидывая, чего бы соврать. Но это я пресек просто:

— Ты только пойми, мне Коллет давно уже рассказала, но этот рыцарь не верит, все хочет из первых уст вызнать. Так что… Лучше без вранья.

— Я не повинен, я лишь следовал указам его милости. Ты ведь меня знаешь, у меня самого всю семью во время «шторма» заклевали, я бы никогда и мысли не допустил!

— Да я знаю… Погоди, что?

— Тысячи слов извел, дабы убедить его отказаться от сей затеи, но разве он слушал? Серебро это… Помогло ли оно Эмберам? Но он не слышит, он лишь о мести своей помышляет!

Я прервал толстяка и пулей метнулся за остальными. Сам не знаю, зачем. То ли потому что они заслуживали знать, ради чего рисковали, то ли чтобы не выслушивать это безумие в одиночку.

А может чтобы не чувствовать тихий голос Коллет, повторяющей одно и то же слово, значение которого я теперь понимал и очень хотел забыть.

Не было у Клебера никаких тайных рудников. На его землях вообще нихрена не было, кроме пятерки деревушек, лесов и каторги, с которой так удобно продавать людей пернатым каннибалам.

— Птицы?! — Коллин вылупился на стюарда. — Вы продаете людей птицам?!

— Сир, прошу, не примеряйте преступления господина к его слуге.

— Слуга не стал бы умалчивать про все остальное. Про арбалеты, про Дюфора и осаду Хребта.

Мой спокойный голос заставил стюарда облизнуть губы. Знал засранец, все знал.

Я думал, что очень умный и хитрый, раз убедил барона на авантюру с арбалетами. Оказывается, я просто появился в нужное время в нужном месте. Вся эта война, осады, палки в колеса Холму — все это мелкие детали куда большей картины. Просто чтобы ее увидеть, надо отойти подальше и посмотреть со стороны. С другого, далекого и чуждого континента.

Ослабление. Подготовка. Птицы, как и Дюфор, не смогли в «блицкриг», пытаются в «разделяй и властвуй». А такие схемы не провернуть без человека изнутри.

И ведь Клебер не псих, не безумец. Нет. До петушиного нашествия он был серьезным, большим человеком, однако не свезло, его владения стали первыми на пути пернатых мутантов. И кого он винит в этом? В том, что из большого и важного стал нищим и убогим? Птиц или своих же подельников по феодальному бизнесу? Мюратов, которые вместо защиты вассала, заперлись в Живанплаце, Холм, который слишком далеко от побережья и чьи земли почти не пострадали, что в итоге и позволило им повалить вчерашних сюзеренов? Эмбером, Дюфоров? Да хоть пятую ногу сутулой собаки! Какая разница, если главное — им подтерлись, а он решил подтереться в ответ.

Нет, он не идиот, он как раз все правильно рассчитал. После поражения, птицы больше не станут катиться паровым катком и геноцидить все и вся. Это они в первый раз недооценили людей, думали, самые крутые. Получив по клюву стали куда хитрее. В этот раз они позаботились о подготовке к вторжению.

Теперь они знают, как быстро люди объединяются против общего врага, а потому подыскали себе союзников.

А Клеберу что? Ему что птицы, что Мюраты с Холмом. Птицы может и милее, они за верность платят серебром, а не пустыми клятвами.

А Дюфор поначалу и не знал, с кем спутался. Тоже на тайные рудники грешил да продавал уголовников по весу серебра. А когда его посвятили в действительность, то мужик конкретно охренел и попытался рыпнуться, но уже поздно было. В итоге попытка доложить куда следует стоила ему жизни сына и доходчивого объяснения, что с этой лодки уже никуда не деться. Либо «свои» казнят, как Эмбера в свое время, либо «чужие» порвут вместе со всем городом.

Деваться некуда, вот он на Хребет и пошел, дабы избавить будущих хозяев от головной боли в виде стратегически важного города, расположенного аккурат в бутылочном горлышке меж двумя горными грядами. Считай, из-за Хребта птицы до Холма добраться и не смогли.

Но все эти чудесные открытия меркнут по сравнению с последними словами Коллет. Что она думала, пока жизнь покидала ее тело? Что выбрала неудачный караван? Что зря поделилась со мной похлебкой рябого? Или что все мое бегство от стюарда было только очередным спектаклем, дабы выманить ее подальше от чужих глаз и там избавиться.

