Твои фотографии

ВОСКРЕСЕНЬЕ

— Грушу и банан?

Мартин оторвался от газет.

— Да, — кивнул он, — только не режь их. Дай целиком.

Он посмотрел, как она отрывает от грозди банан и кладет его в миску вместе с большой зеленой грушей. Такое сочетание было обусловлено тем, что каждый понедельник магазин натуральных продуктов поставлял им целую коробку фруктов, и в воскресенье приходилось доедать то, что обоим не очень нравилось. Он знал, что это лишняя трата денег, но так как это было его единственной здоровой привычкой, он не хотел от нее избавляться.

— Апельсиновый сок?

— Почему бы и нет?

Она налила стакан и поставила перед ним на стол.

— Я позвонила маме.

— Правда? Все в порядке?

— Мой брат бросил Тилли.

— Правда? О, боже. Наверное, она меня ненавидит.

— Сомневаюсь. Мне показалось, что она находит тебя неотразимым. И не похоже, что ей так уж нравился мой брат.

— О, боже.

— Что?

Мартин начал чистить банан.

— Просто подумал… А что, если она расскажет остальным телемитам?

— Вашему тайному обществу? Это смешно. После окончания университета всем на это наплевать.

— Только не телемитам.

— Не будь дураком. Можно подумать, ты по-прежнему общаешься с этими людьми.

— Ты что, шутишь? Да я встречаю людей из Кембриджа каждый божий день. И, кроме того, по-прежнему хожу на встречи выпускников.

Клаудия повернулась к нему.

— Ходишь? Когда ты последний раз был на встрече выпускников?

— Ну, я уже давненько на них не был, — соврал он, боясь неприятностей, — но, может быть, когда-нибудь мне захочется пойти. Ты не понимаешь, меня больше всего волнует даже не это. Среди Телемитов много людей с положением. Это угроза их репутации.

Она посмотрела на него. Чтобы подчеркнуть всю важность сказанного, он сделал, как можно более серьезное лицо.

— Хорошо, — в конце концов сказала она, — если ты так переживаешь, почему бы тебе самому не позвонить моим родителям?

Накануне вечером, вернувшись домой, Элисон оттрахала Эдриана так яростно, что, проснувшись, не могла пошевелиться. Энергичный секс был призван отвлечь ее от мыслей о Мартине, но с того момента, как она провалилась в сон и до самого утра ей снилось, что он вытворяет с ней всякие невообразимые вещи. Она даже не поняла, что изменилось между ними, но точно знала, что вчера вечером что-то произошло и что утро понедельника будет, по меньшей мере, трудным.

Мартин зашел в кабинет, сел за стол и набрал номер, который Клаудия записала ему на бумажке.

— Алло.

— Здравствуйте, это Мартин. Можно поговорить с Джулианом?

Голос на другом конце звучал сурово и резко.

— Это Джулиан.

— Ах да… — Мартин замялся. — Я звоню, чтобы поговорить о том, что произошло вчера.

В ожидании ответа у него засосало под ложечкой. Ему никогда особенно не нравился брат Клаудии, и он был уверен, что Джулиан не сделает ничего, чтобы облегчить этот разговор. Если бы его в действительности не беспокоили возможные последствия, то он завершил бы разговор прямо сейчас. Но угроза была слишком реальной, и он решил не сдаваться.

— А что произошло? — поинтересовался Джулиан.

Мартин уселся за стол.

— Клаудия сказала, что ты бросил Тилли.

— Так оно и есть.

— Ну, я просто хотел удостовериться, что это произошло не из-за того, что я наболтал Клод лишнего.

— А что, — спросил Джулиан, — разве это неправда?

Мартин закинул ноги на стол и откатился на стуле.

— Нет, это правда, но Клод это так преподнесла… Просто, ты же знаешь, в студенческие годы мы все такое творим…

Джулиан засмеялся.

— Не сказал бы, Мартин. По крайней мере на меня никогда не дрочила куча мужиков. Или женщин, если на то пошло.

Мартин вздохнул, понимая, что ничего этим разговором не добьется. Нет, ему было вполне понятно, что так взбесило Джулиана. Никто не любит узнавать подробности сексуального прошлого своего партнера, особенно если это прошлое было таким богатым, как у Тилли. А Клаудия хороша: наябедничала о Тилли??? да еще в присутствии Джулиана. Но придется все эти соображения оставить в стороне, если хочешь защитить самого себя.

— Я понимаю твою реакцию, но мне просто хотелось поместить все сказанное в контекст.

— Я искренне сомневаюсь, что существует контекст, в котором объект групповой мастурбации может предстать в достойном свете.

