— Думаешь, что победил, Бродяга⁈ — прошелестело как будто у меня в голове. — До чего же ты наивен! Это был всего лишь пробный шар. Тебе никогда не разгадать мои планы!
— Твой аватар тоже так думал, — прохрипел я. Откашлялся. — И где он теперь? Извивается, как уж на сковородке, стоит мне поджечь паршивую страничку?
— Это оттого, что он был человеком! — окрысилась Тьма. — Всего лишь — человеком!
— Так и я — всего лишь человек. И сколько ты, запредельная сущность, за мной уже бегаешь? Приличная барышня на твоём месте оскорбилась бы. Ну не подходим мы друг другу, что теперь делать? У тебя ещё будет парень, не плачь. Всё впереди…
— Наивный. — Прореха на месте лица силуэта как будто потекла. Превратилась в кривую улыбку. — Думаешь, что меня могут задеть твои глупые слова?
— Я не думаю. Я вижу, что они тебя задевают. Иначе не кривлялась бы.
— Кривляться будешь ты! — силуэт раздулся от гнева. — Когда поймёшь, что проиграл! Ты просто не представляешь, какого масштаба ловушки расставлены в этом мире. А когда поймёшь, будет поздно!
— Ну, что поделать. Лучше поздно, чем никогда… Света!
Аватарка поняла, чего я хочу, ещё до того, как подал команду. На силуэт набросилась светящаяся сеть — подпитываемая моей цепью. И мы успели.
Почти успели… В последний миг чёрный вихрь скользнул прочь. А в следующую секунду растаял. Мне показалось, что я слышу отголоски хохота.
— Костя. Я — всё, — объявила Света. И повалилась на меня, едва успел подхватить.
Да что ж за день такой — шагу не шагни, девушки в руки падают!
Я, впрочем, чувствовал себя не намного лучше. Сел на землю сам, пока не рухнул. Голову Светы положил себе на колени.
— Как ты, Капитан? — Анатоль тяжело дышал.
В глазах у меня плыло, я даже голову повернуть не мог. Друга опознал по голосу.
— Жить буду. Срочно свяжитесь с Витманом. Очень много людей пострадало. Нужно оказать им помощь…
Последние слова я выговаривал, кажется, уже лежа.
— … при всем уважении к Тайной канцелярии и лично к вам, дражайший Эрнест Михайлович, я и далее буду настаивать на своём.
— Василий Фёдорович, любезный вы мой! — я этого не видел, но ясно представил, как Витман всплеснул руками. — Капитан Барятинский — сотрудник Тайной канцелярии. Барышня, его протеже, в некотором роде вообще не человек. Разрази меня гром, если понимаю, отчего вы так упираетесь? Почему, по-вашему, капитан Барятинский должен быть размещен именно в академической клинике?
— Потому что это для вас, Эрнест Михайлович, он — капитан Барятинский, — отрезал Калиновский. — А для меня — курсант Императорской академии! Несовершеннолетний подросток, за которого, спешу напомнить, я отвечаю головой. В том числе перед государем.
— Хотите сказать, что специалистам, работающим в нашей клинике, вы не доверяете?
— Хочу сказать, что курсанты Императорской академии, согласно Уставу, должны находиться на территории академии! И я категорически против того, чтобы вы беспокоили мальчика, находящегося в таком плачевном состоянии.
— Мальчика?.. — переспросил Витман. — Не хочу расстраивать, Василий Фёдорович. Но этот ваш, с позволения сказать, мальчик по некоторым статьям…
— Мне известно всё о моих курсантах, уважаемый Эрнест Михайлович, — оборвал Калиновский. — Но, тем не менее — формально господин Барятинский несовершеннолетний. И до тех пор, пока он…
— Я останусь здесь, — объявил я. И открыл глаза. — Не думаю, что задержусь надолго. А после того, как оклемаюсь, хотел бы немедленно вернуться к занятиям.
Калиновский горделиво выпрямился и торжествующе посмотрел на Витмана. Будто пытаясь сказать: «А я что говорил?»
Но вслух дипломат-ректор произнёс, разумеется, совсем другое.
— Рад, что вам стало лучше, Константин Александрович! Поправляйтесь. Я пойду, приглашу к вам врача. После чего прошу меня простить — мне необходимо вернуться к своим обязанностям. Рад был повидаться, Эрнест Михайлович.
