Трудоголик – 2

Глава 29 Дворец

«Единорог» лежал на груде изломанных кустов, веток и грунта. Воспользовался левитацией, я спрыгнул с крыши прямо под подломленные ноги гиганту, туда, где можно было вступить. Шаговые шарниры, запущенные автоматикой, тщетно пытались восстановиться положение, корма дымилась, в её броне зияла внушительных размеров дыра.

Скрипнул люк, народ постепенно вылезал наружу.

— Обломок застрял в районе нижнего склада, — сообщил Энтон.

— Не местная ракета. Не с этой планеты. Рутенийская, прошлого века, — безошибочно определил Халиб.

— Гастролёры? Стрелка! Стрелка ищите! — сообразил я.

— Уже нашёл, — сообщил Серафимион. — В трёх километрах южнее на опушке у обрыва. Он мёртв.

Перед глазами всплыла голографическая картина.

На скальном уступе стояла весьма технологического вида серая трёхнога с пустой металлической трубой. Рядом лежал стрелок — он был форсти. Глаза четырёхрукого зеленокожего «эльфа», как я прозвал их расу, безжизненно глядели в небо.

— Эй, Иннокентий. ты сказал, что вычислил, где был центр, так сказать, принятия решений. Так где?

— Муеранц. Столица Ала.

— Так… Серафимион, Маркунда — можете отправиться туда? Может, по горячим следам что-то получится обнаружить?

Краем глаза я заметил, как Халиб поднял брови со смесью удивления и возмущения — как-никак, Маркунда была его подчиненной. Но ничего не сказал, а сама Маркунда кивнула.

— Хорошо, сейчас вызову сферолет, — сказал Серафимион.

Я же продолжал заниматься менеджментом.

— Иннокентий, Рюрик, Энтон, давайте ремонтом займитесь, а я Илонмаска прогуляю, а то давно уже не видел.

Зверь, свернувшийся во внутреннем ангаре, меня признал — высунул длинный язык, коснувшись руки, а затем уткнулся головой в плечо.

Снарядил его сравнительно быстро — опыт уже имелся. Сначала зверь жадно облизывал ветки и утыкался в кучи местного аналога муравьев, потом наелся и пошел чуть быстрее.

Я двигался в паре метров от склона, и очень скоро заметил тропу, ведущую к краю. Спешился, осмотрел тело и следы оружия. На стволе ракетной установки значилось: «Сделано в Третьей Рутенийской Директории», стоял номер и год — 2597. В теле, прямо посередине грудной клетки, зияла огромная дыра — словно туловище вместе с одеждой вычерчили по радиусу и телепортировали куда-то.

Попробовал поколдовать разные поисковые Алгоритмы — и на своём языке, и на языке Халиба — безрезультатно.

Трава позади меня шевельнулась. Из леса показался мужик-гмонни — бородатый, в смешной шапке и рваном кителе. Позади топтался облезлый шестиногий ламон — пегий с проплешинам и большими вещевыми сумками. Угрожающего вида двустволка была направлена прямо на меня.

Подумалось, что таёжные лесничие-гмоннийцы мало чем отличаются от аналогичных сибирских егерей, или геологов.

— Те кона чэ⁈ Те кванти анвум?

Я признал гмоннийский, только диалект был совсем другим.

— [Рид аудио, транслейшн… гмоони лангвидж… ран…]

— Чо такое? Откуда взялся? Ты… ты убил его?

— Не я! Ты кто? Лесник?

— Лесничья служба княжества Хан! Ворпень Гласс, старший хорунжий Малого Деспотата Протоки…

Переводчик вышел неплохой, и я усмехнулся.

— Хорунжий? Ну, отлично вообще. Где твоя казачья застава?

— Не понял…

— Ещё бы. Ну и что мы с тобой делать будем?

Лесник нахмурился, затоптался на месте.

— Сопроводить тебя! Пальтишко-то, смотрю, не местное! Шпион, так? И этого партизана ты убил. Откуда?

— Толния, — вспомнил я давнюю легенду.

Похлопал себя по карманам и понял, что ксиву где-то посеял — не то при погружении в бассейн, не то ещё где-то раньше.

— Не верю! Чего тебе тут делать. Нехай из Ала. Они, правда, человеков не берут. Ладно. Пошли со мной. Сопровожу.

Я остановился, сочиняя Алгоритм очистки памяти. С мозгом я ещё не работал и как работать — представлял слабо. А на интуитивном уровне всё это делалось не очень эффективно. Благо, лесник, похоже, сам был в растерянности и не спешил в меня стрелять, ещё и ствол ружья приспустил вниз.

