Туманная река 2

Глава 38

Рано утром, в семь часов, пока члены сборной СССР по всем видам спорта спали, я встретил Вадьку с девчонками на проходной спорткомплекса "Спартак". Сторожу дяде Саше, сказал, что родственники приехали, и нужно их, в зале для тяжелой атлетики, как следует подготовить к плавательному сезону. На что он буркнул, что родственники — это дело святое.

Первый раз, когда я попал в зал для тяжелой атлетики, здесь в Алуште, и увидел, что кроме железа, гантелей, гирь и штанг, практически нет тренажеров, у меня чуть до скандала дело не дошло. Я просто орал на администратора, как так почему нет тренажера для жима ногами лежа!

— Вы думаете, что мои баскетболисты имеют каждый по запасному позвоночнику! Почему нет упоров для прокачки мышц бицепса! Где блочные тренажёры! Это что вообще такое, простая подвальная качалка или зал для подготовки Олимпийской сборной!

В итоге пришлось искать умельца, который сварил по моему эскизу тренажер для жима ногами лежа. Но про блочные тренажеры мне пришлось благополучно забыть. Над всей этой кутерьмой потешалась вся команда штангистов.

— А чем тебе со штангой не приседается? — смеялись они.

— Ума много не надо, чтобы сделать из здорового и сильного человека калеку к тридцати годам, — парировал я, — а вы попробуйте, и мышцы накачать и здоровье сохранить.

Прошло всего несколько дней и штангисты в прямом смысле слова оккупировали мой тренажер для жима лежа. Администратору пришлось раскошелиться на еще несколько подобных устройств. Вот и сейчас в семь часов утра под ним потел двадцати четырех летний Юра Власов.

— Познакомьтесь, — сказал я своим друзьям, когда мы вошли в зал, — самый сильный человек на данный момент времени на планете Земля, Юрий Власов, Советский союз!

Юра вылез из-под, страшно сказать какой груды железа, надел очки, и тяжело дыша, поздоровался со мной и с Вадькой.

— Новые гимнастки? — улыбнулся он, кивнув в сторону Наташи и Ирины.

— Кружок художественной атлетики, — хохотнул я, — буду своим друзьям помогать делать новые спортивно-подтянутые тела. Тебе-то чего не спиться?

— На нервах я что-то перед Римом, — признался он, — сплю плохо.

— Это от недостатка положительных эмоций, — мило улыбнулась Ирина, — вы приходите, сегодня на наш концерт, в местный курзал, отвлечётесь.

— А вы там будете петь или танцевать? — взяв шутливый тон, спросил Власов.

— Сюрприз будет, — буркнул Вадька, — ну что, какую мне штангу поднять? — обратился он ко мне.

— Сначала, все вместе, — я достал из стопки три прорезиненных коврика, — постоим в планке. Затем поработаем над мышцами груди, потом нагрузим бицепс, трицепс. В заключении жим ногами лежа и велотренажёр.

— Чего? — дружно спросили меня все находящиеся в зале атлеты.

— Педали крутить по стадиону, вот чего, — махнул рукой я, — меньше слов!

— Вечно ты что-то придумаешь, Богданыч, — пробасил Власов и тоже взял прорезиненный коврик, — как эту твою планку делать?

Я лёг на коврик уперевшись локтями, и, встав на цыпочки, выпрямил тело параллельно полу.

— Делай как я, — выдохнув, произнес я.

Через тридцать секунд на пол рухнули Наташка и Иринка, Вадька протянул еще десять секунд. Власов, которого трясло от напряжения слег на третьей минуте.

— Отдохнули и снова в планку, — скомандовал я друзьям, — хотя меня тоже уже немного потрясывало.

И опять ребята простояли меньше минуты, а Власов дотянул почти до трёх. Я же на седьмой минуте обессилено тоже слёг.

— Ещё по паре подходов и велком к железу, — пробубнил я.

— А мне? — заинтересовался, знаменитый тяжелоатлет.

— Богдасарову, конечно видней, — я почесал свой затылок, — Сурену Петросовичу, он для тебя программу подготовки разрабатывал. Но я бы на его месте дал тебе сегодня разгрузочный день. Велосипед, рывочки в гору, плавание в море и на концерт. Нервную систему нужно обязательно приводить в порядок.

Через час я проводил своих друзей до проходной «Спартака», при этом наставляя их сегодня, как следует загрузиться белковой пищей, в виде креветок. Завтрашний день отдохнуть, а через день обратно добро пожаловать в зал. Наташка мне по дороге успела нажаловаться, что брат ее и Санька до сих пор еще неизвестно, где гуляют, и потребовала, чтобы я на них повлиял. Я хотел было сказать, что дело молодое и когда бурлят гормоны, слова бесполезны, но дипломатично ответил, что постараюсь направить их на путь истинный.

