Туманная река 2

Глава 32

В воскресенье перед первой тренировкой сборной СССР по баскетболу, я непривычно медленно думал, как бы мне завоевать хоть какой-то авторитет у чемпионов Европы и заслуженных мастеров спорта. Степан Суренович, который реально оказался рад меня видеть, так описал мои функции, что буду работать над улучшением процента попадания игроков со средней и дальней дистанции. Поселил он меня вместе с Коневым в двуместный номер на загородной базе. Питание, в отличие от пионерского лагеря здесь было отличным. В меню было много мясных блюд, и так же хватало фруктов, особенно дынь и астраханских арбузов. А в лагере сейчас макароны, думал я накануне, когда жадно поедал шашлык из баранины.

Во дворце спорта Лужники, не смотря на летнюю жару было очень прохладно. На баскетбольной площадке вовсю шла разминка. Скрип спортивной обуви о паркет гулко разлетался над всеми пустующими трибунами. Обожаю этот звук, он уносил меня в далекое детство, когда сам впервые вышел на баскетбольную площадку, в том другом мире и жизни. Наш тренер был просто фанатиком своего дела. Он собирал различную литературу по баскетболу, что-то сам переводил с английских изданий. Помню, как он нам еще плохо соображавшим пацанам, рассказывал об ошибках, которые допускал Гомельский в спортивных битвах между Каунаским Жальгирисом и ЦСКА.

— Жальгирис ведь играет персонально! Значит, Ткаченко должен уводить Сабониса из-под кольца, а не толкаться с ним в краске, — говорил наш тренер.

И вообще, он Гомельского за тренера не считал. Говорил, что тот просто хороший организатор не более. Лично я в том противостоянии оценок не выставлял ни за кого не болел. Мне нравились лишь отдельные игроки. Вальдемарас Хомичус у Жальгириса, и Виктор Тихоненко у ЦСКА.

Разминкой сборной СССР руководил Николаич, то есть тренер теперешнего московского ЦСКА Евгений Алексеев. Ничего интересного, челночный бег поперек площадки, боком, спиной и короткие рывочки вперед. Наконец Суренович представил меня сборникам. Потом центровые команды Альберт Вальтин из киевского «Строителя», Геннадий Вольнов и Виктор Зубков из ЦСКА, уже знакомый мне Александр Петров из «Динамо», а так же настоящий гигант с ростом два восемнадцать Янис Круминьш из рижского СКА отправились на одну половину площадки отрабатывать навыки игры под кольцом. Я же остался один со своими новыми подопечными. На меня с интересом и не скрываемой иронией смотрели Майгонис Валдманис и Валдис Муйжниекс из рижского СКА, Цезарс Озерс из рижского ВЭФа, Гурам Минашвили и Владимир Угрехелидзе из тбилисского «Динамо», Михаил Семёнов из ЦСКА и еще один мой знакомец Юрий Корнеев из московского «Динамо». Дружба народов — форева, пробубнил я про себя.

— Малчик, может быть, слетаешь нам за пивом? — сказал Гурам Минашвили.

— Что-то сегодня жарко, — поддержал его одноклубник из Тбилиси Владимир Угрехелидзе.

— А мы тут самы мячик побросааем, — включился в разговор латыш Майгонис Валдманис.

Деточка, а вам не кажется, что ваше место возле нужника, — вспомнил я бессмертную работу Александра Серого.

— Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ невинных загубил, — пробубнил я себе под нос, и пошел отмерять от кольца семиметровую дугу.

— Два мяча сюда! — потребовал я от спортсменов, когда встал под нулевым углом к щиту, в самый угол левой стороны площадки.

Требуемые мной спортивные снаряды тут же прилетели ко мне, но с разной скоростью и точностью. Потом я выставил еще два мяча на точку, которая была под сорок пять градусов к плоскости щита, на тоже примерно семиметровое расстояние. Далее два мяча в лоб, то есть под девяносто градусов к щиту, и зеркально по два мяча я поставил на правую сторону площадки.