— [Мэйк гипнотизейшн… фоггеттинг… ну, забыть чтобы]

— Чего⁈ Чего ты там бормочешь! Пошли давай!

— Слушай, если ты серьёзно думаешь, что я убил этого парня… Посмотри, как это сделано. Ты серьёзно не боишься, что я применю какое-нибудь хитрое инопланетное оружие, и ты помрёшь так же мучительно, как…

— Чего⁈

Бородач снова наставил дуло на меня. Нет, я мог бы сейчас включить невидимый меч, кинектировать его куда-нибудь подальше вместе со своей шестиногой животиной, либо просто телепортировать в точку тринадцать, но захотелось сделать всё поизящнее. Я решил его напугать.

— [Генерейт хоррор гормонез, кортизол, селект блод систем, пут!]

Зрачки расширились, послышался грозный крик.

— А-а-аа!!

Я понял, что где-то что-то не учёл. Кортизол, влитый в кровеносную систему, либо не подействовал, либо подействовал совсем не так, как я хотел. Гмонни попёр на меня, выпалив сначала одним, потом вторым патроном. На первый сработала защита от огнестрела, которую я успел наколхозить и записать в один из амулетов. Вторую пулю я отшвырнул при помощи телекинеза, заодно задрал ствол оружия вверх и заставил бегушего на таран крепыша повалиться на пол.

Наше забавное сражение не желало останавливаться, Продолжая орать и выкрикивать бессвязные выражения с налитыми кровью глазами, он поднялся, полез в подсумок за патронами и отчаянно принялся перезаряжать ружьё. Я уже подумывал о телепортации, либо о том, чтобы закинуть лесного служителя правосудия на пару километров от места встречи, но разрешилось всё просто. Со стороны нашей временной стоянки появился Халиб. Он мельком зыркнул на лесничего, тот изменился в лице, мигом успокоился, с пониманием кивнул, убрал ствол, пробормотал что-то своему вьючному животному и неспешно отправился обратно.

— У тебя а-ашка заготовлена, что ли? — спросил я Халиба.

— Нет. Чаще всего вызываю кратковременные зрительные образы, воздействующие на подсознание. А игра с гормонами — в принципе, тоже верный ход, но очень тонкая вещь. Ты переборщил с дозой. Организм у гмонни от человеческого отличается. При превышении кортизола у них начинается острое чувство несправдливости и гнева, — Тут халиб подошёл к трупу четырёхрукого и присел на пенёк. — Любопытно…

— Как они сделали такую дыру? Телепортация на расстоянии?

— Возможно. А возможно — артефакт-часовая бомба, которая срабатывает по расписанию.

Затем он повернулся к пустой ракетнице, я спросил:

— Знакомое оружие? Как оно могло оказаться тут?

— Не особо знакомое. Но я повспоминал — оно могло быть сделано и здесь, у нас.

— Так, с этого места поподробнее, пожалуйста.

— Помнишь малыша Джафара? Который безвременно погиб во время того… недоразумения с Богданом. Во время войны против Тимьянии он отвечал за Шабук. И настолько увлёкся борьбой с «Единорогами», что слетал в командировку на Дарзит, у него там был один знакомый парень, который подарил ему такую ракетную систему.

— Хм. Одну ракету? Вот прям эту?

Халиб кивнул.

— Одну. Но не эту. Он накопировал их примерно штук двадцать, не меньше, и передал одному генералу, пока я не сказал остановиться. Большую часть я потом лично уничтожил, но несколько не нашёл. Если помнишь, именно поэтому мы устраивали сканирование…

— Ясно. То есть местная копия с дарзитийской подделки. В лучших традициях «урал-подвалов».

— Когда-нибудь поделишься значениями нескольких слов? — прищурился Халиб. — Уж больно непривычные термины используешь.

— Поделюсь. А ты, пожалуйста, поделись списком тех, кто знал о таких ракетах.

— Хорошо. Я не против дальше оставаться в гостях, Станислав. Как видишь, я уже помог тебе. И ничего не сказал по поводу того, что ты так легко распорядился рабочим временем Маркунды. У тебя теперь много дел с твоим поломанным шагающим домом…

Последнее прозвучало несколько пренебрежительно и даже пассивно-агрессивно, как модно было говорить у «снежинок». В моей прошлой жизни примерно с такой интонацией пожилая мамаша попрекала сына-геймера тем, что он занят своими игрушками вместо создания семьи.

