Твои фотографии

ЧЕТВЕРГ

Мартин приехал домой вскоре после десяти. Ему впервые пришлось сделать два перелета один за другим, и он сам удивлялся, что еще неплохо держится. На обратном пути, поспать не удалось, но полное изнеможение у него пока не наступило, и он решил, что, если ляжет в постель в ближайшие десять минут и проспит до четырех, то вечером будет в норме.

Но оставалась еще такая малость, как письмо Клаудии.

Он понял, что в письме важное, потому что она запечатала его в белый конверт и положила рядом со стаканом, в котором было что-то похожее на воду. На секунду у него появилась шальная мысль, что она оставила ему стакан со стрихнином и приглашение отправиться вместе с ней на тот свет.

Он распечатал письмо.

«Дорогой Мартин,

Я знаю, что мне не стоит всего этого писать, и проще для нас обоих было бы, если бы я ушла без объяснений. Хотя объяснения не нужны. Конечно, ты сделал вид, что тебя это не волнует (ты, как всегда, был крут), но, наверное было ужасно прийти домой и застать нас с Ронни, занимающхся сексом. Я знаю, что после случившегося это звучит глупо, но я действительно чувствую за собой вину. Не за секс, а за то, как это все выглядело. Я хотела написать, что чувствую вину за ложь, но между нами было столько лжи, что писать об этом теперь будет глупо. Все равно я хочу кое-что сказать. Во-первых, когда мы разговаривали о Ронни — тогда я сказала, что собираюсь бросить Клайва, — в общем, это была правда. Я не собиралась спать с Ронни, но потом он предложил, и было неудобно отказываться, особенно зная, что, услышав об этом, ты бы посоветовал мне не упускать случая. Во-вторых, я просто хочу сказать, что понимаю, что ты всегда пытался оградить меня от всего того, чем занимался, и хотя другие бы меня не поняли, я благодарна тебе за это. Вообще-то я за все тебе благодарна, я мне действительно очень жаль, что наш брак не удался.

С любовью,

Клаудия».

Элисон была удивлена, получив голосовое сообщение от Мартина, в котором он сообщал, что придет на работу сегодня днем. Сначала она подумала, что он не летал в Америку вовсе, но из его дальнейших объяснений поняла, что все-таки слетал и вернулся обратно. Он не объяснил, почему. Она приказала себе не слишком радоваться, вспоминая, как ей было грустно, когда он улетел накануне, но не могла ничего с собой поделать. Ей совершенно не удавалось контролировать свои эмоции и становилось все труднее воспринимать события жизни в нормальном ключе. Она понимала, что должна быть зла на Мартина, а его непрестанную беготню за другими женщинами следует расценить как доказательство того, что он ей абсолютно не подходит, но теперь его поведение казалось ей шикарно-романтичным, как будто он гонялся за ней, а не за Джиной.

С утра у нее не было настроения заняться своим туалетом — особенно после происшествия с Джои, — но теперь, зная, что Мартин появится на работе, она подумала, не пойти ли ей домой переодеться. Или, может, купить себе что-нибудь в обеденный перерыв. Она включила компьютер и проверила, не ли сообщений. В почтовом ящике обнаружилось еще одно послание с крестиками в заголовке и вымаранным именем отправителя.

Она открыла его и прочла:

«А я что говорил?

Друг».

Элисон не удержалась и подняла глаза от компьютера, хоть и понимала, что вряд ли внезапно перехватит на себе чей-то опасливый взгляд. Прошлый и-мэйл был смешным и довольно безобидным; конечно, она какое-то время гадала, кто бы мог его послать, но не стала особенно озадачиваться, решив, что его автором может быть кто-то, обжегшийся на романе с человеком постарше. Но на этот раз сообщение показалось ей более личным, и она задумалась, не послал ли его некто, состоявший (или состоящий) в связи с Мартином. Если это Джина, то бог с ней, но всегда есть вероятность, что это какая-нибудь девушка из редакции, а с этим уже сложнее смириться.

Мартин проснулся в половине четвертого. Он не почувствовал себя отдохнувшим, но решил, что спать дольше бесполезно. Ему не очень хотелось встречаться с Элисон в таком состоянии: у него ужасно болела голова, и он знал, что может без повода на нее сорваться, но, прочтя письмо Клаудии, подумал, что, возможно, их отношения изначально обречены. Брошенный женой мужчина становится гораздо менее привлекательной кандидатурой для молодой незамужней девушки, и Мартин боялся, что не сможет убедить Элисон в том, что в его роли постоянной любовницы, ей не придется пережить серьезные эмоциональные потрясения.

Он принял душ и побрился, пытаясь стереть следы усталости с лица. Обычно, избавившись от щетины, он становился вполне презентабельным, но сегодня это не сработало. Может, вообще лучше не ходить сегодня на работу. А с другой стороны, провести целый день взаперти без человеческого общения в теперешнем состоянии ему не хотелось.

Одевшись, он вышел на улицу и поймал такси.

Домой она решила не ехать, и для похода по магазинам во время обеда у нее тоже не было настроения. Увидев Мартина, она обрадовалась, что не стала уделять слишком много внимания одежде. Выглядел он ужасно, и таким несчастным она его еще не видела. Оставалось надеяться, что причина его нынешнего состояния кроется не в неудачной попытке удержать Джину при себе. Он прошел через офис и остановился у ее стола.