Ведь вся моя схема удивительно точно повторяла замыслы Клебера. Помочь Холму и Мюратам убивать друг друга, дабы как следует на этом нажиться. Ведь Коллет не рассказала мне о заговоре, о ее планах, о том, как ей было страшно, решиться в одиночку противостоять всем и вся в отчаянной попытке не допустить нового шторма.

Она продолжала играть роль, ни капли мне не доверяя и попросту используя меня так же, как я использовал ее.

Предатель, блин, предатель…

— Сама себя перехитрила, дура.

Стюард воспринял мое раздражение по своему. Испуганно дернувшись от Коллина, он быстро затараторил:

— Как изволили узреть, я ничего не утаиваю! Я с великой радостью поделюсь своими знаниями с кем пожелаете! Его светлость из Хребта, леди-командующая, леди Жиннет… Проклятье, да будь хоть инспектор!

Пользуясь тем, что все внимание было сосредоточено на попытках стюарда выторговать себе жизнь, я внаглую вытащил меч из ножен Коллина. Без каких-либо усилий острие пробило толстую грудь, заставляя толстяка забавно ойкнуть.

Меч вошел в такой легкостью, что стало страшно. Я думал, убивать гораздо тяжелее. До чего же мы хрупкие создания. А ведь если бы я так поступил с седым, Пегги до сих была бы жива…

Испугавшись собственных мыслей, я отпустил застрявший меч.

— Что ты… Ребра, болван! — зарычал Коллин, надавливая сапогом на все еще хрипящего стюарда и рывком извлекая клинок.

Вид захлебывающегося кровью человека его совершенно не беспокоил. В отличии от Серины:

— Зачем ты его убил, недоумок?! Это же живое доказательство! Мы могли отволочь его в Хребет, монет получить, о птицах сообщить! Кто нам теперь поверит?!

— А ты уверена, что им нужно что-то доказывать? Что они не участвует во всем этом и не прирежут нас?

Мое видимое спокойствие заставило рыцаря со злостью плюнуть. Оттерев клинок о камзол все еще хрипящего стюарда, он вложил его в ножны:

— Довольно с меня этих игр! Твои козни чересчур дорого встают, Замполит…

— Удачи тебе.

Рыцарь скользнул по мне взглядом, явно ожидая куда больше реакции. Но я так и стоял, молча глядя на перстень стюарда.

Серина тупо топталась на месте, пытаясь решить, с кем ей будет лучше, с опальным рыцарем или изуродованным лейтенантом. Так продолжалось с полминуты, пока с улицы на склад не вернулся Коллин.

Как я и полагал, вид тела Пегги подействовал на него отрезвляюще.

— Я проклинаю себя за сей порыв и наверняка вновь пожалею об этом, но… Говори. Ты ведь опять что-то задумал, ведь так?

Серая смотрела на меня теми же глазами, что и Коллин. Смерть Пегги ничему их не научила, они все так же верили, будто я способен являть чудо и с полпинка продумывать хитрющие планы.

— Можно рискнуть и обратится в Хребет, это где-то неделя пути… — я начал осторожно, сам не веря в то, что собираюсь сделать. — Можно пойти дальше и отправиться в Холм, это почти месяц. А Клебер ждет «партию» уже завтра. И если он ее не дождется, начнутся вопросы. И у него, и у его петухов.

— Вторжение? — Серина подняла брови, переглядываясь с Коллином. — Полагаешь, ежели баронишка напугается, что его раскрыли то они не будут тянуть, а начнут сразу?

Если честно, то понятия не имею. Все зависит от того, сколько таких «баронишек» вовлечено и когда вся эта история началась. Но это все не важно, моя профессия не говорить правду, а переиначивать ее.

Впутывать в это дело Серину не хотелось, но и отмазать не выйдет, Коллин заподозрит. А без него мне к барону не подобраться...

Коллет думала, что я был предателем? Хрен с ней, я буду. Сколько уже бегать-то можно, когда самого начала стало понятно, от себя не убежать.

***

Пополнив мертвый город кучкой мертвых гвардейцев и наспех сооруженной могилой Пегги, до земель барона добрались за три дня.

Его поместье было ровно таким же, как я его и запомнил. Напоминая собой типичный дворец культуры из любого «нормального» города, он не кичился ни роскошью, ни опасностью. Нет ни мраморных колон, ни рва с башнями. Посмотришь на такое и не скажешь, что у хозяина припасены тонны серебра.