Калиновский пожал Витману руку, поклонился и вышел.
— Иногда я думаю, что он зря отказался от службы в дипломатическом корпусе, — задумчиво глядя вслед ректору, проговорил Витман. — С такими-то талантами… Как вы себя чувствуете, капитан?
— Лучше, спасибо.
Я, поддерживаемый Витманом за плечо, сел. Голова была ещё мутной, но в целом чувствовал себя действительно неплохо. Спросил у Витмана:
— Света?
— В соседней палате, — мотнул головой, указывая на стену, Витман. — Калиновский вцепился в вас обоих мёртвой хваткой, я даже сказать ничего не успел. Выскочил на площади, как чёрт из табакерки. Вместе со своим другом Хитровым подхватил вас — и был таков. Я, увы, владею искусством создания порталов даже вполовину не столь хорошо. Да к тому же дел было немало, здесь оказался едва ли десять минут назад… Вы действительно хотите остаться в академической клинике? Помощь наших специалистов не требуется?
— Не требуется. Не хочу.
— Простите? — Витман приподнял бровь.
— Я прекрасно себя чувствую и не собираюсь оставаться в клинике. Как только мне вернут одежду, — я осмотрел себя и увидел, что одет в пижаму, — отправлюсь в свою комнату.
— Похвально. Хотя, на мой взгляд, преждевременно. Вам следует хорошенько восстановиться.
Наш диалог оборвала вошедшая целительница. В последующие четверть часа меня осматривали, обстукивали и заглядывали во все возможные места. После чего велели выпить целебный отвар. На мою просьбу вернуть одежду величественно пообещали обсудить это лично с господином Калиновским и удалились.
— Можно было сразу с отвара начать, — буркнул я. И выпил принесенное зелье.
— Не мешайте специалистам выполнять свою работу, — улыбнулся Витман. — Лучше расскажите, что было на площади.
— Погибших много? — хмуро спросил я.
Вспомнил девушку, обмякшую у меня на руках.
— Ни одного. Вы успели вовремя. Есть, конечно, некоторое количество пострадавших в давке…
— А те, что пострадали от Тьмы?
— Истощены, обессилены — но живы. Размещены в городских клиниках. Многоуважаемая Клавдия Тимофеевна консультирует коллег по части оказания помощи таким пострадавшим. По её словам, серьёзных причин для беспокойства нет. Правильное питание, должный уход — и со временем все эти люди поправятся… Что это было, капитан?
Я поморщился.
— Если правильно понимаю, Тьма организовала себе место для пикника.
— Объяснитесь? — Витман приподнял бровь.
— Людей согнали в Гостиный двор в таком количестве не для того, чтобы уничтожить — как мы с вами думали ранее. Точнее, в итоге их, конечно, уничтожили бы, но основная цель заключалась не в этом. Тьма питалась людьми, их энергией. Люди нужны были ей прежде всего для того, чтобы набраться сил.
— Вот как…
— Именно.
— Однако вы, насколько понимаю, не позволили Тьме это сделать?
— В этот раз — нет. Но вряд ли вас удивлю, если скажу, что уверен: при следующем прорыве всё будет гораздо хуже.
— Пережить бы этот следующий прорыв, — проворчал Витман. — Измочалило вас — будь здоров. Насколько понимаю, милая светящаяся барышня — не то оружие, с помощью которого можно победить врага единым махом?
Я вздохнул.
— Увы. Пользы от Светы немало, без неё мы бы не справились. Но она — и не та волшебная кнопка, помощью которой можно «сделать красиво».
— Простите?..
— Фигура речи. Не обращайте внимания.
Я спустил ноги с кровати и сел. В следующую секунду дверь в палату распахнулась.
— Костя!
Светящийся вихрь единым порывом пронесся через палату и оказался у меня на коленях. Мою шею обхватили тонкие руки, к губам прижались горячие губы.
— Ах, как же я напугалась…
— Барышня!!! — на пороге палаты возникла тучная сиделка.
Увидев Свету у меня на коленях, застыла с раскрытым ртом.