— Знаешь, я успешно делегировал проблемы с его ремонтом нашему джуну. Конечно, спасибо, я отпускаю тебя. Только, кажется, ты давно обещал мне с Теодорой показать Дворец? Конец недели, как и говорили.

Халиб кивнул.

— Да, всё верно… Дай мне несколько часов, я улажу все дела и приглашу тебя.

Попрощались, и я вернулся в «Единорог». Пара часов растянулись до конца дня. Я специально не вмешивался в ремонтные работы Иннокентия, лишь набрал пару камней и зарядил их мана-тоннами, соорудив простейший алгоритм по их изъятию. Моего «рунглиша», на котором я говорил свободно, конечно, Иннокентий не знал, поэтому пришлось упростить и сделать что-то вроде алгоритма перевода.

В итоге аппарат был восстановлен и поставлен в нужное положение. Двигатель запустили, при помощи Иоганна избавились от кучи молодых стволов перед носом, и «Единорог» принялся медленно прошёл проламывать себе путь между деревьев.

После сели пить чай и обедать. Я вызвал резонный пирожок. Рюрик прошёлся по зарослям и набрал ягод, как он сказал, вполне съедобных. Ягоды оказались чем-то средним вроде крыжовником и рябиной, и вместе с чаем зашли вполне неплохо.

В столовую подтянулась и Джен, принявшаяся охать и ахать по поводу потерянного дома и того, какой у нас беспорядок.

— Вернём тебе дом, — сказал Энтон. — Может, куда-нибудь перенесём прямо её домишко, а?

Я кивнул.

— Почему бы и нет. Но я бы предпочёл решать проблему глобальнее. На следующем заседании комендатуры опять будет обсуждаться посёлок Скра. Надо что-нибудь вбросить. На тему самоуправления.

— Надо бы, да, — кивнул Рюрик. — По дому скучать.

— Не хотеть в Теньгород! — нахмурилась Джен. — Не рады мне там! Пока оккупация — не вернусь обратно. Лучше пущай последние годы на чужбине прожить.

— Смотрю, у родственников нет согласия, — проворчал Энтон. — Ладно, разберёмся позже. Какие планы у тебя сейчас, шеф?

— Дворец. Сейчас полетим смотреть мой Дворец.

Словно услышав наш разговор, позвонили последовательно — Халиб, сказавший, что договорился с Теодорой, и Ивита, которая предложила прислать капсулу.

— Можно с тобой? — спросил Энтон.

— Я ещё на этой хреновине не возил никого… Но давай попробуем.

— Оденьтесь теплее. На моя родина — сейчас зима, — подсказал Рюрик.

Гардероб у меня был собран не сильно богатый, я нашёл в шкафу запасной офицерский китель, доставшийся от бывшего экипажа «Единорога», накинул, и мы погрузились в капсулу. Когда наладил гравитацию, и капсула пошла на взлёт, я начал разговор, о котором давно собирался поговорить.

— Слушай, Энтон. Тебе я пока что доверяю больше всех. Поэтому расскажу. Мне надо как-то попасть на обратную сторону планеты.

— Зачем?

— Надо связаться кое с кем.

Энтон усмехнулся.

— С сестрой, поди? С моей пра-пра-прабабушкой? Я-то думал, что ты нашёл, где растёт кофе.

— А может? — я резко развернулся, чтобы посмотреть реакцию.

— Ну… А чего бы нет. У Теодоры чего только не растёт. Оранжереи при любом уважающем себя Дворце бывают. И как ты планируешь связаться? С той хреновиной, которую мы пытались чинить? Гаджет, кажется, так это называлось?

— С ним. Есть подозрение, что в одном месте он заработает, как надо.

Я достал из кармана, раскрыл карту на смартфоне и показал.

Энтон вздохнул.

— Любопытно, но… Я не очень разбираюсь, это, вроде бы, достаточно близко ко дворцу Теодоры. Так? Он севернее. Наверное, они хорошо мониторят эти края. Толком не подлетишь, засекут.

— Я думаю поступить проще. Мы же с Теодорой коллеги. У нас перемирие. Я могу запросить посещение этого места.