— Это, конечно, так, но…

— Слушай, Мартин, спасибо за заботу, но, если быть абсолютно честным, то я бросил Тилли не только из-за твоих грязных историй. Просто между нами все было не очень гладко.

— Но я подумал, вы встречались всего несколько месяцев…

— Ну и что? Разве этого не достаточно, чтобы понять, что мы не пара?

Мартин взял со стола карандаш.

— Я не собираюсь давать тебе советы относительно твоей личной жизни, просто сказал то, что хотел… но, Джулиан, я должен попросить тебя о двух одолжениях.

Тот не ответил.

— Во-первых… если ты действительно порвал с Тилли не из-за этой истории, то для тебя это не составит труда… пожалуйста, ты можешь не говорить никому о том, что я рассказал тебе о телемитах?

— А какое второе?

— Не мог бы ты дать мне номер телефона Тилли?

— Зачем?

— Я хочу поговорить с ней. Вспомнить прошлое.

Джулиан хмыкнул и продиктовал номер.

После того как Джулиан повесил трубку, Мартин пожалел, что не сообразил взять и-мэйл Тили. Возможно она не поверила — или не поверит в его пересказе — объяснениям Джулиана и припишет всю вину за их разрыв ему. И хотя он пытался не принимать случившееся близко к сердцу, он искренне боялся неприятностей в случае, если факт его предательства дойдет до сведения кого-нибудь из радикальных членов их тайного общества. Карьера в журнальном бизнесе научила его тому, что люди так и ищут повод, чтобы обидеться, особенно в Лондоне, где дружеские связи — вещь непрочная и где всегда нелишне сделать парочку звонков, дабы убедиться, что никто не держит на тебя зла. Поэтому он взял себя в руки и набрал ее номер.

Вряд ли Джулиан специально дал ему неправильный номер, но на другом конце никто не брал трубку. Автоответчика тоже не было, и, странное дело, после трех-четырех звонков линия полностью отрубилась. Мартин попробовал еще раз, положил трубку и спустился вниз.

Он посмотрел на Клаудию, которая, растянувшись на диване, просматривала воскресные газеты.

— Разобрался? — спросила она.

— Не совсем. Я поговорил с Джулианом, но не смог дозвониться до Тилли.

— На твоем месте я не стала бы так волноваться, Мартин. Вряд ли кто-то захочет обсуждать это в дальнейшем.

Он рассеянно кивнул.

— Не хочешь пойти прогуляться?

— Сейчас?

— Почему бы нет? Если бы мы остались у твоих родителей, именно этим бы сейчас и занимались.

— Но тут негде гулять.

— Тогда поехали куда-нибудь. Просто очень хочется глотнуть свежего воздуха.

— Можно, конечно. А потом пообедаем где-нибудь в пабе.

— Если хочешь.

— Хорошо, — улыбнулась она, — пойду соберусь.

Элисон остановилась рядом с комнатой Сьюзан, раздумывая, стоит ли будить ее к воскресному обеду. По воскресеньям Сьюзан приходилось работать до шести утра, но она частенько злилась, если Элисон не будила ее к обеду. Элисон забавляло, что, несмотря на свои ренегатские замашки, старые семейные привычки повлияли на Сьюзан больше, чем на нее. Их родители были ярыми поборниками традиции воскресных обедов. На протяжении многих лет в это время вся семья собиралась за столом и обсуждала насущные проблемы. Сьюзан страшно с ними ссорилась, пытаясь доказать, что после воскресных ночных загулов невозможно найти человека, достаточно трезвого для того, чтобы отвезти ее домой, но теперь она стала таким же активным сторонником этих особых обедов, как и они сами. Поэтому Элисон постучала.

За дверью раздался стоп.

— Это я, — быстро сказала Элисон, — где-то через полчаса мы с Эдрианом собираемся пойти пообедать в «Фэлкон». Пойдешь с нами?

Нет ответа. Элисон пошла обратно в гостиную, но вдруг услышала крик сестры:

— Да, подождите. Не уходите без меня.

Элисон оглянулась. Сьюзан стояла на пороге в голубой футболке, когда-то принадлежавшей ей самой. Хотя между ними нечасто случались обычные для сестер склоки по поводу воровства одежды, порой, уже покупая ту или иную вещь, Элисон знала, что она неизбежно в конце концов перекочует в гардероб сестры.

— Я же сказала, у тебя есть полчаса. — Она сделала паузу. — А Джои все еще с тобой?

— Да, — ответила Сьюзан вызывающе, — а что тут такого?

— Ничего. Просто интересно.

