Туманная река 2

Глава 30

Второй тайм товарищеского матча баскетболисты сборной СССР, Корнеев и Петров, смотрели уже боле заинтересованно. Он опять пошел по сценарию команды лагеря «Чайка». На каждую хитрость «Березки» они вновь отвечали какой-то своей выдумкой.

— Смотри что творят, — шепнул Корней своему одноклубнику, — это же наш двойной заслон, с которым Суренович уже две недели безуспешно бьется.

— Вижу, — просто ответил Петров, — эта «Чайка» расставляется широко, вот им и удается проскользнуть под кольцо.

— А если вновь стянуться под щит плотнее? — спросил Корней.

— Тогда идет скидка на край, и эти двое ушастых и белобрысых брата со средней дистанции грузят, — ответил ему уже Конев, — и хорошо надо признать грузят, стервецы. Моя команда так на чемпионате Москвы выиграла.

— Значит это твой вундеркинд? — Корнеев показал на тренера «Чайки».

— Он самый, — ответил Анатолий Константинович.

*****

После первых трех минут матча, мы снова ушли на восемь очков в отрыв, двадцать пять — восемнадцать. Мне бы еще одного свеженького игрока, думал я, почесывая затылок. Но где ж его взять.

— Сабонис, приготовься на смену, — кинул я за спину, — Тимоха уже еле-еле булками шевелит.

— Да, я готов! — паренек тут же соскочил с лавки.

— Умоляю тебя, не лови мяч, скидывай сразу на ближайшего нашего игрока, — я быстро размял его плечи, — все, вперед! Покажи лучшее на что способен.

За следующие три минуты от преимущества в восемь очков осталось всего три. Двадцать пять — двадцать два. Я быстро взял тайм-аут.

— Сабонис! Ты пас отдать нормально можешь? — закричали вразнобой Кимка и Олег Таранов.

— Отсекай соперника от щита, а не борись за подбор! — продолжал на него наседать Таран.

— Сели! — я еле сдержался, чтоб не надавать бузотёрам подзатыльников, — Тимоха уже отдышался, сейчас выйдет. И ты, Кимка, заменись, остынь. Андрюха давай в поле. Сейчас тебя прессинговать начнут, — сказал я нашему самому мелкому баскетболисту, — играем «паровозик». Овсянкин топает впереди, а ты ведешь мяч за его широкой спиной.

— Да, Богдан Викторович, понял, — улыбнулся Андрей.

«Паровозик» в исполнении крупного толстяка и самого маленького игрока на площадке выглядел очень потешно. Ребята медленно, но верно пересекали центр площадки. Когда разыгрывающий «Березки» пытался оббежать Овсянкина, чтобы отобрать мяч, Андрюха так же ловко нарезал круги в противоположном направлении.

— Не заблудись! — орали с трибун.

Потом мои юмористы вновь устроили мелкую перепасовку по периметру, и Андрюха как мышка, пользуясь двумя заслонами ловко забил мяч от щита.

— В следующий раз, когда пойдешь в проход, сначала покажи, что будешь делать скидку на угол, — успел я сказать, когда наш мелкий разыгрывающий защитник возвращался в оборону.

Андрюха кивнул головой в ответ. Как только Овсянкин вставал под наш щит, ничего у «Берёзки» в атаке не получалось. Единственное, я заметил, как в толчее несколько раз Тимохе перепало в бок и по ребрам.

— Судья, внимательней, бьют ведь парня! — крикнул я единственному в поле рефери.

— Пусть в шахматы играет, там не бьют, — отмахнулся тот от меня.

Сука, — обругал я свистуна про себя. Следующая наша атака захлебнулась, зато и «Березка» промазала. Я взял еще один тайм-аут. Двадцать семь — двадцать два, еще двенадцать минут играть, прикинул мысленно я.

— Таран, — обратился я к Олегу, — сейчас поставишь Андрюхе заслон, и тут же пойдешь открываться. А ты, Андрей, когда пойдешь на кольцо от земли отдай передачу Олегу. И еще братья Куропаткины, вас сейчас плотно прикрыли, играем смену позиций. В начале атаки встанете на противоположные края. Как пойдет движение, тут же возвращаетесь на свои пристреленные точки. Андрюха еще две минуты разыгрываешь и на замену.

Есть что-то общее между баскетболом и шахматами, особенно блиц шахматами, думать нужно, соображать быстрее противника. За две минуты неспешного баскетбола на две наши успешные атаки «Березка» ответила одной. Тридцать один — двадцать четыре за десять минут до конца.

— Молодцы! Молодцы! — снова завелись наши болельщики.

— Кимка давай на площадку вместо Андрюхи, — я поднял паренька со скамейки.

Хотя, когда увидел, как Овсянкин еле дышит, передумал. Эх, согнать бы ему килограммов десять цены бы ему сейчас не было.