— Ты это брось! Как ты себе это представляешь? Это где-то в болотах. Думаешь, так просто разрешит? Я видел её — стерва ещё так. И если это что-то из артефактов Первых — наверняка охраняется. Будет очень странно, если ты туда полезешь в открытую, не-е…

Мы оба замолчали, обдумывая варианты. Мне показалось странным, что он отговаривает меня, но я списал на заботу о благополучии, к тому же, он тут же развеял мои сомнения:

— Ты не думай. У нас же есть план — связаться с теми командировочными, которые что-то там в космосе строят. И у тебя, между прочим, должок — обещал дочь мою найти.

— Помню, Энтон. У меня уже заготовлен ряд вопросов. Про твою дочь — один из первых. Слушай, расскажи мне ещё про себя? Про детей и прочее.

Остаток пути мы болтали — Энтон рассказывал про Рутею и Дарзит, про то, как добирался, про семью, про страну, в которой дослужился до генерала. За окном, меж тем, начало тускнеть и темнеть. Мы садились прямо в центр снежной вьюги, за окном медленно вырастали очертания обширного замёрзшего моря, изрезанного фьордами. Красная пелена сгорающей плазмы, окутавшая капсулу, немного ухудшила обзор, но я увидел, как мы садимся на вершину мыса на берегу у одного из фьордов

Капсула раскрылась. Шёл мелкий снег, лицо мигом замёрзло. Сперва я размял кости и посмотрел на море в сотнях метрах внизу — покрытое прозрачным, как на Байкале, льдом, по которому шла тонкая поземка. Затем я заметил, что сугробов вокруг нет, а под ногами — сухая земля, лишь слегка припорошенная снегом. На краю мыса же, напротив, были приличные сугробы, плавной линией поднимающиеся вверх — как будто ещё недавно всё вокруг находилось в огромном пузыре, и вот только сейчас он лопнул.

А затем я оглянулся и раскрыл рот от восхищения, смешанного с разочарованием.

Дворец, пять здоровенных каменных башен которого возвышались на сотню метров, был разрушен. У одной из башен не хватало половины длины, огромные каменные блоки валялись по всей округе. В стене огромного стилобата зияла брешь, обнажившая внутренние этажи — с современной отделкой, непонятным оборудованием и мебелью. Левее и правее терассами расположились полукруглые стеклянные конструкции, в которых угадывались не то ангары, не то теплицы. А позади стеной росли исполинские, под высоту башен, деревья. Толстенные седые великаны, похожие на секвойи, с толщиной обхвата в десяток метров и больше.

— Да уж… Работы будет много, — прокомментировал Энтон.

Рядом уже о чём-то беседовали трое — Халиб, Теодора и Ивита, одетые в весьма актуальные полушубки. Наличие последней в беседе мне не очень понравилось — на миг создалось впечатление, что все трое что-то замышляют.

— Эт чего у вас за состояние у недвижимости, блин? Вы чего тут сделали? И главное — нахрена?

— А это не мы, — не здороваясь, начала разговор Теодора. — Почему с тобой полукровка? Зачем он здесь?

— Он мой друг и секретарь, ему можно доверять. И поможет прикинуть, что нужно для ремонта. Так что это было?

Энтон понял намёк и отошёл чуть поближе к Дворцу, то ли делая вид, что пытается лучше разглядеть разрушения, то ли реально разбираясь. Теодора потёрла ладони, и вокруг стало чуть теплее. Затем оглянулась.

— Это баллистическая ракета. Был тут у нас один гастролёр… Покушался на пустой Дворец. В конце психанул и попытался разрушить — обычным оружием. После мы и собрались с моим бывшим супругом, устроили защитный пузырь.

— Да уж. Я так понимаю, что вы оба южным материком занимаетесь от случая к случаю?

— Понимаешь. В общем, получите — распишитесь. Геометками занимаемся, но, сам понимаешь, процесс не быстрый. Сотню базовых артефактов достали, осталось две тысячи.

— Базовый — это который расставляет метки на ближайших разумных? Типа базовой станции?

Теодора посмотрела на меня, как на придурка. Я не прореагировал, снова посмотрел на море. В разговор ввязалась Ивита.

— Я помогу расставить базовые артефакты, если хочешь. Опыт есть. Могу поделиться и своими, как на Грани, нам Милена передала тогда копию…

— Нет, лучше я сам. Местность безлюдная, так?

— Пара тысяч лесных скра к северу, за заливом, — Теодора указала на горизонт. — Восточнее и севернее — кочевники, контролируемые Рурляндией. Их побольше. Сейчас занимаемся их перегоном на запад.

Ивита покачала головой.

— Не хорошо! Нарушение договоров с Миленой.

Теодора резко обернулась на неё.