Элисон спустилась в гостиную и села в кресло рядом с диваном, на котором, упершись локтями на журнальный столик, расселся Эдриан, скатывая себе косяк.

— Этот чувак все еще с ней?

— Похоже, да. А что? Он тебе не нравится?

— Не-е, нормальный парень. Только помятый маленько.

Элисон засмеялась.

— В чем дело? — спросил он.

— А ты себя «помятым» не считаешь?

Эдриан смел со стола крошки.

— По крайней мере я делаю над собой усилие.

Элисон посмотрела на его слипшиеся белесые волосы и решила не продолжать спор. Но ей стало интересно, означает ли этот его критический взгляд приятеля Сьюзан то, что между Эдрианом и ее сестрой все-таки существуют некие романтические отношения. Понимая, что это было бы прекрасным предлогом для того, чтобы закрутить интрижку с Мартином, она все же решила, что не смогла бы простить такой вызывающей неверности.

Даже не считая себя образцом наивности, Элисон бывала шокирована новостями о романах кого-то из ее знакомых. Может, ей всегда доставались в высшей степени скрытные партнеры, но, насколько ей было известно, никто из тех, с кем она встречалась, — не считая Эдриана, который однажды изменил ей, и не считая небольшого проступка с ее стороны, — не нарушал ей верность, а она отвечала тем же. Время от времени случались небольшие хронологические накладки, но она ненавидела такие периоды и никогда не могла любить двоих одновременно. Да, она, конечно, и раньше считала, что влюблена в Мартина, но это всего лишь глупое увлечение. И теперь перспектива того, что все может перерасти в нечто серьезное, приводила ее в ужас. Она не хотела встречаться с Мартином: он был скользким типом, которому нельзя верить, и даже, может, женоненавистником. Он ужасно обращался с собственной женой, и если Элисон обнаружит перед ним свои чувства, то он наверняка захочет сделать ее своей любовницей. Нет, положительно ей нужно держать свои чувства при себе.

Но что, если у нее не получится? Что, если прошлый вечер — это только начало? Странные особенности ее психики не дадут ей насладиться ничем, что подразумевает хоть малейшее двуличие, и если она всерьез начнет думать о Мартине, то рано или поздно нечто внутри нее заставит воплотить эту связь в жизнь. Она прочла достаточно журналов, чтобы знать, что фантазировать о ком-то, кроме своего партнера, во время секса или мастурбации — вполне нормально. Ей зачастую приходилось прибегать к этому, чтобы достичь оргазма, но она всегда представляла только абстрактные образы. Ее внутренняя сексуальная жизнь была полна безымянных личностей, объектов или фетишей, поэтому эротический сон, приснившийся ей прошлой ночью, был плохим предзнаменованием. Теперь Мартин поселился в ее мыслях, и избавиться от него будет трудно.

Пока Клаудия везла Мартина в парк, он держал руку у нее на колене. Она искоса поглядывала на него и улыбалась. Мартин с удовольствием занялся бы сейчас с ней сексом и жалел, что предложил прогуляться. Дома ему казалось, что, выйдя на улицу, он сможет спокойно подумать об Элисон, но ничего не вышло. Часто, находясь в обществе своей жены, он понимал, что единственным способом избавиться от тяжести ее присутствия было заняться с ней любовью. Пока он ублажал ее своим телом, его мысли принадлежали только ему, а если проводил с нею время иначе, ему никогда не удавалось обрести покой.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— О нас, — ответил он. — Очень необычно, но приятно, что мы проводим выходные вместе. Да, конечно, мы всегда проводим выходные вместе, но сейчас все как-то по-другому. Наверное, потому что мы не с твоими родителями.

— Знаю, что ты имеешь в виду, — улыбнулась она. — Мартин…

— Что?

— Я больше не буду видеться с Клайвом. Вообще. Не думаю, что это помогает нашим отношениям. Хоть мне и не хочется снова к этому возвращаться, но я внутренне смирилась с твоими романами. Конечно, я была бы рада, если бы ты перестал спать с другими женщинами, но не собираюсь унижаться и просить тебя об этом. Мы многое пережили, ты и я, и, мне кажется, нам стоит сделать усилие, чтобы спасти наш брак.

— А моя новая работа?

Она потерла лоб.

— Господи, Мартин, что ты хочешь от меня услышать? Конечно, я не в восторге, что мой муж будет издавать порножурнал, но могу понять, что из этого может выйти интересный проект. Кажется, Ронни…

— Ронни?..

— Да, — она бегло глянула на него. — Помнишь, как он предлагал вчера вложить деньги в этот проект?