Персоналу клиники надо отдать должное — они попытались напялить на аватарку больничную сорочку. Но фасон Свете, очевидно, не подошёл: пуговицы на длинной рубашке были оборваны, а сама она распахнута на груди. Так, что совершенно не скрывала грудь.
Света, прижимаясь ко мне, светилась от счастья.
— Гхм, — окинув её взгялдом, сказал Витман. Повернулся к сиделке. — Ситуация под контролем, голубушка. Вам не о чем беспокоиться.
— Но… — пробормотала побагровевшая тётка. Она во все глаза смотрела на полуобнаженную Свету, которая и не думала отлипать от меня.
— Совершенно не о чем, — заверил Витман. Ухватил тётку под локоть и потащил к выходу из палаты. — Тайная канцелярия проводит секретную операцию.
— Да разве ж можно, так-то!.. Срам-то какой, — причитала тётка.
— Наша сотрудница действует в соответствии с распоряжениями руководства. Она совершенно нормально одета. Никаких поводов для волнений нет. Вы сейчас выйдете отсюда и забудете всё, что увидели…
Я понял, что Витман подключил магическое убеждение. Запахнул на Свете сорочку. Снял аватарку со своих колен и посадил рядом с собой на кровать.
— Мне так не нравится, — запротестовала было Света.
— Хочешь обратно на чердак?
— Нет…
— Тогда не упирайся.
— Спасибо, — вернувшись в палату и вновь взглянув на Свету, поблагодарил меня Витман. — Я понимаю, что в вашем чудесном возрасте кажется, будто после двадцати лет жизнь заканчивается. Всякая жизнь, — он скользнул взглядом по стройным Светиным ногам, едва прикрытым короткой рубашкой. — Но, поверьте, это не так. И принадлежность к Тайной канцелярии существом бесполым меня отнюдь не делает.
— Верю, — усмехнулся я. — Обещаю провести среди личного состава разъяснительную работу.
Накинул Свете на ноги одеяло. Аватарка обиженно отвернулась.
— Не буду более вам мешать. — Витман поклонился. — Капитан, как только восстановите силы — дайте знать. Передатчик у вас есть.
— Даю, — сказал я.
И встал. Витман посмотрел вопросительно.
— Даю вам знать, что полностью восстановился, — пояснил я. — Что там с Кузнецовым? Ваши люди его забрали?
— Разумеется. Кузнецов арестован, в камере пришёл в себя. Но допросить его пока времени не было.
— Значит, допросим вместе. — Я выглянул в коридор. Увидел маячащую в отдалении сиделку и попросил: — Принесите мне, пожалуйста, одежду. Я выписываюсь.
Однако так просто «выписаться» не удалось. Пока я, прогнав Свету в её палату, одевался, услышал доносящийся из коридора знакомый рокочущий бас.
— Что значит — не пропустите⁈ Что значит — разрешение Калиновского⁈ Это мой внук! И я не уйду, пока не увижу его!
Дверь распахнулась.
— Привет, — сказал разгневанному деду я.
— Костя! — Григорий Михайлович бросился ко мне, обнял. — Жив, слава тебе господи!
— Служу Отечеству, — улыбнулся я. — Всё в порядке, не волнуйся.
— Константин Александрович вновь явил собой образец отваги и самоотверженности, — торжественно сказал деду Витман. — Уверен, что государь не оставит ваш род своей милостью.
Дед покачал головой:
— Ох, Костя! В городе только и разговоров, что о тебе. Господин Калиновский, говорят, забрал с площади, без сознания. Звоню Василию Фёдоровичу — тот не отвечает. Перепугался я, конечно. Скорее бросился сюда…
— Всё в порядке, — повторил я. — Как видишь, меня здесь уже даже никто не удерживает. Выдвигаюсь на задание.
Витман с каменным лицом кивнул, подтверждая мои слова. Дед улыбнулся и ощутимо расслабился.
В общем-то, все шансы спокойно уехать домой у него были. Наверное. Если бы не один нюанс.
Который появился в распахнутых дверях палаты, сияя от удовольствия.
— Я готова! — объявила Света.
Справедливости ради, одежду она почистила. Чистота вокруг аватарки вообще образовывалась будто сама собой, без её участия. Чистотой сияла даже розовая туфелька… Одна. Вторая так и отсутствовала. Но Свету это, похоже, нимало не беспокоило.
— Идём? — спросила она у меня.