Все-таки неглупый он мужик, отдаю должное. Терпеливый, хитрый. Умеет ждать своего. Впрочем, я тоже.

Когда солнце склонилось за горизонтом, а в окошках стоящего на холме поместья загорелись огоньки ламп и свечей, я решился:

— Пора.

Коллин нехотя поднялся с пенька и проверил ход клинка в ножнах. Дурак, будто он ему пригодится…

Серина нервно засеменила следом:

— Ты точно знаешь, что это сработает?

— Точно. Я заговариваю зубы, Коллин режет. Занавес, мы молодцы. Все будет просто, не бойся. Я никогда не подводил.

— Звучит несколько…

— Ты мне не доверяешь?

Аптекарь неуверенно пожала плечами и промолчала. Все же доверяет. Ну и дура.

Когда мы приблизились к воротам, взгляды пары караульных сосредоточились на мне.

— Вот это рожа… Куда путь держишь «красавец»? Заплутал? До канавы путь указать?

— Лучше на прием к его милости.

Караульные фыркнули, но заметив, что я не шучу, тут же насупились:

— Шли бы вы подобру отседа. Здеся нищим не подают.

— Передай его милости, что явился «спаситель Коллет». Он поймет.

Извлеченный из кармана перстень заставил гвардейцев переглянуться. Рубин они опознали сразу, сотни раз видели его на жирных пальцах стюарда.

— Крепкие… — нехотя признал Коллин, когда один из гвардейцев скрылся в поместье, дабы доложить о нашем прибытии. — Они все в нагрудниках, или только караул?

— Только караул. — соврал я. — Не бойся, Клебер всегда экономил на гвардии. Ты справишься. Просто прирежь его, а дальше я уже сам. Со смертью барона нас никто не тронет, не будет смысла.

Какое же гонево… Но верит. Они оба мне верят.

Наконец гвардеец вернулся, но уже в компании из тройки сослуживцев. Обступив нас по бокам, они немедленно затребовали меч. Коллин попытался отбрехаться про то, что рыцарь имеет право вступать с клинком куда угодно, улучив момент, я молча вырвал сорвал ножны с пояса и протянул гвардейцам. На недоумение блондина я лишь подмигнул. Не важно, как он это понял, важно, что успокоился.

У барона не было тронного зала или чертога. Все эти функции брала на себя тесная столовая. Клебер встречал нас за столом с расставленными повсюду блюдами и разожженными лампами. Как я и надеялся, наше прибытие застигло его во время ужина.

И раз вместо его дочерей за недоеденными блюдами стоят пустые стулья, а рядом дежурит только четверка гвардейцев…

Значит, не все в поместье знают о курицах. Значит все правильно. Значит действуем по плану.

Чуя на себе выжидательный взгляд барона, я быстро отошел от Коллина и Серины:

— Этих двоих нельзя выпускать. Они оба знают о тебе и птицах.

— Ч-ч-чего?!

Коллин аж подпрыгнул. Он попытался рыпнуться ко мне, но путь заградили гвардейцы. Как я и ожидал, картина начинала напоминать сцену дешевого сериала. Оно и к лучшему, чем больше воплей и обвинений издают те двое, тем проще барону будет поверить.

— Девчонка просто аптекарь, с ней можно поступить как угодно. А вот блондин — рыцарь. Да не простой, а законный сын бывшего регента Холма. С ним можно интереснее. Его можно использовать.

Клебер, чьи виски были едва тронуты сединой, а статная фигура выдавала боевое прошлое, промокнул губы салфеткой:

— И тебе тоже, «добрый вечер», мой старый приятель… Признаться, ныне тебя едва узнать. Не устаешь преподносить сюрпризы, как погляжу? Дозволь подыграть и спросить, на что же рассчитываешь, заявляясь сюда с этими… Кто бы они ни были.

Я вздохнул, быстро подбирая слова и пытаясь считать выражение с бесстрастного лица. Бесполезно. Этого не так просто не проведешь. Эмоции это вообще не про него.

Но у меня есть козырь. Если весь мир считает тебя бесчестной сволочью, то пытаться быть честным смысла нет. Если даже Коллет принимала меня за предателя, который готов сговорится хоть с чертом, то что говорить про барона?