Внутренне я себя перекрестил, так как если сейчас опозорюсь, можно смело ехать домой, прямо в руки пятого управления КГБ. Я встал в правый угол, дважды ударил мяч в пол, чтобы почувствовать его вес, выдохнул и метнул точно в кольцо. Сетка издала от трения с мечом приятный звук «фух». Потом я быстро поднял с паркета еще один баскетбольный снаряд и тут же послал его следом, он немного зацепил дальнюю дужку, но попал туда куда надо. Быстро перебежал на следующую точку под сорок пять градусов и один за другим снова забил оба мяча. Под ноль и сорок пять градусов мои любимые точки. В былое время я после каждой тренировки исполнял по триста, четыреста бросков с них. А вот пулять в лоб, строго по центру мне доводилось от случая к случаю. С этой точки один мяч у меня улетел в молоко, другой залетел, но при этом ударился от щита, повезло. Следующая точка под сорок пять, но из левой половины, один точно, другой предатель выскочил, ударившись о заднюю дужку. И под ноль градусов, из левого угла оба точно!

— Кто повторит? — я подошел к игрокам сборной СССР.

— Баскетбол, это же нэ цирк! — ответил Минашвили, — здэсь самый надежный способ забить мяч, это бросок из-под кольца.

— Так выпьем же за то, чтобы наши желания, совпадали с нашими возможностями! — закончил я фразу грузинского баскетболиста.

Игроки сборной до кого, дошел смысл шутки, грохнули от смеха. Чуть позже отсмеялись прибалтийские ребята.

— Все правильно, самый надежный способ набрать очки в баскетболе — это броски из-под кольца, — продолжил я, — поэтому будем учиться бросать с дальних и средних дистанций, чтобы соперник вытягивался за нами в поле, и создавал нам свободные зоны под кольцом.

— Взяли по мячу, — скомандовал я, — Вальдманис левый угол под ноль градусов, Муйжниекс левая половина под сорок пять, Озерс под девяносто, Минашвили сорок пять градусов правая половина.

— Вай-вай, зачэм сорок пять? — заулыбался Гурам, — давайте сначала по сорок.

— Если в Грузии делают коньяк крепостью сорок градусов, — ответил быстро я, — то исключительно для тебя можешь бросать под углом в сорок.

— Зачэм так говоришь, — обиделся Угрехелидзе, — в Грузии все делают, «Энисели» сам Сталин пил!

— Угрехелидзе, — ответил я, — идешь в правый угол, бросаешь за Родину, за отца народов, и попробуй только промахнись, вмиг запищу в турецкие шпионы со всеми вытекающими из этого последствиями.

— Вай-вай-вай, — тихо запричитал Владимир Угрехелидзе.

— Семёнов и Корнеев встают на подбор, — продолжил распоряжаться я, — делаете по очереди с лева направо по десять бросков, далее смена позиции, против часовой стрелки. Корнеев идет в левый угол, на подбор в краску встает Угрехелидзе. Работаем в темпе!

Я дунул в свисток, который до этого болтался без дела у меня на шее. Первые выстрелы всей задней линии сборной СССР оказались мимо кассы. Вторые опять мимо. На третьей попытке первым попал из левого угла латыш Валдманис.

— О-о-о! — заокали игроки сборной и раздались жидкие аплодисменты.

— Майгонис, — обратился я к латышскому стрелку, — запомни, как двигалась твоя рука, как сработала кисть, как ты переместил корпус во время броска, и в следующий раз попробуй все это повторить. Давай еще раз!

Майгонис Валдманис исполнил бросок повторно и снова точно.

— Молодец, все продолжаем работать! — я вновь дунул в свисток.

Затем я присел на скамейку запасных и достал записную книжку, которая осталась у меня на память о пионерском лагере «Чайка». Я перевернул ее задом наперед, и те черновики, в которых я анализировал игроков лагеря, переместились в конец книжки, а в новом начале карандашом я написал, Валдманис — снайпер номер один. Для сборной таких нужно минимум шесть!

Когда все игроки сборной прошли один круг, к Майгонису добавился еще Валдис Муйжниекс и Михаил Семёнов. Тбилисские динамовцы смазали все попытки, Озерс и Корнеев забросили пару дурных мячей.

— Следующее упражнение, — я взял мяч, — проход на расстояние в пять метров к кольцу, примерно, под сорок пять градусов и бросок с отклонением. Юра, — обратился я к Корнееву, — встань в краску, попытаешься меня накрыть. Поехали!