— Выйдешь вместо Тимохи, — сказал я нашему капитану, — сейчас время работает на нас, минимум тридцать секунд на атаку, передай Таранову пусть займет место центрового.

*****

— Все сейчас дожмём, — потирая руки, сказал Корнеев своему одноклубнику Петрову, — сдох толстяк. Хотя надо признать он сыграл очень полезно. Михалыч, скажи своим, чтоб смелее шли в краску!

— Сам знаю, — отмахнулся тренер юных динамовцев, — темп Никита держи, смелее под кольцо иди!

*****

Пять минут я смотрел жалостливо сначала на свою скамейку запасных, затем на баскетбольную площадку. Наше преимущество в счете медленно испарялось.

— Ну что же вы ребятушки? — подбежал ко мне Егор Саныч, — нужно просто еще немного потерпеть!

— Тайм-аут! — крикнул я судье матча, когда счет стал тридцать три — тридцать.

Вся моя команда уже еле-еле дышала. Братья Куропаткины отыграли без замен, хотя я их разгрузил от работы с мячом, их дело было просто бросать со своих точек, но все равно подсели ребята. Таранов напахался больше всех, его вообще заменить некем.

— Последние пять минут, — сказал я команде, — сейчас победит тот, у кого больше сила воли. Они тоже уже устали. Основная пятерка идет на паркет, играем двойной заслон, нет у них сейчас противоядий. Давайте вместе — один за всех, и все за одного!

Кимка скомандовал своим партнерам наш победный девиз и в следующие две минуты мы опять захватили инициативу. Тридцать семь — тридцать два. И тут произошло то, чего я никак не мог ожидать. «Застряв» в очередной раз в нашей плотной зонной защите, центровой «Березки» как следует, исподтишка засадил локтем Овсянкину в живот. И что-то обидное шепнул ему в лицо. Тимоха сначала согнулся, потом резко встал в боксерскую стойку, которой я его недавно обучил и хлестко пробил обидчику прямо в челюсть. Долговязый подросток упал, как подкошенный прямо на том месте, где и стоял.

— Это технический фол! — заголосил тренер «Березки», обращаясь к судье, — чему своих костоломов учишь? — набросился он уже на меня.

— А вы чему своих учите? — ответил я, — выбивать противника из игры любым способом? Кто подлее, тот первее, такой сегодня у юных динамовцев девиз?

Пока мы обменивались «любезностями», Овсянкин грустно поплёлся с поля. А судья назначил два штрафных в наше кольцо. Выбор у меня был невелик, на вопрос, кто лучше, тот, кто выше или тот, кто быстрее, я решил быстрее и выпустил второго разыгрывающего защитника Андрюху.

— Он меня обозвал Овсянкой, — пробурчал мне тихо центровой.

— Ну, зачем же сразу бить, — я развел руки, — назвал бы его криворуким неудачником, который не может обыграть толстяка. Ладно, не хватало мне здесь еще твоих слез. На тебя, между прочим, девчонки смотрят.

Тимоха тут же смахнул предательские слезинки и гордо посмотрел по сторонам. В последние дни из полного юзера он превратился в завидного парня. И музыкант и баскетболист.

К сожалению оба штрафных игрок «Березки» пробил точно. И само собой после технического фола владение мячом осталось за противником. Они тут же смело полезли под кольцо и с мясом запихали еще один мяч в нашу корзину. Было тридцать семь — тридцать два, стало за считанные секунды тридцать сем — тридцать шесть. Тренер «Березки» почувствовав, что мои игроки сильно наелись, решил проверить меткость наших снайперов и тоже выставил на конец игры зону. К сожалению две атаки кряду моя «Чайка» провела как под копирку, медленная перепасовка в атаке, вывод на бросок из угла, и промах. В следующей атаке юные динамовцы впервые в матче вышли вперед, самым простым броском из-под кольца, тридцать семь на тридцать восемь. А за тридцать секунд до конца игры, за пятый фол сел на скамейку Таранов, последний большой игрок, кроме Сабониса, конечно. "Березка" еще как на зло забила оба штрафных и счет уже стал тридцать семь — сорок. Вели всю игру и в конце сдохли, я почесал свой волшебный затылок.

— Сабонис! Пришел твой звездный час! — выкрикнул я, поднимая с лавки самого нескладного в мире подростка, — вся страна смотрит с надеждой на тебя! Давай, ради любимой девчонки!

Я не знал, как еще вселит в него веру в свои силы.

— Я не подведу тренер! — ответил мне Сабонис и ринулся в бой.

За тридцать секунд до конца Кимка повел мяч в атаку, дойдя до оборонительных редутов «Березки» он глянул на меня, как бы спрашивая, что разыгрывать.

— Решай сам, проход бросок со средней! — выпалил я, понимая, что это, к сожалению конец.