А потом я пошел будить «пионерский отряд» взрослых дядек из сборной СССР по баскетболу. Размещалась наша команда в простых номерах по два-три человека в гостинице коридорного типа. Я шел по ковровой дорожке и по нескольку раз стучал кулаком в двери наших засонь, при этом неприятном голосом вахтера орал: «Подъём»! В комнату, где квартировались Минашвили и Угрехелидзе, я просто и беспардонно вошёл. Так как им в дверь хоть утарабанься спать будут до обеда.

— Собирайтесь дети в школу, петушок пропел давно! — проревел я, скинув одеяла в сторону.

— Зачэм твой петушок каждый утром спать не дает? — заныл Гурам Минашвили, — такой сон смотрэл, эх!

— Я смотрю сон был эротического содержания, — хохотнул я, обратив внимание, что трусы Гурама стояли домиком.

— Зачэм так говоришь, да? Мне горы снились! — обиделся тбилисец.

— Ладно, сегодня поговорю с Суренычем, чтобы отпустил команду на танцевальный вечер, — пообещал я, — если работать сегодня будет, как профессионалы.

— Весь Тбилиси знает, что мы профи! — обиделся на мои слова уже Владимир Угрехелидзе.

— Так что ж я с вами, как с малыми детьми, — обиделся и я, — каждый день бужу, на тренировках пашу вместе со всеми, чтобы никто не филонил. Между прочим, профессионалы, кроме общих не продолжительных тренировок, очень много работают самостоятельно, нанимая персонального тренера.

— В этом и есть преимущество Совэтского спорта, — философски заметил Гурам, подняв руку так, как будто в ней был рог с вином.

Спорная точка зрения, но мне было не до того, я пошел дальше по коридору поднимать остальных на утреннюю велосипедную тренировку.

За завтраком, после того как мы вдоволь покрутили педали на меня насел Багдасаров, тренер штангистов.

— Ты почему вмешиваешься в наши тренировки? — не давая мне проглотить салат из огурцов и помидоров, заявил он.

— Сурен Петросович, — я бессильно отложил в сторону столовые приборы, — Власова мучает бессонница, я посоветовал ему развеяться, дальше решать вам.

— Ты как зараза здесь, со своими фантазиями! — гракнул он.

— Петросович, штангисты завтракают там, — культурно попросил его на выход Конев.

— А-а! — махнул Багдасаров рукой, и пошел к штангистам.

Когда я нес поднос с грязной посудой в мойку, меня атаковали девчонки из сборной по спортивной гимнастике. Латынина, Муратова, Астахова, Николаева, Люхина, Иванова-Калинина, хохотушки, которых в редкий день можно было встретить без бабетты на голове и косметики на лице.

— Богданчик, прошёл слух, что ты всех приглашаешь на танцы, — защебетала Лариса Латынина, — ну мы ждём.

Про танцы я сказал лишь Власову, нашим тбилисцам и главному тренеру Спандаряну. Не сборная Олимпийская СССР, а одно большое одеяло, на одном конце пукнешь, на другом скажут, что в штаны наделал, подумал я.

— Сегодня в Алуштинском курзале в восемь часов вечера состоится вечер танцев! — громко объявил я на всю столовую, — а чтобы таких красотулек никто не обидела, — сказал я гимнасткам, — провожатыми возьмите сборную по боксу. А то они на меня как-то нехорошо косятся.

Очередной предолимпийский день опять пролетел, как единое мгновение, кольца, мячи, скрип паркета, гантели все смешалось в моей голове. И выжитый, как лимон, я приехал к семи часам вечера к курзалу. Во-первых, нужно было порешать вопрос с гонораром, во-вторых разучить новую песню.

— Сколько! — завыл фальцетом, как певец Витас, Саша Мкртчян, — да я за такие деньги сам петь здесь буду.

— Сорок процентов с выручки — это более чем скромное предложение, — усмехнулся я, пропуская мимо ушей, проклятья в свой адрес.

— А как же план? — театрально заламывая руки, пропел директор курзала, — нет, ты не понимаешь, чего требуешь!

— Значит так, Саша, — я потыкал пальцем на пустое запястье, где по идее, у солидных людей бывают часы, — у меня осталось сорок минут, чтобы подготовить новую песню к массовому походу на танцы Олимпийской сборной СССР. А у тебя эти сорок минут уйдут на обдумывание моего щедрого предложения, кстати, твой план с моими ребятами мы перекроем раза в два в лёгкую.

За одну пятую от проданных билетов, пусть сам поёт, мысленно послал я Мкртчяна, и вернулся к друзьям. Я им вкратце объяснил, кто сегодня заявится сюда, чтобы потрясти своими спортивными телами, и предложил новую песню.

— Это же не наш стиль, — удивился Толик, когда наиграл и напел песенный шедевр на гитаре, — это какой-то марш.