Я повел мяч не по прямой линии к кольцу, а по дуге, заставив тем самым Корнея перемещаться боком, потом резко остановился, мгновенно очень высоко выпрыгнул в сторону от кольца, и по хорошей дуге бросил. Юрий даже с его ста девяноста семью сантиметрами роста махнул рукой мимо моего мяча, который благополучно опустился в корзину.

— Корнеев, Семёнов, Озерс в краску, будете, без фанатизма, обозначать защиту, — скомандовал вновь я, — остальные делают по десять проходов в правую и левую сторону. Тбилисцы атакуют слева, рижане справа. Работаем в темпе по свистку, затем меняемся.

— Почему без фанатизма? — возмутился прирожденный спортивный боец Юрий Корнеев.

— Сейчас задача научится атаковать, а не защищаться, — просто объяснил я, — поэтому только обозначаем защиту. Поехали!

Я вновь спрятался на скамейке запасных и стал записывать кто, сколько настрелял. Здесь был лучшим Валдис Муйжниекис. Валдманис — второй, Семёнов — третий. Остальные? Глаза бы мои их не видели! Привыкли лезть в краску и запихивать мячи с мясом, а со средних и дальних дистанций Пушкин поливать значит будет.

Потом тренировка полностью перешла в руки Суреновича, который разбил сборную на пятерки и устроил двусторонку с разбором ошибок. Я же сел на трибуны повыше, чтобы наблюдать игру заслуженных мастеров спорта с верхней точки, где четко виден рисунок игры.

Когда сборники пошли в душ, старший тренер Спандарян собрал весь тренерский коллектив за одним столом.

— Ну как? — посмотрел первым делом он на меня.

— Вот, свиток хороший, — показал я его, — форма шерстяная новенькая, тоже ничего, на улице немного жарко, зато в помещение комфортно. Что еще хорошего? — задумался я, — меню как в ресторане. Жить можно!

— Да я не про это! — психанул Суренович.

— Да я понял, — я открыл записную книжку, — из Валдманиса, Муйжниекса и Семенова толк будет. У остальных, что касается бросков с дальней и средней дистанции, руки не из того места растут. Озерс — хорошо видит поле, тбилисцы — быстрые и взрывные, что хорошо для скоростной игры. Корнеев — боец до мозга костей. Круминьш силен в защите. Петров наоборот лучше играет на подборе в чужой зоне.

— Да зачем нужен упор на дальние и средние броски? — не выдержал моей наглости второй тренер команды Алексеев.

Я взял металлическую пластину, на которой было нарисовано баскетбольное поле, а отдельные магнитики двух разных цветов изображали баскетболистов.

— Расстановка игроков в атаке, условно назовём её «конверт», — ответил я.

Потом я поставил двух наших игроков в углы, одного игрока поближе к краске, то есть трехсекундной зоне, и еще двух под сорок пять градусов к плоскости щита слева и справа на предполагаемую семиметровую дугу. Игроков соперника я разместил рядом с каждым из наших баскетболистов.

— Посмотрите сколько теперь места под кольцом, — сказал я всем членам тренерского штаба, — разыгрывающий может сам обыграть своего оппонента и выйти вдвоем на кольцо против одного защищающегося. Может отдать пас на центрового, которому никто не помешает обыграть спиной своего опекуна и забить от щита. Вариантов уйма.

— А если соперник не пойдет в поле к нашим игрокам, — Алексеев все магнитики защищающихся игроков сдвинул ближе к трехсекундной зоне.

— Если каждый игрок задней линии команды, — улыбнулся я, — сможет атаковать кольцо с дистанции с точностью до пятидесяти процентов, то они вынуждены будут выходить за ними в поле. И наша задача до Олимпиады добиться такой точности. Тогда мы на играх всех в асфальт закатаем, и даже американцев. Или как сказал бы мэр Собянин в плитку.

— Какой мэр? — не понял меня Спандарян.

— Я говорю, — обматерил я сам себя, — мэр Нью-Йорка, который вместо асфальта кладет плитку, с жиру бесится собака империалистическая.

— В асфальт — это хорошо, — улыбнулся тренер ЦСКА, — надо будет запомнить. Что нужно чтобы поднять процент попаданий?

— Ежедневно, — я почесал свой затылок, вспоминая свою молодость, — дополнительно к тренировкам, по пятьсот бросков с пристрелянных позиций.

— Будут бросать на загородной базе перед отбоем, — поставил точку в совещании Спандарян.