— Ты собираешься закрутить с ним роман?

— Что?

— Ты дала ему свою визитку.

— В деловых целях. Господи, Мартин, я все это говорю, чтобы убедить тебя в том, что сделаю все возможное, лишь бы сохранить наши отношения.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Мартин… чего ты от меня хочешь?

— В смысле?

— В буквальном смысле. Я пытаюсь тебе сказать, что готова смириться с твоими изменами, с тем, что ты посвятил свою жизнь эксплуатации женщин, и что я готова пойти на все, чтобы мы были вместе, а ты трактуешь это так, что я собираюсь закрутить роман?

— Это другой вопрос, — спокойно сказал он, — меня это не путает, я просто хочу знать.

— Нет, Мартин, я не собираюсь закрутить роман с Ронни.

— Почему нет?

— Что? — переспросила она с недоумением.

— Доставь мне удовольствие. Расскажи, почему ты не хочешь его трахнуть.

Клаудия снова бросила на него взгляд. Он улыбнулся ей в ответ.

— Ты такой извращенец, — наклонившись к нему, сказала она, но без своего обычного раздражения.

— Не надо передергивать. Мы ведь когда-то говорили об этом, помнишь? Когда к тебе кто-то клеился на вечеринке, а потом мы приходили домой и ты объясняла, почему он тебе не понравился.

— Тебе действительно интересно, что я думаю о Ронни?

— Очень.

— Ну, — улыбнулась она, — он напоминает мне Майкла Дугласа.

— А разве это не сексуально? — удивленно спросил Мартин.

— Может, и сексуально. Но я имею в виду тот фильм, где Майкл Дуглас играет арт-дилера, который пытается убить свою жену.

— «Идеальное убийство»?

— Ага.

Мартин улыбнулся.

— Он определенно тебя хочет.

— Может быть, на один вечер. Но это того не стоит.

— Я порой чувствую то же самое, когда ко мне кто-то клеится и я понимаю, что они хотят заполучить меня, но ненадолго.

Клаудия не ответила. Мартин замолчал, боясь, что может сказать лишнее. Его последняя фраза была задумана как комплимент, но, сказав ее, он понял, что комплимента не вышло. Он был рад, что Клаудия не прицепилась к ней, но то, что она ничего не сказала, не означало, что она не вертела ее в голове. Не исключено, что, продолжая говорить, он рано или поздно упомянет Элисон, и, как бы ни видоизменились их отношения за эти выходные, все равно это будет ошибкой.

Для похода в паб они выбрали самое неподходящее время. Все столики были заняты семьями и компаниями старичков, и большинство из них, казалось, намеревались провести тут весь вечер. Элисон уже хотела уходить, когда какая-то парочка освободила небольшой квадратный столик у двери, и, схватив еще пару барных стульев, они быстро его заняли.

— Выпьем чего-нибудь? — предложила Элисон.

— Хорошая идея, — улыбнулся Джои, — я, пожалуй, возьму пинту «Прайда».

Двое других тоже высказали свои пожелания, и Элисон отправилась к бару. Сейчас ей было уже проще не думать о Мартине, в особенности потому, что она снова начала размышлять о том, как может измениться их жизнь, если отношения Сьюзан и Джои примут постоянный характер. Ее по-прежнему угнетал вчерашний разговор с Джои, и она пыталась разложить по полочкам все, что чувствовала по отношению к Сьюзан. Ведь Джои вполне мог нарушить данное ей обещание и рассказать Сьюзан о том, что она интересовалась, наслышан ли он о ее репутации. Пожалуй, надо быть во всеоружии, если дело дойдет до выяснения отношений по поводу ее выспрашиваний. Как это ни печально, но в детстве они со Сьюзан были, несомненно, ближе, а ее распущенность была единственным фактором, ослаблявшим их отношения. Джои может осуждать ее, ну и пусть. Ее отношение к сестре свидетельствовало о том, что ей не наплевать на Сюзан. Ее образ жизни расстраивал Элисон гораздо больше, чем родителей, и, как бы она не пыталась представить поведение сестры как потрясающий акт эмансипации, ей не удавалось смириться с чередой похотливых, суетливых мужиков с мутным взглядом, перебывавших в постели Сьюзан.

Джои не являлся большим шагом вперед, но это и не важно. Элисон радовало то, что ее сестра, может быть, избавится от своего глупого, циничного отношения к жизни и признается, что хоть кто-то ей не безразличен. Пока она никак не заикнулась о своих чувствах, но не стоит ожидать, что все изменится в одночасье. Процесс будет медленным, но Элисон искренне верила, что в конце концов она снова обретет сестру.