— Плевать, знаешь. У меня и так народонаселения на двадцать процентов меньше, чем у Халиба! А сейчас ещё уменьшится.

Бывший супруг «снежной королевы» подтянулся.

— Дорогая… Позволю заметить, что площадь, в том числе плодородная, у тебя на десять процентов больше моей. И отдаёшь ты нашему коллеге меньше площади. И Рурляндию тебе отдал, и Тимьянию по результатам войны. Может, не стоит, а? Отдай ты ему эти несчастные пару миллионов четырёхруких. Нам всем потом прилетит от Первых. И от Комиссии по Лишению.

— Пару… миллионов⁈ Вы угоняете у меня пару миллионов разумных, реально?

Голос был не то заискивающий, не то заигрывающий.

— Больно-то ты боишься Первых. Первые понимают, что виноваты, что оставили нас, я уже говорила об этом. Мы брошены на произвол судьбы, они не делятся с нами мана-тоннами, отчего мы вынуждены извлекать их из разумных. Станислав, между прочим, первый. На его месте я бы не обижалась и не пыталась играть партию Первых, а подумала, как снабжать все три наших Дворца дополнительными мана-тоннами.

— Позвольте, дорогая Теодора… — Ивита положила руку на моё плечо. — Он ещё молод. Его Сила крайне нестабильна, и он…

Внезапно меня начало бесить, что все разговаривают со мной в третьем лице.

— В общем, так. Я не люблю ставить ультиматумы и говорить с позиций силы. Вся территория к северу вплоть до моря должна быть очищена от геометок. Что от твоих, Халиб, что от твоих, Теодора. Если я узнаю, что вы угоняете у меня народ — попрошу вернуть столько же из урбанизированных краёв.

— Это всё? Я могу уходить? Отпускаешь? — усмехнулась Теодора.

— Попрошу. Или сам заберу, — оскалился я, но тут же изменился в лице и сказал уже спокойным тоном. — Шучу, конечно. Это же незаконно — воровать население, так? Ещё, Теодора, я бы хотел пригласить вас в мою временную резиденцию. И попросить разрешения побывать у вас в гостях — я до сих пор не видел обратной стороны планеты.

Теодора на миг замялась и сказала.

— Поговорю. Обсудим. Но большинство моих коллег будет против, уверена. Тебя очень не любят в моём Дворце, Станислав. Прощай.

— Хорошо поговорили, мне кажется? — Халиб посмотрел на растаявший силуэт своей бывшей жены.

— Чего хорошего-то? Спасибо, конечно, что попытался, но мне совсем не хочется остаться без населения. Сколько, получается, у меня будет?

Халиб через снег тоже посмотрел на горизонт, на медленно заходящее тусклое солнце.

— Грань с колониями — четыре миллиона, миллион-полтора — хуторяне-скра… Колонии Гамунц и Замунц — полмиллиона. Ну, в районе шести-семи в сумме.

— А у тебя сколько? — усмехнулся я. — А у Теодоры?

Мой собеседник замялся, затем сказал.

— Сто восемьдесят пять. И сто сорок два. У Толнии реальное население — шестьдесят миллионов, а не двадцать. Теодора в официальных сводках занижает, чтобы не пугать гмонни.

Я икнул. Мне представилось, что будет, если вся военная мощь пусть и отсталой и одичавшей, пусть и японской армии опустится на мои народы.

— Ладно. У меня, типа, стартап, мы, типа, только собираемся стать крупным бизнесом, — пробормотал я. — А там, глядишь, и подкинут пару миллионов из-за бугра? С другой планеты, да?

Ивита кивнула. Халиб отвлечённо смотрел в одну точку, беззвучно шевеля губами. Затем на лице появились морщины, лицо исказила гримаса гнева. Он посмотрел на меня:

— Станислав. Мы с тобой были друзьями, так? Я показал тебе того полусеяного и тот… одушевлённый объект, как другу? Так?

— Так, — кивнул я.

— И Маркунду отдал в твоё распоряжение. И Серафимиона пустил. И Иннокентия отдал, — морщины на лице становились всё глубже.

— К чему ты клонишь?

— А к тому, что ты обманул меня. Ты выкрал у меня ту ламу и ту полукровку. Не знаю, может, не ты — может, твои дамы. Больше никто не мог. Я срочно отбываю во Дворец. Очень хочу верить, что к вечеру ты вернёшь мне их обратно. Иначе можешь считать это объявлением… окончанием нашей дружбы.

Он развернулся и исчез.