И первой устремилась вперёд, по коридору. Повернувшись, соответственно, к нам спиной.
Предметы, окружающие аватарку, умели становиться чистыми. Но не восстанавливаться. И это мы, все втроём, сейчас увидели воочию.
Клок юбки, от талии до самого подола, по-прежнему отсутствовал. А белья на Свете по-прежнему не было.
От открывшегося зрелища остолбенел даже Витман — что уж говорить о деде.
— Ну, что же вы? — Света нетерпеливо повернулась к нам. — Идёмте! Ты ведь сам сказал, Костя, что мы торопимся!
— Угу, — сказал я. — Торопимся. Ещё как. — Переместился так, чтобы заслонить Свету от глаз деда — в буквальном слова выкатившихся на лоб. — Слушай, дед, чуть не забыл. Есть вероятность, что в отделения банка сегодня потянутся люди с лотерейными билетами…
По дороге в Тайную канцелярию мы зашли в магазин готового платья. Светину задницу я обмотал её же форменным пиджачком, обвязав рукава вокруг талии. Хватит с меня на сегодня охреневших взглядов.
Пока Света примеряла новую юбку, метнулся в соседний магазин и зацепил три пары туфель. Одни пришлись как раз впору. Из магазина Света выходила ещё более сияющей, чем зашла.
Пацан лет тринадцати, в чью обязанность входило распахивать перед посетительницами двери, восторженно уставился ей вслед. Я про себя усмехнулся. Эх, мальчик! Если бы ты только знал, сколь многое в этой жизни упустил — удавился бы с горя.
Подследственные в Тайной канцелярии содержались в отдельном корпусе. К нему-то мы и направились.
— Как арестованный? — спросил у вытянувшегося в струнку охранника Витман.
— Сидит, ваше благородие, — преданно тараща на начальство глаза, доложил тот.
— Понятно, что сидит. Чем ему тут ещё заниматься? Ведёт себя как? Не кричит? Не буянит?
— Никак нет, ваше благородие! Как их в камеру затолкали, так оне и сидят. Не подымаются.
Я нахмурился. Потребовал, кивнув на дверь:
— Открой.
Охранник, сначала по инструкции заглянув в глазок на двери, загремел ключами. Открыл дверь.
Кузнецов сидел на полу у дальней стены. Он подтянул колени к подбородку, обхватил их скованными руками. Голову уткнул в колени.
— Доброго дня, милейший Степан Демидович, — с энтузиазмом, словно лучшего друга, окликнул Кузнецова Витман. — Как вы тут? Не скучаете?
Степан Демидович не отреагировал. Даже не шелохнулся. Он по-прежнему сидел, утонув головой в коленях.
Я подошёл к нему. Кузнецов не шевелился. Я взял его за плечо, чуть потряс. Тело поддалось на удивление легко — так, словно тучный купец утратил большую часть своего веса.
— Что с ним? — встревоженно спросил Витман.
Я похлопал Кузнецова по щеке. Голова, от моих движений, медленно запрокинулась назад.
Я склонился ниже — и отпрянул. Из пустой глазницы Кузнецова медленно выползал жирный белесый червь. В приоткрывшемся провале рта тоже шевелились черви.
Заорал по-чаячьи Джонатан — как мне показалось, испуганно. Такого, кажется, не ожидал даже он, несмотря на умение видеть линии вероятностей.
Витман выругался, что-то пробормотал. Шевельнул ладонью.
Фигуру Кузнецова окутал иней. Тело промерзло мгновенно, вместе со своим мерзким содержимым. Начисто выеденная изнутри оболочка того, кто когда-то был купцом первой гильдии, завалилась набок. С глухим холодным стуком тюкнулась об пол.
— И здесь — апгрейт, — со злостью пробормотал я.
— Простите? — Витман посмотрел удивленно.
— Я говорю, что Тьма освоила новый метод избавления от своих марионеток. Теперь она уже даже не пытается замаскировать их смерть под что-то естественное.
— Видимо, в этом уже нет необходимости.
— Видимо.
Мы посмотрели друг на друга.
— Идёмте, — вздохнул Витман. — Больше нам тут делать нечего. — Повернулся к охраннику. — Вызывайте специалистов из лаборатории. Они знают, что делать.