— Да, — согласилась с братом Наташа, — под такую музыку не потанцуешь.

— А мне нравится! — заулыбался Санька, — вдохновляющая на подвиги вещь!

— Есть в ней какой-то нерв, — сказала Иринка, — обязательно ее сегодня сыграем.

— Давайте немного перекроим сегодняшнюю программу, — предложил я, — сначала для разогрева исполним «Белые розы», «Розовый вечер», а потом перейдем к мировым хитам.

— К чему перейдем? — удивился Толик.

— К песням, которые завоюют весь мир! — махнул рукой я, — и давайте, наконец, репетировать.

Как я и ожидал, сорок процентов с вырученных билетов, хоть с боем и кровью, из прижимистого Саши Мкртчяна я выбил. Директор же от обиды на несправедливость жизненных коллизий, поднял цену входного билета до пятнадцати рублей с человека. И все равно танцевальная площадка безжалостно наполнялась со скоростью магазина, в котором на прилавки выбросили дефицитный товар. Мои подопечные баскетболисты в полном составе зачем-то приперлись на танцы с десятилитровым эмалированным ведром. Я на пару секунд задумался, что же там такого ценного они могли принести? Вино виноградное сухое, дошло до меня, что же еще им могли продать в ведре? Как дети великовозрастные, ей Богу! Через полчаса, в курзале яблоку некуда было упасть. Да, танцы не место для Ньютонов, усмехнулся я.

— Сегодня премьера песни, — галантно обратился в зал Толик Маэстро, — эта композиция посвящается Олимпийской сборной СССР!

Он кивнул мне головой, я же подмигнул Саньке, который и задал ритмический рисунок песни.

— Будет небесам жарко, Сложат о героях песни. В спорте надо жить ярко, Надо побеждать честно! — прекрасным чистым вокалом запел Толик.

Я же поддержал песенную гармонию, играя аккорды только на басовых струнах в стиле рок.

— Мы верим твёрдо в героев спорта! Нам победа, как воздух, нужна! — запели на два голоса Наташа и Толик, — Мы хотим всем рекордам Наши звонкие дать имена!

— Асса! — откуда-то с краю выкрикнул Гурам Минашвили начал отплясывать что-то среднее между лезгинкой и твистом.

Чем рассмешил окружающих до слез.

— Судьи будут к нам строги, Но, в конце концов, поверьте, Скажут нам, что мы — боги, Скажут: «Молодцы, черти»!

Кстати после песни некоторые члены сборной прослезились по-настоящему. Особенно расчувствовались девчонки из сборной по гимнастике, которые пробрались к сцене и с жаром жали руки и Толику, и Наташе.

— Генацвале, спиши слова! — выскочил около меня Гурам, — надо чтобы все Тбилиси пело песню! Нэт! Вся страна!

Потом дальнейшая дискотека пошла своим чередом. Саша Мкртчян, перепугавшись, что начнется давка, распорядился закрыть ворота и никого больше не пускать. В конце концертной программы нам вновь понесли сторублёвые бумажки, для исполнения понравившихся мелодий на бис. И мы уже отыграли еще полчаса сверх нормы. После чего я сам вышел к микрофону.

— Граждане отдыхающие, спасибо за внимание, концерт окончен окончательно, — объявил я, — а товарищи спортсмены, которые в ведре принесли сухое вино, завтра с вами поговорим отдельно.

— Мы только по кружечке! — выкрикнул захмелевший Гурам, когда все вокруг недовольно стали расходиться.

После танцев директор курзала выдал нам почти восемнадцать тысяч рублей, плюс тысяча чаевых, с голоду не помрем, прикинул я. Первыми кто протянул руки к общественной наличности стали Санька и Толик.

— Мы это…, - замялся барабанщик.

— В ресторан идём, — более конкретно выразился Маэстро.

Я посмотрел за их спины, где в метрах двадцати будущих эстрадных звезд поджидали две уже знакомые мне барышни, которые мне дали наводку на курзал. Саньке с Толиком на двоих будет чуть больше тридцати, а дамочкам, скорее всего больше шестидесяти. Нравы очень упрямая вещь, хоть и говорят, что они все время падают. Такова особенность человеческой памяти, для которой в прошлом и трава зеленее и небо голубее, и девушки сговорчивее. Я выдал горе любовникам по тысяче рублей на человека.

— Мужья-то в курсе, чем их благоверные здесь занимаются? — тихо спросил я парней, кивну в сторону барышень.

— Они ответственные работники внешторга, — с серьезным видом ответил Санька, — им некогда думать о таких мелочах.

— Значит так, не забываем предохраняться и хотя бы через раз возвращайтесь ночевать домой, — сказал я в первую очередь Толику, — сестра волнуется. И самое главное…

— Сухой закон, — ответили парни хором, рассовывая деньги по карманам.