Кимка кивнул головой и двинулся с мячом в краску, потом резко притормозил, освобождаясь от опекуна, и бросил в прыжке с отклонением. Мяч чиркнул переднюю дужку, потом ударился о щит и отскочил в поле. Непонятно каким способом, выше всех взлетел Сабонис и четко одной рукой скинул мяч на старшего Куропаткина. Виктор в касание бросил из угла и попал.

— Прессинг! — заорал я, — каждый прихватил своего! Судья три секунды на вынос мяча! Задержка времени!

Тридцать девять — сорок! Юные динамовцы из «Березки» впервые в игре столкнувшись с нашим прессингом, растерялись. А это элемент я подробно разбирал на тренировках со своей сборной лагеря. И от неожиданности динамовец, пытаясь начать быструю и уже последнюю атаку, не рассчитал траекторию. Мяч сам свалился в кривые руки Сабониса. Тот с огромным трудом грохнул его об землю, затем ухватился за неподдающийся баскетбольный снаряд как следует, и, выпрыгнув на одной ноге, с разворота крюком послал мяч в корзину соперника. Лично для меня время остановилось. Болельщики замерли. И черный со шнуровкой, непривычный для того моего мира и времени, мяч как будто издеваясь над всеми, ударился в заднюю дужку кольца, затем в переднюю, потом отскочил вверх, завис на сотые доли мгновения и плюхнулся внутрь кольца.

— Гол! — взорвался весь стадион.

Кричали дети, их папы и мамы, и даже некоторые бабушки, которые приехали в родительский день в это красивое и живописное место.

— Время вышло! — отвечали им так же громогласно игроки «Березки» и их тренер.

Судья же пошел советоваться с судейским столиком, вокруг которого скакал наш Егор Саныч и его коллеги из соседнего спортивного лагеря. Я же вышел на баскетбольную площадку и просто всем своим пионерам жал руки.

— Молодцы! Молодцы! Сабонис, ты лучший! Кимка — отлично! Куропаткины — звери! Андрюха — красавец! Таранов, Овсянкин, идите сюда, поблагодарим болельщиков!

И пока директора пионерских лагерей спорили, судьи решали, кому отдать победу, я со своими баскетболистами сделал круг почета. И вдруг в толпе заметил семейство Симоновых, Иринка, Ленка и их мама Ксения Федоровна.

— Мальчики вы лучшие! — услышал я за спиной, когда моя команда пошла на второй круг.

Я же подошел к Симоновым.

— Кто победил? — спросила Ксения Федоровна.

— Мы победили! — крикнула Ленка.

— Как всегда, когда хорошая игра победил болельщик! — усмехнулся я.

— Что у вас случилось? Почему ты пропал? — засыпала меня вопросами Иринка.

— Ушел в творческий отпуск, песни новые сочиняю, — соврал я, — кстати, через полчаса будут танцы и концерт.

— Я тоже в хоре пою! — похвасталась Ленка, — рыбка, рыбка помоги, — запела она.

Однако ребенку не дали исполнить следующую строчку из песни, так как судьи, наконец, решили, что победа в товарищеском матче досталось команде лагеря «Чайка». Сквозь всеобщее ликование родителей и детишек лагеря Иринка мне успела прокричать в ухо, что она написала записку Наташе, и странно, что ее здесь нет. А потом кто-то решил, героя концовки встречи, Сабониса, покачать. Однако долговязый подросток ловко уворачивался и убегал от своих одноклубников. Поэтому первым поймали самого младшего и легкого игрока Андрюху и стали качать его.

— Спасибо вам за все Богдан Викторович, — сказал мне Овсянкин, — это была лучшая смена в лагере за всю мою жизнь!

— Ешь меньше мучного, сгоняй жир, все у тебя будет норм, — я похлопал паренька по плечу.

— Егор Саныч! — ко мне подбежал Кимка, — я и не знал, что баскетбол лучше футбола. Сейчас обязательно пойду в баскетбольную секцию.

Вместо ответа я переобнимал всех своих героических ребят.

Наконец Егор Саныч, используя спортивный свисток сумел немного утихомирить народ и призвал игроков и «Чайки», и «Березки» выстроится для торжественного награждения. Саму процедуру он поручил игрокам сборной СССР по баскетболу, Юрию Корнееву и Александру Петрову. Когда раздали почетные грамоты, самым смешным оказалось то, что за второе место в соревнованиях по баскетболу наградные листки были изысканно украшены спортивной символикой, а за первое место в грамотах царил спартанский минимализм.

— Что ж вы денег сэкономили на грамотах за первое место? — тихо спросил я довольного Егор Саныча.

— Кто ж знал, что мы победим, — виновато улыбнулся директор лагеря.

— А сейчас для все желающих состоится праздничный концерт и танцы! — дунув еще пару раз в свиток, прокричал Егор Саныч.

*****

— Ну что пойдем по пиву? — спросил Корнеева одноклубник Петров.

— Ты же знаешь я к музыке не безразличен, давай сначала на танцы, — ответил он.

— Если только краем глаза, — нехотя ответил Петров.