— Можно с тобой поговорить?

— Конечно.

Она встала и пошла за ним в кабинет.

— Что такое?

— Я хочу, чтобы мы прекратили…

— Прекратили что?

— Делать то, что делаем.

— Ладно, — ответила она, сглотнув. — Я могу поинтересоваться, почему?

— У меня изменилась ситуация.

— А почему из этого следует, что мы должны все прекратить?

— Я сейчас не в состоянии быть с кем-то… в любом качестве. Прости, Элисон, но я надеюсь, ты понимаешь, что для меня значишь.

Элисон кивнула, но не ответила. Странно, почему ей не пришел в голову подобный поворот. Одной из причин, по которым она так долго не заводила ни с кем романов, было то, что она даже не могла поцеловать кого-то, не вообразив его своим будущем мужем. Но с Мартином дальше настоящего времени она в своих мыслях не забегала, так бывает, когда мужчина в любовных отношениях доминирует. Вообще-то сейчас ей как раз был нужен кто-то, кто мог противостоять ей, лишил бы ее свободы выбора и диктовал, что делать.

Но от Мартина этого ожидать не приходилось. Он казался таким же беспомощным, как и она, а ей не хотелось все решать самой. К тому же, лишенный своей обычной спокойной невозмутимости, он был менее привлекательным и больше, чем когда-либо, напоминал ей отца.

Поэтому она сказала:

— Все нормально, Мартин, я прекрасно тебя понимаю.

Мартин остался на работе до шести, чтобы быть уверенным, что Элисон окончательно покинула офисное здание. Последние два часа были просто ужасны: сначала он решил не говорить с ней до конца дня, но понял, что не может справиться даже с самой элементарной задачей, не посоветовавшись с ней. Удрученный своей беспомощностью, он решил вообще ничего не делать и просидел, уставившись в экран компьютера, пока не пришло время идти домой.

Попросив таксиста остановиться у японского ресторана, он купил достаточно еды и пива, чтобы скоротать вечер. Потом еще остановился у подпольной лавки и купил бутылку виски. Ну вот, сказал он себе, этого мне должно хватить до утра.

Войдя в дом, по гробовой тишине Элисон поняла: что-то не так. Но она даже представить не могла, насколько все серьезно, пока, войдя в гостиную, не обнаружила Джои сидящим в обнимку со Сьюзан. Она ничего не сказала, повернулась и, пройдя прямиком в свою комнату, поставила сумку на пол и села на кровать. Черед секунду в комнату вошла Сьюзан.

— Хочешь услышать мою версию?

— Твою версию чего? По-моему, тебя не было, когда он напал на меня.

— Он во всем признался, Эл. Признался и все объяснил.

— А, понятно, тогда другое дело. А он тебе сообщил, что сказал мне, что я гораздо сексуальнее тебя? Или что заставлял меня «снимать свои гребаные шмотки»?

Она отвернулась.

— Да. Но еще он мне сказал, что ты находишь его гораздо сексуальнее Эдриана.

— Господи, Сьюзан, да я несла всякую чушь это только для того, чтобы он перестал меня насиловать!

— Я не собирался тебя насиловать.

Элисон подняла глаза и увидела стоявшего в дверях Джои.

— Конечно, Джои, как скажешь. Господи, Сьюзан, не понимаю, что случилось с твоими мозгами. Этот парень — психопат. Он может тебя покалечить.

— Я не психопат.

Наступило секундная пауза.

— Эдриан считает, что уйти нужно тебе, — спокойно проговорила Сьюзан.

— Что?

— Он обо всем знает. И не принимает твою сторону. Вообще-то смешно, но он больше не хочет тебя видеть.

Элисон во все глаза смотрела на свою сестру: ее поразило, какая злость читалась на ее лице; ей не верилось, что за один вечер, сестра сумела предать ее всеми возможными способами.

Мартин почувствовал, что снотворное начало действовать, и, допив виски, решил перекочевать с дивана перед телевизором на кровать. Пошатываясь, он отправился в ванную, почистил зубы, умылся и пошел спать. Свалившись в постель, он натянул на себя одеяло и подтащил под голову две самые мягкие подушки.

Спустя десять минут зазвонил телефон. С трудом соображая, он все же поднял трубку.

— Клаудия?

— Нет, — услышал он всхлипывания Наоми, — это я.

— Что случилось?

— Он ударил меня.

— Кто? Грег?

— Да. И я ушла от него. Не сегодня — завтра он окончательно спятит. И я не хочу ждать, пока это произойдет. — Она помолчала. — А где Клаудия?

— Что?

— Когда ты взял трубку, то подумал, что это Клаудия. Она тоже ушла?

— Да. Наоми, тебе есть где переночевать?

— Спасибо за заботу, Мартин, но я воспользовалась связями и сняла люкс в «Телячьих нежностях».

— Отлично.

— Да. Ну, не важно, завтра я собираюсь устроить вечеринку по случаю новоселья. Ты свободен?

— Конечно.

— Значит, увидимся в десять? И, Мартин, мне очень жаль, что так получилось с Клод. Но не переживай, я уверена, что все наладится.