— Ваша милость, давайте прямо. Мы оба знаем, кто я, и как впервые здесь оказался…

— О, ты про тот маленький спектакль с твоими караванщиками и моей племянницей? Не поднимай брови, это ни к чему. Даже наивная Коллет не поверила в свое «похищение». Пожалуй, мне стоило внять словам бедняжки и казнить тебя, но стюард все сетовал, что такой человек может сослужить хорошую службу. Ленив, подлец, все стремится на других переложить...

Вот оно! Вот оно сука, вот откуда Коллет поняла про заговор, вот почему она мне не верила… С самого, блин, начала. Все это было игрой! Притворством. Черт, а я ведь верил, я ведь правда ее лю…

Плевать! Теперь это не имеет никакого значения.

Не добившись от меня видимых эмоций, барон переключился на сопротивляющегося Коллина. Он внимательно разглядывал блондина, будто пытаясь найти фамильное сходство. И раз барон удовлетворенно кивнул, то рыцарь все же был похож на своего отца.

— Дивный подарок ты мне преподносишь, но не поздно ли? Уж не рассчитываешь ли на что?

— Рассчитываю. Как говорится, не можешь победить, присоединись.

— Вот же высерок… — заверещала Серая. — Я ведь тебе жизнь спасала! Не раз! Не два, не…

— Убрать! — проклятия, в которых не стеснялись Коллин и аптекарь достали даже барона. — В ледник запереть!

Угадал. В поместье темницы нет. Ну и слава богу, авось, выживут.

Впрочем, «убрать» было не так-то просто. Гвардейцы может и крепкие, но и Коллина не пальцем делали. Только втроем и после небольшой потасовки они наконец смогли выволочь избитого рыцаря, оставляя на полу столовой несколько зубов и пятна крови.

Серина же даже не противилась, прекрасно зная, что нет никаких шансов.

— «Присоединись», выходит? — барон поднялся из-за стола и приблизился.

Он встал настолько близко, что его дыхание щекотало мне ноздри. Настолько близко, что я бы без труда смог бы вытащить припасенный клинок и всадить в него.

Но я знал, что все это просто проверка. Он ждал подлянки и намеренно провоцировал. Именно поэтому у меня не было никаких клинков.

Не дождавшись действий, он продолжил, все так же глядя прямо в глаза:

— Говоришь ты лаконично и доходчиво. Но неужто ты считаешь, что я настолько глуп?

Не считаю. И как раз поэтому говорю только правду.

— Послушайте, я просто не знал. Поманился за смазливой мордашкой вашей племянницы. Если бы мне сказали с самого начала, я бы… В общем, я хочу титул.

— Пф, и только-то? А звезду с неба?

— Титул и серебро, да.

— А с чего ты взял, что я настоль щедр?

Отличный вопрос. К счастью, у меня есть хороший ответ.

— С того, что вам нужен новый стюард. Старого я уже убил. В обмен на службу, когда все кончится, я хочу титул и кучу серебра. И да, я уверен что вы согласитесь, иначе бы никогда сюда не пришел. Иначе бы я пошел к «молочникам».

Барон долго, очень долго рассматривал меня. Он думал, оценивал. Смотрел он на меня полминуты или полчаса я не знаю, но каждая секунда под этим взглядом казалась мне вечностью.

— Разумно… — наконец отвернулся он. — Признаюсь, не знал, что в тебе это есть. Стюард мыслил, ты незатейливый пройдоха… Пф, занятно, как ему это аукнулось, не так ли? Плевать.

Он жестом велел оставшейся паре гвардейцев следовать за нами. Несмотря на разницу в силах между ним и мной, барон всегда осторожничал.

И все же он мне поверил… Наверное, я должен был порадоваться, возгордиться, похвалить себя за хитроумие, но мне было тошно. От себя и всех тех, кто видит во мне только подлость и обман даже не удосуживаясь заглянуть глубже и понять, я не для себя, блин, стараюсь!

Пройдя по коридорам вслед за Клебером, я второй раз в жизни вступил в его кабинет. Тесный, заставленный книжными шкафами, устланный коврами и зарешеченным окном. Барон очень опасался за свои тайны.

Все как и запомнил…

— Ты, на караул. — приказал он первому гвардейцу. — Услышишь хоть шорох, хоть как мыши ветра пускает, немедля докладывай. А ты, со мной. Дернется, зарубишь.

