Туманная река 2

Глава 23

Когда я вернулся к ребятишкам на баскетбольную площадку, то увидел, что к братьям Куропаткиным примкнул нескладный Сабонис. Правильно куда его девать, вратарь то из него тоже никудышный. Ладно, так и быть, я достал записную книжку и под номером три записал, Сабонис.

— Вставай под кольцо, — скомандовал я долговязому подростку, — когда кто-то из братьев бросит мяч, поймаешь его и попробуй как-нибудь затолкать в кольцо, потом пасуешь братьям обратно. Понял? Вижу по глазам, что понял. Еще по сто бросков, — сказал я Куропаткиным.

И чтобы не портить свои нервы, видом печального зрелища, я перебрался на соседнее поле, где гоняли футбольный мяч. Я молча сел на скамейку под широким тополем и стал смотреть за игрой. Совершенно бессмысленное и беспощадное зрелище. С одной стороны пионеры чем-то заняты, с другой никакой пользы от такого занятия нет. Плечевой пояс не задействован, раз, выносливость не развивается два. Вон, нападающие не возвращаются в защиту, а защитники не подключаются к атакам. А что такое игра в пас ребятам вообще не ведомо. В этот момент черноволосый шустрый паренек, которому все кричали: «Кимка пасуй!» в очередной раз попытался обыграть троих соперников. Двоих прошел нормально, третий все же выбил мяч в сторону, а оттуда его сразу запульнули в атаку на противоположные ворота. У команды соперников, кто из них первый, кто второй отряд, я еще не разобрался, тоже был свой дриблер, невысокий лопоухий пацан. Теперь ему все кричали, — Андрюха пасуй! Андрюха ловко прокинул мяч между двух защитников, оббежал их и навесил футбольный снаряд на ворота. Вратарь вовремя вышел на перехват мяча, но сделал это коряво, поэтому мяч отлетел в гущу игроков обеих команд, после чего кто-то пропихнул его в ворота.

— Гол! — заорали одни.

— Не считается! — орали другие.

— Нападение на вратаря! — кричал Кимка.

— Не ври! Он сам мяч выпустил! — ответил Кимке Андрюха, автор голевой передачи.

— Сейчас как дам в ухо, мало не покажется, — не уступал черноволосый паренек, — сказано нападение на вратаря, значит нападение.

На этих словах команда, за которую играл лопоухий Андрей, с мольбой о помощи посмотрела на меня. Скорее всего, честно забитый мяч пытались нагло отобрать у второго отряда, решил я, встал и пошел по полю к спорунам.

— Вам честно сказать или соврать? — спросил я пионеров.

— Честно! — заголосили они.

— Если честно, так в футбол никогда не научитесь играть, — огорошил я их, — да и потом у вас же атрофировано чувство собственного достоинства. Вам лучше заняться чем-то более спокойным. Например, выжиганием по дереву, авиамодельный кружок подойдет, а кто хорошо рисует, пожалуйте в стенгазету.

— Ничё у нас не трафиравнао! — обиделся за всех Кимка.

— Ну как же, — удивился я, — в позапрошлую субботу вы проиграли «Березке» одиннадцать — три. В эту субботу состоится баскетбольный матч. И вместо того чтобы потренироваться и дать «Березке» бой вы гоняете в футбол. Вот и выходит, и в футболе от вас нет толку, а теперь еще и в баскетболе не будет.

— Подумаешь, да мы всегда им проигрываем, — махнул рукой лопоухий Андрюха, — но не корову же!

— Точно, — поддержал его Кимка, — ладно, гол правильно забили. Тринадцать — девять, чур играем до двадцати.

— Ну-ка, дайте мяч, — попросил я пионеров.

Вратарь выкатил мне футбольный кругляш из ворот. Я стопой катнул его на себя, резко поддел носком и подкинул вертикально вверх на полметра. Потом несколько раз отчеканил мяч, попеременно меняя ноги. Затем подбил его на высоту своего роста, принял еще раз на колено, и в завершении со всей дури, с лету послал футбольный снаряд в противоположные ворота. Мяч, под удивленные взгляды пацанов, пролетел сорок метров, именно столько в длину в пионерском лагере было футбольное поле, и описав в воздухе пологую дугу, с силой влетел в верхний левый угол. Дырявая сетка, которая свисала с перекладины вертикально вниз, лишь на секунду с одного края натянулась и опустила футбольный снаряд за линией ворот.

— Оба-ца! — выдохнули парни.

— Тринадцать — десять, — прокомментировал я свое случайное попадание, — играйте дальше! Наберу в сборную девчонок, если нет парней! Победить мы не победим, но в сухую «Березке» точно не проиграем.

Я развернулся и пошел туда, где братья Куропаткины и Сабонис пытались поразить заколдованное баскетбольное кольцо, которое не желала пропускать в себя ни баскетбольный и ни футбольный мячи. Не то чтобы я не любил футбол, в детстве, в той жизни, поиграв немного за сборную школы, я к футболу охладел. И на какой только позиции я не успел поиграть. И на воротах я стоял, и в защите все огрехи подчищал, и на фланге атаки разгонял, и из центра поля передачи раздавал. Единственное место, где я не играл — это центрфорвард, так как забивать голы хотели все, а заниматься черновой работой никто.

— Сабонис! — окрикнул я долговязого паренька, — если не можешь попасть из-под щита в кольцо, то попади хотя бы в маленький черный квадрат на щите.

Нескладный парень вдруг обиделся на меня, бросил, как я сказал, и попал.