Когда в кабинете остались мы втроем, я, барон и его особо доверенный гвардеец, Клебер наконец позволил себе чуть расслабиться в кресле за столом. Подкрутив маховик на дорогой масляной лампе со змеевиком и отрегулировав свет, он стрельнул в меня:

— Признаю, я заинтригован тем рыцарем, он и впрямь похож на сынка регента… Член семьи Гилберте открывает множество перспектив. Так что же ты хочешь мне сказать?

Подойдя к столу, я взял в руки лампу, взбалтывая ее и оценивая количество масла. Половина… В углу, у окна стоит почти целая бутыль, да только до нее не добраться. Впрочем ладно, и этого должно хватить. Ни гвардеец, ни барон не чуяли во мне угрозы. Я маленький, изуродованный и слабый, а они большие и сильные. Что я мог им сделать? И все же я мог.

— Я сказать, что вы все ошибались.

Барон вздернул бровь. Впервые за вечер, я вел себя не так, как он ожидал. Блин, да я сам себе уже верил… Но если смог Больжедор, то чем я хуже?

Лампа со звоном впечаталась в пол, разбиваясь и расплескивая горящее масло по ковру. Гвардеец молниеносно извлек клинок из ножен, но чем он мог помочь? Между мной и ними быстро разрасталась стена огня.

Чуя, как тесная комната быстро заполняется дымом, я подскочил к единственной двери. В спину донесся рык барона:

— Обезумел?! Как ты мог только помыслить, что тебе удастся уйти после такого?!

— Кто сказал, что я ухожу…

Хватаясь за книжный шкаф, я изо всех сил потянул его на себя. В какой-то миг мне показалось, что силенок не хватит, но чем сильнее кренился шкаф, чем больше книг высыпалось на разгорающийся ковер, тем легче становилось.

Едва дверь распахнулась и в проем сунулся обеспокоенный шумом караульный, шкаф намертво заградил путь. И ему, и нам.

Барону стало не до воплей, позабыв про титул, он помогал гвардейцу хлестать плащом по пламени, кашляя от вездесущего дыма. Но все бестолку, слишком уж хорошее масло. Идет по двум «розам» за бутыль. Я сам его сюда принес, вместе с другими подарками на аудиенцию. Кто бы мог подумать, что пригодится в таком ключе…

Когда плащ загорелся, а гвардеец зашелся истошным кашлем, барон вспомнил про окно. Послышался дребезг, посыпалось мутное стекло. Спастись не позволяли решетки, однако дым начал быстро уходить.

Черт, об этом я как-то не подумал. Ведь отдышаться, еще и потушить могут, блин! Страх смерти это одно, а вот страх бессмысленной смерти… Плюнув на все, я кинулся сквозь огонь к столу. От вони собственных жженых волос едва не стошнило, но к счастью, задыхающийся гвардеец не сильно возражал, что я одолжил лежащий под ним меч.

Барон происходил из древнего рода, что славился множеством ратных подвигов. Но от клинка в спину это не спасало. Будучи слишком занят, пытаясь выломать решетку, он не смог защититься.

Однако вместо пробитой печени, острие ушло в сторону, высекая маленький сноп искр. Под взорванным дублетом блеснули металлические кольца. Кольчуга.

Вот же козел! Осторожный… Блин, мог бы и догадаться! Не зря же он меня провоцировал, когда в упор вставал!

Чтож так не прет-то...

Второй удар я уже не успел нанести. Клебер резко развернулся, и одним единственным ударом опрокинул меня аккурат на кашляющего гвардейца. Он попытался найти выпавший меч и проткнуть меня, тот улетел куда в густой дым.

Пользуясь заминкой, я пнул его под колено, заставляя болезненно сморщится. Отчаянная попытка привела лишь к тому, что барон с яростью накинулся на меня, хватаясь за шею.

— Предатель… Никчемный, грязный уродец… Да как только духу хватило?! — шипел он, пока я отчаянно пытался отбиться, цепляясь то за его сильные руки, то пытаясь выдавить глаза, то хватаясь за что попало, в попытках найти оружие.

Нащупав что-то гладкое и холодное, я не раздумывая вдарил им по перекошенному лицу. Бутыль со звоном разбилась, посыпались осколки, во все стороны полетело масло. Прежде чем я понял, что сотворил, первые капли уже долетели до пламени.

Будто огненная молния, брызги вспыхнули, устремляясь к нам. В один миг барон превратился в живой факел. Горящее масло волнами стекало с его лица и ворота, капая на мою грудь.

Вопя в унисон от нестерпимой боли и ужаса, мы мигом позабыли, что только что пытались друг друга убить.

***

Запах горелой плоти, волос, смерти. Грудь одновременно сводило от жара и льда. Но первые мысли были даже не о боли, а о невыносимой сухости во рту.

Я попытался что-то сказать, но издал только сухой треск. Что-то очень тяжелое давило на меня, втаптывая в мягкую землю. Или это ковер?

Вдруг давление исчезло.

— Нашла!!! — невыносимо жизнерадостный крик Серины заставил открыть глаза. — Коллин! Нашла! Гвардеец не соврал, он впрямь здесь!

Здесь, это где?

Вдупляя в обгоревший, черный от копоти потолок, я не сразу сообразил кто, где нахожусь, и насколько безумная затея недавно посетила мою голову. Тесный кабинет теперь напоминал крематорий. Не осталось ни единого целого пятнышка, все выгорело.Походу, я половину поместья спалил... Кажется, даже слышу, как другое крыло догорает.

Погоди, я че, реально уцелел?

— Глазам не верю, ты жив!

— Очень надеюсь, ибо если это загробная жизнь, то я разочарован…

— Пф… — Серая не сдержала усмешки. — Если ты продолжаешь путать скудоумие с остроумием, то жить будешь.

— Спасибо, доктор…

Пытаясь подняться, я наткнулся на почерневшее лицо. Поджаренное тело барона покоилось рядом. А-а-а, вот оно что… Значит он меня закрыл, выходит? Собственным телом рухнул? Хорошо, что он такой большой, прекрасно, что я такой маленький.

Жадно присасываясь к фляге и стараясь не смотреть на Серину, чьи глаза безо всяких слов подсказывали, насколько хреново я выгляжу, я не сразу заметил над собой высокую тень.

Красуясь свежими кровоподтеками, на меня взирал Коллин, держа в руке незнакомый меч.

— А теперь ты примешься врать, верно? Будто про ледник знал, будто нарочно нас «предал», дабы уберечь? Что нарочно все спланировал.

— Господи, да верь во что хочешь…

Фыркнув, рыцарь вымученно закатил глаза и заткнул клинок за пояс:

— У тебя удивительная, почти мифическая способность обращать подлость в подвиг, ты знаешь? Чтож, как бы то ни было, за леди Пегги ты отомстил, отдаю тебе должное.

— Вы… Вы как тут вообще? Где гвардейцы?

— Будто сам не знаешь… — Серая аккуратно тронула мою грудь, приподнимая сгоревшую одежду и оценивая ожоги. — Сокровищницу вскрыли да разбежались. Один только остался, но этот сир-дуболом его… Кхм. Ты ведь на то и рассчитывал, верно?

Ага, а потом догнал и еще раз рассчитал. Впрочем, да, наверное я что-то такое и предполагал. Какой смысл плащам служить сгоревшему трупу? Ладно бы тут наследники были или рыцари какие, но у барона только дочери. И те кто были в курсе дел с курицами просто ломанулись к казне, нахапали сколько смогли, да свалили в закат, разумно предпочитая не рисковать. А за ними и все прочие, ибо честь честью, но куча серебряных слитков на дороге не валяется.

Поглядев на окно и зажмурившись от полуденного солнца, я снова попытался встать с пола. Не получилось. Я едва не рухнул, но сильные руки Коллина помогли принять вертикальное положение.

— Выглядишь как… Теперь я понимаю, что значит «краше в гроб кладут». Ай, пустое… И что теперь?

— Теперь? Теперь… Ну, по идее, теперь петухи забьются под шконку, не понимая, что случилось с их агентом влияния. Будут искать нового или…

— Да я не про то! Я к тому, что Нам теперь делать?

— А-а-а… Эм. Блин, так далеко я не думал, хотя… А! Где ты говоришь эта казна! Слитки бы нам пригодились...

— Это я и так знаю! — насупился рыцарь, стыдливо отводя глаза, за то, что сам не догадался. — Нам ведь нужны доказательства, чтобы представить их Холму.

— Ага, да, доказательства… Полные карманы доказательств, которые я буду предъявлять всю оставшуюся жизнь всем встреченным торговцам.

В жопу идут все эти Холмы с Хребтами и петухи с баронами. Хватит с меня приключений. Никакой больше политики и высоких замков. Рожей я для них не вышел.

Или, вернее, они для меня.