— Вот видишь, можешь, когда захочешь. Молодец! — выдохнул я.

— Дядя физрук, — услышал я мальчишеский голос.

Я обернулся, за спиной у меня стояли обе футбольные команды и первого и второго отряда.

— Мы тут решили, — сказал Кимка, — не надо девчонок в сборную, мы будем тренироваться.

— А, я против! — крикнул Сабонис, — больше подбирать мячи в кустах не буду.

Полностью обессиленный, как после встречи с десятком энергетических вампиров, сидел я на полднике и безразлично поедал плавленый сырок с куском черного хлеба и запивал все это стаканом кипяченого молока. Значит так, два атакующих защитника, то есть братья Куропаткины у меня в команде есть. Тяжелый форвард — это Кимка. Разыгрывающий защитник — это лопоухий мелки, но шустрый Андрей из второго отряда. Центровой — это вратарь из первого отряда, ста семидесяти сантиметровый «гигант», Олег. Запасной — нескладный, длинный и бесполезный Сабонис. Остальных завтра отправлю обратно играть в футбол, а с этими займусь персонально.

— Ну как мои орлы? — ко мне подсел заметно повеселевший директор лагеря.

Видать где-то полдничают не только кипяченым молоком.

— Завтра целых три баскетбольных мяча будет! — торжественно обводя взглядом зал, заверил меня он, — как, покажем мы этой «Березке»? Или нет?

— Сухих побед, Егор Палыч, больше им не видать, как собственных ушей, — я допил молоко.

— А если мы еще щиты покрасим и разметку проведем? — пытался обнадежить сам себя директор.

— А давайте еще грамоту нарисуем за второе место в чемпионате по баскетболу, а то что-то мало достижений у «Чайки», — предложил я, намерено избегая пустых обещаний.

— И как я сам до этого не дотумкал? — пролепетал Егор Саныч и умчался куда-то, скорее всего, продолжать банкет.

— Богдан! — теперь ко мне подсела младшая сестренка нашей клавишницы, Ленка, — я пообещала нашим девчонкам, что ты нам расскажешь сегодня страшную историю, как «Мастер и Маргарита».

— Сегодня нельзя, — ответил я шёпотом.

— Почему? — так же прошептала младшая из сестёр Симоновых.

— Если сегодня рассказывать страшные истории, то к утру один из слушателей пропадет, — еле-еле сдерживая серьезное лицо, ответил я, — сегодня ночь колдовская.

— А завтра? — вздрогнула Ленка.

— А завтра можно, — улыбнулся я.

За окном громко стрекотали кузнечики, и раздавались одиночные крики птиц. Лагерь почти полностью погрузился во тьму. Королева Марго, то есть наша пионер-лагерная докторша Маргарита Сергеевна, угощала меня чаем с вишневым вареньем.

— Как первый день? — поинтересовалась она.

— Замечательно, — откровенно признался я, — баскетбольных мячей не хватает, баскетбольная площадка без нормального покрытия и разметки. Сами же ребята, из которых я должен сделать чемпионов за четыре дня, пока что просто мазилы. А как дела у вас в королевстве?

— Несколько разбитых коленок и две занозы, — улыбнулась Марго, — главное у меня зеленки на год вперед запасено, поэтому заражение крови нашим пионерам точно не грозит. А вон и твоя бежит.

Действительно, я рассмотрел в окно, как к моему временному пристанищу направляется пионервожатая Светлана.

— Моя? — удивился я.

— Что я слепая? — Марго снова засмеялась.

Да, основательно подзабыл я пионер-лагерные порядки. Оказывается, здесь кроме четкого расписания дня существует и вечерний бонус в виде посещения кинотеатра или танцев. Отказать Светлане Ивановне в желании сопроводить ее на танцевальную площадку, я никак не мог, ибо это было бы не по-мужски. Контингент, который смешно отплясывал устаревший буржуазный танец чарльстон, был самый разнообразный. Здесь присутствовали все пионервожатые, первые, вторые и третьи отряды, а также несколько человек руководства, директор, заведующая лагерем Мая Ивановна, ее я запомнил по пароходу, а также завхоз, который менял пластинки на радиограмофоне «УП-2М». Это такой проигрыватель в черном чемодане. Я ради приличия тоже вышел потанцевать с компанией пионервожатых. Ведь незачем отрываться от коллектива — это не по-советски. Двигался правда я просто безобразно, как паралитик крутился на носках неловко сгибая при этом ноги в коленях. Наконец-то пластинка свое отскрипела, и из динамика разнеслось, что утомленное солнце нежно с морем прощалось. Света по-хозяйски взяла меня за руку и вывела на центр амфитеатра, потом она положила руки мне на плечи. Что мне оставалось делать? Я приобнял ее за талию. Расстояние между нами, как и у всех остальных пар было подчеркнуто пионерское, ну или почти у всех.

— Нашла себе кавалера наша недотрога, — услышал я шёпот за спиной.

Кстати и Маргарита Сергеевна из медпункта тоже пожаловала на вечерний променад. К ней тут же устремился завхоз, крупный и тучный мужчина лет пятидесяти. Все живые люди, все танцевать хотят, сделал вывод я.

— Света, я хотел тебе признаться, — я попытался как-то тактично объяснить девушке, что у меня в Москве есть подруга, и что у нас все серьезно.

— Не надо, я знаю, ничего не говори, — прошептала пионервожатая.

— Ну, раз ты все знаешь, то я ничего не скажу, — прошептал и я.